КУЛЬТУРА  

Не благодаря, а вопреки 
Буковкам казённого устава
Выжила культура на Руси,
Но склонила голову - устала.

И никто Вам Гёте не прочтёт
В сумерках вечернего трамвая.
Не сыграют Брамса дивных нот
Просто день рожденья отмечая.

Может быть, услышите латынь,
Но обычно лишь: "Memento mori".
И печаль непознанных святынь
Всколыхнётся тяжко словно море.

Не блеснёт сочувствия слеза,
И чужая боль не потревожит.
Не горевший пламенем творца
За идею голову не сложит...

Выброшен малиновый пиджак 
Вслед за френчем строго покроя,
Но невежества парад чеканит шаг, 
Равнодушно - не теряя строя.


СТРАШНАЯ СКАЗКА  

Прилетали ко мне воронами,
И по окнам долбили клювами.
Так сверкали глазами злобными,
Что казались совсем безумными.

Подползали, клубились змеями
И шипели, пугая мордами.
Окружали волками серыми
Зло рычащими легионами.

А потом появились карлики,
Нарядившись детьми-матросами.
Зубы жёлтые мрачно скалили
Перегаром дыша - с угрозами.

Сгоряча я спалил всех в пламени
Трёх голов моих огнедышащих.
И не сплю теперь опечаленный.
Надо было понять их, выслушать.


БРОДЯГА

Городской бродяга оборвал шаги.
Лёд пустого взгляда - некуда идти.
Лучше лечь к забору, воротник поднять,
Никакому вору ничего не взять.

У тебя, бродяга, больше нет долгов.
С каплей водки фляга да обрывки снов.
Не о том, что было, а о том, что есть,
Сердце позабыло про любовь и месть.

И уже не сняться радостные сны,
"Больше не подняться", - точно знаешь ты.
Но как сизый голубь поспешишь на зов,
Не меняя город на безлюдный кров.


ЭПОХА

Ты куда пойдешь гулять,
Всюду камни и обрывы?
Вот и дождь шумит опять,
Там какие-то мундиры.

Может быть, придёт трамвай,
Но в тумане не увидишь,
Как свезёт тебя за край,
И назад уже не выйдешь.

Только дома хорошо, 
Все попрятались в пещеры.
Но пошире бы окно,
Да потоньше бы манеры!

Мне другим уже не стать,
Не стереть печать эпохи.
Той, что будет вызывать
Сожаление и вздохи.


МОЖЕТ БЫТЬ

Может быть, я буду просто верить
Ничего на сердце не тая.
А, не затворив плотнее двери
Обрывать листки календаря.

Может быть, над треснувшими льдами,
Улыбнусь сияющей весне.
А не буду, словно зверь в капкане,
Горько выть и плакать о судьбе.

Может быть, сойду с прямой дороги,
Упаду в высокую траву.
А не побегу, ломая ноги,
Повинуясь грёзам наяву.

Может быть, над грудами развалин,
Я узнаю сладкий вкус побед.
А не буду двигаться кругами
Безнадёжно замыкая след.

Может быть, сейчас, а не когда-то,
Я спою, не кто-нибудь другой.
А не промолчу о том, что свято,
И о грозных тучах над землёй.


ВЗГЛЯДЫ

Я забуду эту ночь, как все другие, 
И зари обманчивый глоток.
Солнцем и бессмертием хмельные,
Мы вольёмся в утренний поток.

Но живет в моих глазах забота,
Так же как во множестве других.
Как у сбитого нечаянно пилота,
Что с тревогой смотрит на своих.

Старый кукловод меня пропустит
И прицепит ниточки к рукам.
Мало ли в глазах бывает грусти, 
Даже по нелепым пустякам. 

Мы друг друга узнаём по взгляду,
Но проходим мимо, не спеша.
И найдя сочувствия отраду,
Хоть на миг согреется душа.


ГОБЛИНЫ

Бродят по городу мрачные гоблины,
Взгляды опущены, лица наклонены.
Сгорблены узкие спины заботами,
Тощие шеи шарфами обмотаны. 

 Точки - тире сливаются в SOS,
 Не отпускает давний вопрос-
 Ваша личность товарищ, что-нибудь значит,
 Ставят нам, понимаешь, такие задачи?!

Грянет ли время с забитыми окнами,
Смрадом подвалов и кошками дохлыми?
Жутким предчувствием новой войны
Мы наяву безнадёжно больны.

Новые песни под старыми звёздами
Зимними стужами ранними вёснами.
В хохоте тронутых, в плаче потерянных
Звон погребальный для всех неумеренных.

 Снова теплушки и паровоз,
 Запах мазута, дым папирос?..
 Значит забытое просто не понято,
 Всё что достигнуто, пущено по-ветру.

Множатся тени заброшенных, сгорбленных,
Просто опущенных или наклоненных?
Крикнет хоть кто-нибудь: "Зеркало в студию", 
Раньше, чем нам отыграют прелюдию?!


ПЛОСКИЙ МИР

Я открываю нарисованные окна,
Там на асфальт наклеены деревья.
От этого так больно и неловко, 
Все говорят, так было, но не верю.

И я освобожу себя от правил,
И буду бить все зеркала и стёкла,
И всё что манит глубиной и далью
Являясь плоским.., пошлым.., недалёким...

Объявлена какая-то тревога,
Из плоских лиц построены шеренги.
И мне их почему-то жаль немного
- Пыль на пути от альфы до омеги.

А вот мой дом, реальный не бумажный,
И плоское сюда не доберётся.
Я не хотел бы повторять всё дважды,
Но, понимаю, может быть, придётся...


ГАМБУРГСКИЙ СЧЁТ 

Короли - кривые ножки,
Обнимашки, поцелуи.
Людоеды взяли ложки
И кого-то обманули.

Не решённые вопросы
О себе напомнят сами.
Звонко лопаются тросы
И свистят над головами.

Будут биться беспощадно
Мародёры и пехота.
Но наступит ли когда-то
Время Гамбургского счёта?

Век за веком - всё сначала,
Бродят дрожжи в новых лицах.
Песня песней отзвучала,
Лишь закваска пузыриться...


ЛЕКСИКОН  

"Обойма" - слово подходящее,
В нём блеск и тяжесть, и запас.
С ней перспективней настоящее,
И в будущем реальней шанс.

"Патрон" - конкретнее, смелее,
Сухая в слове простота.
В нём есть предчувствие мишени,
И есть попытка - но одна. 

А в "гильзе" - пустота былого,
И легкость, и короткий звон.
Но нет в ней ничего такого,
И вспоминается патрон.

Лишь слово "пуля" - тяжелее,
И в нём звериная тоска...
Собрать бы всё это быстрее
И "перелить"... в колокола!


ГРЯДЁТ ПОРА  

Грядёт пора отправиться в поход,
Последний, может быть, но неизбежный.
Нас встретит океан такой безбрежный, 
Но кораблей не будет - только плот.

Легко бездумно двигаться вперёд,
С наивной верой, что везёт прилежным,
Но океан движением небрежным
Вдруг объяснит, что всё наоборот.

И смоют волны признаки отличий.
Их нагота, не ведая приличий, 
Откроет суть безмолвной глубины.

Сольётся прошлое в неранящую точку,
И боль в поэме нежной бирюзы
Займет одну алеющую строчку.


ПОСВЯЩЕНИЕ ВИКТОРУ ЦОЮ  

Кто пойдет по следу одинокому?
     Сильные да смелые головы
      сложили в поле, в бою...

                Виктор Цой

Остались жить без князя света,
Певца, романтика, поэта.
Но мир отчасти не готов
Для добрых дел и мудрых слов.

Боец грядущих перемен
Понятен многим, но не всем.
...И вновь слепцы ведут толпу
Из тьмы одной в другую тьму...


АРХИВНОЕ ПИСЬМО

Я честь продал за горький вкус пайка,
За скрип ремней и защищённость тела.
За блеск и тяжесть властного клинка,
И пуля задержалась, не пропела.

Приятный голос всё увещевал,
Умело следуя простому ритуалу.
И, получив билет на "карнавал",
Я выбрал путь к бесславному финалу.

Я никому на свете не судья,
Лишь для себя предвижу кару злую.
Остаток гордости храню для палача,
На этом всё. Прощаюсь и целую.


ШАХМАТЫ ПРЕДЧУВСТВИЙ

Девочкам - истерика, мальчикам - экстаз,
Будет всё по-прежнему, но не в этот раз.
Призрак постоянства ласково зовёт
Может быть, в последний, сумасшедший год.

Город белокаменный, или тёмный лес,
Грешник, или праведник в сумерках воскрес?
Снова будут праздники, песни и цветы
Ведь у всех, как водится, помыслы чисты.

Поле чёрно - белое, невесёлый край
Правила неписаны, клетку выбирай.
Будет всё по-прежнему, но не в этот раз.
Девочкам - истерика, мальчикам - экстаз.


МЁРТВЫЙ СЕЗОН

Посвящается памяти Владимира Cемёновича Высоцкого 

Нет, ребята! Все не так,
Все не так, ребята!
                Владимир Высоцкий 

Ты таких не ищи, всё равно не найдёшь!
Здесь не часто сезон для поэтов.
Но от песен мурашки по телу и дрожь,
Ты хотя бы минуты как надо живёшь,
Открывая себя без запретов.

Как вино в погребах на дубовых стволах
С каждым годом дороже и крепче.
Так и песни сегодня у всех на устах,
Не стареют аккорды, и правда в словах
Бьёт в десятку всё чаще и метче.

Нам постичь не дано тех, кто в небе парил,
Так не будем строчить расшифровки.
Но, возможно, пьянея от собственных сил,
Вспомнишь песни из тех, что он нам подарил,
Где быстры непокорные волки.

Он для тех, кто любил и для тех, кто страдал,
Не желая ни сна, ни покоя.
И для тех, кто увидел звериный оскал,
В королевстве кривых и разбитых зеркал, 
Но упрямо не вышел из боя.

Временами наш мир слишком тесен и груб
Для расправивших крылья поэтов.
И тревожно за всех покидающих вдруг,
Огороженный красными тряпками круг,
Но свободных и гордых при этом!


ПОСМОТРИ  

Тем, кто ложится спать - спокойного сна. 
Спокойная ночь... 
                Виктор Цой

Посмотри, как сгорает закат,
Оставляя лишь пепел теней.
Как коварно сгущается мрак 
Прямо в окнах у спящих людей.
Прочитай у меня на лице
Всю печаль уходящего дня.
Расскажи о терновом венце,
Что заметно велик для меня.

И для тех, кто парит в вышине
Ничего не желая взамен.
И для тех кто, зарылся на дне
Ожидая больших перемен.

Посмотри на ночной небосвод
На незримо проложенный путь.
От надежд и неясных тревог
Нам сегодня уже не заснуть.
Прочитай у меня на лице
Наши планы на завтрашний день.
Расскажи о счастливом конце
Для героев покинувших тень.

И для тех, кто парит в вышине
Ничего не желая взамен.
И для тех кто, зарылся на дне
Ожидая больших перемен.


ПОДОЖДИ  

Не скрипят, опустели качели,
Спят скамейки в унылых дворах.
Мы когда-то могли и умели, 
Это скрыто в потухших глазах.

Здесь гудят азиатские ветры,
Европейские хлещут дожди.
Бесконечных лесов километры,
Но колёса стучат: "Подожди"!

Подожди, скоро солнце пробьётся
Сквозь постылые полчища туч.
И к усталой земле прикоснётся
Возрождения ласковый луч.