Трищенко Сергей Александрович : другие произведения.

Грязное болото политики

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Роман написан в строгом эклектическом стиле псевдоаллегорической квазисимволики с использованием жанровых приемов сублингвистического сюрреализма, отягощенного микровключениями фантасмагорийной мистики и эпического релятивизма. Он рисует целостно-мозаичную картину досоветского, постсоветского и антисоветского общества, в которой не хватает очень крупных кусков действительности...
  ГЛАВА 28. ГРЯЗНОЕ БОЛОТО ПОЛИТИКИ
  Посреди просторной площади покоилась громадная грязная лужа, или небольшое болото - до таких размеров она доросла.
  Странно смотрелась она на фоне городских зданий. Я хотел подумать: уж не в Миргороде ли мы вдруг очутились? Но все окружение отрицало нелепую мысль - нет, Ярмарка оставалась Ярмаркой, и миргородская лужа могла разве что завистливо вздыхать, глядя на лужу здешнюю. Но они, несомненно, находились в недалекой родственной связи: на самом краю лужи свиньялись гуси и гуселились свиньи, но были они действительными гусями и свиньями, или просто казались - ах, да, и еще козы и лисы! - таковыми, разглядеть со своей стороны мы не могли, а они тасовались на противоположной.
  - Что это? - привычным хором спросили мы с Томом, указывая на лужу.
  - Политика, - отозвался Гид, морщась. Политика ему явно не нравилась. И тайно - тоже. А уж тайная политика - вдвойне.
  Мы с любопытством смотрели на поведение людей, находящихся рядом с лужей. Но немало людей находилось и внутри нее.
  Первые, осторожно двигаясь по берегу, опасливо обходили лужу, брезгливо сторонились, зажимая носы от несшегося оттуда зловония - я уж подумал, не сбрасывают ли случайно в лужу городскую канализацию? - и страмились поскорее уйти. По их поведению мы сделали вывод, что они терпят ее соседство только из необходимости, а если бы удалось проложить путь в стороне от лужи-болота, они бы с удовольствием пошли другой дорогой.
  Вторые, наоборот, с размаху бросались в грязь, которая жидко хлюпала, обдавая соседей, уже сидящих в ней - кто по пояс, а кто и по горло, - крупными каплями. Те, нисколько не возмущаясь, радостными криками приветствовали нового товарища, в свою очередь поливая его грязью. И все с удовольствием размазывали эту грязь по лицу и другим выдающимся частям тела.
  - А эти кто? - указал Том на тасующихся в луже.
  - Политикаины, - поморщился Гид еще сильнее.
  Барахтающиеся в грязи вели яростную схватку за легко болтавшийся посредине лужи белый предмет неправильной формы - не то огромный кулак, не то здоровенный кукиш. Во всяком случае, четыре сжатых пальца вроде бы виделись отчетливо, а куда направлен пятый - то ли между указательным и средним, то ли куда-то еще - я никак не мог рассмотреть: мешали сражающиеся. Они вырывали его друг у друга, перепасовывали от одной группки к другой, причем недавние союзники через небольшое время оказывались противниками... Некоторые подныривали под соседей и, ухватив за ноги, топили, утаскивая на дно. Иногда схваченному удавалось отбиться, и, в свою очередь, начать топить топящего. В общем, правил игры - или не-игры - я не понял. Да и не старался понять, посчитав ее неподхлодящей для себя - я отнесся к ней более чем прохладно. Но лужа от моего отношения к ней не замерзла.
  Что интересно: в качестве спортивной униформы сидящие в луже использовали хорошо сшитые солидные костюмы и престижные галстуки. Некоторые, правда, снимали галстуки - но лишь для того, чтобы накинуть соседу на горло. "Вот чудаки, - подумал я, - да схвати его за собственный галстук - и души!" Но, видно, потому и снимали свой, чтобы сосед не схватил. А сосед, видно, недогадливый попался - недостаточно гадливый, гадкий.
  - Откуда взялись галстуки? - спросил Том.
  - Раньше чиновники носили на шее петлю-удавку, чтобы каждый, недовольный их работой, мог с ходу взять и удавить любого. Говорят, эту деталь одежды ввел еще Петр Первый, - пояснил я.
  Двое, сидя по пояс в луже почти у берега, держали друг друга за руки и быстро-быстро бились лбами. Раздавался мелодичный звон, вычерчивающий несуразно неприличную мелодию.
  - Это кто? - спросил Том.
  - Лоббисты, - усмехнулся Гид.
  - А я думал - лесбисты, - протянул Том. Я мысленно ахнул и решил извратить смысл слова.
  - При чем тут лес? - спросил я. - Здесь же лужа.
  - Ну, тогда лужбисты, - испрувился Том, несколько скривившись при ответе.
  - А-а, службисты? - "догадался" я.
  Том согласился, но крайне неохотно.
  У края лужепруда стояло несколько тележек, бочек и автоцистерн с надписями: "Охаивание", "Клевета", " Клеветки" ("так вот для чего их разводят!" - догадался я), "Популизм", "Обман", "Неуемные посулы", "Трепотня", "Болтовня"... И еще несколько, которые я не разобрал: одни виднелись под неудобным для чтения углом, а другие были написаны на каком-то иностранном языке, но какой язык является иностранным на Ярмарке, я не понял.
  Поблизости колыхался и бесформенный грязно-серый мешок аэростата или дирижабля с криво выведенными буквами "Надувательство".
  Время от времени барахтающиеся - по очереди, или целым скопом - выбирались из болотолужи, подползали к тележкам и бочкам, покупали что-нибудь мелкое и возвращались обратно. Один политик протащил мимо нас от тележки "Предвыборные обещания" гроздь радужных мыльных пузырей. Некоторые лопались еще по пути к болоту, попадая людям в глаза. Но те, вместо того, чтобы накостылять ему по шее, закопошились, собрались вместе, притащили кучу досок и стали сколачивать из них не то помост, не то мостки, не то эшафот ("Ага! - подумал я. - Все-таки!.." - но ошибся.), на который он тотчас же оперся и, размахивая руками, вкатился обратно в лужу, гоня перед собой мутную тяжелезную волну.
  - Обеспечили поддержку, - вздохнул Гид.
  Еще один выбрался из прудолужи полностью распаренный, красный. Подскочил, размахивая руками, к расположившемуся на берегу с походной парикмахерской куаферу, и что-то прошептал ему на ухо, усаживаясь в кресло перед двумя парными зеркалами василькового цвета. Куафер принялся незамедлительно перекрашивать политика, накладывая различные тонирующие присадки, масла, пудры, кремы. Политик беспрестанно менял окраску, но, глядя в зеркало, оставался перманентно недовольным.
  - Эх, жаль, маловато у меня пасты "хамелеон", - подойдя поближе, услышали мы досадливый шепот куафера.
  - А что за паста? - поинтересовался Том.
  Куафер, обладающий способностью улавливать каждое относящееся к нему слово на любом расстоянии (присущей исключительно людям его профессии), услышал и пояснил:
  - Из чистой полизеркальности на основе преломления, отражения и искажения. Намажешься - и в любом обществе приобретаешь окраску окружающих. Всюду за своего примут. Но очень уж дорого стоит...
  - Мажьте! - рявкнул политик. - За все уплочено! Наши проигрывають!.. - и, не дожидаясь конца процедуры, выхватил из руки куафера тюбик, мощными скачками поскакакл в лужу, что-то теряя по пути.
  - А кто ему теперь наши? - удивленно спросил Том.
  - Да он и сам уже не знает, - ответил Гид. - И вряд ли знал. Для него главное - участвовать в процессе.
  - Кто такой? - спросил Том у куафера.
  - Лидер, - почтительно произнес куафер.
  - Лидер? - переспросил Том и продолжил, по своему обыкновению: - Лидер, танер, наташер, анжеликер, светланер, тонер, маринер... Тьфу! Одни из них бывают, другие - нет. Или есть?
  - Есть все хотят, - неодобрительно произнес случайный прохожий мимо, - а работать заставлять нужно...
  - Лидер - лидирует, - неуверенно произнес куафер.
  - А тонер - тонирует, - сурово отвечал Том. Как я понял, он решил отыграться на куафере.
  Куафер оживился: звучали профессиональные термины, и он думал, что почувствовал себя на колне. На волне? На копне? Но уж не на коне - точно. В лучшем случае, в знакомой тарелке.
  - Тонирует тон, - постукивая расческой по ладони, назидательно сообщил он скувчающим голосом, шевеля губами, как бы пережевывая ждвачку - двойную.
  - Тонны тона, - пробормотал Тон - Том как-то сразу изменился, утоньшился, что ли?
  - И смотря в какой тональности выбранный, - продолжал назидательно куафер, начиная - на его взгляд - осваиваться в дебрях разговора.
  И тут Том нанес свой жестокий удар:
  - Тональность - тонкая анальность, - сказал Том.
  Куафер побледнел.
  - Очень тонкая, - безжалостно продолжал Том, - вот такая: пш-ш-ши-и-и-и...
  Это прозвучало некрасиво. Очень некрасиво. Я упоминаю об этом абсолютно диком эпизоде только по одной причине: из песни слова не выкинешь. Единственное, что я могу предположить в оправдание Тома - что он надышался испарениями из лужи, как давеча флюидами у школы злословия и автоматов для продажи бранных слов и выражений. Да и с себя вины не снимаю: не успел отвлечь Тома
  Куафер не нашел, что ответить, а тут еще к нему подбежал следующий клиент, не то позеленевший от ряски, не то посиневший от холода лужи, и куафер, для самоуспокоения, занялся привычным делом.
  - Это тоже лидер? - спросил я его, чтобы хоть как-то скрагладить дикую выфходку Тома. Я даже слегка фыркнул, осуждая слова моего друга и принимая на себя частично его вину. Плечи мои дрогнули под ее тяжестью.
  Куафер кинвул - конвульсивно задергал шеей, принимая извинения, и не в силах оторваться от клиента.
  - А вы кто? - спросил я у куафера. Тот молча показал на вывеску над своим креслом: "Хареограф" и занялся тщательной обработкой сидящего.
  - Что оно значит? - спросил Том.
  - Хари политикам делает, - высказался я, - рисует.
  - Другим словом - имиджмейкер, - пояснил Гид
  Чуть поодаль от куафера стоял небольшой столик. За столиком сидел лысоватый старичок. На столе перед ним в строго продуманном живописном беспорядке располагались идиомы и фразеологические обороты. Они слегка вращались, наверное, в подшипниках, и он густо мазал их патетикой (а может, патокой, а может, патетикой на патоке, а может, патокой на патетике), желтой, словно горчица, из фарфорового соусника. Потом расставил на столе акценты - аккуратными столбиками - и залюбовался ими, склонив голову. Над столиком парила табличка: "Идеомагогическое обслуживание. Стрилистика". Я прочитал надпись и подумал: "Идеологическое? Идеоматическое? Идиотическое? Демагогическое? Или просто магическое? Или все вместе, в одной куче?"
  Подходили и к нему, но много реже - то ли не могли прочитать вывеску, то ли не понимали смысла.
  У края прудоболота в позе Наполеона - заложив руку за отворот мундира - стоял внушительного вида гражданин, и молча, но с интересом наблюдал за ведущимся сражением. Интерес он имел неподдельный - прочно опирался на него другой рукой, как на трость или же короткий посох, весь перевитый мишурой.
  При взгляде на гражданина возникало ощущение, что он только и ждет подходящего момента, чтобы пустить посох в ход - против кого-нибудь из тех, в луже. А может, он специально кого высматривал, выжидал? Намерения его так и остались для нас тайной.
  - А то что? - кивнул я на предмет, болтающийся посреди лужи. Гид охотно и коротко пояснил:
  - Власть. И они за нее борются.
  - Я слышал выражение: "коридоры власти", - медленно проговорил я, - как же тогда...
  - А откуда вы знаете, что внутри этой штуки? - указал Гид на летающий кулак... или фигу. - Вполне возможно, что и коридоры...
  - Но... как же надо измельчать, чтобы войти туда?
  - Думайте сами, - хмуро произнес Гид.
  И я представил, как внутри этой штуки сидят и трясутся... - От страха? От ударов? От страха ударов? - маленькие-маленькие человечки. Как они бродят в темноте по длинным извилистым коридорам - и никого-никого вокруг них нет: только точно такие же, как они сами...
  По краям и около лужи-болота-пруда рос в желтой жиже камыш не камыш, тростник не тростник... скорее, безшляпочные грибы - типа плесени. Либо и то и другое и третье вместе, но по отлдельности, отличающиеся от дельности. Дельность дельности рознь. И все покрытые слизью - от поднимавшихся и опускавшихся по ним улиток. Все растения резко различались по цветам. Взгляд привлекали и белые, и голубые, и синие, и зеленые, и розовые, и красные, и красно-коричневые, и чисто коричневые, и грязно коричневые, и черные - словом, почти весь спектр. Торчали пучки совсем уж невообразимых оттенков, а также бесцветные, полупрозрачные, полипризрачные и полупризрачные. Росли они отдельными группами, не смешиваясь, не скрещиваясь и не сращиваясь друг с другими. Хотя провести четкую границу между цветами некоторых пучков я бы не взялся.
  С другой стороны, пестрота и разноцветность некоторых удивляла: они, похоже, представляли собой результат гибридизации основных расцветок, но если у корня растения цвета и цветовые пятна были четкие, то ближе к верхушкам они сливались в невообразимую мешанину.
  Несколько человек пытались связать соседние растения между собой и друг с другом, но то и дело или рвалась веревка, или же ломались стебли - из чего я и сделал вывод, что они представляют собой что-то, относящееся к роду безшляпочных грибов. Словом, у связистов-вязальщиков ничего не получалось, они с ног до головы перемазались цветным соком, тиной и грязью. По-моему, только черные грибы стояли связанными наподобие снопов или фасцев для ликторов. Но для чего их так связали, оставалось неясным.
  Иногда то один, то другой политик отрывались от основного занятия и входили в разноцветные камыши, а, сделав дело, возвращались обратно. Другие наоборот, сначала входили в камыши, а уже затем - в лужу.
  - А это что? - решил я дорасспрашивать Гида до конца, а заодно и сострить, проявив свою эрудицию - или ерундицию? Я уже начал путаться: - Мыслящий тростник?
  - Партии, - снова поморщившись, сказал Гид.
  - Парии? - недорасслышав, переспросил Том.
  - Партии, - повторил Гид и снова поморщился. Все окружающее, похоже, вызывало в нем очень большое неприятие, отвращение и рвотный рефлекс, старательно им сдерживаемый и скрываемый, поэтому он и не стал развивать предлагаемую нами тему разговора ни в какую сторону.
  Уже отходя от лужи, я заметил в одном из ее маленьких заливчиков - лужа имела неправильную, неправдоподобную, очень сложную, вплоть до ложной, форму - небольшую группку людей, сосредоточенно борющихся, сражающихся, выхватывающих друг у друга из рук точную копию большой центральной фиги - или кулака. Тренируются?
  Но спрашивать о них Гида я посчитал неудобным.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"