Сталинистов смущает следующий момент в экономическом строе СССР: производящим продукцию предприятием управляют служащие, которые, как и все остальные, нанялись за определенную плату, и потому их нельзя счесть за собственников данного предприятия; а тут являются теоретики, которые начинают вести толки о каком-то там капитализме в СССР, о высасывании из рабочих прибавочной стоимости владельцами денег. Производящее продукцию предприятие налицо, а вот владелец денег неизвестно где, и еще вопрос: имеется ли он вообще? И вот "смущенные" (а на деле желающие смутить марксиста) данным обстоятельством сталинисты частенько требуют, чтобы перед ними нарисовали механизм эксплуатации рабочего капиталом в СССР. Где, мол, этот механизм? Они "хотят", чтобы перед ними нарисовали картину того, каким образом, какими путями и в какой момент прибавочная стоимость поступала в СССР в руки буржуазии, словно этот способ присвоения результатов чужого труда чем-то существенным отличается от того, что происходит в других странах, традиционно именуемых капиталистическими.
Разумеется, если принять, что прибавочная стоимость попадает в руки владельцев денег только в тот момент, когда соответствующая ей денежная сумма кладется перед ними на стол, то механизм присвоения буржуазией в СССР произведенной рабочими прибавочной стоимости, действительно, выглядит довольно запутанным. Путаница происходит от того, что, во-первых, прибавочной стоимости придается преимущественно денежная форма и упускаются из внимания другие формы, в каких она существует, во-вторых, из-за неверного понимания природы частной собственности, т.е. частная собственность не рассматривается как совокупность производственных отношений, и в-третьих, по причине упущения из поля зрения положения служащих - здесь следует поставить вопрос: кому служащих? Ответ напрашивается сам собой: тому, кто их нанял. А наняли их владельцы денег.
Прибавочная стоимость поступала в руки буржуазии СССР теми же путями, какими она поступала и поступает в руки буржуазии в любой из других капиталистических стран и в любую из других буржуазных эпох, и механизм этого поступления прибавочной стоимости в руки буржуазии уже достаточно обстоятельно обрисован Марксом.
От рассмотрения простого товарного обращения Маркс переходит к анализу капиталистического способа производства: деньги превращаются в капитал. То есть владелец денег (то, что этого владельца могут заменять на рынке нанятые им агенты, разного рода управленцы, представляющие администрацию предприятия, не меняет дела) покупает на рынке средства производства и покупает также такой специфический товар, потребительная стоимость которого состоит в том, чтобы производить стоимость выше своей стоимости. Такой товар - рабочая сила. Процесс потребления этого своеобразного товара капиталом есть сам труд, создающий в течение рабочего дня стоимость больше, нежели стоимость рабочей силы или стоимость тех средств, которые затратил владелец денег на покупку рабочей силы, готовой функционировать ради получения этих средств в течение данного рабочего дня.
То есть поступление производимой рабочим прибавочной стоимости в руки буржуазии происходит на протяжении любого из временных отрезков, в течение которого совершается труд, будь это месяц, рабочий день или всего лишь один час. Механизм этого поступления в руки буржуазии стоимости выше затраченной ею есть сам процесс труда. Рабочий не распоряжается продуктом своего труда, никто не даст ему унести его с предприятия. Далее, не администрация предприятия авансирует рабочего, а он авансирует администрацию своим трудом. Поэтому, расплачиваясь с рабочим за один день или даже за час труда, администрация не расплатится с ним суммой денег, которая была бы больше установленных расценок, размер которых предполагает, что администрация уже владеет большей стоимостью, нежели прежде, до приступления наемного рабочего к труду, на какой бы стадии готовности продукт труда ни был. Процесс труда есть процесс увеличения стоимости. А средства труда и его продукт на любой из стадий этого процесса находятся в руках буржуазии. Она есть их хозяин и хозяин самого процесса труда. Все остальные агенты производства есть либо непосредственные работники, непосредственные производители стоимости и, следовательно, прибавочной стоимости, либо надсмотрщики за ходом этого процесса.
Отработав месяц, день, час, рабочий оставляет в руках буржуазии продукт, впитавший в себя, благодаря приложенным к нему трудовым усилиям рабочего, новую стоимость. Сырой материал перестал быть прежним, он есть уже нечто иное, качество его изменилось, независимо от того, представляет ли он уже готовый к потреблению продукт или только средство для дальнейшего процесса производства. То, что руки, в которых оставлен этот продукт, представляют собой нанятых буржуазией надсмотрщиков или разного рода управленцев, ничего не меняет в деле. Если владелец денег может купить себе двадцать четыре ноги, то почему он не может купить еще и двадцать четыре руки, а в придачу к тому еще и две дюжины зорких, следящих за всем глаз и столько же ушей! Продукт, впитавший вновь произведенную стоимость, находится в его собственности. Он щупает его купленными им руками, он осматривает его купленными им глазами. Дальнейшее заключается уже всего лишь в реализации вновь произведенного продукта на рынке. Но прибавочная стоимость не возникает в сфере обращения товаров, здесь может происходить либо обмен эквивалентов, либо не более, чем перераспределение уже произведенной рабочим классом и присвоенной классом буржуазии как целым прибавочной стоимости между различными фракциями буржуазии. Допустим, что данному предприятию по каким-то причинам не удалось реализовать продукт таким образом, чтобы созданная рабочим прибавочная стоимость уже не только в товарной, но и в денежной форме попала в руки именно этого предприятия. Это ничего не меняет в деле. Прибавочная стоимость в любом случае остается в руках всего класса буржуазии как целого. Потеряло только это предприятие, другое же приобрело. Допустим, далее, что с администрацией какого-либо предприятия, например, колхоза, буржуазия не желает делиться своими прибылями и что на производимую этим предприятием продукцию буржуазным государством установлены столь низкие закупочные цены, что данное предприятие и его администрация только и делают, что теряют. В деле присвоения прибавочной стоимости буржуазией как целым это также не имеет особого значения. С более солидным брюшком будет ходить кто-то другой, а не председатель данного колхоза. Другими словами, прибавочная стоимость лишь иначе перераспределена внутри буржуазии, но в любом случае присвоение ее буржуазией происходит в процессе самого труда.
Таким образом, ответ на выставленный сталинистами вопрос уже содержится в вышеизложенном. То есть механизм поступления прибавочной стоимости в руки буржуазии есть сам труд. Не на рынке, где владелец денег купил средства производства и рабочую силу и где затем он продал произведенный рабочим продукт, и не в моменты этих покупок и этих продаж прибавочная стоимость поступает в руки буржуазии, а именно в процессе труда, в каждое из мгновений, из которых соткано рабочее время, в течение которого рабочим создается продукт. Но это свойство труда создавать прибавочную стоимость, которая не может поступать в руки буржуазии иначе, как только в процессе самого труда, не есть вечно присущее труду свойство. Оно принадлежит труду только как отчужденному труду, а характер труда как отчужденного обусловлен всей системой производственных отношений, т.е. господством частной собственности на средства производства, тем фактом, что средства производства и, следовательно, продукт на любой из стадий его готовности принадлежат буржуазии.
Итак, установлено, что механизм присвоения буржуазией создаваемой рабочим классом прибавочной стоимости есть сам труд, свойства которого как труда отчужденного накладываются на него господством частной собственности, т.е. всей системой производственных отношений. Поэтому и отличается этот механизм от механизма присвоения в других странах или в другую буржуазную эпоху или на другом предприятии тем же, чем отличается сам процесс труда и его свойства от процесса труда и его свойств в других странах, в другую эпоху, на другом предприятии. Вся система буржуазных производственных отношений светится в свойствах труда и его процесса, придавая ему отчужденный характер.
Наличие или отсутствие фондовой биржи, акционерных обществ, имеющих общемировое значение финансовых центров, преобладание в экономике частных предприятий или же государственных корпораций, наличие других особенностей, отличающих экономический строй одной капиталистической страны от другой, не меняет существенно указанный выше механизм присвоения буржуазией прибавочной стоимости. Эти особенности отличают лишь способ распределения и перераспределения прибавочной стоимости в одной стране или в одну эпоху от такого же способа распределения в другой стране или в другую эпоху. Само собой разумеется, что наличие, например, фондовой биржи меняет до некоторой степени тот способ, каким осуществляется расширенное воспроизводство, ибо посредством фондовой биржи происходит не только перераспределение прибавочной стоимости, но и новые капиталовложения в ту или иную отрасль. Однако появление частных предприятий, акционерных обществ и фондовой биржи вместо государственных корпораций не означает ни существенного, коренного, качественного изменения способа производства, ни существенного изменения механизма присвоения прибавочной стоимости капиталом, ибо механизм этот представляет собой соединение труда рабочего с непринадлежащими ему средствами производства, со средствами производства, которыми рабочий класс не распоряжается.
Чем же отличается труд на различных предприятиях, в различных странах и в различные эпохи? Труд, как имеющий характер конкретного, различается применением тех или иных орудий труда и тех или иных средств производства. Труд сталевара отличается от труда шахтера. Производство в различных странах отличается тем, какая из его отраслей преобладает. Например, добывающая промышленность или же обрабатывающая. Производство в различных странах различается также степенью разделения труда, что тоже накладывает отпечаток на изменение конкретных видов труда. Чем больше степень разделения труда, тем больше рабочий привязывается к какой-либо частичной функции, являющейся одной из множества составляющих всего процесса производства. Другими словами, в качестве конкретного труд в различных странах и в различные эпохи отличается уровнем производительности. А в качестве абстрактного труд отличается различной степенью экстенсивности и интенсивности. В одних странах (или отраслях производства, или в определенную эпоху) рабочий день длиннее, в других странах (или других отраслях производства, или в другую эпоху) короче. В одних странах (и т.д.) в единицу времени рабочим затрачивается больше усилий, в других меньше. В одних странах (или отраслях, или эпоху) труд совершается под более жестким контролем или присмотром, в других - под менее жестким. В одних странах (или отраслях, или эпоху) труд более вреден для здоровья рабочего, в других - менее вреден. В одних странах отношение между прибавочной стоимостью и переменным капиталом, т.е. суммой средств, затраченных на покупку рабочей силы, больше, в других странах меньше. Соответственно этому и степень эксплуатации рабочего капиталом в разных странах или в разные эпохи различна.
Соответственно всем этим различиям в труде труд может носить более отчужденный или менее отчужденный характер. Труд, отличающийся большей экстенсивной и интенсивной величиной носит и более отчужденный характер. Чем менее творческим по своему характеру является труд, тем более он отчужден. Наемный труд может подчас носить столь творческий характер, что работник может предъявить даже авторское право на результаты своего труда. Ясно, что степень отчуждения трудовой деятельности при этом снижается, хотя бы данный труд и принес капиталисту немалую прибыль. Наибольшей степенью отчуждения обладает тот труд, который имеет большую экстенсивную и интенсивную величину, который наиболее вреден для здоровья, который лишен какого-либо творческого характера, который совершается под более жестким присмотром и контролем со стороны агентов буржуазии и который осуществляется при большей степени эксплуатации рабочего капиталом, то есть где ниже заработная плата и выше поступающая в руки буржуазии прибавочная стоимость.
Вряд ли кто станет всерьез спорить, что качество медицинского обслуживания в результате горбачевско-ельцинских реформ значительно понизилось в нашей стране для большинства населения. Выиграли только отдельные слои населения, доходы которых значительно возросли. А поскольку значительную часть жизни большинство населения проводит на производстве, то при ухудшившемся качестве медицинского обслуживания увеличивается риск разного рода профессиональных заболеваний и отрицательных последствий от полученных на производстве травм.
Далее. Разразившийся в конце 80-х - начале 90-х годов экономический кризис принес с собой закрытие многих предприятий обрабатывающей промышленности, многих наукоемких производств. Это означает, что труд значительнейшей части населения стал носить менее творческий характер, нежели прежде.
Огромное число банкротств предприятий и банков, финансовые потрясения и пр. вызвали волну отказов администрации предприятий выступать по своим обязательствам перед нанятыми рабочими, т.е. возникли длительные задержки в выплате заработной платы, а то и вовсе - отказы выплачивать ее.
Закрытие в результате кризиса множества предприятий вызвало огромный рост безработицы, а рост безработицы, в силу давления возросшей между рабочими конкуренции, вызвал еще большее падение заработной платы.
В результате резкого падения заработной платы, падения престижа рабочих профессий вообще резко снизилась заинтересованность рабочих в труде на предприятиях сферы материального производства. Чтобы не увеличивать фонд заработной платы и не терять свои прибыли, буржуазия прибегла к найму значительного числа рабочих из менее экономически развитых или из экономически ограбляемых ею районов, а также к найму рабочих из менее развитых стран или республик бывшего СССР, т.е. к найму тех рабочих, которые были согласны к продаже рабочей силы на более худших условиях, включая и значительное увеличение продолжительности рабочего дня.
Снижение заинтересованности рабочих в труде, угрозы забастовок и пр. вызвали ужесточение присмотра агентов буржуазии за ходом процесса труда.
В результате всего этого характер труда как отчужденного значительно возрос. Другими словами, экономика России постоянно стоит на грани очередного коллапса, угроза которого побуждает буржуазию не вкладывать средства в развитие производств, требующих применения значительных трудовых ресурсов, а вкладывать средства в те отрасли, которые добывают сырье и поставляют энергию, где трудовых ресурсов требуется меньше. Таким образом, направление развития экономики России приобрело (не без опосредующего влияния биржевой игры) вид энерго-сырьевого флюса, а вся финансовая система в огромной (гораздо большей, нежели прежде, т.е. до реформ) мере стала зависеть от размеров экспорта сырья, экспорта энергоресурсов и мировых цен на них. Другими словами, кредитом (доверием) буржуазии более пользуются сырьевые ресурсы и соответствующие отрасли, нежели ресурсы трудовые. Чтобы изменить это положение, буржуазия стремится разными способами воздействовать на психологию населения, т.е. она каждодневно пересоздает мысли, чувства и интересы народа посредством неустанно пропагандирующих буржуазный образ жизни средств массовой информации. Буржуазии нужно иное качество работника. Ей нужен, причем в массовом числе, такой работник, который в погоне за получением большей суммы потребительных стоимостей, производство которых, впрочем, обходилось бы буржуазии не слишком дорого, был бы готов к выполнению сколь угодно большого количества отчужденного труда. Тогда, на фоне появления в массовом числе работников такого качества, котировки акций предприятий обрабатывающих отраслей промышленности, где требуются в большем размере трудовые ресурсы, поползут вверх.
Но всего этого не было бы, как не было бы и самого кризиса, если бы труд и прежде, т.е. еще задолго до распада СССР, не носил отчужденный характер. Отчужденный труд есть, по определению Маркса, такой труд, от которого при первой возможности бегут, как от чумы. Характер наибольшего отчуждения носил в СССР сельскохозяйственный труд. Ни соблюдения установленного законом 8-часового рабочего дня, ни соответствующих городскому уровню возможностей развития, ни соответствующего городскому уровня заработной платы и т.д. Поэтому вполне закономерно явление наибольшего бегства трудовых ресурсов именно из села в город. Во времена царизма и до появления в городах крупных промышленных предприятий крестьянам от помещиков бежать было некуда, разве что на Дон или в Сибирь, пополняя тем самым ряды казачества. Отмена крепостного права в 1861 году, вызванная страхом царизма перед угрозой крестьянской революции, ускоренным темпом двинула развитие капитализма в России. Росло число пролетариев, т.е. тех, кому нечего продать, кроме своих рабочих рук. Росло население городов. Концентрация трудовых ресурсов в промышленных предприятиях, размеры этих предприятий по числу занятых в них рабочих к началу XX века не уступали, а порой и превосходили предприятия в странах Западной Европы, хотя там капитализм гораздо раньше встал на собственные рельсы, чем в России. После Октябрьской революции 1917 года и в ходе коллективизации, процесс индустриализации страны еще более усилился, и уже к 60-м годам XX века на селе выросла проблема малолюдья. О 80-х же годах в этом отношении излишним будет даже и упоминать. Забрасывались сельскохозяйственные земли, выбывая из севооборота и зарастая кустарником. Экономисты и хозяйственники ломали головы в изыскании способов стимулирования труда еще остававшихся в колхозах рабочих. Плановики безуспешно боролись со стихией рынка рабочей силы. Брежневцы выдвигали лозунги типа "Меньшим числом рабочих выполним больший объем работ!" Но и в городе рабочие метались от одного предприятия к другому. Среди показателей, за выполнение которых премировалась администрация предприятий, было также и снижение текучести кадров. В средствах массовой информации рабочие, которые часто меняли место работы, третировались как лодыри и "летуны". Отношение к ним порой, т.е. со стороны иных хозяйственников, было даже более отрицательным, чем к пьяницам и "несунам". "Несунами" именовались те, кто нес домой под полой через проходную предприятия какие-либо материальные ценности. "Летуны" - это были те, кто стремился сбежать от отчужденного труда путем перемещения в пространстве. Никакого закона они не нарушали, тем не менее на трудовую книжку, имевшую большое количество записей о смененных работах, управленцы-кадровики смотрели как на "волчий билет". Чем больше было в трудовой книжке записей о смененных местах работы, тем труднее было рабочему устроиться на новую работу, тем чаще он получал от администрации отказ. Чтобы закрепить рабочих на предприятии, администрация наделяла старые кадры множеством преимуществ перед новичками. Чем дольше рабочий проработал на одном и том же предприятии, тем больше у него было таких преимуществ, начиная от получения путевок в дома отдыха и кончая разного рода выплатами и надбавками к заработной плате. Пьяницы и лодыри были те, кто стремился сбежать от отчужденного труда уже не путем перемещения в пространстве, а путем перемещения во времени. То есть они всевозможными путями старались увеличить в пределах рабочего дня то время, которое отводилось на отдых и перекуры. "Несунами" были те, кто стремился снизить степень отчуждения своего труда путем изменения соотношения между необходимой и прибавочной его частью. Буржуазия нашла способ борьбы с "несунами" в виде снижения заработной платы в тех производствах, где легче было унести что-то домой. Заработная плата грузчика овощной базы уже заведомо ниже заработной платы грузчика, например, мебельной базы или цементного склада, хотя бы все прочие условия труда были здесь одинаковы. На грузчика овощной базы, который, идя вечером домой, не прихватил бы с собой какой-нибудь кочан капусты, даже ее директор смотрел бы, как на белую ворону. Унесенный домой кочан капусты становился, таким образом, некоей превращенной формой части заработной платы, молчаливо принимаемой во внимание договаривающимися сторонами уже при устройстве на работу.
Из всех категорий рабочих, стремившихся разными способами уйти от отчужденного труда, более других экономически выигрывали "несуны", а теряли "летуны", ибо последние оставались безработными в период между увольнением со старой работы и устройством на новую. Они выигрывали лишь в плане развития, в плане приобретения более широкого кругозора, поскольку получали то, чего, по выражению Ленина, не могла дать какая-нибудь школа, тем более сельская, то есть знакомство с различными экономическими порядками в различных отраслях и в различных районах. "Без создания подвижности населения не может быть и его развития", - писал Ленин в книге "Развитие капитализма в России". Само собой разумеется, что к "летунам" администрация предприятий относилась более настороженно, чем к пьяницам и "несунам", тем более, что пьянство и мелкие хищения приобрели повсеместный характер и небывалые до того размеры.
Таковы были в те времена основные формы , в каких рабочие вели экономическую борьбу, если только это можно было назвать борьбой, а не уходом от нее или приспособлением к обстоятельствам. То есть господствовали преимущественно индивидуальные формы борьбы. Резкий рост забастовочного движения в СССР приходится лишь на вторую половину 80-х годов, особенно на конец их. В этот период буржуазия справлялась с забастовочным движением путем оседлания его либералами, обладавшими в это время гегемонией на политической арене. Либералы засоряли экономические требования рабочих шелухой своих лозунгов о переходе к рынку. В первой половине 90-х буржуазия уже не могла справиться с забастовочным движением иначе, как только путем локаутов, т.е. закрытия предприятий и массового увольнения рабочих под видом отправки их в отпуска.
Итог: механизм присвоения буржуазией прибавочной стоимости дан в виде процесса отчужденного труда. Разумеется, если, ради удобства анализа, взята деятельность только одного рабочего, да и то - на протяжении всего лишь какого-то одного часа, то это не производит особого впечатления. Но представьте такую же деятельность изо дня в день десятков и десятков миллионов людей, да еще в пору отсутствия кризисов!