Энгельс в "Диалектике природы" (стр. 207) говорит: "Формой развития естествознания, поскольку оно мыслит, является _г_и_п_о_т_е_з_а_". В другом месте этого труда Энгельс говорит, что диалектический переход от неорганической материи к органической, т.е. к жизни, будет доказан реально, целиком и полностью тогда, когда химии удастся изготовить белок, а до тех пор дело остается в области мышления, иначе говоря, гипотезы (стр. 222). Таким образом, дважды в этом произведении Энгельс, говоря о естествознании, ставит, по сути, знак равенства между мышлением и гипотезой. Здесь, однако, следует сказать, что открытый закон природы тоже ведь есть форма мысли. И относительно этого у Энгельса в "Диалектике природы" (стр. 199) говорится: "Для того, кто отрицает причинность, всякий закон природы есть гипотеза:.". Следовательно, Энгельс ставит предел отождествлению мышления с гипотезой в естествознании, иначе это отождествление будет подкреплять уже не диалектический материализм, а скептицизм и релятивизм.
Теперь присмотримся к диалектическому переходу от неживой материи к жизни. Ведь ясно же, что органическая материя развилась из неорганической путем этого перехода, путем скачка. И, тем не менее, Энгельс называет мысль об этом скачке гипотезой, ибо эксперимент и _н_а_б_л_ю_д_е_н_и_е_ не дали пока нам фактов такого перехода, такого скачка. Вот как строго научно Энгельс относится не только к уровню развития естествознания, но и к самой такой логической категории, как гипотеза. Все здесь у Энгельса последовательно и стройно. Ведь нередко к этой категории, к этой форме мышления относятся с пренебрежением, особенно те, кто сами горазды на выдумывание всякого рода вздорных гипотез. Забывают, что та или иная гипотеза со временем становится доказанной истиной. Упускают из поля зрения то, что продукт деятельности людей, называемых мыслителями, представляет собой в значительной мере гипотезы. Но мыслители делятся на великих и маленьких, и развивающееся естествознание неизбежно должно прибегать к проверке тех или иных гипотез. Сколь огромную долю времени и труда сэкономили бы естествоиспытатели, если бы они хотя бы на один градус отвернулись от маленьких мыслителей и повернули к великим! Здесь, конечно, нет других средств, кроме развития собственного вкуса и самостоятельного мышления. Конечно, не у всех людей способности к теоретическому мышлению одинаковы. Иные и до сих пор относятся к той мысли, что человек произошел из обезьяны, как к выдумке, заблуждению. А между тем эта мысль есть даже не гипотеза, а доказанный факт. Этот факт доказывается в эмбриологии (развитие зарождение человека повторяет в общем виде те формы, которые совершила эволюция живых организмов на протяжении сотен миллионов лет) и в палеонтологии (останки вымерших животных подтверждают процесс превращения обезьяны в человека). Но в наше время разгула религиозного мракобесия мышление многих людей, в том числе и естествоиспытателей, оказывается во власти еще более вздорных представлений, выдаваемых мракобесами если и не за истины, то за гипотезы, тогда как эти представления давно опровергнуты наукой и потому не могут иметь столь высокой чести, как выступать в виде гипотез. Таковы, например, представления о бессмертии души, о параллельных мирах, о первотолчке и т.д. Философия может усматривать тождество между человеком и Вселенной, и для многих людей с развитыми способностями к теоретическому мышлению и философии это может представляться истиной. Но для естествознания мысль о тождестве между человеком и Вселенной является пока, к сожалению, только гипотезой. Ибо естествознание не сделало пока еще тех открытий на стыках различных наук, которые явились бы окончательным и неопровержимым подтверждением этой гипотезы. Новых данных здесь следует ждать особенно на стыках таких наук, как астрономия, атомная физика, нейрофизиология, генетика и т.п. Многие естествоиспытатели к тому же даже не подозревают о существовании такой гипотезы. Другими словами, они попадают в плен гипотез мелких мыслителей, а не великих. Поэтому естествознание идет здесь большей частью вслепую, ощупью, не ведая, куда и к чему идет. Оно похоже на того человека, который, оказавшись в лабиринте и держа перед глазами неверный план выхода из него, стукается лбом о стены. Такую неверную карту лабиринта всучили в руки естествоиспытателям именно мыслители мелкие и ничтожные. Но почему же мыслители не вздорные, почему мыслители сильные, с выдающимися способностями к теоретическому мышлению сами не взялись за естествознание, за исследование природы? Парадокс здесь состоит в том, что такие мыслители большей частью становятся энтузиастами не природы, а государства. Человек, который приходит к верному и глубокому взгляду на мир в целом, приходит и к пониманию того, что все зло в мире проистекает из негодного общественного строя, что наибольшую пользу человечеству он принесет, не погружением себя в занятия какой-нибудь естественной наукой, а приобщением к политической борьбе против основ негодного строя. Таковы были, например, Герцен, Чернышевский и многие другие революционеры.