Из больницы Вера возвращалась с тяжестью в сердце. Слова мужа не давали ей покоя: "А ведь я люблю тебя, Вер... Верь мне!"
"И ведь, правда, как вот ему не верить? Прям смотрит, и в душу заглядывает, своими васильковыми глазами. Эх, Васенька, Васенька, растеребил душу, теперь хоть бы до дома добраться. Сердце давит, валидол ли чё ли пососать, в кармашке в сумке с кой поры лежит, а тут на тебе повод подвернулся" - подумала Вера, доставая валидол. Положила под язык таблетку и спешно пошла дальше. - "Ой, до чё таблетка-то ядрёная, как только её бабка Матрёна на дню без счёту раз ровно конфетку сосёт, ума не приложу. Автовокзал-то хоть и недалече, но всё же поторапливаться надо. Петрович подвёл, ой, подвёл... как назло остался в городе у братка свово ночевать. Племяшка евоная - ни раньше не позже родила первенца, а братка-то, на шестом десятке дедом стал. Ну, понять-то его конечно можно, грех уж тут не обмыть-то. Только мне-то вот теперь до дому-то добираться не сподручно. Ну да не привыкать, была, не была"
На автовокзале Вера купила билет. До отправления автобуса оставалось час с лишним, вот она и решила зайти в храм напротив автовокзала. Зашла. Заказала службу за здравие своему Васеньке. Поставила свечку, помолилась: "Господи, уж прости Ты нас, грехи-то конечно есть, как им не быть-то? Умом-то понимаю, но не грешить-то, ещё не научилась. Язык у меня прям как помело, правду Васенька-то мой говорит, а я грешным делом ещё обижалась на него шибко. А без него-то мне и жизнь - не в радость; вместе-то без малого почитай тридцать пять лет прожили... Дай Ты уж ему здоровья да ума побольше, мужик-то он у меня справный, ко всему приучен! Что не попрошу, всё завсегда сделать побыстрее норовит, старается угодить мне, а я ещё, когда и ворчу на него, вот ведь как он меня избаловал-то, не ценишь ведь покуда имеешь... И пьёт-то уж не сказать, чтобы сильно часто, а тут на тебе, такая напасть, Божечки, ты мой! Ну как - совсем не выйдет из психушки, то я, то ведь без него смаюсь, как мне одной-то жить? Огород, скотина, дом" - Вера молилась и плакала. Потом вдруг её осенило: "А может мне водички святой купить? Мало ли, для случая пригодится. Сама попью да Васеньке крадче добавлять в чай буду. В умывальник можно лить помаленьку, умоется всё ж польза, какая-никакая будет. Да и не велики деньги, на этом не сэкономишь. Нести, правда, тяжело, но уж как-нибудь дотащусь до дома-то".
В автобусе Вера глаз не сомкнула, боялась мимо деревни проехать: "Мало ли, всяко бывает, уедешь так в Челябинск, потом кого винить? Водителю недосуг - за всеми нами не уследишь. Лизка Сашина так как-то укатила, потом на вокзале ночевала. Да сейчас ещё и на вокзале-то не шибко оставят... Самой-то оно надёжнее, где надо, там и сойду!"
Автобус остановился. Вера, поблагодарив водителя вышла. Идти до деревни полтора километра с лишним. Шла по берёзовому лесу, мимо кладбища. "Пока светло не страшно, да и напрямки всё же. Ноги гудят, прям сил нет. Приду домой-то, хоть натру настойкой цвета сирени, только ей и спасаюсь"
На дороге за кладбищем, не доходя до деревенских огородов что-то зависло. "Это что за штуковина такая? Новый вертолёт в форме тазика изобрели, али как?!" - подумала Вера, потом перекрестилась, открыла полторашку со святой водой, проглотив глоток, робко пошла. Тазик завис в двух метрах от земли, подойдя ближе, она увидела круглые окошки, расположенные по самой кромке в широком месте. В окна на неё смотрели серые мохнатые существа похожие на кошку. "Свят, свят, свят... Васенька-то прав был оказывается... Смотри-ка чё, повадились летать, прям никакого покоя" Не долго думая Верка набрала в рот святой воды и подойдя ближе опрыснула ей тарелку, та замигала красными огоньками, загудела истошно: "Бряу-у, бря-ау..." и исчезла, оставив после себя дым, напоминающий запах тёртой редьки.