В темноте по гололеду, под мелкой февральской изморосью, уже опаздывая, но сильно опасаясь брякнуться в лужу или в грязь, пробирался я полутемными Чистопрудненскими переулками на очередное мероприятие в Билингве.
Светлая память этому клубу - не дали дожить до Года культуры!
Впереди три девчонки тоже спешат по каким-то своим делам. Под фонарем обратил внимание - современные, симпатичные, с сигаретами.
Догоняю потихоньку и вдруг слышу весело раздраженное:
- Блядь! Все ноги мокрые! - одна говорит. - Долго еще?
- Да не ссы ты! Рядом уже! - хихикнула другая.
Вот так оно теперь общается - наше будущее.
И никаких претензий им не предъявишь. Они просто не поймут. Они же не ругаются! Они так разговаривают.
Двигаемся дальше, скользя по льду и пытаясь обходить лужи. Девчата оторвались ненамного. А я осторожничаю - очень уж не хочется в грязь бухнуться. Придешь в культурное место, а сам как свинья. Но надо поторапливаться.
Потихоньку догоняю девчат, и вдруг какое-то неведомое чувство подсказывает, что мы идём одним путём и к одной цели. И даже более того, мы в каком-то смысле родственные души, хотя я свои матерки не озвучивал - а шлёп ногой в лужу - и про себя, про себя! Шлеп в другую - и опять про себя.
Но я, другое дело, отстал от жизни. А эти - молодежь! - такие искренние, непосредственные: как есть, так и говорят простыми и понятными словами, в то время как Михаил Эпштейн из далекого зарубежья зорко и с тревогой фиксирует ежегодное сокращение русского живого словаря. В смысле, слов у нас в обороте становится всё меньше, за счет того, что некоторые звучат всё чаще. Так я понимаю.
Как предсказало неведомое чувство, мы, действительно, шли к одной цели. И пришли. Не опоздали.
Люди уже рассаживаются. Подходят новые. Сверху оптимистичный звяк ножей и вилок о тарелки доносится, разговоры.
В общем, все нормально.
Немножко терпения и мы начнем, сказал Юра ведущий.
Есть такой замечательный проект под названием "Полюса".
Это вроде как соревнование двух поэтов, но победителя не награждают, а проигравшего не наказывают. Поэты для этого действа приглашаются самые разные. По стилистике, по убеждениям...
На этот раз - по месту жительства и по месту в литературном процессе. Оба почти одного возраста. У обоих публикации в известных журналах, изданные сборники стихов.
На одного я сразу обратил внимание, едва вошел в клуб. Светлая модной клетки рубашка, черный пуловер. Аккуратная прическа, эспаньолка. На правой руке здоровенные часы, кольцо. Таких в интернете зовут "красавчег"! Он о чем-то совещался с Кириллом Ковальджи, потом с кем-то шутил. Легкий, раскованный и доброжелательный. Не наш он какой-то.
Ждали второго полюсанта. Наконец он пришел. Этот наш.
Уныло-серый, хмурый. А может, просто усталый.
Действительно, полюса.
Расселись по обе стороны от ведущего.
Внимание, начинаем!
Юра объявил, что уже состоялось 120 полюсов, в которых приняли участие 240 поэтов!
- И где ж вы их столько взяли?! - удивлённо-иронически донеслось из зала.
- Есть у нас! - твердо и гордо ответил Юра и представил сегодняшних: Андрей Василевский и Юлий Хоменко.
А почему они полюса, объяснил Саша эксперт - так положено.
- Андрей Василевский, - сказал Саша, - находится как бы внутри литературного процесса и влияет на него. А Юлий Хоменко - на периферии и вне языковой среды. И в этом смысле они действительно полюса. А проект наш интересен и хорош тем, что когда полюса сближаются, резко усиливается энергетическое поле поэзии и вообще любого творческого процесса.
Красавчег Юлий Хоменко, точно, оказался уже не совсем наш. Давно живет и работает в Австрии, где
"...жил когда-то Шуберт
И умер невзначай.
Билет в музей-квартиру
Кто хочешь, получай...
Испытывай волненье
Возвышенной души,
А коль уходишь, отзыв
Прощальный напиши:
Мол, что поделать, Шуберт? -
Не вечны ты и я,
И, в общем-то, об этом
Вся музыка твоя".
Юлию Хоменко это близко. Он тоже музыкант. В свое время закончил Гнесинку, а теперь там - профессор по вокалу Венской консерватории. Так что полюсант не абы кто! И наставник у него Кирилл Ковальджи, человек известный. Правда, в своих стихах Юлий Хоменко оказался печальней, чем на вид.
"Все чаще памяти кого-нибудь стихи
Я сочиняю на досуге.
Куда летите вы, медлительно-легки,
Мои друзья или подруги?
Воздушные шары влекомых ветром душ,
В прозрачные цветные оболочки
Одетые, вот исчезают уж,
Сперва проставив в небе точки.
Мы ж, упустившие воздушные шары,
Похаживаем в парке до поры".
- Спасибо Юлию Хоменко, а теперь Андрей, - вдруг запнулся Юра, - Андрей... Виталич прочтет.
Василевский начал читать, а я чувствую, что-то не так вдруг пошло. Сразу не понял в чем дело.
"Очевидного нынче мало,
раньше больше бывало,
а теперь и очами видное
недостаточно очевидное", - словно в ответ на мои мысли прочел Василевский.
Наверное, царапнуло, как Юра объявил его, решил я. Интересно, как дальше пойдет.
"А потом из чёрного рояля вылезли скелеты
И убили отца и мать.
Утром дети пошли в милицию
И не вернулись.
Кошка осталась одна.
На чёрном рояле...".
Ужас какой! Заинтриговал. И аплодисментов больше, чем оппоненту. У Василевского активная группа поддержки на антресолях.
Хоменко начал второй раунд:
"Зачем мы живём, узнавая
Всё то, что не радует нас?
Как жалобен, скажем, трамвая
Крик в ранний нехоженый час.
Как птице, положим, неловко
Орудовать грузным крылом:
И выучка есть, и сноровка,
Да воздух - сплошной бурелом".
В очередной раз поблагодарив Хоменко, Юра, сияя лицом как блин на Масленицу, снова объявил "Андрей Виталича".
Настроение стало портиться. Ну нельзя же так! Просто некрасиво! Похоже, и Василевскому это тоже как-то не очень... Хмурится, читает дальше:
"В сумерках выйду одерну пиджак
рыжий по снегу крадется кошак...".
А Юру уже понесло.
- Я и до этого слышал стихи Андрей Виталича, - сообщил всем. - У него есть про белочек, про котиков. Котики нередко - герои его стихов.
Андрей Виталич, а почему именно котики?
- Вы когда-нибудь слышали, чтобы стая диких котов напала на одинокого прохожего и растерзала его? - хмуро спросил Василевский.
- Не-е-ет! - смутился Юра
- Вот, поэтому!
Вал раздражения накрыл меня с головой. Это уже ни в какие ворота! Уважаешь и уважай на здоровье! Но зачем так раболепствовать?!
- Андрей Витальевич! - донесся с антресолей девчачий голос, показавшийся знакомым, - прочтите пожалуйста...
- Оль, я сам решу, что мне читать, - спокойно отреагировал Василевский и продолжил:
"Слабые рифмы неловко столкнулись
Нет, не глагольные рифмы незнайкины...".
И тут "на самом интересном" какая-то лахудра полезла к вешалке и стала копаться искать свое пальто или что там у неё, тащить то рукав, то полу из огромного стога одежды на вешалке-стойке, да так неосторожно, что вся эта громада одежды угрожающе на неё качнулась. Тётька её оттолкнула. Стойка задумчиво пошла в обратную сторону, и, утрачивая равновесие...
А рядом за столиком сидел интеллигентный человек, пил чай с тортом, слушал стихи и делился впечатлениями со своей дамой. У них и в мыслях не было, что они в зоне риска. А судьбу не объедешь!
Набирая скорость в падении, вешалка большущим мохнатым рукавом чьей-то рыжей шубы грубо выбила чашку и ломтик торта из рук интеллигентного человека прямо ему на галстук, на пиджак. И рухнула на пол.
Но это еще не всё.
Тетька, что устроила этот аттракцион, очевидно, нашла-таки своё и, не желая упускать, повалилась вместе с вешалкой и исчезла из поля зрения в ворохе разномастной одежды.
Народ культурный. Захихикали всего три человека. Зато какой-то шустрый доброхот поспешил на помощь. Но споткнулся о ногу интеллегентного человека - тот как раз хотел встать, чтобы стряхнуть чай и тортик с галстука, с пиджака, с рубашечки...
Доброхот с грохотом спикировал в этот развалившийся на полу ворох одежды с тётькой внутри.
Народ культурный. Засмеялось только двое и трое захихикали. Зато сразу четверо бросились на помощь. Я и глаза закрыл - это что сейчас начнется!
Ну что ж мы такие неловкие, неудалые! Всё у нас валится, сами падаем!..
Ну понятно же, вешалки такого типа, их напольными называют, просто вертикаль с крючками наверху, очень неустойчивы, если на них много одежды. И чем больше на эту вертикаль всего понавешено, тем менее она устойчива. А эта не вешалка, а целый стог. Одежда чуть ни горизонтально - пальто, куртки, шубы почти лежат друг на друге. Со стороны вроде что-то большое, надежное, а стоит потянуть или пихнуть - грохнется непременно!
Я это предвидел. Не один раз наблюдал похожую картину.
Куртку свою на спинку стула пристроил. Неудобно конечно, зато на ней сейчас никто не валяется, не кувыркается.
Четверо спасателей тем временем, толкаясь и мешая друг другу, помогли подняться доброхоту, потом стали искать тетьку. Одежду перерыли - нету! Тогда решили сначала восстановить эту вешалку-вертикаль. Начали поднимать, а тётька и сама выкатилась из-под стола интеллигентного человека. Ну и слава богу!
Василевский помолчал, тоскливо наблюдая это валяние, потом вздохнул и продолжил:
Но, конечно, уже не то. Многим гораздо интересней, что там еще у вешалки произойдёт, а вдруг она опять завалится, или, может, кто подбежит и тоже навернется!
В общем, в соревновании поэзия vs цирк - тоже, кстати, полюса - цирк вышел победителем.
Вволю навалявшись и с трудом восстановив опасную вертикаль, вернулись к поэзии, и Хоменко сменил Василевского:
"Тучки - странники вечные странные,
То верблюды они, то киты,
Очертанья теряя туманные,
Не теряют своей высоты..."
Потом ностальгическое, нерифмованное.
"Показываю Вену
лет двадцать как живущему в Штатах
арбатскому другу детства
любуемся достопримечательностями
проходим Плотников,
Сивцев Вражек".
"...а облака-то над Веной русские!".
- Спасибо Юлию Хоменко, а теперь Андрей..., - Юра не просто запнулся его повело вбок, он изогнулся в сторону Василевского и потом стал медленно выпрямляться с какой-то малоестественной улыбкой по лицу. - Андрей Виталич - пожалуйста!
"полвека прожил среди людей
своих и в стране своей
а это другое время
не мое и не для меня
это другое племя
и не моя родня..., - словно ответил на какие-то вопросы, копошащиеся в атмосфере клуба и витающие над хмурой Москвой, Василевский и продолжил:
"Не могу вздохнуть, хочет сказать больной, но могу дышать
Кто-то большой стоит над моей душой, не даёт "на ноги встать".
Я бы умер на полчаса,
но от Боинга, вылетающего из Орли,
отрывается взлётная полоса
и монах, дошедший до края плоской земли,
переваливается через край, видит новые чудеса
интересней чем рай".
Конечно, Хоменко - это вам не абы кто! Профессор Венской консерватории. Но Андрей Витальевич - это же главный редактор НМ. Бедный Йурик! У него просто язык не поворачивается на такое кощунство - назвать его просто Андреем Василевским! Вижу: ломает его, то в одну сторону поведет, то в другую. Он с трудом выпрямляется. Понимает гад, а не может иначе. Себя не пересилишь.
Что ты гнешься! - кипит всё во мне. - Что ты извиваешься?! Ты же всех ставишь в неловкое положение и в первую очередь полюсантов: и того, и другого, - а себя холуём выставляешь!
Ты же не в кабинете Василевского со своими стихами в дрожащих ручонках. Ты ведущий, мать твою! Для тебя и для всех они сейчас равнозначные полюса! Так мне хочется встать и вмазать ему!..
А нельзя!
Я когда в такие места прихожу, где поэты, писатели, даже по дороге, сразу культурным прикидываюсь и уже не ругаюсь. Говорю самыми вежливыми литературными словами, какие знаю. Хотя думаю иной раз до того абсценно!.. Но волю таким мыслям не даю. А то эти мысли, они у меня тоже такие скакуны.
А потом, если уж честно, прежде чем кого-то критиковать, на себя посмотри!
Посмотрел. Вспомнил кое-что - тоже не образец. И со мной такое случалось. Да и сейчас иной раз. И со многими, как наблюдаю. А может, и со всеми.
Неистребимо холуйство на Руси! Но никто его, похоже, и не истребляет. Даже наоборот! А почему? Может боимся? Холуи у нас как-то очень ловко и быстро в жлобов превращаются и хамов. Вчера еще только скромный холуй на четверочке, а сегодня уже солидное хамло на Хаммере.
Ну и что лучше?! Тоже полюса.
Интересно, а золотая середина - нормальный человек - это между ними? Или где-то в стороне, вообще не у нас? Чтобы не раб и не господин, и не надсмотрщик - нормальный! Есть, наверное, такие. Может, нам тоже как-то собраться, поднапрячься, подтянуться...
Я в своё время испытал шок, узнав, что английское slave переводится и как раб, и как славянин. Одно это слово. До сих пор не могу смириться.
Но с этим же надо кончать! Как?
Как стать Человеком и желательно с большой буквы? Чтоб звучало гордо? Но чтоб нам за это ничего не было! Чтоб не сажали. Кто научит и поведет к великой цели?! Сами и все вместе под руководством Партии мы уже пробовали создать нового человека - не получилось. Может, лучше каждому по отдельности постараться? Но как?
Это что теперь перед каждым персонально должен явиться шестикрылый Серафим, вырвать грешный язык, празднословный и лукавый, раскрыть глаза на реальные ценности мира, вправить мозги, да еще и пиздюлей навешать для профилактики!? Чтоб уже никогда не смели поганить звание человека.
Как он справится?! Нас же много. Миллионы!
Да явись он сейчас этот Серафим, мы все разбежимся. Языки он нам рвать! Маньяк! Сразу милицию закричим - они хоть и оборотни, но свои. Мы давно к ним привыкли. У нас рядом построили дом для силовиков миллионеров. Огромный домина с архитектурным украшением наверху в виде рогов. Там такие упыри поселились - ни в сказке сказать, ни пером описать! Ничего! Привыкаем. На Руси с давних пор столько нечисти водится!.. Находим как-то общий язык, общие интересы.
А этот беспощадный! Боюсь, не сработаемся.
Так что, может, и не надо... нарушать стабильность?
И зря я дергаюсь. Лучше всех что ли?!
И Йурик не виноват - нормальный он парень - все мы тут йурики. Может его стихи в это время лежат в редакции Нового мира и ждут решения редколлегии, куда ему деваться! А я критикую!
Так что, может, и пусть... всё остается как есть?
Или все-таки попробовать?..
Ой, не знаю!..
Пусть или не пусть - вот в чем вопрос!
Но молчит Русь. Не дает ответа.
А что касается Василевского и Хоменко - перечисляю по алфавиту - вряд ли их можно назвать полюсами, а если и да, то они - полюса остаточной российской литературы, наполовину придавленной, наполовину эмигрировавшей. Потому как свобода одобрять и поддерживать власть - наше неотъемлемое право и главное достояние - настолько велика, важна и востребована, что придавила все остальные свободы.
Да и Серафим, говорят, уже не летает. Сбили якобы, объявив бандеровским беспилотником.