Варфоломей надавил на каменный рычаг в стене, огромный валун легко сдвинулся. открылся проём, ведущий в книжное хранилище. Сверху падал тусклый молочный свет, видны стеллажи, на которых лежали свёрнутые в рулоны манускрипты и пачки отдельных листов из телячьей кожи.
БИБЛИОТЕКА с острова Патмос.
Школяр и послушник Сергий Прас, встретил в рукописи знакомое слово. Но значения его в еврейском и греческом противоположные. Греки говорили, уличая кого-либо в неправде: брешит (собачий сын). Евреи называли этим словом, целеустремлённое движение.
Исход - это как с места в карьер.
Исход - снятие с обжитого места больших масс народа, мигрирование его на новые места.
Порой рукописи трудно разбирались. Некоторые листы приходилось долго искать в свёртках, рулоны от времени склеивались между собой и отделять пергаменты нужно было осторожно.
Хорошо что письмена начертаны красными чернилами. Древними писцами использовались красные водоросли чермного моря и наверняка, каких -нибудь моллюсков.
Со временем чернила порыжели и так впитались в пергаменты, что след их стал неистребим. Пергаменты можно было мочить, протирать и даже стирать при желании, тексты прочно сидели в гнёздах, выеденных кислотой моллюсков.
К тому же пергаменты не горели.
Как объяснил Варфоломей, они пропитаны составами сродни тем, которыми бальзамировали усопших фараонов в Египте.
- Так значит рукописи не горят? - озадаченно переспросил послушник Варфоломея. Действительно, в его жизни был случай , который он наблюдал в Испании, там солдаты мятежника Гальбы захватили обоз в котором было несколько книг известных римских авторов. По приказу начальника их бросили в костёр и книги заполыхали как сухие дрова.
- То правда, сказал Варфоломей. Книги и рукописи горят, но в
старые времена книгам предавалось очень большое значение. Каждая стоила много
много систерций. Наверное, целая область могла год платить налоги которых всё равно не хватило бы, на изготовление только одной пергаментной книги.
Люди знали, что жизнь ломает всякие стереотипы, ничего постоянного и незыблемого нет . Всё течёт , всё меняется. И потому старались оставить потомству в назидание и предостережение свой опыт в подобных манускриптах.
- С тех пор и говорят, что рукописи не горят .
Варфоломей датировал некоторые источники временем египетского
пленения, то есть до моисеевской эпохой. Две, может быть две тысячи двести лет
тому назад. Очень старые документы . Он попросил Андрея бережно относиться к ним и сообщил, что стротельство нового хранилища заканчивается, там будут созданы все условия имитирующие их естественное хранение на острове Патмос, откуда недавно они были доставлены.
А история этих книг такова.
Дошли до Варфоломея слухи, что пребывает на каторге Патмоса удивительный таричок. Христианин. Но не в том суть. Надёжные люди доносят, что старичка того принимают за апостола и он проповедует свободно. Ограничений ему не чинят, каторжане боготворят.
Что за старичок? Откуда?
Как-то привезли несколько проповедей буд-то бы произнесённых тем замечательным старичком. Записаных местными доброхотами. Сопоставив и поразмыслив Варфоломей, взволновался. Ему показалось, что нечто знакомое, слышанное им прежде есть в словах и словесных оборотах тех проповедей. Неужели Иоанн апостол?
- Боже ! - не удержавшись воскликнул он . Неисповедимы пути твои! Я думал в
живых его нет давно. Но возможно я ошибаюсь?
Он вызвал школяра ханаанея Сергия и напрямую поставил задачу:
Нужно проникнуть на Патмос, встретиться с Иоанном и помочь ему бежать с острова. План побега Варфоломей, подготовит.
Как проникнуть?
Вспомни, по указу Калигулы рабы причастные к семье убийцы префекта Секунды осуждены на смерть. Рождённые матерями, дети, автоматически осуждаются на пожизненный срок.
Если тебе ненароком объявиться в родных местах и заявить о себе, тебя схватят и сошлют на каторжные работы.
- Но попаду ли я на Патмос?
- Это уже наша забота. Есть люди в органах, и в суде, и в сенате, поддерживающие нас. Они всё сделают. Остальное, довершат деньги. Время чтобы подготовить легенду у тебя есть, соответствующие документы сотворим и, в путь-дорогу.
В нужное время тебе сообщат, говорил Варфоломей. - Будь готов. Корабль близко к берегу подходить не будет, поэтому найдёшь возможность соорудить плавсредство и перебраться на остров.
Сергия переправили в Грецию, затем в Капую, потом он попадает в Рим. Город изменился за годы, его отсутствия. Исчез с лица земли старый город. Кварталы прежде лепившиеся один к одному, дома ползущиеи углами на проезжие части дорог уже не мозолили глаза.
Говорили, что император Нерон спалил старый город. Но так говорили злые языки. Рим горел многократно, как горят деревянные города. В период холодов, когда интенсивно дома отапливаются, пожары не редкость.
Сейчас Рим выглядел великолепно. Ровные, прямые улицы. Многоэтажная застройка. И как вершина зодчества - дворец тирана. Здесь, Нерон, превзошёл самого себя. Огромный, и в то же время воздушный замок, доставал куполами чуть ли не до облаков, ансамбль жилых дворцовых построек походил на приподнятые при взлёте крылья лебедя.
Белоснежные, лёгкие и могучие. Люди впервые посетившие Рим, останавливались как заворожённые, не могли наглядеться на это чудо.
Но не Рим и не дворец были целью прибытия Праса. А загородная
вилла, поместье семьи Секунды. Там родилась его мать и был зачат он, отцом, которого не знает.
Сергий нанял коляску и назвал адрес. Возница оказался Словоохотливым. Он рассказывал бесконечные байки о вершителях судеб Рима, о сплетнях,
связанных с их именем и о женщинах, без которых не обходится ни один скандал в Риме.
За разговорами время пролетало незаметнее, но дорога оставляла желать лучшего. Даже в провинции, где дорогам не уделялось должного внимания, они накатаны были более ровно. Здесь же, либо хозяин был не требовательный, либо транспорт ходил реже, но просто колдобина на колдобине.
За время сидения в бурсе Сергий раздобрел и члены его приобрели упругость и мягкость. Не то что, во времена скитаний с торговыми обозами. За эту изнеженность он сейчас и расплачивался.
Возница, оказалось, некоторое время назад работал на строительстве нового дворца. У него в запасе была масса историй смешных и трагичных, в основном обработанных устным творчеством.
Например, он рассказал, что подвалы дворца уходят так глубоко под землю, что если бы перевернуть здание вверх тормашками, нижние этажи ушли бы далеко за облака. И нужно это для того, чтобы прятать в тех подвалах несметные богатства, которые римские легионы тащат Нерону со всех концов света.
Император - богатейший человек мира. Он свободно может купить те страны, с которыми ещё воюет, но он до того жадный, что лучше всё зароет в землю нежели с кем поделится. Собственную сестру разорил, лишил имущества из-за жалобы раба подлого, шкодника и лоботряса, которого она приказала наказать розгами.
-Так прямо и разорил? - не поверил Сергий. Может люди говорят просто из злобы и зависти?
- Как бы не так, из зависти. Разорил мало. Судил и суд приговорил сестру к конфискации имущества и отбыванию на принудительных работах.
- А ты не боишься, не зная меня, говорить о таком?-
- Боюсь, но что делать? Дорога длинна, а язык длиннее. Я боюсь, а язык вертится.-
И возница действительно с опаской покосился на седока. Однако столица мира не была бы собой, если бы не имела некоторых привилегий, которыми не обладали другие иные города. В Риме не преследовали за болтовню, домыслы, сплетни. Это и была особенность, отличавшая свободолюбивых граждан Рима от забитых и запуганных провинциалов.
На особенно ретивых полиция конечно собирала досье, но власть повсеместно провозглашала, что принципы демократии для неё не зыблимы. Что естественно не касалось христиан и врагов народа. Кто такие враги обыватель не знал. Но верил, что они есть. Иначе налоги не были бы так высоки, а полиция такой мощной и все присутствующей.
Варфоломей предупреждал: при всей видимости свободных изъявлений взглядов и мыслей, Рим кишит соглядатаями. Будь осторожен. За неправильно высказанную мысль в отношении государства и личности, может грозить арест на десять суток. За оскорбление чиновника - арест на тридцать дней. Императора - год. Меры эти применяются очень редко, но для прибывшего издалека они сработают чётко.
Местные болтают, но эта болтовня приманка для несведущих. Попадёшь в какую-нибудь латифундию, к сенатору из бывших рабов, станешь молотить зерно как на каторге по двадцать часов в сутки, забудешь кто ты и зачем прибыл в Рим. А прибыл ты, чтобы на Патмосе очутиться, а не при дворовых людях находиться хотя бы и латифундиста Секунды.
Сергий это помнил. Поэтому в пол уха слушал болтовню возничего.
Тот говорил про бункеры, в которых отсиживаются родственники Нерона. Их кормят, поят, но не выпускают. Что дворец Нерона изнутри в тысячу раз богаче, чем снаружи. Что содержится там многотысячный штат любовниц Нерона и любовников.
Но никто этого не видел, только слышали и слух этот передавали.
Засветло прибыли в пределы латифундии покойного префекта Рима. Границы латифундии не обнесены изгородью, но наворочен невысокий вал, поросший бурьяном.
Дорога стала более сносной. По обе стороны её начали появляться
отдельные постройки, ветряные мельницы, корпуса суконовялок и кузниц.
Проходили отары овец, голов по тысячу в каждой. Ближе к посёлку на прудах шумели стаи гусей и уток. На широком подворье, огороженном частоколом, кричали фазаны.
Хозяйство полнокровное, прибыльное. Насколько мог судить сметливый и острый глаз школяра и послушника, христианина и язычника Сергия Праса.
Где-то здесь, должна была ещё жить материнская подруга.
Можно расспросить у первого встречного. Но время ещё раннее , население в поле, иногда, далеко, раздастся то ли крик, то ли визг и опять, лишь ветер и шум птичьих базаров.
Вот видна стала и вилла. Раскинулась она на пологом холме террасами спускающемуся к синему, глубокому озеру. Архитектура постройки начала тысячелетия, то есть дом не старый, от силы лет семьдесят ему.
Дом двухэтажный, как и большинство вилл этого времени. Под высокой крышей также жилые помещения, потому опоясан он кольцом веранд. Когда-то в доме этом служила мать Сергия, хаанеянка, попавшая в рабство из-за долгов своей семьи.
Вообще, так она говорила, редкий случай в еврейских общинах, когда единоплеменника: мужчину или женщину не выкупали из рабства. Но к ней правило это не отнеслось. Секунда не давал рабам свободы.
Взяли её за её красоту не на полевые работы, а в дом. Здесь она убирала, мыла, иногда готовила, но большей частью стирала и обслуживала гостей. Мать всегда подчёркивала, что она никогда не была проституткой или наложницей. Никогда. Префект был строгим хозяином, но справедливым и не позволял вольности в отношениях с прислугой ни себе, ни домочадцам, ни слугам.
Гости подбирались соответствующего уровня и потому в смысле спокойствия в доме Педании Секунды рабам и рабыням было достаточно хорошо.
Здесь она встретила будущего отца Сергия. Физически крепкий славянин, с правильными чертами лица, но сложным характером, был несколько замкнут. Хотя добр и отзывчив. Он часто помогал женщинам дома. Принести, подвезти, поднять. Был конюхом, потом конюшим, а через пару лет хозяин уже только ему доверял знаменитую свою упряжку лошадей.
Две смены - четыре кобылы и два жеребца, все гнедые. Секунда любил ездить
быстро и лихо. Отца Сергия звали Славий.
Славий доказал хозяину преимущества "тройки". И с тех пор префект выезжал исключительно на "тройках", где коренными бежали жеребцы, пристяжными кобылки, все быстрые как ветер.
Конные тройки Секунды славились по всему Риму. Было много охотников откупить. Но префект не гнался за деньгами.
Одно время Каллигула положил на них глаз и всем казалось, что вот- вот они уплывут в императорскую конюшню;
Но Каллигула пал сражённый своими же телохранителями.
Тем временем мать и отец Сергия сошлись, Секунда присутствовал на бракосочетании.
Мать забеременела, всё складывалось хорошо, было даже боязно думать о будущем. А будущее казалось невероятно близким. Потому что в день родов префект обещал поднести им вольную.
Выделить землю и записать новорожденного, если будет мальчик, рядовым в гвардейский императорский полк. Как не мечтать о таком! В императорском полку стать дворянином было делом простым. После любой военной компании выходцы из простолюдинов огулом записывались в дворяне.
Это значит, что государство при выходе солдата на пенсию обеспечивало им безбедное существование, выделяя землю и рабов согласно срокам службы. Записывать по прихоти аристократов можно было с дня рождения младенца. С того же дня и отсчитывался и стаж военной службы.
Злой рок тоже воля Божья. За что Бог наказал Секунду никто не знал. Но почему он избрал для этого двоюродного брата Славия, мужа молодой ханаанеянки, только догадывались.
Старые евреи говорили, что ханаанеяне - народ забытый Богом. Именно их поручил он Моисею изгнать из земель заповеданных. Потому что ханаанеяне - потомки Хама. А Хамов говорил Бог Моисею, буду преследовать до поры пока Я ЕСТЬ.
Этот момент всегда был не очень ясен Сергию. Велика беда -подсмотрел мальчишка Хам причиндалы престарелого отца, лежащего во сне без исподнего. Не раскидывайся. Притом дочерей у него не было. Так в чём дело?
Неужто старческая немощь вылилась в такое проклятие, которое гонит и гонит людей совершенно неповинных, в содеяном Хамом, дальше и дальше на
север от исконных мест.
Но был ответ Варфоломея:
Хам - жертва Ноева - Сатане. Есть правило нигде не записанное, но упрямо существующее в веках и тысячелетиях. В этом правиле говорится:
" В СЕМЬЕ НЕ БЕЗ УРОДА "
Если урода нет, его создают. Таким образом, оправдывается благополучие семьи в целом. В общинах земледельцев культивируется символ "дурачковЉ, по другому блаженных" - это тоже дань Богу, а Сатане напоминание об избранной участи Моисея.
Некоторых мальчиков выращивают под таким искусственно созданным ярлыком, чтобы впоследствии легко расстаться с ними, отдавая в армию, в рабы, в жертву.
Ханаанеяне и славяне имеют один корень. Их праотец Хам. Прокляв ханаанеян, Бог проклял и славян. Отныне они извечно будут теснимы со всех сторон братьями своими по крови, но не по духу. Брачуясь между собой ханаанеяне и славяне укрепляют свой корень
Это не нравится Сатане и он измышляет злое.
Так и брак Славия и Марии был проклят на небесах и чего же ожидать?
Родственникам Педании Секунды было не до разборок, кто и как и
где?
Полетели в Сенат жалобы. Гай Кассий, председательствующий, родственник того
самого Кассия, который был заодно с Бруттом, в деле против Августа Великого, огласил вердикт: публичная казнь до четвёртого колена. Нерону разъяснили, что рабы освобождаемые им должны знать узду, если таковой не будет, свободу они возьмут сами, без воли на то римских граждан, Сената, и императора.
Согласие было получено. Около четырёхсот человек потеряли свои головы. Остались двое. Мать на севере, в неметчине, и сын на юге, в Риме. А меч занесён.
Навстречу шла вереница женщин в сарафанах, с покрытыми головами. Под платками косы, Оттого головы, покрытые косынками казались пирамидами.
Возница попридержал лошадей и Сергий, высунувшись из коляски, спросил с улыбкой: милые женщины, не подскажете , где здесь домик Епифании Чёрмной?
-Отчего, не подсказать, мил человек - ответствовала самая бойкая
- Епифания , бабка почти половине села. Всем тётка, своячница, кума... Ты - то
то кем ей будешь? Из каких мест пожаловал? По одежде на учёного барина смахиваешь, по разговору, вроде как не здешний.-
Берём быка за рога - решил Сергий , и стал объяснять, что он сын Марии, когда-то служившей у префекта Секунды и раба Славия, который был у него же конюшим.
Тут пожилая женщина из толпы закричала сердито: да не ври ты! Я
знаю эту историю. Марию казнили, как и мужа её. А деток у неё не было. Не успела завести! -
- Вот он я? - засмеялся Сергий - Не дитя давно, а детинушка.
- Ну, не верите, не надо. - И толкнул возницу в плечо : - Погоняй!
- Вслед закричали: - не укради нашу бабу Агу! -
У маленького домика из слоистого камня, уложенного без раствора, а так; камни кое-как пригнаны друг к другу, перекрытия ветхие и крыша тесовая поверху истлевшая, но державшая воду, потому что тёс был смолистым и хоть старым но звонким.
Сергий побывал во многих странах, по местам разным и разный видел лес, разную работу. Здесь работа хоть и без выдумки, но добротная. А что камни уложены без фантазии, так домик малюсенький, и жить в нём человечку маленькому, оттого и работы на грошик.
Подъезжая он думал: отпускать или не отпускать нанятой повозки.
Если дело сложится, отвезут за казённый счёт, если нет, не пешком же назад добираться. Решил что с запасным вариантом надёжнее и приказал извозчику ждать. Сколько же ждать, барин? - обратился к нему возчик
Потом вдруг, говорит:
- Кто не знает Епифанию Чёрмную? Известная ведьма. В основном к ней ездят евреи, из торговцев да промышленников, мелочишка всякая. Кому будущее говорит, кому прошлое. Кому зубы заговаривает, кому кровь пускает. Бывает, что и далеко не отъезжают, окачуриваются.
Возился я с одним таким. Привёз к Епифании, кровь с молоком был, а за три версты отъехали - побледнел, зубами застучал и помер, горемыка.-
Отпустил бы ты меня, барин
- Жди! - жёстко приказал Сергий и вылез наружу. Ноги от долгого сидения затекли, не грех поразмяться.
Войдя в дом он в первый момент как ослеп. Два невеликих окошка
были чем-то закрыты, Тишина. Темно..
Ощупал рукой стол и лавку. Спросил громко: хозяюшка, отзовись!
В углу на лавке что-то зашевелилось. Поднялась костлявая рука и потянула штору. Кусок материи, подвешенный на бечёвке соскользнул, стало почти совсем светло. Из под дерюги вылезла голова, повязанная платком крест на крест, глянули колючие глаза и загорелись зелёным огоньком как у кошки. Старуха кряхтя села и стала подбирать под платок вылезшие наружу седые патлы.