Нерон взошёл на кафедру и слушание пьесы началось;
" Послы Израиля, стоя на коленях, молили великого Августа о помощи...
На императорской кухне трудится поваром некий еврей Лифшиц... Смышлёный малый, гроза поварят, верный слуга Главного Повара Империи Вара Соськина.. .
Лифшицу поручают готовить национальную пищу для израильских послов. Обслуживая государственных мужей он слышит стенания и жалобы евреев на судьбу своего народа. Незавидную судьбу. Ибо Сирия гнетёт и выбивает народ. Храмы разрушены. Бог отворачивает лицо от израильтян, своих же избранников.
Ты заповедовал, - плачут они, - Аврааму, Исааку, Иакову, войну, а не мир на земле нашей. Чем прогневали мы тебя?
Заветы твои исполняем. Всякая жертва-первая, тебе. Моисей вывел нас из Египта по твоему слову и ты, говорил с ним.
еужто среди всех не выберешь человека достойного быть порученцем за нас?
Яхве молчит. Послы пригорюнившись решают, как быть, если и Великий Август откажет в помощи. Среди евреев бытует мнение, что военные невзгоды обрушились на них из-за некоего Иисуса Христа, объявившего себя равным Богу и сыном Бога назвавшимся. В Назарете уже объявлена церковь Иисуса Христа.
-_ Слабеет истинная вера, - плачут и причитают послы.
В разговор вмешивается повар Лифшиц. Он говорит: обещайте Великому, что церкви те закроете. Что евреи-христиане изгнаны будут не только их храмов, но и от земли обетованной.
Обещайте платить налогов втрое, чем платили Антиохам. Обещайте забыть имя Иуды Макковея, который клял Рим и прогнал римских префектов и прокураторов.
Обещайте, обещайте, обещайте.
Бог обещал вам мир на вашей земле. Мира нет, а землю воюют сильнейшие противники. Бог даёт пример, как наказывает он и как он поощряет.
Обманывать и убивать гоев святое дело. Обманывайте и убивайте. Не грех это.
Из вышедших из Египта, вынесших золото и камни, сохранивших опыт и силу военную, нет никого, кто бы не умер. Но прежде смерти они прошли с огнём и мечом по Синаю и другим землям, лежащим по краю земли заповеданной, дабы страх и ужас сковал соседние народы и на века заклялись они воевать Израиль.
Вспомните Заповеди Божьи. Среди них были ли такие, которые Вами
не нарушались? Пугаете Рим двуличием своим. Вам не хотят верить, ибо
сказанное евреем сказано неверному, а Яхве простит всякого, кто обманул
неверного. За неверного Яхве всегда простит. Поклянитесь Цезарю в верности, в своей дружбе нерушимой. Отдайте ему заложников - детей своих, родовитых и, уверен,придут легионы, и воспрянет народ, и построит храм заново.
Послы точь в точь, повторили слова хитрого повара Цезарю. И чаша весов склонилась на их сторону. В благодарность они просят Августа отпустить Лифшица в Израиль, дабы искушал он их деликатесами, блюдами изысканными...."
Нерон увлекся и речь его становилась, всё выспреннее. Он читал в лицах и потому пытался изображать каждого из своих героев.
Слушатели сидели молча. Сергий внимал, понимая, что должен будет в обязательном порядке высказаться, его мнение, как считал император, окажется не предвзятым, значит наиболее ценным.
Краем глаза он заметил, что в дверях стоит дородный человек с кипой бумаг в руках. Нетерпеливо переминается с ноги на ногу, бросает призывные взгляды то на челядь, то на Поппею. Все делали вид, что захвачены действием пьесы и не замечали министра.
Талассий, а это был он , начальник Восточного отдела императорской канцелярии; вынужден был явиться с докладом. Только что прибыл гонец из Иудеи. Там революционеры подпольщики, долгое время занимавшиеся лишь словопрениями, всё же подняли восстание.
Бунтует весь Иерусалим, Самария, часть Кейсарии... Префект и наместник Рима ждёт указаний. Войска вступили в ожесточённые сражения, но у бунтовщиков достаточно оружия, много людских резервов.
Пламя восстания распространяется настолько быстро, что прогнозировать развитие ситуации не представляется возможным. Гарнизоны слишком малы.
И в том вина Нерона, который поверил еврейским лазутчикам, прибывавшим из Иудеи о дружбе вечной.
Война неизбежна. Только, только закончилась парфянская компания. Усмирены германцы. Разгромлены британцы. Брошена на колени Испания.
Теперь Израиль.
Когда он волновался или был сильно озабочен, спина всегда давала о себе знать. Это теперь он министр. А недавно, кем был он?
Грамотным, образованным, исполнительным, но рабом в Смирне.
Рабом Филиппа Экзекутора, местного князька, возомнившего себя Единственным гражданином мира. Экзекутор считался правой рукой известного Бата Архилоха. Ярого противника Нерона и его революционных преобразований. И тот и другой пали от руки молодого самодержца.
Талассий был одним из тех рабов, которые не сидели сложа руки. Он организовал отряд и рабы действовали на свой страх и риск в пределах владений обоих тиранов. Однако в стычке с наёмниками Бата потерпели поражение. Талассия схватили. Было приказано бить его кнутом пока не умрёт. Но он выжил. Брошенный в яму для дохлого скота, он выжил. Когда его освободили преторианцы, он едва дышал.
Как жертву произвола его лечили, сделали даже хирургическую операцию и теперь он внешне походил не на министра столоначальника, и не на раба, а скорее на
воина, испещрённый шрамами.
Нерон, помня и ценя преданность верных людей, снисхождения на раны не делал. Взялся за гуж, не говори что не дюж. К плохому делопроизводству был нетерпим и требовал исключительной аккуратности.
Как всякий поэт Нерон был мечтателем. Лавры великих людей доставляли ему массу дискомфорта. Оценивая себя превосходными эпитетами, он видел, что на практике не хватает ему для подтверждения исключительных качеств главного: Он хотел бы видеть себя триумфатором, равным Великому Цезарю или Александру Македонскому.
Иногда, валяясь в постели, мечтал о великих походах на Восток. Кабинет министров уже трижды обсуждал проекты предложенные военноначальниками армий Рима, но он пока отклонял их.
Сырые, недоработанные, иные вообще сумасбродные. Один из таких проектов был предложен бывшим командующим группы войск, под началом фельдмаршала Корбулона, неким Титом Флавием Веспассианом.
Уже отставной генерал проложил путь армий Рима как раз через
Иудею, к Двуречью, в обход Кавказских гор, через степные пустыни в
Индию, страну неисчерпаемых богатств и райских женщин.
Талассий хотел зарубить и этот проект, но случайно он попал на глаза императору. Был вызван генерал и Цезарь о чём-то с ним долго беседовал. С тех пор,отставной офицер стал частым гостем салонов даваемых императрицей Поппеей.
И вот , в донесении сказано:
"Мстители Израиля" перекрыли дорогу легионам".
Про себя Талассий смеялся. Он был ревнив к дружбе императора. Веспассиан - соперник. Веспассиан аристократ, а аристократам Талассий не доверял. Но сегодня, слава! Веспассиана нет. Его и не могли пригласить. Солдафон ничего кроме " ать-два" не умеет, не знает и знать не хочет. Он благоволит перед Нероном - писателем, но произведений его не читал, пьес не смотрел.
Министру, Талассию доносили: всё свободное время Веспассиан Марк
Флавий употребляет на выездку лошадей и собачьи гонки. Не последнее дело - выпивка. С пьяных глаз не то, что в Индию закатишься, а и далее... куда глаза глядят.
Тут министра заметила Поппея, она повела глазками, некая фрейлина как
тень скользнула к Талассию и он передал ей бумаги.
Поппея одну за другой прочла бумаги и дала знать Таласию, чтобы он ожидал в соседней комнате.
Тем временем Лифшиц, согласно сценарию, дурачит врагов Израиля. Легионы Цезаря выдворили сирийцев из Иудеи. По его совету, Келесирию и живописные голанские высоты правители Иудеи просят у Великого Цезаря в аренду.
Окиавиан соглашается, тогда евреи просят себе и город Газа, хорошо оснащённый филистимлянский порт, и Галилею, обещая платить удвоенный налог. Император опять согласен. У евреев всё получается. Правительство потирает руки.
Нет ничего более постоянного, чем временное! - восклицает Лифшиц.
Цезарь в Риме, еврей в Израиле.
Израиль, проигрывая войну - выигрывает её.
Однако Великий Август себя не забывает. Он требует от Израиля баснословную сумму, в залог арендованных земель. Таких денег нет. Лифшица посылают заложником в Рим. Он должен уговорить Сенат и Августа оставить вышеуказанные земли Израилю в безвозмездное пользование, либо убить Цезаря.
- Ты устал дорогой, - говорит Поппея, когда супруг поперхнувшись собственной слюной останавливается, чтобы перевести дух. По её знаку, мужу поднесли стакан прохладительного напитка из варёного граната и красной свеклы. Нерон обожал запах свеклы. А цвет напитка сводил его с ума. Он выпил залпом и попросил ещё.
Сегодня делами не занимаемся. - озабоченно, как бы охраняя
интересы мужа, произнесла Поппея, подав платок автору, чтобы утереть слюну. Нерон вытер губы и вспотевшие ладони.
Он был в ударе. Сейчас он думал только о своей пьесе и о том, какое впечатление произведёт она на избранную публику.
- Опять хулиганят какие-то "Мстители Израиля", там, кажется идёт нешуточная заварушка, но я думаю всё это не столь важно, как бы невзначай роняет Поппея. - Продолжай?
Нерон сморщил лоб, но перестроиться сразу с одной темы на другую сложно, находясь под обаянием своего героя, хитроумного врага римлян, заговорщика пресловутого Лифшица, император сопереживал негодяю но...
Он снова поднялся на кафедру и чтения продолжились.
Талассий находился за шторами, он ждал решения цезаря. Время не ждёт! Он послал нарочного за несколькими министрами, некоторыми генералами, и подумав включил в этот список Тита Веспассиана.
Присев за столик в комнатушке прислуги, он ещё раз пересмотрел документы, касающиеся восточных провинций, в первую очередь Израиля.
Сумасбродные евреи действительно верили, что центром земли является их страна. Именно здесь приказал им их Ягве, воздвигнуть алтарь и соорудить два дерева из бронзы, символизирующих бессмертие двух праотцов: Адама и Ноя.
Деревья эти - столпы, поддерживающие равновесие между небом и землёй, питающие землю духовными истоками неба. Рядом покоилось на двенадцати быках
огромное медное блюдо, начищенное до золотого блеска, в нём сияло море, часть того моря, которое раздвинуло свои воды перед кочующим народом.
В этом блюде священники омывали руки перед жертвоприношением и оттого вода не закисала, не плесневела. От этого блюда на быках, символизирующего чашу земную, они распространили сказания о том, что де земля плавает на спинах быков по безбрежному пространству воды.
Талассий, министр, просвещённый, он знал цену мифам, и знал, что представления людей о мифах примитивны. В мифах таятся мысли и деяния глубокие и совершенные. Про то, что земля плавает в океане воды он слышал давно. Но океан тот безбрежен и бесконечен. В нём плавает и весь остальной мир. В том океане воды плавает Вселенная.
Соломон, царь Израиля, приказал ваятелям изготовить подсвечник. С семью подножками.
Золотой семисвечник своими огнями сносился с семью планетами, плавающими как и земля в океане безбрежия по орбитам для них определённых.
Эти планеты: Солнце, Луна, Меркурий, Венера, Марс, Юпитер и
Сатурн. Все те, что являются ближайшими соседями и непосредственно влияют на людей, атмосферу земли и её состояние.
Соломон накопил огромные богатства. Соседние страны завидовали богатству Соломона и мечтали разрушить Израиль, чтобы эти богатства приобрести.
Один золотой стол в храме оценивался в 100 00 тысяч систерций. Он был
настолько массивен, что поднять его могла лишь когорта людей. Так много их не уместилось бы в комнате храма, где тот стол находился.
Говорят, что прежде чем начать стройку, длившуюся семь лет, срок не большой, для построения грандиозного храма Ягве, Соломон воздвиг алтарь и святая - святых - пещеру в скале, в которой и обитал Ягве, когда приходил на землю посмотреть свой народ.
В остальное время в пещере было пусто, только лежал камень Шетия, на котором Бог и отдыхал.
Замирившись с Израилем Рим вернул евреям многое из того, что украли у него враги. В том числе и облачение первосвященника, а это: нагрудный щит с двеннадцатью алмазами по кругу зодиака. Верхняя одежда шитая рубинами и опалами, ониксом по краям;
обувь, в которую вправлены изумруды и другие драгоценные камни;
Шапочку увенченную крупным корундом, синим,просвечивающимся насквозь сапфиром, а по окружности опять алмазы, чистейшей воды, добытые на далёкой оконечности африканского мыса.
Талассий знал цену такому костюмчику. Две сотни золотых систерций пожертвовал Рим, возвращая облачение первосвещенника в храм Иерусалимский.
Как облако белое, ещё не наполненное озером дождевых капель, нависал храм над городом. Он был виден отовсюду.
Храм гордость Израиля. Но Израиль хотел, чтобы храм был гордостью всего мира. Потому что мир - это глаз Бога. Зрачок этого глаза - Иерусалим.
Отражение в зрачке - храм Ягве.
Крыши храма из накладного золота. Листы золотые - шипованные, от птиц, оскверняющих помётом строение. Мрамор, мозаика и нигде нет следа
кисти художника или резца ваятеля, ибо всё копируемое не от Бога, а вопреки ему.
Нерон пел песню славы народу Израиля, его царю Соломону и их Богу, от которого Израиль не отступал никогда.
Скопировать мир, живое творение, воссоздать подобное уже богом созданное, невозможно для бренного человека. Отобразить его на холсте или в камне - значит насмеяться над Творцом, которому нет равных. Почитать творения человеческие - глумление над действительно прекрасным, ибо прекрасное может быть лишь в гармонии и в пропорциях.
Талассий ждал. Ждал и слушал и думал.
Слова: "художник" и "скульптор", уже несут смысловое проклятие Божее. И если оно не настигнет при жизни глумящегося, то настигнет его после или потомков его.
Такова неизбежность.
Спорность установочных истин очевидна.
Всякая религия пытается создать табу и окружить ореолом таинственности пустые места на подобии пещеры Иерусалимского храма. Корни слов "худо" и " культ", определяют профессионализм, но не сколько не подоплеку фанатизма. - так думал Талассий, в унисон чтению пьесы.
То, что было известно и то, о чём доносили шпионы, было сильнее всякого воображения. В подвалах храма Соломона, богатств скопилось на миллиард систерций.
Этой суммы вполне хватило бы императору, чтобы победоносно завершить марш-бросок в Индию. Даже не понадобятся дополнительные средства. А казна Рима ограниченна. Более того, строительство города съело большую часть золотого запаса.
Талассий в растерянности. Объявленный Нероном день Творчества, вынудил многих министров изменить служебные и личные планы. Большая их часть отбыла в загородные резиденции и на собственные виллы. Генералы отдыхали со свойственной их профессии, склонностью к подпитию.
Неожиданно трезвым оказался Веспассиан, находившийся в городе вместе с сыном Титом. К нему в гости прибыл старый друг Аплавтий Сильван, губернатор Крыма, а с ним ещё несколько человек. Прибывший вестник и привёз их всех к Талассию.
Сильван знал Талассия больше понаслышке. Он не был сторонником методов Нерона, но и в рабстве не видел ничего хорошего. Своих рабов он давно отпустил, остались лишь не желавшие уходить. Естественно это была челядь, которую устраивал их быт, не очень тяжкий, а скорее умеренный.
Но самТалассий оставался рабом в главном, в преданности своему хозяину.
Ведь главным качеством всякого раба, будь он хоть и аристократом, хоть плебсом была верность.
Открываться Талассию было опасно, даже говорить с ним, потому что
тот как змея, выуживал сведения и черпал из ничего, не значащих фраз, нужную ему информацию.
Сдержанно поздоровавшись с Веспассианом, Талассий протянул обе руки
Сильвану.
- Визит запланированный?-
-А как же! Слушания в Сенате. Отчёт. Финансовая отчётность.-
Генерал переступал с ноги на ногу.
- Сегодня день Творчества, Талассий. А ты весь в делах. Нехорошо.
Отдых, занятие не праздное. Наш император на пороге ответственного решения:
введения "Дня отдыха". Два дня в неделю - дело вполне реальное.
Мы увеличили продолжительность рабочего дня с четырёх до шести часов,
компенсируем днём отдыха. -
- Не всё хорошо, генерал. - Мы на пороге войны. Как бы не заслужить двеннадцатичасовой режим по военному положению. Я и вызывал вас для совета.
Ты, Флавий, участвуя в походе на Сирию, посещал Иерусалим. Знаешь настроения местных жителей. Как считаешь, нынешний взрыв патриотизма в Израиле серьёзен? Почему они объявляют нас, римлян, спасителей и благодетелей еврейского народа, своими врагами?
Что мы, правительство, в своей политике по отношению к евреям сделали не так? В чём ущемили народ израильский. Не мы ли укрепляем их веру, преследуя еврейских раскольников, и христиан?
И не дожидаясь ответа генерала, обратился к губернатору Крыма:
- Аплавтий Сильван, как дела обстоят в Крыму? Что говорят у вас о событиях на Востоке?
-
- Крым - земля многих народов. - пожал плечами сенатор. - У нас там нет единой нации. Там главной нацией являются деньги - вот главное наше национальное достояние.
- Есть деньги - ты гражданин. Нет денег - ты не званный гость. Евреев почти двадцать процентов, от общего количества населения. Это много. Но это и даёт стабильный процент поступлений в местный бюджет, а значит и отчисления в казну империи. Именно еврейский капитал определяет насыщенность и оборачиваемость товаров и средств.
Наши евреи, и я за то ручаюсь, против Рима не выступят. Рим олицетворяет собой закон и законность. С еврейского - слово Рим и переводится как "закон".
Знаю евреев лишь с положительной стороны. Налоги, сделки, договора - всегда аккуратно, во время, корректно.
Кто такие "Мстители Израиля" не знаю. Очередные авантюристы, каких немало было всегда и у всех народов. Если Сенат выступит за войну мы, как послушные граждане Рима, выплатим военную пошлину и удвоим сбор налогов. Можете доложить императору, губернатор Аплавтий Сильван преданнейший столп его империи.-
Талассий благодушно положил руку на плечо губернатора.
- В вас я никогда не ошибался. Так и доложу. -
- И обращаясь в сторону Веспассиана сказал: Флавий, я знаю, что слова ты на ветер не бросаешь. Но стоит обдумать наше положение и просчитать наши шансы в возможной войне.
Веспасиан действительно всё свои слова и поступки очень тщательно обдумывал, тщательно взвешивал.
- До твоего вызова, мы как раз обсуждали израильскую тему. Назрело время проучить хитроумных обманщиков. Мы дали им государство, бюджет, технику, людей. Полностью восстановили хозяйство. Не лезли в их религию. Почитали их Бога как своего собственного.
Судопроизводство? Пожалуйста. Собственные силы обороны - пожалуйста!
Но платить налоги- дело святое. И что же! Купцов наших обирают в Израиле беззастенчиво. Налоги объявлены грабительскими, и в оплате нам отказано.
Аплавтий Сильван всё это подтвердит. Кстати он привёз в Рим крупного, очень крупного делового человека. Но он не наш подданный. Зато он объездил весь свет от земли Кореев до западных морей. От северных Ханаанеян до противоположной стороны Африки. Всюду, с почтением относятся к Риму, чтят римский закон, и слово Рима выслушивается с благоговением.
Что наблюдаем в Израиле? Неблагодарность. Обман. Надувательство
в большом и малом. Купцы прислали жалобу с Иосифом Флавием, просят вступиться за них, просят ауденции у императора, чтобы положить жалобы свои к его ногам.
- Ты богат? - спршивает министр у Сильвана?
- - Деньги без денег в руки не даются, густым басом отвечает губернатор. Денег много и чем больше их у меня, тем меньше остаётся на собственные нужды. Богат тот, кто не ворует, а кто наживает. Мы - люди торговые, всё наше не у нас, но если министру очень нужно, деньги организуем.
Постоит государство за нас? По достоинству стоять и мы будем за государство, каких бы денег это не стоило.
Кто же так обидел вас, что не стоите за ценой?
- Торговать на востоке стало трудно и опасно. Израиль усиляется за счёт территорий пожалованных им Римом. Сирия брошена на колени. Египет обнищал. Страна Мадиан, некогда процветающая, кормится чем случай пошлёт. Халдеи промышляют на море пиратством.
Елам в горах, прячется от всех. И все в один голос кричат: пришёл Израиль и всё забрал.
Как началось с Иуды Маккавея, так и продолжается. Товары наши, магазины, караваны - объявлены собственностью иудеев. Многие миллионы систерций, которые могли бы уйти налогами в казну, пропали.
На что министр уклончиво возразил:
- Израиль признаёт себя вассалом Рима и нет причин для особого беспокойства. Конечно уплату налогов евреи вечно задерживают, но платят . Как я могу сказать императору мол, пойди и накажи! Государство - не Талассий и компания, - есть Сенат. Вам нужно попытаться убедить сенаторов...
- Министр говорил и говорил, хотя понимал что все его слова - чушь. Но другого ничего он сказать не мог, ибо первое слово за самодержцем. Тому решать.
Нерон - то настроен миролюбиво. Всё Поппея. Не любит её Нерон, но делает
всё так как она того захочет.
Поппея держала сторону материнской линии. Она никогда не бывала не в Иудее, ни в других областях Израиля, но сказки рассказанные матерью запали в душу. Она с детства выстраивала мир по рассказам матери. В тех сказках были свои герои, не похожие на взрослых мужчин окружающих их дом и находящихся в приятельских отношениях с родителями.
Мать сердечно привечала всех этих греков, любивших выпить и закусить, но оставшись наедине с дочерью с горечью выговаривала себе, прося у Бога прощение. Делилась с маленькой Поппеей тайными намерениями когда-нибудь уехать в благословенную страну Израиль, пожалованную Богом её народу. Их всех греков, говорила она, один Одиссей похож на еврея, но наверное он и есть еврей, потому что имя его от Иессеев, народа кровного братского еврейского.
Сдержанности и хитрости научилась Поппея у матери. Когда её, тайную иудейку выдавали за Нерона - язычника, она в молитвах своих заключила союз с Богом и поклялась лишить себя жизни в случае если позволит когда-нибудь мужу своему, императору Рима, выступить военной силой против Израиля.
Образ Есфири, благодетельницы Израиля, волновал её и по сей день., а день избавления евреев от угрозы полного уничтожения неприятелями, называемый Пурим, она отмечала тихо в кругу ближайших фрейлин преданных ей беспредельно.
Обо всём этом был прекрасно осведомлён Талассий. И не только он. Уже больше года собирались компрометирующие документы, обличающие Поппею как Иудейскую шпионку.
Переговорив с представителями купечества, он мановением руки попрощался и собрался было уходить, как вдруг вспомнив о чём-то, вскинул руку ко лбу и спросил Иосифа Флавия: а что, вам не знаком купец по фамилии Сергий Прас? Ступивший было за порог Иосиф остановился и медленно повернул плечо и голову в сторону министра:
- Знаю такого.
- Какую рекомендацию дадите ему?
- Только положительную. Более того, это мой ученик.-
Между тем прибывали нарочные гонцы. Со всех концов Римского округа в столицу стягивались министры. Первым примчался Клавдий Гелий, отставной премьер-министр. Когда он был снят с должности и передал дела столоначальнику Талассию, Но император не унизил, не уничтожил аристократа, а просто переподчинил его рабу.
Деловые качества Талассия всё расставили по местам. Он оказался деловым, волевым, хитрым политическим интриганом, у которого интересы империи были на первом месте. Не обижал сослуживцев без дела, не унижал бывших руководителей, ценил Гелия и доверял ему.
И Гелий поверил в звезду Талассия.
Правительство состояло из тридцати семи человек. Разные люди, но одно объединяло их, вернее объединял их один человек; Нерон, позвавший всех их под своё знамя, доверивший им свою жизнь и они не могли, и не хотели обманывать императора.
Давая клятву говорили: мы с тобой до тех пор , пока ты не оттолкнёшь нас или пока не оставишь нас.
Нерон вязал их кровью. множество показательных казней христиан,санкционировали члены правительства, каждый в своё время. Из двухсот двадати четырёх тысяч казнённых, половина лежала на совести сенаторов, вторая половина на
правительстве.
А чтение пьесы продолжалось.
"В дешёвом еврейском кабаке, находящемся на окраине Рима Лифшиц разговаривал с двумя неизвестными. Лифшица кто не знал? Любимец еврейских кварталов. Уличные актёры исполняли песни Лифшица, артисты говорили языком Лифшица.
Купцы торговали его именем и были предложения, после объявления независимости, отчеканить в Израиле монеты с изображением профиля Лифшица.
Но его собеседников здесь видели впервые. Были это не римляне, возможно
провинциалы? Скорее всего, иностранцы, бородатые, неопределённого возраста.
Одетые как кочевники, в добротные одежды, головные уборы как у ремесленников, стрижка волос под горшок, как у парфянских купцов. Они озирались
по сторонам, находясь в непреходящем возбуждении. Чем обращали на себя внимание
окружающих?
Одного из собеседников Лифшица звали Брут, другого Кассий.
Оба загримированные до неузнаваемости. Марк Брут, а это был он, молодой человек до тридцати лет, слишком гордый, чтобы быть честным, слишком знатный, чтобы быть храбрым, с трудом одолевший кое-какие науки и потому слишком умный, чтобы слушать других, говорил взахлёб, порываясь возвысить голос; но его одёргивал товарищ, более спокойный, менее самоуверенный.
Чудом они вышел на след глубоко законспирированного заговора.
Не болтай своим языком Брут, как ветряная мельница крыльями, как их найти? Брут и Кассий любовники Великого Цезаря. Бывшие любовники. Август их отставил. А с отставкой и милости прекратились.
Кассий принял развод как должное и отошёл в сторону. Над ним посмеялись и перестали. Но Брут не мог смириться. Как? Его, потомка Юния Брута, которому римляне поставили медную статую на Капитолии, среди статуй римских царей; племянника великого философа Катона;, а так же Сервилия Агале, убившего тирана Спурия Мелия, / по материнской линии, / его великого потомка великих людей, сделали посмешищем, выставили на позор!
Антиох Аскалонский, стоик, лекции которого слушал сам Цицерон, принимал любовь Брута и молил его не покидать философскую школу даже ради любви Великого Цезаря . Но Брут знал себе цену. Кто лучше него произносил торжественные и судебные речи?
Когда Цезарь ударил Брута по лицу, а надо сказать и сам Марк Брут был циником и оскорблять любовников было делом для него привычным, всё же на него
нашло бешенство.
Молодой обворожительный красавец считал позволительным лишь себе хамство, как способ общения. Престарелые любовники, которых он не выбирал, они выбирали его, позволяли ему унижать их беспредельно. И Август должен был быть как все.
Но Цезарь пренебрёг негласными правилами царящими среди высокопоставленных геев. Он, нуждающийся в любви Брута, легко оскорбил гордого аристократа рукоприкладством. Простить такое невозможно. Молодой человек оставив Великого Августа бежал к Помпею. Помпей оказал ему почести.
Цезарь просил тайные службы не убивать Брута. Молод ещё. Глуп. Да и Сервилия, мать Марка, вступилась перед Цезарем. Помня былую их связь Цезарь велел выкрасть Марка Брута, что и было исполнено. С тех пор опасаясь за свою жизнь Брут вынужден был пылко любить Октавиана.
Но пылкая насильственная любовь не могла длиться вечность. Брут стал нервничать, срывался на крик , спальня самодержца иной раз становилась ареной баталий, пока ещё словесных. Сервилия вновь обратилась к императору и тот, отставил Брута от двора.
Связавшись с Кассием Брут злословил по кабакам; и прежде, чем
его арестуют, Лифшиц взял их обоих в оборот. Огромные деньги посулив, поддержку властных структур, генералитета, познакомил кое с кем из Сената и тем склонил их на лихое дело.
Пример Юния Брута, убившего сыновей, составителей заговора против республики, жёг сердце гордого римлянина. Кассий вполне разделял взгляды друга, но его толкал иной порыв.
Месть.
Месть Цезарю за то , что изменил с Брутом ему Кассию. И Бруту
за то, что отвлёк Августа от него, достойнейшего из достойных. Таким образом Лифшиц полагал, что дни Цезаря сочтены.