Прошла неделя. Наконец-то приказ получен. Сотни тысяч людей пришли в движение.
Легионы на марше идут налегке. С собой только самое необходимое - личное
оружие. Знаменитые римские мечи ближнего боя пристёгнуты к трошам - вещевым мешкам и остаются за спиной солдат на всё время пеших переходов. Тяжёлое вооружение едет следом на больших грузовых повозках. Грохочут полевые кухни. В котлы на ходу загружаются продукты. Под котлами дышат огнём медные жаровни. Специальные команды заняты заготовками дров, диких пернатых и травоядных.
Марк Флавий Веспассиан вывел армаду на большую дорогу. Путь на Иудею лежал через тернии: воды и суши. Легионы шли из всех земель Италики. А также из Испании, Германии и иных областей Причерноморья.
Пыль стояла столбом над доброй четвертью европейской земли.
Не может быть силы на Земле, которая смогла бы остановить этот шевелящийся, гудящий поток человеческих особей, собранных со всех концов света, под лозунгами справедливости ради героизма и самопожертвования, ради восстановления конституционного порядка и ради жизни на Земле.
Именно ради жизни на Земле они обязаны убивать врагов империи. Потому что империя устанавливает правила жизни, а не какой-то там Израиль. Воинские колонны стекаются к Израилю как гремящие весенние ключи, катящиеся с горных ледников на равнину, чтобы напоить водой сухую степь не желающую родить плод для хозяйского стола.
Такой водой станет кровь израильтян. А плод - это золото Израиля.
Перед тем как войти в порт Газы, корабли высадили десант на пустынном побережье Палестины, где хорошо обученные когорты штурмовиков взяли в клещи несколько бригад добровольцев - защитников рубежей, прорвали их укрепления и овладели Газой.
Корабли вошли в порт, началась выгрузка войск. Пехота быстро восстанавливала порядок. Люди стекались под знамёна легионов и к вечеру огромное пространство суши уже покрывали почти идеальные прямоугольники воинских формирований.
Конная разведка унеслась в поле, ощущая себя в безопасности, легионы шли вольным строем.
Корабли же возвращались в метрополию за новыми легионами, число которых Нерон довёл до двеннадцати. Двадцать тысяч солдат в каждом легионе.
Израиль должен либо сдержать и рассеять эту силу, либо покориться ей. Но, покорившись, ещё и ублажить эту силу, оплатив все расходы на войну и на содержание войск.
Плацдарм стремительно расширялся. Появились первые только что прибывшие конные дивизии. Морская качка утомила лошадей, они стригли ушами, пугались, неуверенно чувствовали себя на твёрдой Земле.
Разрозненные отряды "Мстителей" Израиля отступали.
Переход от Газы до Иерусалима занял бы не более двух дней, но Веспассиан не спешил. Он научился не спешить на войне. Враг хитёр. Тем более такой враг как Израиль.
Рим, несомненно могущественнее, но за Израилем опыт сотен поколений. Не нужно сбрасывать со счетов, что евреи сражаются испокон веков и при том сумели сохранить самобытность, хотя половинчатую, и независимость, хотя и ущербную.
Еврейская философия не имеет ни конца, ни начала. Она закальцована вокруг Торы.. Что хорошо для еврея, то хорошо для остального мира - так думают все иудеи и поступают согласно своим планам и интересам.
Разве в "Вавилонском пленении" евреи были менее свободны, чем в Израиле? Нет. Вавилон вынужден был от них освободиться, потому что Израиль и в плену жил своей собственной жизнью,
вовлекая в свой замкнутый философский круг не только новых друзей, но и старых врагов. А в Египте? Так роскошно как евреи на земле египетской местные племена не жили. такими привилегиями не пользовались и были заключены за то, на каторжные работы.
Кто, более иудеев был независим в римской империи?
Даже германцы и британцы, известные своей строптивостью не пользовались столькими правами в метрополии как израильтяне. Которые оговорили себе свободу передвижения по всему миру и были принимаемы во всех странах мира.
Они закрепили свободу вероисповедания, как никакая другая нация на свете. Бога еврейского почитали всюду. Живите с богом, говаривали сильные мира, подразумевая, что всем от этого будет только спокойнее.
Налоги с Израиля взять всегда было делом не простым. Неохотно платил Израиль. Изворачивался, как мог. Задерживал платежи. Предлагал бартерные сделки. Проталкивал излишки мяса, вина и фруктов на рынок империи в ущерб иным странам. Копил собственные богатства, которые никогда не иссякали несмотря на постоянные войны.
Храм Ягве в Иерусалиме, разрушенный многократно, восстанавливался, вырастал из пепла. Всё в нём всегда оставалось как при царе Соломоне, сыне Давидовом. Не перечислить богатств, хранящихся храме.
Давир внутри храма, отделан кедровыми досками. Доски обшиты золотыми листами. Золотом отделаны все внутренние стены храма. А перед Давиром протянуты золотые цепи.
Над ковчегом два херувима распростёрли огромные крылья. Херувимы из кедрового дерева, покрыты листовым золотом. Стены украшены резьбой. Полы золотые.
Множество дверей в храме. Множество переходов и помещений и лестниц. И маленькие кельи и большие, и залы для молений. Всё в золоте.
В центре храма жертвенник. Сверкает; золота Соломон не жалел. Гранит и мрамор везли с гор Сирийских из каменоломен Египетских.
Два столба из меди чистой изготовлены по его приказу. Один столб выходил из основания пола и почти упирался в потолок, другой опускался из потолка, неизвестно как закреплённый и почти касался пола.
Столбы служили средством общения человека с Богом. Электролит "искусственного мозга" в надлежащий момент вырабатывал ток, который по металлической плетённой сетке взбегал на вершину столба, оттуда по проводам , сквозь фарфоровые чашки изоляторов в форме гранатовых яблок, устремлялся в небо.
Столб, что на правой стороне притвора евреи называли Иахин, а тот, что на левой - Воаз.
Воаз передавал сигналы Вселенной. Иоахин - принимал. Таким образом, срабатывала двустороннюю связь, Так было до тех пор, пока Навуходоносор не разрушил Иерусалим.
Но после каждого разрушения храм восстанавливался. С размахом, перекрывающим даже возможности Соломона. После каждого поражения Израиль восставал из пепла и в первую очередь восстанавливал храм.
Потому что храм, для Израиля - воплощение Бога.
Лишь медные столбы бесследно исчезли, да котлы - быки, что когда-то катились по монорельсовой дороге, потом долгое время лежали во рвах, пока медь их не была отправлена на переплавку.
Марк Веспасиан не однократно бывал в Израиле. Бывал и в храме Иерусалимском. Многое видел собственными глазами. Сказки, про связь с богом его не трогали, но золота в храме действительно так много, что не грех поделиться с Великим Римом.
В правительственных кругах метрополии говорили что, материальная часть храма, реализованная даже по себестоимости, принесла бы римской казне семь миллиардов золотых систерций, а это в полтора раза больше, чем нужно для похода в Индию.
Таким образом "Мстители Израиля" поспособствовали Нерону. Спровоцировали империю на войну. И вал из солдатских тел уже подкатывался вплотную к воротам Иерусалима.
Рядом с отцом, в свите находился и Тит Веспассиан, сын Флавия. Одарённый молодой человек, он давно пресытился римским высшим обществом, коктейль которого за последние годы разжижался постоянно. С одной стороны рабы уже входили в круг избранных, с другой стороны евреи за деньги получали звания патрициев и места в Сенате.
Аристократия ощущала себя гонимой и беззащитной.
Правила "бал" в правительстве и в Сенате партия вольноотпущенников в союзе с ремесленниками и землепашцами. Многие талантливые люди, получив власть, не могли проявить свои способности, потому что не имели опыта управления и иерархического подчинения. Другие бросились в разгульную жизнь и скоро оказались профессионально непригодными по причине пьянства.
От таких отрекались и свои и чужие. Насыщенная приключениями и событиями жизнь истекла из столицы в другие места. Империя теряла вертикаль власти.
Сын Веспассиана - Флавий младший выбрал для себя дипломатическое поприще. Но поход на Иудею, заинтересовал его как историка и заставил проситься на фронт. Дважды император отклонял просьбу генеральского сына, но, в конце концов, удовлетворил.
Сейчас оба Веспассиана стояли на холме, оглядывая окрестности. Мимо проходили маршевые когорты. Впереди носились конные авангарды, сметая прикрытия защитников. За ними "пластуны" - очищали от врага ближайшие перелески и овраги.
Генерала волновала судьба флота. Он приказал капитанам не задерживаться в гаванях. Уходить как можно быстрее. В крайнем случае, стоять на якорях только на дальних рейдах. Он знал случаи, когда хитрый враг на утлых судёнышках подбирался вплотную к галерам и поджигал их.
Много ли нужно времени, чтобы сжечь флот, сгрудившийся в гавани.
У подошвы холма кучка сопровождающих офицеров. Генерал не любил многочисленной свиты. Все командиры обязаны быть во главе своих частей При нём лишь необходимое количество связных и взвод телохранителей.
Но в тысяче шагах от главнокомандующего всегда находился конный полк драбантов. Всадников, набранных из скифов, славян и германцев. Драбант - конвой почётного лица.
Эти люди с малолетства уже сидели на лошадях. Они не признавали сёдел. На спины коней клались простые попоны, но Весспасиан распорядился украсить лошадей коврами. Кроме красоты, ковры ещё сохраняли лошадиные крупы от стрел и дротиков врага.
Вот ещё один человек из свиты Веспассиана. Недавний знакомый Тита, но уже зарекомендовавший себя богатейшей эрудицией, Иосиф, сын Иосифа Флавия известного купца и мецената.
Марк Весспассиан противился присутствию постороннего лица при штабе, но отец Иосифа допущен до руки самого Нерона и потому генерал снял свои возражения. Тем более, что Иосиф далеко не простой человек.
- Чтобы твой друг даром не ел солдатского хлеба, поручил бы ты ему какое-нибудь дело - мягко посоветовал генерал сыну. И Тит озаботился.
Тем временем легионы втягивались в узкую долину, окаймлённую холмами. Весспассиан, ещё вчера приказал драгунам занять господствующие высоты. Драгуны - конные пехотинцы, - пластуны.
Гнеральское ухо уловило звуки недалёкого боя. Это разведка обнаружила засаду.
Около трёх сотен легко вооружённых израильтян атаковали пластунов, а затем и головной легион.
На что они рассчитывали?
Легионы втоптали бы их в грязь, если бы "мстители" вздумали стоять на этих холмах насмерть. Но атакующие цепи израильтян лишь мелко покусывали ощетинившиеся когорты. Потом разбегались, снова собирались в толпу и опять покусали.
Через час-другой были они окончательно рассеяны, оставшиеся в живых скрылись, оставив в округе сотню трупов.
Командующий сошёл с холма, ему подвели коня.
Весспассиан пустил коня рысью. Он восседал на лошади как статуя; массивный, широколицый, большеротый и узкогубый; являя собой классический образ римского владыки, для которого весь земной мир не более чем захудалая провинция.
Широкий лоб его переходил в сплошную лысину, глубоко посаженые глаза колючие, смотрели пронзительно. Большой римский нос завершал волевое лицо.
Совсем не похож он на былого отставного военного, шаркающего по вестибюлям императорского дворца.
- Ты действительно собираешься описать поход на Иерусалим? - спросил Тит у Иосифа.
- Да. Уже веду записи. Меня научил этому отец.
Если я не опишу этот поход, поверь мне, никто никогда не узнает, что существовало наше время, в котором жили мы с тобой. Никто не узнает, на какое справедливое дело мы пошли, урезонивая зарвавшийся Израиль.
А будут только списки Израилевских побед и их "страдания", в мозохизме которых они черпают своё вдохновение.
- Друзья влились в колонну драбантов, следовавших за Марком Флавием- полководцем..
-
Римлян ждали стены Иерусалима. Иерусалим гигантскими воротами закрывал от Европы все пути в Азию. Иерусалим - мощная крепость с несколькими рубежами обороны.
Стены Иерусалима из гранитных глыб; не за что ухватиться. Иные камни плотно пригнаны, иные выдвинуты вперёд и потому уже штурмовую лестницу не приставишь. Спрячешься под глыбой, но открывается в стене амбразурка и какой-нибудь мальчишка или девица бьют копьём солдатика в бок или в спину.
Фаризеи, иессеи, аморреи, иевусеи - все на стенах. Как предки им завещали.
И те, и другие, и третьи не очень обращали внимание на свои родословные. Жизнь - штука интересная. До того ли, чтобы вести учёт колен? Что помнилось ... Что забывалось.
Но сейчас все они в пределах земель обетованных.
Зачем приходил Вавилон? Зачем приходил Египет? Зачем Рим раз за разом пытается уничтожить Израиль?
Разве мало просторов вокруг, возьмите землю слева, возьмите справа, земли кругом много, на всех хватит.
Но выступил Иуда Макковей, сказал,: что завещано Богом да сбудется - И, брат его, Симеон и семь племянников Иуды встали рядом с воинством, жрецами и женщинами, всеми кто мог носить и владеть оружием.
А легионы шли по области названной в честь Иуды-воителя. Иосиф Флавий - младший, во все глаза смотрел на землю, которая тысячи лет принадлежала его народу, ханаанеянам. Наконец, возмездие должно свершиться. Римские легионеры топчут Иудею. Без них, без Веспассиана и Нерона, без свободного народа Италики, эти земли никогда никому бы не освободить. Так прочно вцепились в них зубами и ногтями иудеи, которые и имя народа своего не хотят произносить вслух, а называются вымышленными : Израилем и Иудеей.
Большая часть народа ханаанейского растворилась в пределах северных, но остатки его, ещё встречаются на земле предков, потому что когда вошёл Израиль в силу, то сделал их всех своими данниками. Встречались ханаанеи в Газере и в Китроне и в Наглоле и в Акке, Сидоне, Ахлаве, Хелве, Ахзиве и Рехове.
Вот и Иосиф Флавий-младший, корни свои видит из города Бефанафа. Так говорил ему его отец, а тот знал историю от деда своего.
Благодатна земля предков. Долго претерпевала она иго иноземное. Но сели в Ханаане евреи. Только силой теперь можно их вытеснить. Идёт такая сила. Называется она Рим.
Рим - это непобедимая армия. Рим - могущественное государство. Рим - это император, и народ.
Рим - это Свобода. Справедливость. Равенство национальностей. Плодотворный труд свободных граждан. Более половины численности легионов римских - вольноотпущенники, граждане иных областей империи.
Ещё Август повелел отпускать рабов и назначил квоту. С тех пор каждый император считал за долг свой облегчать участь невольников.
Нерон пошёл дальше всех. При нём рабы заняли, чуть ли не главенствующее место в обществе. На полях конечно трудились рабы, но не военнопленные, а продавшие сами себя в добровольное рабство. Их уже не называли рабами, а рабочими.
Вольноотпущенники презирали рабочих, потому что считалось быть рабом поневоле - одно, по согласию - совершенно другое.
Легионы проходили мимо Веспассиана крича "Ура"! Он вскидывал руку, приветствуя их, жестом Помпея.
Старые солдаты помнили этот жест, который приносил Риму победы. И сердца их бились учащённо в ожидании новых сражений и новых славных побед.
Гедеон был рядовым в отряде Бенафа Шторкина. Шторкин командир опытный. Ушёл в партизаны, когда ему ещё не исполнилось шестнадцати. Сражался с сирийцами и с ливийцами, с армянами, что живут далеко на востоке. Поэтому ему и поручили наиболее трудный и ответственный участок обороны:
Постоянно находиться в соприкосновении с противником, тревожить его, лишить покоя, деморализовать. Бенаф предлагал командованию укрепить линию береговой обороны. Не допустить высадки римского десанта. Но возобладало другое мнение: уничтожить врага на своей земле. Растянуть коммуникации, оторвать тылы, нарушить связь. Заставить римлян раздробить легионы, ибо в мелких стычках большая масса войск лишь помеха.
С пятью тысячами солдат Шторкин появлялся внезапно, как из-под земли, на дорогах, по которым шёл противник. Бенаф разделил свой отряд на три части по полторы тысячи человек в каждой.
На окрестных высотах сидели дозорные и в случае появления передовых римских отрядов сообщали командиру дымовым кодом: количество врага, род вооружений; номер части по штандарту.
Последнее, имело особое значение. Бенаф, как опытный военный понимал, что каждое подразделение - лицо своего командира. Командиры разные. Есть среди них и отважные генералы и полковники, но есть и дети власть имущих, чьи-то протеже.
Такие фанфаронят на словах.
Весспассиан, вынужденный считаться с лизоблюдами двора, имел их в войсках достаточно. В бой шли старики. Старая гвардия и новое поколение храбрецов, значительная часть которых лишь за боевые заслуги или выслугу лет, получили римское гражданство.
Бенаф Шторкин выискивал стыки подразделений. Особой удачей считал, когда удар наносился в стык. Даже если соседняя когорта состояла из стойких солдат, деморализация первой - влекла за собой общее отступление. Бить бегущих, дело забавное. Нужно обладать лишь хорошим дыханием. Взмах меча утомлял мышцы, а лёгким порой не хватало дыхания.
Это как рубка дров: Пот течёт ручьём, в работе не только руки, но и всё тело. Нужно стараться бить в шею. Попадать в узкую полоску, туда, где нет брони. Рассекая артерию, можно быть уверенным, что раненый не поднимется и не нападёт на тебя сзади.
Остальные части тела у римлян защищены хорошо. Многие солдаты в поножниках. Кольчужные браслеты со звоном отражают удары.
Гедеон о всей этой премудрости лишь догадывался. Он не кадровый солдат. Он гражданин своей страны. У него есть клочок земли, которую он возделывает. Жена, которую он любит и двое детишек, которых он обожает. Он исправно платит налоги. Выполняет все требования оккупационных властей, чиновников - евреев, которые душат единоверцев похлеще, чем римляне и греки. Но сколько не плати податей, хозяевам всё мало. Работа перестала приносить доход, значит нужно готовиться к худшему. Что может быть хуже голодной смерти?
На биржах очереди безработных. Они почти не двигаются. Потому что работы нет. Фермеры, произведя мясо, молоко и хлеб, не могут продать свой товар. Внутренний рынок обнищал, у людей нет наличных, а продать в Грецию, Италию или дальше на север, не позволяют римские чиновники, которые блюдут свои интересы и интересы метрополии. Сотни людей снимаются с места в поисках хотя бы временного заработка. В городах скапливается беднота.
Вот и назрела смута. И в таких условиях не остаётся ничего другого как выступить с экономическими требованиями.
Что тут началось? По деревням ездили римские эмиссары, запугивали. Дескать, везде сейчас плохо жить, а у вас терпимо.
Зачитывался указ Нерона о том, что скоро через земли Израиля проляжет путь в Индию и полноводной рекой потекут товары и ценности в империю. Но не осядет ли это золото вновь в карманах чиновников?
А может военная машина сожрёт всё, что ей дадут, поглотит и то, что от неё утаят, а, покатившись обратно вытопчет и то, что ещё не созрело, не убрано, не произведено.
Гедеон не глупее и не умнее других евреев. Он принял последнюю точку зрения. Нужно попросту защищать свой дом и указать на дверь тем, кто не понимает законов гостеприимства. В отношении Рима не было другого пути кроме как вооружённого отпора.
Записался добровольцем и после тщательного отбора попал в лучшую воинскую часть генерала Бенафа Шторкина. Сейчас он в составе небольшого отряда в двести человек пробирался берегом узенького ручья, берега которого сплошь заросли бурьяном и мелколистным кустарником, к небольшой пальмовой рощице, что виднелась невдалеке. Предположительно там остановилась какая-то центурия, возможно полк. Нужно было выяснить , что за подразделение, угадать планы противника или нанести удар, но ещё лучше уйти незамеченными. Задача была не сложная, но и не такая простая.
Местность скрывала людей до поры. На подходе к рощице - речушка, даже ручеёк , круто сворачивающий в сторону и перед отрядом пластунов оказывалось открытое место. Одним броском которое не преодолеть. Бежать в атаку - нарваться на шквальный огонь пращников и лучников.
Оставалось одно, лежать в засаде, положиться на случай, возможно кто-то пойдёт за водой, взять языка и тогда уже принимать окончательное решение.
Командир сводного отряда, уже пожилого возраста, человек по имени Натан Шейман, советовался с воинами. Предложение Гедеона - взять языка, пришлось ему по душе.
- Только сколько лежать придётся, неизвестно - сказал он. Шторкин требует оперативности. В нашем деле промедление - смерть. Но делать нечего.
Засели. Часа два прошло в тишине. Лишь в лесочке просматривалось оживление. Сновали туда сюда легионеры, скакали верховые. Вдалеке клубами поднялась пыль. Шла большая колонна. Двигалась она много левее затаившихся в засаде разведчиков и опасности им пока не представляла.
Едва пыль осела, как поднялись новые вихри. Крепчал ветерок, и пылевую завесу стало сносить в сторону прочёсывающих местность драгун. Видимость ухудшилась.
Гедеон решил: в случае если пыль покроет всё расстояние до оазиса, будет время отряду перебежать поближе к пальмам, под тенью которых укрылась римская центурия. Цветные плащи и плюмажи на кирасах обещали удачу. Наверняка это была отборная воинская часть, приближённая к Веспассиану.
Что ещё видишь? - спросил Натан Шейман. Вижу всадников, по одному по два, скачут то в лес, то обратно. - И что думаешь ? -Думаю какие-нибудь порученцы.
- Во! - поднял большой палец правой руки Натан. У тебя парень варит котелок. В этом леске, откуда мы желаем взять языка, штаб. Какого уровня не знаю, но по количеству вестовых, штаб крупного соединения.
Гедеон разложил на песке рисованную от руки карту:
Мы находимся здесь. Там штаб. Этим ручьём и проберёмся. Там не более тысячи всадников. Ударим стремительно.
Послали вестового. В этом районе местность сильно пересечённая. Холмистая и овражистая.
Скрываться удобно, но преодолевать препятствия - мучение.
Взобравшись на очередной холм римский вестовой остановился, отдышаться. Кругом тихо. Так тихо, что подозревать, что где-то, совсем рядом, прячется полк Бенафа, мог только неискушённый местный человек. Так и есть. Не успел вестовой подобраться к следующей высотке, как у него за спиной выросли люди. Он назвал пароль. Но на него навалились. Скрутили.
Провели к Шторкину. Генерал Шторкин сидел на верблюжьем одеяле, подогнув под себя ноги. Вокруг него командиры. Вестовой молчал. Ему подали воды. Постепенно разговорился. Рассказал, что отряд залёг в тысяче шагов от пальмовой рощицы и показал её на карте. В роще, расположился штаб крупного соединения. Сил собственных недостаточно. . Шейман обратился к Бенафу.
Бенаф задумался. Потом подозвал одного из командиров. Показал ему какие-то знаки на карте и сказал: сюда выдвигается легион "Орла". Здесь походные порядки легиона "Призраков". К ним подтягиваются шестой и девятый легионы. Здесь они не ожидают нападения, силы неравные, но можно попытаться напасть и посеять панику.
Однако прямой удар ничего не даст.
Пусть батальонный возьмёт пятьсот человек из резерва и приведёт их в помощь Шейману. Ты возьмёшь когорту и ударишь во фланг "Призракам". Посмотрим, так ли они красиво дерутся, как пишутся.
Здесь выкинем цепь дозорных. Круговое вращение полотнищем означает атаку. Атака начинается одновременно и прекращается со снятием полотнища с копья. Каждого дозорного на холме охраняют двадцать верховых воинов.
Отряд подмоги едва поспевал за проводником. Мягкая почва затрудняла бег. Некоторые отставали, оставаясь дозорными на высотках, в пределах видимости. Наконец, овраги закончились, пошёл кустарник.
Вот и ручей. Тут пришлось рассредоточиться и ползти как можно тише. Трудное дело. Металлическое оружие никак не хотело оставаться беззвучным. мечи обернули тряпками. Шумное дыхание многих сотен людей напоминало собой прибрежный шум прибоя.
Поспели как раз во время. За час до их появления группа римлян, навьючив мулов бурдюками направилась за водой. Тут их и взяли тихо. Допрашивал Шейман. Пригрозили смертью. Шестеро стали говорить, седьмой заартачился, пытался закричать. Его задушили. Потом зарезали и остальных.
Выходило, что сам Веспассиан здесь. Такого подарка никто не мог ожидать. Опытный полководец сам идёт в расставленные сети. Надо же!
Семеро евреев облачились в римскую одежду и доспехи. На спину каждой из лошадей лёг воин, прикрыв голову и ноги попоной, оружие под себя. Наверх порожние бурдюки. Прикрываясь вьючными лошадьми вслед пробирались пехотинцы. Пыль застила глаза и поэтому разглядеть отряд пристальнее уже не было возможности. У них только римские короткие мечи и маккавеевские длинные ножи.
Эти люди шли на смерть. Весь расчёт на внезапность.
Медленно, даже слишком медленно, чтобы не вызвать подозрений, маленький караван приближается к пальмовой роще. Когда оставалось может тридцать шагов им вышли навстречу человек десять римлян. В руках у них тоже бурдюки. Ещё одно отделение водоносов.
Но лазутчиков не останавливаются. Лишь слегка отвернули в сторону, чтобы хитрость их не оказалась преждевременно разгаданной.
Без особых неувязок разминулись. Бойцы отряда подошли к римскому лагерю совсем близко и тогда бросились на застигнутых врасплох легионеров. Тот час убили более тридцати человек.
Но шум боя привлёк внимание большого отряда. Сомкнув ряды, солдаты противника стали окружать нападающих. Подоспела подмога, ведомая Гедеоном. Израильтяне, наступали дружно произведя опустошения в противостоящих рядах.
Преторианцы ненадолго оказывались в замешательстве. В лагере гудели трубы, слышался топот сандалий. Скоро римляне численно превосходили израильтян. Преторианская гвардии совершала излюбленный маневр.
Потеснив противника, она вдруг делала несколько шагов назад, первая линия уходила в тыл, а в бой вступали новые свежие силы. Делая шаг римляне ударяли мечами о щиты и от гулкого звука закладывало в ушах.
Гедеон увидел Веспассиана. Широколицый, полный достоинства полководец, сидел на коне как изваяние. Его окружали всадники. Он, что-то говорил молодому воину в богатых доспехах. Тот также рассмеялся, затем пришпорил коня и поскакал прямо на Гедеона.
Всадники вломились в ряды евреев и сразу пробили несколько брешей. В разрывы строя стали вливаться пешие легионеры. Бой принял затяжной характер.
Отряд Шеймана оказался раздробленным на несколько групп.
Гедеон возглавил сотню бойцов, которые сбились в круг плечом к плечу и стояли насмерть.
В суматохе нельзя было оглядеть место боя, никаких других решений принять не было возможности. К тому же лучники Весспассиана забрались на пальмы и методично обстреливали израильтян, нанося им внушительный урон.
Шаг за шагом кольцо сжималось. "Мстители" пятились из пальмового леса, чтобы уйти из-под обстрела лучниками. Круглыми бронзовыми щитами они защищали свои головы и лица. Стрелы скользили по металлу, ударяли на излёте.
Трубы в римском лагере заиграли отбой. Гедеон не поверил своим ушам. Сейчас, когда израильские воины могут быть прижаты к ручью... и уничтожить их, пустяковое дело, римляне вдруг ослабили натиск.
Вот они уже остановились вовсе, в растерянности оглядываясь, словно ища виновника, отнимающего у них доычу в момент полного торжества.
Это, несколько южнее, нанёс свой удар генерал Бенаф Шторкин.
Легион "Призраков", набранный из отребья, побежал сразу. Он смёл несколько когорт прикрытия, смял боевые порядки "Орлов" и не останови его, старые полки римской гвардии; бежал бы до самого побережья.
Веспассиан прискакал к месту сражения, когда на равнине страсти кипели как в котле. Гвардия не двигалась ни на шаг назад, но и наступать не могла, потому что перед её боевыми порядками метались тысячи легионеров, бросивших оружие и взывавших то к израильтянам, то к римлянам.
Веспассиан взмахнул жезлом. Жест означал только одно - атаку.
Когда легионы наступали, создавалась ситуация, в которой каждый солдат в отдельности мог и не поднимать оружия. Просто шла стена железа. Она давила и прогибала любой сопротивляющийся материал. Тем более, когда таким материалом оказывались люди.
Бежавшие "призраки" уничтожались наравне с врагом, потому что избирательно драться в ближнем бою невозможно.
Солдаты наносили разящие удары по любой цели, лишь бы не разомкнуть строй. Размыкать строй нельзя, тогда бой моментально превратится в драку. Перед десятитысячным легионом гвардии находились двадцать тысяч "Призраков", потерявших боевой строй.
"Призраки" - добровольцы Нерона. Он выдал им авансы и почти не обученными отправил на войну. Таких добровольцев в армии Веспассиана многие тысячи.
Именно с ними он собирался покорять Индию. Без Веспассиана ему даже не удастся усмирить Израиль.
Солнце садилось. Но было светло. Последние очаги сопротивления отрядов Шторкина уничтожались. Долина покрылась множеством трупов, причём убитых в римском облачении не мало.
Кричали раненые на всех языках мира.
Тит спросил у отца: добивать ли раненых?
- А как ты думаешь? - переспросил Веспассиан и многозначительно посмотрел на сына.
Гедеон с трудом собрал полторы сотни людей. Это всё что осталось от восьми сотен. На поле и под деревьями кричали раненые. Их было так много, что всем помочь не было никакой возможности. Кроме того, появились отряды добивальщиков. Добивальщиками называли резервистов, приучаемых к виду крови. Обычно они закалывают раненых или обречённых на смерть.
Гедеон предложил: ударим по добивальщикам! Но воины едва держались на ногах и стремились как можно скорее покинуть поле сражения.
Иосиф Флавий, во время нападения отряда "Мстителей Израиля", был рядом с Титом Веспасианом. Но потом события разлучили их. Тит ускакал, навстречу атакующим колоннам, а Иосифу приказано было неотлучно находиться у штабного обоза. Иосиф не очень стремился в гущу битвы, но хоть одним глазком взглянуть хотелось. Он сел на своего мула и поехал в сторону металлического лязга и грохота.
Попал в долину мертвецов. Многие тела ещё дёргались. Лежащие приподнимали руки, прося милости, но блуждавшие меж тел воины копьями прокалывали их шеи или туловища.
Иосиф дёрнул за поводья, мул побежал назад. Мимо шла центурия. Её командир молодой человек в кирасе и белых доспехах, подмигнув ему, в шутку предложил поменяться лошадьми. Под молодым человеком гарцевал кахетинец. Чудесный конь, очень редкой в этих местах породы - кавказской.
Иосиф сделал отрицательный жест головой. Он и на муле плохо сидит, а с таким аргамаком ему подавно не совладать. Не по Сеньке шапка.
Легионеры засмеялись, центурия ускорила шаг. Иосиф, чтобы не глотать пыль свернул в сторону и,скоро заблудился.
Спустился с дороги ниже к кустам, к проблёскивающему сквозь них, ручью; слез с мула, встал на колени, пытаясь губами дотянуться до быстрой воды. Внезапно голова его оказалась под водой. Дёрнулся раз, другой, стал захлёбываться.
Теряющего сознание его подхватили несколько рук, и накинув на голову мешок, потащили волоком.
Флавий хотел жить. Первой мыслью было: не потерять свиток, спрятанный под одеждой, в который он записывал всё интересное с начала похода. И другая мысль: неужели не осуществятся его мечты, создать летопись эпохи в которой творились великие прогрешения и порицаемые деяния;
в которой жили великие люди , одарённые Богом в плохом и хорошем, люди умные, но не понимающие друг друга настолько, что даже разные языки не являющиеся препятствием, были иной раз ближе, чем единоплеменники отстаивающие разные взгляды.
Не смерти от руки единоверцев ждал Флавий, а понимания.
Кинули поперёк спины лошади и та затрусила рысцой, отчего в желудке и в груди пленника всё заёкало, запричитало.
Потом грудь омертвела, а сердце кажется остановилось вовсе. Если не убили сразу, можно было надеяться , что не убьют и после.
Долго ли коротко: с головы сняли бурдюк. Обыскали, извлекли записи, а когда он стал объяснять, запинаясь и спеша, что к чему и то, что он не солдат - заткнули ему рот тряпкой и связали руки.
В записях пленника Гедеон ничего не понял и поэтому посчитал их очень важными. Поймали нескольких коней, потерявших всадников и поскакали к Иерусалиму.
По дороге встречали отступающих Бенафовцев. Сам Шторкин пал смертью храбрых, так и не покинув поле боя.
Оказалось Иерусалим совсем рядом. Пол дня пути. Проезжали через долину наполненную смрадом. Флавий удивился неприятному устойчивому запаху, раздирающему носоглотку. Он всё поводил носом, подозревая, что это воины пускают газы из-за перенапряжения физических сил. Но поднялся ветерок, а газы не развеялись. Наоборот их запах усиливался. Человек, ведший коня под узцы, вдруг произнёс по еврейски: Гином
Флавий повторил несколько раз про себя это новое для него слово: - гином, гином, ганом, гавно. Он слегка видоизменил слово, чтобы легче запомнить: