Счастливый брак с Валерией был избыточным подарком в судьбе купающегося в достатке талантливого юноши. Уже первые стихи его были размножены в рукописных изданиях и даже оттиснуты на пергаментах.
Говорили, что Лукан внёс свежую струю в однообразный стиль стихосложения.
Луций Анней Сенека учил: искусство подражает природе.
Мир состоит из двух вещей - материи и причины. Материя мертва, нужна сила, чтобы привести её в движение. Причина придаёт материи форму. Причиной может выступать разум. Разум совершает дела, создаёт предметы и обстоятельства , из которых и возникает искусство.-
Этот Лукан сдвинул материю. Его стихи легки, почти воздушны. Его темы близки как простым людям, так и высокообразованным эстетам. Тяжёлые, почти железом обшитые строфы его предшественников заставляют думать, что с Луканом открывается новая страница в литературе Рима.
Вспомните как в "Фарсалии" тема новых веяний в живописи, называемых модным словечком "Абстрактио", высмеивается автором. Строфы Горация:
Если бы женскую голову к шее коня живописец Вздумал приставить и, разные члены собрав отовсюду, перьями их распестрил, чтоб прекрасная женщина сверху кончилась снизу уродливой рыбой; смотря на такую Выставку, други, могли бы вы удержаться от смеха?
Но что можно живописцу нужно ли поэту? Тем более писателю? Тем более политику? Тем более законадателю?
Вот на что обращает внимание читателя и слушателя наш уважаемый поэт.
Сенека передал свиток поэмы императору Нерону. Как известно, Лукан был принят при дворе. Нерон приглашал приходить запросто, но Валерия остерегала мужа.
- Мы с тобой знали Нерона другим человеком -
- Тот ли он сейчас? Власть - самых одарённых делает хищниками и сами властители рано или поздно становятся жертвами других хищников. Поэма твоя сильна, своевременна, но хороша ли она для Нерона?
Однажды, после вечернего омовения в новый дом, купленный молодожёнами по случаю, постучались. Слуга доложил, что какой-то человек требует его принять. Оказалось - вестник.
Ещё при императоре Августе была создана служба быстрого оповещения.В неё набирались преданные люди. Но главными качествами этих людей были: выносливость, быстрота передвижения и немота. Если при Августе от скороходов требовалось соблюдение неукоснительного молчания, то при Калигуле им попросту вырезали языки. Традиция укоренилась.
У вестников в арсенале оповещения были несколько жестов, которыми они и пользовались.
Человек вошел в дом. На нём тёмно-синяя тога с откидным капюшоном. В руках жезл из чёрного дерева. Жезл испещрён письменами, прочитать которые не мог бы даже посвящённый, потому что истёрты они основательно были за многолетнюю службу многими ладонями. Возможно и начертаны на неведомом языке.
Откинутый верх капюшона означал, что вестник пришёл с доброй вестью. Он достал из рукава жетон отлитый из серебра и золочёный по кругу, с личными инициалами императора. Дотронулся им до правого плеча Лукана и показал жезлом в сторону Валерии, как раз в это время вошедшую в приёмную залу. Все эти манипуляции означали, что супругам следует немедленно прибыть во дворец.
Пришлось спешно собираться. Когда они были готовы, посланец велел им выйти чёрным ходом где ждал экипаж. Валерия забеспокоилась. Почему нас увозят с заднего крыльца?
Лукан, как мог разъяснил, что видимо Нерон затеял празднество для узкого круга приглашённых. Беспокоиться нечего, но придётся ночь потерпеть, помучиться. Валерия не принимала возбуждающих напитков, да и Лукан не злоупотреблял ими. Всем известно было, что Нерон почти не пил, но спаивать гостей было его любимейшим занятием. Поневоле приходилось напиваться.
Золотая молодёжь хоть раз в жизни испробовавщая больших и открытых празднеств за государственный счёт, млела, ожидая приглашений. Девицы на выданье оспаривали право танца если не с Нероном, то хотя бы с кем - нибудь из приближённых. Именно знакомства с ближними всесильного монарха позволяло надеяться на протеже и с Самим.
Но монарх предпочитал замужних женщин. Это была его маленькая странность. Мужья терпели, каприз деспота не казался им странным. До него вели себя подобным образом и Август и Калигула. Если Август добивался взаимности от супругов путём более трудным, ухаживанием и потаканием слабостям человеческим, то Калигула не тратил времени попусту. На широких празднествах по любому поводу при стечении массы народа, без различия социального положения всех раздевали до нага и золотые чаши, полные израильского вина, лучшего вина, из всех, которые только можно было испробовать из чаши поднесённой виночерпием, осушались до дна.
Вскоре женщины визжали,ощущая себя весталками. Начинали дурачиться.
Как известно весталки считались неприкосновенными особами . Оскорбивший весталку карался смертью.
Из огромного количества обнажённой натуры выбирались двадцать кандидатур. Ариец исполнявший роль главного понтифика , /понтификом - Максимусом, был сам Калигула /, облачал их в белые хитоны. Из всех приглашённых лишь он и эти двадцать женщин были кое-как одеты.
Женщины волокли обезличенных мужчин на подиум, где их распинали на специальных возвышениях, их члены насильно оживляли и подготовленные партии девственниц усаживались на торчащие копья, символизируя продолжение рода и жизни как таковой.
Отцы и матери должны были радоваться и поздравлять друг друга с успешным окончанием ритуала. Тут же оглашались списки женихов и величественный палец понтифика наугад указывал имя кандидата.
Таким образом пар набиралось несколько десятков. Начинался второй круг вакханалии.
Молодым обривали наголо головы и другие части тела и несколько солдат подняв их тела обносили гостей, чтобы всякий мог убедиться в отсутствии изъянов, в достоинствах мужчин и свидетельстве былой невинности у девушек.
Не редко случалось , что в процедуре лишения девственности участвовал отец, либо брат, либо другой из родственников. Инцест был делом обычным.
Многие, очень многие аристократы прошли через это. Во времена Калигулы, да и Августа, совместная жизнь супругов начиналась обычно с царской спальни. Брак был священен и разрушить его могла только смерть.
Но уже Клавдий, полный, меланхоличный человек избегал подобных ритуалов. Они тяготили его. Наблюдать красоту человеческого тела было для него непосильным занятием. Он перепоручал подобные празднества третьим лицам и оттого значение служения богине Весты умалялось. Многие стали избегать таких приглашений возможными для них путями.
Появился институт откупа, когда за определённую мзду можно было игнорировать сей, по мнению жрецов необходимый и полезный ритуал.
Нерон решил восстановить традицию эту, как и некоторые другие. Победное шествие христианства натолкнулось на незыблемую волю тирана.
Разделяй и властвуй! - гласил лозунг, выдвинутый ещё Аккадским царём Саргоном.
Бывший виночерпий Урзабабы повторяет историю Моисея, путешествовавшего в корзине по реке.
ОТ АВТОРА / это излюбленная история монархов приводимая во многих литературных источниках или традиция оставшаяся в памяти народной.
Например князь Гвидон у Пушкина./
Царь Саргон достиг огромных военных успехов, благодаря политике стравливания политических оппонентов. В своё время ему не было равных в способностях обмануть, усыпить бдительность, подкупить, напоить и обобрать
Все эти качества Нерон тоже имел в своём арсенале. Христианство предлагало аскетизм, воздержание, усиление нравственных принципов и объединение народов по принципу единого вероисповедания. Чтобы победить противника,нужно разрушить его планы.
Разрушить планы можно тремя способами: уничтожить противника физически, уничтожить идею, уничтожить мораль, путём разложения основной массы населения . Основной массой населения являлись рабы.
Вот и нужно, - говорил Сенека, - показать рабу его угнетателя. Направить силу раба не на созидание, как до того действовали его предшественники , а на разрушение. Нужно расчистить место для нового общества в котором ты займёшь место Бога. Пусть даже христианского. -
Уничтожить христиан физически можно и нужно. Но это займёт массу времени и на это уйдёт куча денег. Поэтому главный путь - разрушить идею. Морали противопоставить аморальность. Кто кого! А там видно будет.
Внимая Сенеке и не желая проигрывать , Нерон решил применить на деле все средства, предложенные Сенекой.
Поэтому оживлялись полузабытые культы, жрецов заставляли поднимать головы и наделяли их правами сворачивать головы экзотерическим последователям Христа.
Аристократы, которым император не доверял, попадали в списки неблагонадёжных. Их пытались направить на верный путь. Таким путём было исполнение обрядов завещанных предками.
Никакие отговорки не принимались во внимание. Ни возраст, ни болезни , ни беременность, не играли существенной роли.
Боги любят всех и в любом качестве.
Феерии Августа с их роскошными декорациями, костюмами и волшебством роскоши Нерон заменил натуралистическими постановками, где актёры часто с нечистым телом, скорее вызывали возмущение, вернее отвращение у части публики. Особенно женщины, которые от частого употребления мужчинами, носили на своих телах массу синяков различных оттенков, что не способствовало любви, тем более ощущению соприкосновения с прекрасным.
Здесь и пригодились способности молодого придворного лекаря, начинающего учёного, который при помощи хитроумных приспособлений и умельцев, сысканных в разных землях воплотил в действительность фантасмагорические картины ирреальности, доведя их до ощущения полу призрачности, полусна, потустороннего бреда.
Однажды Нерону представили и Марка. Случайно он оказался зачисленным в штат. Но не случайно на него пал выбор Нерона.
Обладая недюжинным актёрским талантом Нерон умел разбираться в людях. Он любил наигрыш в поведении, но терпеть не мог жеманства или переигрывания. Когда его собеседник слишком его любил или внимал ему восторженно, он отдалялся от такого человека, потому что видел, это - раб.
А рабы люди опасные. Доверять рабам нельзя. Их нужно использовать.
Марк выгодно отличался от окружающей публики. Он был достаточно прямолинеен, но не утомителен в спорах. Своё особое мнение он всегда веско аргументировал, не заискивал,но и не лез в друзья. Многие из молодёжи кичились особыми отношениями с молодым императором, однако они быстро исчезали с безоблачного небосклона верховной власти.
Как врач Марк бы профессионален. Неспешно, незаметно , стал исполнять обязанности домашнего врача. К нему преисполнилась доверием сначалао Агриппина - мать Нерона, затем и Октавия, его сестра.
Октавия страдала регулярными задержками и Марк вынужден был детально её обследовать. Это сблизило их настолько, что вскоре он походя испросил у Нерона разрешение переспать с Октавией. Нерон не возражал с условием, что подробно расскажет о прихотях сестры.
Понимаешь - сказал он - мне это нужно, чтобы быть в курсе.
Сценарий первого фантасмагорического представления писали вместе. Нерон хотел привлечь и Сенеку, но Марк отговорил.
-Неприлично - объяснил он Нерону.- Разница в возрасте. Мы , конечно, можем его использовать как актёра на второстепенных ролях, но для сценариста и режиссёра он слабоват. Философы, историки, политики - не наш контингент. А как же я? - засмеялся Нерон.- Ты не политик - возразил Марк - ты тиран.
К парадному входу дворца беспрерывно подъезжали экипажи.Гости проходили в залу стены которой отстояли друг от друга на триста или более шагов. Здесь уже находились многие знатные люди. Кое-кого Лукан встречал в сенате. Других знал лишь понаслышке. В основном это была молодёжь. Старики охотно уступали ей место, потому что Нерон был крут и дважды не любил повторять. А старики медлительны и за то платились должностями,а иные и жизнями.
" Золотой дом", так назывался новый дворец , соперничал роскошью с дворцом Клеопатры, легенды о котором не умирали. говорили, что потайных комнат в том дворце были десятки.
Можно было годами жить не выходя на люди. Были бы припасы. Молва утверждала, что Антоний с Клеопатрой прожили в своём доме безоблачно до глубокой старости и умерли вместе приняв яд, когда уже жизнь стала им в тягость.
Враги их искали, но не нашли. Агриппина расказывала Нерону, когда он был ещё мальчиком , что доверенные люди сообщались с ними, но Октавиан не смотря на предпринятые усилия, не смог отыскать потайных помещений. Разрушить дворец он не пожелал.
Нечто подобное воссоздал и Нерон. О потайных комнатах ничего не было известно, но предположительно всё было продумано как надо.
Приглашённые беседовали, непринуждённо , по свойски. Были среди них и посвящённые в детали, но таковые помалкивали ибо: язык мой, враг мой.