Торговая миссия Иосифа Флавия - Старшего, находилась при дворе германского вождя Маробода. Князь среднего роста, широкоплечий, скуластый, с глубоко посаженными глазами и бровями в разлёт, как у восточной женщины, уже слыл любимцем народа.
Прошло почти три года как ему предложили взять власть , он принял её. Воспитанный в римскмх свободных традиционно популистских взглядах, он быстро нашёл общий язык со всеми слоями населения.
Князь говорлив. В бытность свою в Риме, он не раз выступал зачинщиком диспутов в студенческой среде. Тема диспута не имела значения. Он, одинаково хорошо разбирался как в истории, так и в литературе, успешно освоил еврейскую науку товарообмена, где выгода складывалась и от обмена товара на товар, и от нличия а условные единицы, что было особенно выгодно при торговле с иноземными купцами.
Не производимые в данной местности товары теперь широким потоком доставлялись из других частей света. Такой товарообмен зависел от сетки мелких наценок, пошлин: за транспортировку, хранение, перевалку, сортировку, отбраковку и так далее, которые не вызывали у покупателя сомнений в справедливости подобных начислений, но существенно повышали доход и покрывали практически весь дефицит, складывающийся в результате трудностей с доставкой.
Перенеся науку Рима и Иерусалима на германскую почву Маробод успешно начал перестраивать традиционные экономические отношения, царившие в те времена среди кельтов и германцев, оставшиеся в наследство со времён печально знаменитого матриархата, который задвинул европейские народы на столетия в тёмный угол истории и дал время Риму и Востоку уйти на много, много времени вперёд.
Матриархат трудно сдавал позиции. Особенно верны были традиционному укладу крестьяне. Как правило, в немецких общинах верховодили женщины и это давало определённый положительный результат. Общины жили зажиточно. Хлеба всегда хватало. Поток подрастающего поколения не прекращался, хотя именно матери решали количественную судьбу приплода и не слишком утруждали себя родами.
Девицы старательно молодились и до двадцати пяти лет успевали перебрать множество вариантов, планируя семейную жизнь. Оттого часто бывали бесплодными и в свою очередь посвящали себя делам общественным.
Редко это были дела государственного характера. Обычные бытовые проблемы, обычные неурядицы и неувязки, которых всегда в любом обществе предостаточно.
Всё было бы хорошо, но матриархат полностью игнорировал политическую инициативу. Тормозил культурное и экономическое развитие. Строил непреодолимые внутри общинные стены, за которыми был другой мир, мир которого , по мнению женского анклава общины, касаться никому не следовало. Особенно мужчинам.
Мужчины, несли функции тяглового скота. Особо одарённые производители содержались отдельно от мужского коллектива, они считались избранными, на их фаллосы молились, и охотники, которые редко удостаивались чести покрыть какую-либо матрону, обязаны были приносить жертвы в честь выдающихся фаллосов и тренировать свои, в надежде выбиться в любимых и почитаемых граждан общества.
Когда на земли германцев приходила война, дружины возглавляли женщины. Иногда они даже выигрывали сражения, но чаще наоборот и потому племена германские становились с каждым годом всё мельче, всё зависимее и беззащитнее от варваров.
Многие уходили куда глаза глядят, на Запад и на Юг. Десятки тысяч мужчин служили в армиях Рима. Участвовали в сражениях, получали награды и достигали высоких, иногда генеральских званий.
Маробод был полковником. Знавал он и генералов из германцев. Был молод, честолюбив, обладал хорошей школой воспитания , интереовался политикой демократией и тиранией. Естественно, пока он был чужим среди чужих, он презирал тиранию, но служил ей верно. Его презрение никогда не выходило за пределы личных мыслей его и его раздумий.
В реальной жизни был он исполнительным, решительным и достойным офицером.
Возглавив союз племён, в основу которого легли патриархальные отношения Маркоманов, гораздо ранее отказавшихся от родовых пут матриархата, нежели другие племена, Маробод всю энергию и знания направил на распространение передовых взглядов, на общественное устройство которое , по мнению его, могло бы соответствовать времени и устоявшимся внутренним взаимоотношениям между членами общин.
Но и мужчины, по крайней мере, очень многие, имели различные взгляды на традиционное право женщин решать крупные вопросы исключительно в женском обществе, на женском совете.
Особенно те, что были допущены или вовлечены в производственный цикл деторождения. Они искренно считали , что функция мужчин - охота, скотоводство, землепашество и совокупление. Противились любым попыткам ,что либо изменить в этом направлении.
Осознавая необходимость союза племён, германцы подчинились Марободу, но традиции большой семьи, уклад, в котором одна жена имела множество мужей; честь покрыть её, доставалась немногим избранным.
Маробод сделал ставку на игнорированное большинство. Именно эти люди, мужчины,оставшиеся за бортом матриархальных отношений являлись основой общества. На их плечах лежали задачи экономического характера. Они снабжали семью, кормили её и защищали.
Таким образом цементирующим началом матриархальной семьи являлось воспитание, от качества которого и зависело общее благополучие и спокойствие.
Объяснить простому пахарю, что он имеет такое же право на соитие, как и избранный самец, удавалось не сразу. Большинство мужчин уверены были в своей половой неполноценности, что утверждалось официально, вкладывалось в головы пацанов с измальства; и культивировались полурелигии, полу мистические действа, которые как бы на практике подтверждали превосходство и избранность лишь некоторых особей мужского пола.
При таком раскладе абсолютное работоспособное и здоровое большинство населения оказывалось отторгнутым от естественных жизненных циклов. Юноши мужали и вырастали инфантильными, замкнутыми, лишёнными интересов, естественно и любви. Социальная платформа, являющаяся фундаментом любого общественного образования и гарантом выживаемости, соответственно и прогресса, у германцев отсутствовала. Общество жило в неподвижности. Только с приходом Рима на эти земли, что-то постепенно стало меняться.
Рождаемость в Германии, ограниченная =аконами, в то время не покрывала даже смертности. Девочек, в большинстве своём, умертвляли ещё в младенчестве, приносили в жертву культу Фаллоса.
Этим регулировалось число браков и мужчины навечно, по крайней мер , на время половой зрелости, прикреплялись к определённым особам, которые и допускали их до себя в строго определённое время и по решению женского совета.
Римским солдатам ничего не доставалось. Правда, женские советы обязывали матрон исполнять прихоти завоевателей, но делом этим занимались исключительно пожилые женщины, потерявшие способность рожать. Что совершенно не вдохновляло римских воинов.
Маробод знал, в легионах отправляемых на место расквартирования в Германию или Богемию, на Рейн или Майн, Дунай или Эльбу, начинались брожения иногда довольно бурные. Поэтому императоры, от Августа до Нерона, разрешали сопровождать командированные легионы, огромным обозам проституток, маркитанток, временным жёнам, а также огромным стадам коз.
Цивилизованный Рим пошёл дальше иных народов, которые довольно свободно относились к удовлетворению мужских естественных потребностей не совсем достойным путём. Козы играли роль живых отдушин, в которые сливались мужские гормоны.
Что делать? Князь Маробод всю свою жизнь ненавидел скотоложство. Но на фоне других страстей, которые применялись и мужчинами и женщинами Рима, включая не обиженных вниманием аристократов и аристократок, скотоложство не самый худший способ неудовлетворённой любви.
Однако приняв власть в Германии из рук исчерпавшего себя матриархата, Мароборд решительно начал борьбу с сексуальным угнетением мужчин, освобождением их из рабства, в которое упрятала мужскую инициативу женщина.
Римские диспуты открыли в своё время глаза на матриархат не только Марободу , но и сотням других германских солдат и офицеров. Обласканные римскими, парфянскими, греческими, испанскими, вавилонскими, египетскими, проститутками немецкие мужчины ненавидели царивший в их родном доме, в Германии политический и общественный строй.
Женщина, допущенная до власти, превосходит любого мужчину в области непредсказуемости. Некоторые учёные утверждали, что именно женщина стоит у истоков такого противоестественного феномена, как рабство.
Мужчина, по натуре, самолюбив, индивидуально обособлен, тщеславен. Но женщина в честолюбии далеко его превосходит. Даже римский мужчина, свободный от любых ограничений, довольствуется одной женой.
Если позволяют средства , одной, двумя любовницами исключительно для разнообразия, то женщина любой национальности старательно, кропотливо и планомерно закабаляет на рабском уровне, как можно большее количество мужчин, причём ей абсолютно не важны их сексуальные особенности или способности.
Рабовладение - вторая натура женщин. Они рожают детей и им очень важно выкормить их. Поэтому, на ряду с беременностью и родами, их заботит и последующая экономически обеспеченная жизнь. Наиболее простой выход - закабаление мужчин. Использование их природного влечения в целях обеспечения себя и потомства благами.
Для выживания - этого достаточно. Не вполне, но достаточно.
Достаточно, так как потенциал мужского населения направлен исключительно на созидание. Не на разрушение, а на созидание. Это так важно. Какой государственный деятель в Риме не мечтал бы об обществе, в котором каждый гражданин был бы занят исключительно одним действием; созиданием.
Но увы, природа человека такова, условия существования обществ так разнятся, что постоянно вызревающие конфликты рвут на части общественные образования и там где не обеспечена надлежащая социальная структура общества, такие государства пропадают, исчезают, превращаются в пыль времён, о которых иногда не упоминают даже хроники.
История развития человеческих обществ была в общих чертах известна Марободу. Его окружение состояло в основном из пришедших с ним из Рима, германских единоплеменников, прошедших огонь и воду в различных уголках ойкумены. Они полностью разделяли его взгляды. Матриархат был им ненавистен. Союзниками стали местные деятели разных уровней, которые быстро выделились из отпущенных на свободу избыточных рабов огромных матриархальных семейств.
Одним из первых законов, проведённых Марободом, был закон о единобрачии.
- С этого времени, - кричали глашатаи по всей Германии, - ни одна жена не имеет права иметь более одного мужа. -
Дефицит женщин временный. Отныне девочки, которые рождались в семьях, обретали личное покровительство Маробода и каждый умерщвлённый ребёнок, если преступление было доказано, влекло за собой адекватное действие, то есть публичную казнь матроны, по приказу которой преступление свершилось.
Бурю негодования вызвал этот закон со стороны германских герцогинь. Но политическая ситуация была уже такова, что сил выступить против Маробода у герцогинь недоставало. Мужчины, почувствовали, что закон на их стороне; армии, которые ранее имела любая из матрон, отказывались подчиняться их указанием переходили на сторону Маробода.
Когда краеугольным камнем построения Вселенной является Воля Бога, тот под камнем этим подразумевается величайшая продуманность всего сооружения, от его основ, до его функциональных особенностей.
Когда такой камень закладывает человек, то фундамент постройки зависит лишь от его воли и личных качеств. Если он надлежащим образом не оформлен и не скреплён поддержкой всех слоёв населения, а существует некое, пусть меньшинство; то такая постройка эфемерна, призрачна и не может нести
достаточно чётких обязанностей.
То есть она как бы существует, но существует в воображении архитекторов, нежели в реальности. Потому что реально лишь то, что выдерживает испытание временем, а ирреально то, что мы называем сознанием, то есть то, что принадлежит не нам, а миру из которого мы вышли, в который войдём, но который нам совершенно не известен.
Матриархат заложил постройку, которая стояла на противоестественном стремлении женского меньшинства закабалить весь мир, подчинить его своему естественному непреодолимому желанию быть насыщенными мужским семенем, удовлетворить желание, которое не может быть удовлетворённым ибо так задумал Бог.
Любая самка любого животного, имеет сроки насыщения своего желания. И сроки эти выдерживаются природой и инстинктами. Желание мужчины и желание женщины, различны. Желания мужчины кратковременны, преходящи и кроме любви, присущей ему как человеку, он имеет право сбрасывать свои желания даже в мусорную корзину, потому что его желания лишь позыв к естественным отправлениям.
В то время как желания женщины постоянны. Достигнув возраста созревания, четырнадцати лет, женщина уже полностью подчинена стремлению деторождения, но когда искусственным путём возраст женщины как матери продлевается иногда до шестидесяти, как имеет место в Германии, где редкая матрона уступает место своей наследнице не достигнув шестидесяти лет, а иногда и более; то насыщение утробы приобретает иную форму: видимость естественных функциональных отправлений организма.
Раздражённые эрогенные зоны женщины находятся в постоянном ожидании совокупления, которое необязательно должно заканчиваться беременностью.
Германские герцогини сделали Германию обителью разврата в большей степени, нежели развращённый Рим свои подвластные территории.
Рим не вмешивался в общественный уклад. Изменения если и происходили, то незаметно, и были размещены по времени на весьма удалённых расстояниях.
Конечно стада коз, которых гнали пастухи из Греции и Италики не только раздражали герцогинь, но попросту бесили их. Более всего на свете герцогини ценили мужскую сперму и фаллосы, которые принадлежали всецело им. Так сложился характер немецкого народа. То , что принадлежало ему, в первую очередь принадлежало его высшим представителям в лице женского совета, в лице матриархата.
Мужская сперма считалась здесь священной суспензией. На больших праздниках в честь Фаллоса, её немало проливалось, но ни капли не падало бесцельно на землю, тем более в лона коз.
По прибытии в Германию, когда Маробод ещё только был одним из кандидатов, и функции его как правителя , предположительно ,ограничивались организацией армии и военными акциями, он был приглашён женским советом на ежегодный праздник Большого Фаллоса.
Праздник происходил обычно на Майне, где прежде жили Гермундуры, а теперь херуски, пришедшие не так давно с Эльбы. Херуски оставались жёсткими сторонниками Матриархата. Герцогиней херусков была молодящаяся шестидесятипятилетняя женщина, Старая Образина", как по - другому называли её в тайне германцы.
Миртрута Херуская, сокращённо Рута Хер, так позволяла она называть себя лицам приближённым к её особе, уже грузная женщина, тяжело ступающая, но ещё держащаяся прямо, высоко вскидывала подбородок, когда разговаривала с мужчинами.
Мужчины были для неё людьми второго сорта. Может и не людьми даже... От своей матери, она унаследовала презрительное отношение к этому полу, который вечно валялся в ногах и что-то выпрашивал.
Мат , Руты Хер, была Великой Герцогиней. В её время не один мужчина, пусть даже подданный Римского императора, посол или кто ещё, не имел права разговаривать с ней не только сидя или стоя, но и на коленях. Она хотела видеть мужчин только у своих ног, они вечно там ползали. Их или допускали в спальни матери или уносили во двор, где и отрубали головы или другие члены.
Когда дочери её, а нынешней матроне исполнилось двенадцать, она впервые узнала, что организм женщины - это машина для удовлетворения страстей, приняла первую менструальную кровь как жертву своего предназначения и посвятила её богам, как того требовали обычаи.
Кусок ткани, отмеченный краской её созревания, вывесили на флагштоке нового замка, построенного на месте общественного дома Гермундуров. Вернее переоборудованного и надстроенного тремя высокими башнями, на которых и день и ночь пребывала стража.
Каждую зорьку играли трубачи и каждый вечер глашатаи возвещали о начале праздника девы Руты Хер.
Съехались матроны из разных областей Германии. Прибыл весь совет. Не было только двух престарелых герцогинь из Померани и Богемии. Обоим им было за сто и они уже потеряли интерес к традициям, на исполнении которых некогда жёстко настаивали.
Но все сорок четыре Главные женщины страны были уже в замке. Посвящение в Мадамы, было обязательным священным ритуалом. Проводилось оно над маленькими девочками, но уже отмеченными природой и богами для исполнения своей Главной женской функции.
Лишь солнце взошло, начался фейерверк предпраздничных турниров. Большой двор и прилегающее поле за воротами, были приготовлены для ристалищ. Приехали крестьяне из близлежащих деревень, в основном молодые парни, но были и пожилые, из тех, что когда-то служили при дворах герцогинь и знали обычаи и правила царившие у господ.
Пожилые приехали передавать опыт молодым, но в тайне не один наверное, думал, а вдруг о нём вспомнят, вдруг о нём заговорят.
Германцы в те времена не претендовали на отцовство по крови, они воспитывали молодняк, назначенный или выделенный им для этого женским советом. Но воспитывая , относились к подрастающему поколению как к собственным детям, понимая что каждый из них, в конечном счёте, отец и не малого потомства.
В деревнях верховодили, являясь старостами общин, опять таки женщины,
ставленицы Совета.
Каждая была матроной для своего деревенского клана и строго следила за процентным соотношением рождающихся девочек и мальчиков. Если обнаруживалось, что какой-то из воспитателей сожительствовал или делал попытки сожительствовать с девочкой-ребёнком, таких извращенцев наказывали смертью, а молодым парням, если такое происходило, отрезали член и делали их тягловым скотом.
Поэтому нравы у матриархальных германцев были жесточайшие , дисциплина высокой, а желание обладать женщиной, заставляло совершать подвиги, иногда возможные лишь сверхестественной силе.
Праздник начался, на трибуну для высоких гостей поднялся весь женский совет края. Молодые бойцы соревновались в беге, прыжках, метании копья, топора, владении мечом. Победители объявлялись чемпионами и удовлетворённые ожидали практического воплощения своих достижений.
Обычная награда - женщина из окружения герцогинь. Победители должны были быть лучшими кандидатами на отцовство.
Затем начались конные игрища. Съезжались и разъезжались рыцари. Удары тупыми концами копий иногда заканчивались тяжёлыми травмами, но это было делом обычным и никто, включая раненых особо не переживал по этому поводу. У кого обильно шла кровь, те были более спокойны, потому что не испытывали мук томления плоти.
Победители в лихорадочном состоянии ожидали итогов финальной жеребьёвки. Многие уже присмотрели красавиц, с которыми хотели бы разделить ложе, но судьба - индейка! На кого укажет жребий - тот твой муж, твоя жена.
Девицы, толпившиеся вокруг матрон, также испытывали волнение. Сидящим на скамьях, на возвышенности, смотревшим сверху вниз женщинам все мужчины казались одинаковыми, но интуитивно, каждая выделяла кандидата, с которым охотнее бы провела время и удовлетворила желания, выполнила возложенную на неё миссию, забеременеть и родить.
В то же время все они знали, что лучшие из лучших будут выявлены позднее. Когда состоится парад-алле. Парад их интересовал постольку-поскольку... Дипломанты того парада доставались старым матронам. Остальных сводило с ума обыкновенное любопытство.
Два дня длились состязания. Наконец объявлены результаты жеребьёвки. Девицы распределены. Двор уложен снопами соломы и на соломе густо, почти без просветов расположились пары. Несколько матрон из Совета фиксировали результаты и рассматривали действующих мужчин. Результаты осмотра и наблюдений тщательно записывались с тем, чтобы быть представленными Совету Женщин.
Девочку Руту Хер, вечером этого же дня посадили в высокое кресло на возвышении перед трибуной Совета женщин. Она была оголена снизу до пояса, а её тоненькие худенькие ножки упирались в подлокотники кресла.
Не менее сотни мужчин толпились внизу по сторонам. Это были победители всех видов состязаний, которые уже насладились женским естеством, а теперь получили передышку для участия в Торжественных Смотринах.
Мать Руты ходила между рядами воинов и пальцем показывала на того, кто по её мнению должен был быть избранным богом. Таким насчиталось почти с десяток.
Все они прошли между рядами женщин из Совета, которые тёрли их члены и обменивались впечатлениями. Мать Руты обозначила кандидта, но другие женщины её оспаривали. Одна, ещё достаточно молодая и красивая герцогиня сказала, не скрывая возмущения: - настоящая мать не выберет для родной дочери такой маленький член. Чего ты боишься? Например, моя мать избрала настоящий почти "конский" фаллос и я счастлива, что именно такой гигант лишил меня невинности.
Теперь я не боюсь никого и ничего, я столько испытала и видела, но навсегда мне запомнился мой первый. Он был самым большим за всю мою жизнь и самым сладким.
- Прочие герцогини полностью поддержали её и матери маленькой Руты пришлось отступить и уступить их напористости, избрав другого кандидата.
Мужчины подолгу стояли между подлокотниками кресла, удостоверяясь в наличии девственной плевы, пытаясь накрепко отложить в памяти полученные впечатления. Из них и был избран счастливчик вытянувший жребий "Дефлорации".
Мужчина пожилой, но размеры члена его впечатляли. Правда сам от стеснялся и пытался было спорить с герцогинями, доказывая что маленькая девочка может получить серьёзную травму. Но никто не предал значения его словам и действо началось.
Женщины создали круг, водили хоровод притоптывая ногами, подскакивая , меняя направление движения , подбадривая себя и дефлоратора гортанными вскрикиваниями.
Когда, по их мнению, восторг мужчины достиг кульминации, они осыпали его тело цветами и прикасаясь к нему, слюнявили губами, оставляя на длинном стволе мокрые следы.
Наконец подвели к Руте. Её дорогая строгая мать стояла рядом . Она приказала девочке не закрывать глаза.
- Ты должна всё видеть чтобы запомнить. Это впечатление будет любимым воспоминанием всю твою, надеюсь долгую жизнь - заявила она.
- Ты должна помнить до глубокой старости, что ты женщина, а мужчина твой раб. Сейчас он сделает движение и сделает тебе больно. Ты никогда не должна забывать, что мужчина сделал тебе больно. Ты будешь ощущать в себе вторжение его естества и мстить ему за это. Он твой раб.
В ужасе Рута почти не разбирала слов. Она видела надвигающийся на неё, подрагивающий, обрубок толстой печёночной колбасы и думала, почему мать не приказала порезать её на мелкие кусочки, ведь так неудобно отрывать куски зубами от цельной палки. Но обрубок только на мгновение мелькнул перед её лицом, переместился куда-то ниже, мать протянула за ним руки и в тот же миг боль разорвала часть живота.
Что-то громоздкое заполнило её до горла. Рута закричала. Слышала себя и не узнавала свой голос. Думала, что кричит кто-то другой, но потому как из её рта вместе с криком вылетали слюни и забрызгивали голый живот дефлоратора, она поняла, что кричит сама.
В то же время несколько женщин ухватили мужика за поясницу, за тистекулы, за шею и оторвали его от девочки.
Память об огромной колбасной палки, окрашенной её кровью, врезался в память настолько глубоко, что даже сейчас, когда ей=ё стукнуло шестьдесят пять, а все упорно распространяли слухи, что ей восемьдесят, она на всякого мужчину смотрела как на личного врага, и ничего кроме ненависти не испытывала.
"Старая Образина" Рута Хер поклялась строго следовать традициям, укоренившимся в народе и всяких проходимцев типа Маробода, использовать только по назначению, а по исполнении обязанностей возложенных на него обществом, устранить, изгнать.
Марободу, издавшему закон, запрещающий сексуальную эксплуатацию мужчин, разъяснили, что праздник Фаллоса - это своеобразный праздник урожая. В его культе нет ничего предосудительного.
Наверняка он знаком с традициями народов, где праздник урожая сопровождается кровавыми жертвами. Так , например, парфяне избирают самого красивого парня и отрезают ему половой член с мошонкой. На содержимом мужских яичек настаивают вино, а член выделывают особым образом, так что он становится подобным носику чайника , через носик пьют вино и благословляют друг друга , и поздравляют друг друга , и желают всем соотечественникам благоденствия и процветания.
Это и есть человеческая жертва. Или зулусы, народ Африканского континента, чернокожий народ. Он избирает из своей среды мужчин с аномально великими членами. Зулусянки возбуждают их тела, перевязывают мошонки , и в возбуждённом состоянии, при последних фрикциях перед семяизвержением , оскопляют.
Делают это очень умело, осторожно так ,чтобы ни одной капли семени не пролилась наземь или не вернулась в мошонку.
Закупоренное,таким образом, в естественном сосуде полового члена, блюдо, обрабатывается горячим способом в коптильне, и подаётся затем на стол.
Изысканное кушанье не является уже частью человеческого тела, а плотью Господа Бога;
Ритуал очень древний и сами зулусы ничего не видят в том плохого. Наоборот люди, пожертвовавшие своими членами, если остаются в живых , почитаемы в деревнях. К ним обращаются за советами , они слывут мудрецами и пророками.
Или Боруски, отколовшиеся от Херусков семь, восемь сотен лет назад. Они сохранили со времён ханаанейского сидения в Палестине, странные традиции, основанные на матриархальном восприятии мира.
Нынешнее созвездие Большой Медведицы они называли созвездием барса и считали барса свои покровителем. По преданиям ханаанейцев, народ их произошёл напрямую от барса, а не так как говорят евреи, мол, от Адама и Евы.
В старину не было большей доблести для ханааеянского воина, чем добыть живого барса, желательно самку и совокупится с ней на глазах всего племени. Такие игры заканчивались, нередкуо, плачевно. Поэтому позже, барсов выращивали в неволе и дрессировали именно для таких ритуалов.
Когда ханааеяне оказались вытесненными на север, в области иных температур, они заменили идола Барса, идолом Медведицы и отныне в сексуальных играх древних славян обязательно присутствовала молодая медведица, реже медведь, с которыми совокуплялись при всём честном народе лучшие русские богатыри.
Совокупление с медведицей, так считали аборигены, улучшало природу людей, а воинов делало бесстрашными и могучими.
Что касается евреев, это наиболее странные в сексуальном отношении люди. Их легенды говорят, что Бог заключил с ними завет, но почему-то не потребовал в качестве гарантии божественного слова, так называемого слова чести, а всего лишь частицу, лоскут кожи с плоти полового члена. Что чудней может быть?
С каких пор для человека часть тела, очень незначительная его часть, оказывалась таким дорогим залогом. Дороже самой жизни и другого любого члена, включая голову, хранилище Сознания Бога.
Обрезание являлось обязательным атрибутом вхождения мужчины в общество избранного народа. Но сведения, которые донёс до нас матриархат, говорят о другом.
Что Ева была создана из Абрамова ребра, возможно , но создана она была женщиной, не девушкой. Змий Искуситель вполз в матку и рождён был первый мутант , с тремя головами и хвостом дракона.
Бог взъярился, хотел было зашить Еве рубец. Не поверил ей, что Змей изнасиловал её, сделал свой демарш , пока она находилась в бессознательном состоянии.
Нет, Бог не поверил ей. Знал, какое удовольствие получила женщина от вхождения змея в родовые пути.
И вот, чтобы сделать её зависимой от мужа, от Адама, что бы не дать ей возможности расширить свои познания в области греха, ибо всё грех, что не связано с деторождением и любовью, Бог отделил крайнюю плоть у Адама и вживил Еве девственную плеву. Отныне дефлорация становилась болезненной и являла естественную преграду для проникновения в матку змия, давала возможность мужу и семье контролировать добрачные отношения.
" Подлые " евреи вечно придумают что-нибудь мерзопакостное, такое как не у всех. Девственная плева закабаляла женщин, при всех равных условиях делала их физически зависимыми, а матриархат не мог мириться с такой несправедливостью , потому еврейский вариант начисто игнорировался, а с девственной плевой расставались как можно раньше, что бы и забыть о существовании подобного рудимента.
Этим же путём пошли и Кореи, которые восстали в библейские времена, против своего кормчего Моисея . Моисей требовал чистоты нравов и любви к Богу. Любви духовной и платонической. Но Корей понял это по своему: чистоте нравов он противопоставил свободу в чистом виде, от Веры, от обязанностей, от национальной обособленности.
В девушках такая чистота олицетворялась в изъятии или отторжении девственной плевы, когда из рода в род матери осуществляли функцию дефлорации собственными руками, буквально в первые недели после рождения ребёнка. То есть если Бог заповедовал избранность обрезанием, Корей, эту избранность , зачеркнул ранней дефлорацией, за что и был изгнан из общества и провалился сквозь землю.
И всё- таки функция деторождения оставалась такой же, какой её сотворил и обозначил Бог.
Родовые пути не претерпели изменений, а семя человека, закодированное Богом, не позволяло изменяться параметрам и свойствам человека.
Маробод, познавший множество женщин и не нашедший не в одной из них любви, был олицетворением победившего патриархата.
Старая Рута Хер, из последних сил держалась за привелегии, дарованные матриархатом. Познавшая тысячи мужчин, она не познала любви, лишь сохранила тусклую непреходящую неприязнь к самцам, мужчинам, сильному полу, который наступал отовсюду, вытеснял старые добрые традиции, основанные на материнском тепле, заботах, материнском хозяйском глазе.
Старая Рута позвала Маробода, чтобы увлечь его женщинами из своего окружения. Чтобы он пал рабом одной из них, как падали к ногам красавиц многие мужчины, также похвалявшиеся своей независимостью, силой и властью.
Праздник Фаллоса был в самом разгаре. Маробод прибыл, сопровождаемый огромным конным эскортом. Пятьсот тяжеловооружённых всадников, составляли его личную охрану. Осведомлённый о том, что Женский Совет Германии вынес резолюции, порочащие его нововведения и тормозившие демократические преобразования в ослабленной, экономически отсталой стране, он встревожился о собственной безопасности. Зная нравы женской аристократии в Риме, он мог предполагать, что женщины его родины не многим отличаются от просвещенных особ империи и имперского двора. Разве, что воспитаны в жестокости первобытного мира, но оттого их женские хитрости могут быть ещё более коварными.
Тысяча пехотинцев, обученных по римским уставам, следовали несколько в отдалении. Им было приказано не появляться прилюдно, не будоражить общественное мнение, не тревожить своим видом легко ранимых герцогинь.
Но и пятисот конников оказалось достаточно, чтобы произвести впечатление и заставить умолкнуть злые языки.
Уже на подъезде к родовому замку было заметно оживление. Кавалькада обгоняла движущиеся в сторону города процессии. Женщины несли изображения мужских членов, в неестественную величину, а женские, в пропорциях меньших.
Этим как будто подчёркивалось засилие мужчин в жизни женщин, что именно им приходится претерпевать от мужчин, а не наоборот. Хотя любой из сопровождения Маробода, знакомый с приблизительной физиологией, знал, что это далеко не так. Женские органы всегда являли собой величину неопределённую и каким бы большим не оказывался фаллос его, в конечном счёте , всегда не хватало.
Поэтому атрибуты , демонстрируемые на изображениях, скорее являлись символами, неосуществимой мечтой женского контингента, чем засилием и обидой от мужчин.
Ближе к городу появились коляски с нарядными матронами, это спешили на очередной фарс деревенские старосты, под охраной лихих молодцов, с накрученными усами и дерзкими взглядами.
При въезде в город, пришлось остановиться. Герольды поскакали вперёд уведомить герцогиню и всё женское собрание. Таков был порядок. Де юро Маробод не был королём, но де факто титул за ним уже признавался. Герцогини считали что он наёмник, исполнитель их воли в ситуации тяжёлого кризисного положения страны.
Тогда от Дуная им угрожали Бойи, от Паннонии - Квады, ближе к границам подошли Язиги и Роксоланы.
Германские племена Свевов, населявших Восточную Германию, Лангобардов, Лугиев, Маркоманнов, искали в Марободе защитника;
интересы Герцогинь, их матриархальные замашки, отходили на второй и третий планы, уступая необходимости выживать в этих условиях.
Маробод объединив Маркоманнов, простёр руку свою и далее. Скоро , под его началом оказались все мелкие вожди и предводители всех вышеперечисленных племён и многих других, которые в одиночку были обречены.
Даже Фризы, которые ещё ранее просили защиты у Клавдия и получили её, ныне чувствовали себя неуютно. Империя была далеко. Римские легионы неохотно служили в Германии и Маробод с его наукой побеждать, его личным обаянием и способностями являлся притягательной фигурой, к которой постепенно склонялись все германские союзы и племена.
Несколько дней назад прибыл из Римской империи богатый торговый караван, который возглавлял не безизвестный Марободу Иосиф Флавий, еврей - ханаанеянин, связанный множеством уз с богатыми домами как на Востоке так и на Западе.
Марободу стало известно, что Флавий христианин и представляет собой новую церковь, духовным пастырем которой является Симон Канонит. Цель посла христианского не столько налаживание деловых связей с Германией, что естественно, и без чего Маробод, конечно же ,не пойдёт ни на какие переговоры, но и обсуждении вопросов касающихся легализации церкви.
Так было Марободу доложено, прежде чем он получил достоверные сведения о приближении каравана.
Но ту встречу с Флавием он отложил, потому что ждали дела внутренние.
Пока функционирует Женский Совет, Маробод не ощущал себя хозяином положения. Но и ликвидировать Совет силой он не решался, потому что сильны были традиции и множество племён германских стояли ещё под рукой Женского Совета. Отсталые кланы другого уклада не понимали и не хотели принять.
Флавий привёз деньги. Маробод это почувствовал. Деньги немалые. Рим могуч. Пусть поменялся император, взял бразды правления Веспассиан, но суть внешней политики не изменилась. Рим крепко держит провинции в руках. Отступление от стен Иерусалима ни сколько не связанно с военной победой Израильтян или поражением Рима. Нет! Поражения быть не могло. Как военный человек Маробод прекрасно чувствовал ситуацию и понимал, что Иерусалим был обречён.
Что послужило причиной снятия осады не ясно?
Скорее всего это были причины личного характера. Веспассиан понял, что пробил его час. Теперь он император.
Маробод служил под началом Тита, сына Веспассиана, с маршалом не встречался, представлен ему не был, но знал солдатский , крутой нрав полководца.
Знал, что тот быстро наведёт порядок, поставит рабов на занимаемое ими по закону место, вернёт аристократов, а провинции, если найдутся такие, что захотят выйти из Союза, усмирит безжалостно, не считаясь с проливаемой кровью.
Ссориться с Веспассианом Маробод не хотел, но и на поводу у Рима, идти не желал. Германия наиболее отсталая римская провинция, волочиться за Римом ей предстояло в самом хвосте.
Субсидий нет, производства нет, аграрность в запустении и только торчат в небо фаллосы, как насмешка над обществом немцев, прихоть одуревших от старости женщин.
С каким бы наслаждением повтыкал бы он эти деревянные херы им в глотку и другие дырки, так чтоб они нажрались раз и навсегда, оставив бренный свет... Так и будет, но пока терпение, терпение и терпение.
Князь въехал во двор замка. Здесь стояли столы для простолюдинов. На столах отварное мясо и овощи. Из напитков самогон, потому что вина в Германии очень дороги. Все вина привозные, из Испании и Франкеи. Дешёвые вина сеголетних урожаев, в основном полусладких сортов,кислят.
В чём, а в напитках Маробод разбирался. Попил он на своём веку. Пил и самогон. Но то было давно. Теперь он к этому пойлу относился с презрением, с изничтожительной яростью, потому что самогон сводил людей с ума, делал их в тридцать лет старцами, немощными, калеками.
Князь готовил указ о запрещении производства самогона, правда, на пути стояло Право герцогинь, которые могли легко блокировать любой из его указов.
Самогоноварение находилось в полной их компетенции. За самогоноварение взимался налог, являющийся долей герцогинь, от торговли этой отравой. Доход был значительным. Отказаться так просто за здорово живёшь они не хотели, а выплатить им компенсацию Маробод пока не мог. Он очень надеялся на Иосифа Флавия - старшего. Скорее всего тот продаст земли под монастыри и церкви Симону Канониту, но платить будут купцы и фабриканты Римской империи, христиане.
Как человек и гражданин Германии, Маробод мечтал о величии своей Родины. Но величие должно основываться не на грабительских набегах, хотя армия и должна быть весьма боеспособной, а на торговле и ремесленичестве.
Он бывал, случалось в Израиле и видел там отлаженные производства. Он наблюдал , с какой охотой покупаются еврейские товары и как денежки бегут со всех концов света в одну точку на земле, Израиль.
Государство это в десятки раз меньшее, чем Германия. Земля неплодородная, но и немцы не на песке живут.