Всё же это время пришло. Праздник закончился. Народ начал разъезжаться. Подали коляску и для Валерии. Но рядом случился Изер Гронфайн. Ему хотелось посоветоваться с Валерией о деликатных вещах и потому убедил её пересесть к нему карету.
Площадь запружена экипажами. Многие зрители предпочли отправиться по домам пешком.
Может быть и Валерия прогулялась бы, но не смогла отказать Гронфайну. Банкир спросил женщину понравилось ли ей торжество? Валерия ответила уклончиво.
Музыкальная часть концерта произвела хорошее впечатление. Хазария богата талантами.
А вот поэт Версавий не впечатлил. Она ожидала большего.
Гронфайн заступился за поэта. У Версавия сложная судьба. Его с успехом принимали в разных столицах мира. Но он христианин. А многие народы и правительства не принимают ещё всерьёз эту религию. Поэтому случаются недоразумения. Когда народ зациклен на какой-то определённой Вере, ему почти невозможно войти в положение инаковерующих. Разногласия бывают так глубоки, что нередки конфликты, конфронтации и даже полномасштабные войны.
Язычество и христианство суть взаимоисключающие взгляды на теологическое положение общественных структур. Хоть взять нас, евреев.
Мы прожили бок о бок с Римской империей сотни лет. Многое нас объединяло, но были и расхождения. Объединяли нас взгляды на экономические составляющие государств. Без экономики нет государства.
Разве этого недостаточно. Объединив усилия можно существовать в процветании тысячи лет.
Есть малая заковырка. Мы верим в единого Бога, а империя предпочитает многих богов.- -Разве это существенно?-
- Для кого как. Для Римской империи это очень существенно. Держава готова поступиться и поступается любыми экономическими преимуществами в угоду сонму выдуманных, не жизнеспособных Богов.
Другое дела Византия. Страна христианская, веротерпимая. Потому и мы, евреи, жили в той стране вполне благополучно. Я уж не говорю о том, что именно мы, евреи, принесли христианство на земли обетованные. Мы дали Византии богатство. Мы отлучили её от пагубности рабства. Сделали вольными землепашцев и ремесленников.
И всё бы хорошо, если бы ни миграции народов. На разрушенных империях Вавилона, Ассирии, Урарту, Египта возник новый этнос - арабы.
Это уже иной взгляд на единобожие. И главным в этом вопросе не сам Творец - Бог, а всего лишь его пророк. И народы слушают пророка и совершают поступки в государственном масштабе, только по его непререкаемым советам.
Как удержаться в границах своей Веры под напором многочисленных арабских народов? Гиганты падают. Вот и Визави стоит и качается.
А пришла беда - отворяй ворота.
Голодных шавок, вокруг человеческих стойбищ хватает. Только отведи глаза. Они тут как тут.
Так начался отток капиталов из империи. Еврейский капитал очень хрупок. Еврейский капитал не любит катаклизмов. Не любит нестабильности. Не любит революционных преобразований, потому что эти формы излюбленного человеческого бытия растрясают капиталы, используют их не по назначению, не для укрепления государственной власти - гаранта стабильности и надёжности, а для развала столетиями проверенных структур в угоду кучке экстремистов и аферистов, которыми на деле являются все без исключения революционеры.
- Вы очень резко судите о людях, - с некоторой неуверенностью возразила Валерия. - Лично я ничего в финансах не понимаю, но мне кажется, что деньги нужны всем и богатым и бедным и империям и маленьким народам.-
- Мир как и деньги тоже необходим. Но не возможно сохранить мир между богатыми и бедными. Между могущественными и слабыми. Накопление богатств всегда угроза миру.
Я знакома была с императором Рима Нероном. Он спал и видел себя покорителем Индии. Накапливал богатства, только для того чтобы организовать поход в Индию.-
- Нерон - психически больной человек. Он не накапливал богатств. Он их тратил, а когда раскрылись огромные суммы государственных хищений не нашёл ничего лучшего кроме как напасть на Израиль.
И опять предлогом послужила наша Вера. Кому она мешает?
Мешают наши деньги. Мы их складываем, сберегаем, преумножаем торговлей, но приходят грабители и забирают последнее.
Деловые люди Царь-города вышли их государства евреев - христиан, в союзную для империи Хазарию, потому что здешний правитель Ашет Ташталрр поручился дать полную свободу нашему брату. Ни в чём им не препятствовать, при условии выплаты фиксированного налога. Мы имеем здесь равные права с другими народами.
Арабы, например, берут с иноземцев и в том числе с евреев, ещё налог на проживание. Потому что считают, что все иноземцы и иноверцы суть квартиранты на их территории.
Учитывают доходы и требуют платы подоходного налога. Что против всяких правил.
Естественен налог с "дыма". С пашни. С лугов. Со скота.
Но не может быть налога с человека. Ибо человек подобие божие. На земле он не с позволения императоров и царей, а по божьему повелению и распределению.
Ашет Ташталарр берёт налоги в двух случаях. Если обнаруживается сверхприбыль и налог на роскошь. Вы Валерия, по видимому, заметили, что роскошь в Хазарии вещь не позволительная. Император сам живёт скромно и требует от остальных соответственного поведения.
Взять, например Мурзу, Вашего хозяина. Ведь награбил, паразит, баснословные богатства! А что привёз в Хазарию?
Свои больные кости.
Какие-то отдельные предметы, которые можно считать добычей, естественно сдал в казну, но ведь это мизер.
Откуда Ташталарру черпать средства для содержания армии?
Но пока есть евреи, всё можно решить. Или почти всё. Ведь евреи не дурачки. Всему и всегда своё время.
Вот Мурза обижается. Служи он Риму, его грудь усыпали бы золотые звёзды. А в Хазарии лишь хрустальный орден заработал. Потому что здесь МЫ.
Мы - это контроль за доходами, потреблением и расходами.
Лошади остановились. Дворец воеводы. Изеру по всему не хотелось расставаться с Валерией. Но делать нечего. Всё же пригласил на неделе на еврейский праздник. Будут лучшие люди страны от которых зависит не только сегодняшний день и день завтрашний, но возможно и ближайшее будущее или, Изер задумался..., махнул рукой, скажем так, будущее всех нас и народов наших. -
Я заинтригована, - призналась Валерия. - А это не будет скучно?
Не знаю, что может быть скучнее бесцельно проводимого времени. Поверьте мне, дорогая Валерия, мир материален. А цифры - это материя. Из материи состоит окружающий ландшафт, все растения и животные.
Звёзды, Вселенная. Материя - это философия.
Как можно скучать!. Всё перечисленное, в том числе наши с Вами чувства можно переложить в цифры. А цифровая органика озвучит наши мысли, материализует их и выстроит из них новый порядок в наших умах, а значит и на всей земле.
Только нужно немного подождать. Всего лишь пару сотен лет.
Так долго!
Для жизни планет это краткий миг . Так что не будем отчаиваться. С нетерпением буду ждать.
С тем и расстались.
Мурза Шавкат опять приболел. Затаскали его на празднике, разбередили старые раны. Лежал и охал. Всё же годы уже не те. Обычное дело. Человек держится, держится и вдруг, разом стареет, слабеет и сам не успевает заметить как это и когда "костлявая" успела к нему подобраться.
Приезжали из военного ведомства, но Шавкат не принял. Приезжали из налогового, но Шавкат не стал разбираться, а когда уехали только плюнул вслед.
Воюй. Рискуй жизнью. А в кармане не шиша. Да ещё наровит, всякий жид тебя же обшмонать, проверить, не утаил ли ты от него какой грошик.
Опытный Мурза. Нюх у него острый. Почувствовал откуда ветер дует? Слуги в доме забегали, засуетились. Что-то тащат, перекладывают, прячут.
Как в воду глядел Изер. Комиссия на носу. Вот, вот домой заявится. Значит, быть шмону. А там и до ревизии недалеко.
Опытный Мурза, но жадный. А жадность плохую службу сослужить может.
Ничего не остаётся как дать взятку проверяющим. Жёны Мурзы плачут, стенают. Жалуются, а он рассвирипел. Срывает с них дорогие украшения.
- Скромными надо быть,- кричит.- Ныне иные времена! Походите в простой одежде. Не княгини ромейские.
Вызвал в себе Валерию. Пожаловался на судьбу. Потом предложил:
Вольную хочешь?
Валерия дара речи лишилась.
Ещё бы! Но на волю идти при безденежье, дело пропащее. Тут же вновь в кабалу попадёшь.
Этот вопрос утрясём.
И договорились они, что Мурза отпускает Валерию из рабынь на волю, и возвращает ей, захваченное им при пленении у неё, имущество.
Мурза составил список и открыл сундучок. А в сундучке изумруды, золото, алмазы. Женские украшения... Валерия в течении жизни не видела столько ценностей сразу и в одном месте.
Всё твоё. - сказал Мурза. - Как бы твоё. Сохранишь в целостности, треть тебе принадлежит. Остальное вернёшь. Мне нужно припрятать от ревизии. Евреи набрали в государстве такую силу, что сегодня с ними не поспоришь.
Сегодня полководец, тьфу! Сегодня проблемы решают деньги и банковские заправилы.
Составлена вольная. Мурза снял дом для Валерии через две улицы. Перевезли женщину в подготовленные апартаменты. С нею заветный сундучок.
Изер Гронфайн потирал руки.
Не было бы счастья, да несчастье помогло.
Как-то к дому Валерии подкатила коляска нашего Банкира. Но из коляски вышел не Гронфайн, а его доверенное лицо, некий господин Бринчан или Спринчан; трудно произносимая, чуждая латинскому языку фамилия.
Он и сообщил, что его босс ожидает Валерию в офисе, где хочет представить её своим собратьям по ремеслу и просто замечательным людям.
Поехали. Зала небольшая. Человек на сотню, но свободных мест достаточно. Валерия пинтересовалась, что не все прибыли?
Оказается все. Не составил труда пересчитать. Вместе с Гронфайном двенадцать человек. Она тринадцатая.
Церемония знакомства много времени не заняла. Евреи все чопорные. Затянутые в чёрное. Круглые шапочки на голове. Она чувствовала на себе их колючие взгляды. Понимала, оценивают.
С какой целью привезли её сюда? Она не вхожа в эту компанию. У неё нет общих с ними интересов. Что-то за этим стояло. Но что?
Прояснил дело Гронфайн. Он говорил с коллегами на иврите. Иногда переходил на латинский. Поговорки и пословицы звучали на греческом, но на хазарском ни единого слова не было произнесено, как будто они в другой стране находились.
Потом на кафедру поднялся старец с белой седой головой и такими же, слегка побуревшими пейсами.
Тут Изер стал переводить. Оказывается, она попала на Совет Мудрейших. Ими и были присутствующие здесь банкиры Хазарии и финансисты двора Его Величества, обеспечивающие бесперебойное функционирование всех ветвей власти.
Изер объяснил. Ежемесячно мы вот так собираемся и вырабатываем тактику наших действий в русле существующей стратегии.
Это необходимо. Жизнь ставит вопросы и нужно находить на них ответы. Своевременно и обдуманно. Государство - живой организм. Недодал. Недокормил. Недопоил. И завтра жизнь остановится. А покой - это смерть.
Сколько таких империй, равных по значению Хазарии, рухнуло в лета. Всё потому что сгубило их самоуспокоение. Косность мышления. Доминант обветшавших взглядов на новые структуры общественного развития.
Мы так не можем прозябать. Мы, нация, ратоборцев. Наш предок Израиль осмелился бороться даже с Богом и Яхве не осудил его, а размножил и расселил.
Поэтому мы взяли за правило держать ухо востро и всякое новое обстоятельство рассматривать с точки его полезности или бесполезности.
Одному уму этого не решить. А коллегиально, почему бы нет?
- Но я - то тут при чём? - удивилась Валерия. Я никаким боком к финансам. Я могу только тратить.
Изер, хохотнул. - Если уж Шавкат Мурза счёл Вас, Валерия, достойной его доверия, то почему же я не могу последовать его примеру. Я имею на Вас виды.
Какие?
Скоро узнаете, а пока послушайте, о чём мы станем здесь говорить.
Опять затараторили на идишь, потом перешли на хазарский.
Слово взял мужчина не определённого возраста, при бородке и нависающем над подбородком крупно очерченным носом. Он стал говорить о насилии. О насилии людей над природой, природы над людьми, насилии государства над структурамим власти и насилии власти над структурными подразделениями государства.