Я дрочу. Дрочу, дрочу и еще раз дрочу.... Дрочу до изнеможения! Сжимая в руке взбухший пенис, я закрываю глаза и представляю, как мы с тобой занимаемся сексом...
Вот так, во так... Да-ааа!!
Кстати где-то у меня была твоя фотография. А, вот она! Жалко, что ты здесь одета, но это ничего... главное на ней твоё лицо, моя фантазия дорисует остальное... О - ооо!! А - аааа!!!
И ведь самое интересное, если б ты на самом деле была здесь, я не смог бы даже поцеловать тебя. Ведь я с детства боялся женщин. Однажды ребята привели мне проститутку, но она так и не смогла приподнять мою вялую штучку. Заплаченные деньги пропали даром. Но зато сколько раз я потом представлял, как я трахаю эту шлюху в извращенной форме! И при мысли об этом член наливался силой и чуть ли не рвал трусы.
Серый пугливый мышонок, я никогда не представлял интереса для слабого пола. Но зато, оставаясь наедине со своими грёзами и правой рукой, каким я становлюсь суперменом! Я имею всех женщин, которых когда-либо видел. Я имею их раком и с ногами на плечах, я вставляю пенис им в рот и не гнушаюсь задним проходом. Я кусаю их за соски и глажу клитор похотливой рукой! Мне все равно 12 ей или 60... Ведь всех их создаю я сам, точнее мой воспаленный от мастурбации мозг.
Но однажды я встретил тебя. И вставляя в видеоплейер очередной порнофильм, я вдруг ощутил нечто... нечто такое, что заставило меня почувствовать дискомфорт. Что это было - стыд, брезгливость? Не знаю. Я вдруг подумал, а что было бы, если б ты увидела меня сейчас - вот так, с красной залупой, забрызганного невостребованными продуктами органики. Того самого человека, с которым вчера ты беседовала о книге Макиавелли "Государь". Того самого, который растолковывал тебе смысл философских учений Лосева и Вернадского и рассказывал о древних царях и героях.
Я ведь видел, что тебе со мной интересно. Мы гуляли по Гоголевскому бульвару и говорили о литературе. Тебе нравился Пелевин, я делал вид, что он мне нравится тоже... Я рассуждал с умным видом о солиптических идеях в его книгах, в которых на самом деле ни черта не понял. Мы пили пиво на Кропоткинской, я говорил тебе "До свидания", не понимая, что значит это странное ожидание в твоих глазах...
Ты не была красавицей, но я давно уже соскучился по женской ласке. Хотя, знал ли я вообще, что это такое? То, что проделала со мной учительница литературы в шестом классе вряд ли можно назвать ласками женщины. Это скорее было... впрочем, может быть ничего и не было? Может я и тогда грезил наяву?
Так или иначе, я давно разучился ухаживать. Ведь мне это было не нужно. Придя с работы, я бросал кейс в угол и шел в туалет. Воображение и руки делали своё дело. Никаких усилий, никаких завоеваний... Просто и без лишних расходов.
Я давно уже смотрел на женщин как на что-то такое, что есть у всех, но без чего можно обойтись. Как, например, автомобиль или дача. Пока в мою жизнь не вошла ты, нарушив её размеренное течение.
Я бросил дрочить. Я не дрочил все время, пока мы с тобой встречались. Но с каждым днем я замечал все более явное охлаждение ко мне с твоей стороны. Ты стала видеться со мной все реже и реже. Рассказывая тебе о подводном городе Микены, я больше не замечал интереса в твоих глазах. Ты начала тяготиться моим присутствием, но я не понял этого сразу. У тебя наверное уже появился кто-то, но ты была вежливой девушкой и не могла просто сказать мне "Отвали".
Ты стала избегать наших встреч и перестала отвечать на мои звонки. Я переживал, не понимая, чем обидел тебя, ведь нам было так хорошо вместе. Хвала Люциферу, что в конторе, где я работал, произошла смена руководства, и мне пришлось с головой погрузиться в дела, на время забыв о своих личных проблемах...
... Однажды я брел после работы по Арбату. Около метро "Смоленская" мой взгляд уловил нечто, что заставило меня оглянуться.
Это была ты.
Мое тело рванулось к тебе, но вдруг застыло, будто скованное вековечным льдом.
Ты была не одна.
Он был высокий и чернявый как армянин. Одной рукой он держал тебя за талию, и вы о чем-то непринужденно болтали, взрывая воздух хохотом каждые десять секунд. Вдруг его волосатая длань скользнула ниже и ухватила половинку твоей жопы. Ты опять засмеялась, видно было, что тебе это понравилось. Слюнявые губы этой обезьяны впились в твои...
Почти полная бутылка "Эфеса" выпала из моих рук и с гулким шлепком разорвалась на асфальте. От громкого звука ты инстинктивно обернулась. На один миг, мы встретились глазами и я понял все. Все, что ты не могла сказать мне открыто. Это был укор. Укор и сожаление. "На его месте мог (и должен был) быть ты, - говорил этот взгляд, - почему ты не разу не попытался даже обнять меня, почему не прикоснулся губами к моим губам? Ведь тогда мы уже никогда не смогли бы расстаться!"
Что мог ответить несчастный маленький онанист? Я развернулся и бросился бежать, бежать без оглядки. К зданию МИДа, далее в подземный переход на ту сторону Садового кольца, потом к Москве-реке. На набережной я очнулся и посмотрел по сторонам. Жизнь была кончена. Впереди были на выбор: омут безмолвия прямо сейчас или десятки лет бессмысленной жизни впереди. Я выбрал второе. Разве я не говорил вам, что я трус?