Тростников Дмитрий Владимирович : другие произведения.

20 дней в Одессе с Аркадием Северным

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Началась облава в том районе, и запись пришлось прекратить - нас запеленговали. Случались перерывы с музыкантами. Или мы запьем. Было время, когда Аркаша не мог петь совсем. Потом я уже не мог. Я его толкаю к микрофону, а он - меня: "Иди, ты вроде лучше сегодня?" Там даже есть момент, где он поет, а у меня слезы - так я проникался его песнями. А он смотрит на меня, и у него тоже.
  "Володя, это таки правда, я слышал, что у вас в Омске по улицам ходят медведи и еще бывают даже Гималайские?!
  Это неправда - козлы встречаются!"
  
  Историю о записи в 1977 трех легендарных совместных концертов Шандрикова и Северного "Новая Сибирь" предлагает из первых рук. Мы не пытались как-то пригладить откровенный рассказ одного из участников событий. Влади́мир Рома́нович Ша́ндриков - самобытный поэт и композитор, исполнитель песен собственного сочинения 1940 - 2003. Его называли "омским Высоцким", с его слов: дважды был женат, трижды судим.
  
  Владимир Шандриков: 20 дней в Одессе с Аркадием Северным
  
  В 1977 году я получил письмо из Одессы. Был удивлен - никого знакомых у меня там нет. Короткого содержания: приглашали посетить Одессу, посмотреть на Дерибасовскую и спеть несколько песен. Я тогда отнесся несерьезно, но друзья уговорили, ведь мне обещали оплатить самолет, питание, проживание... Приглашало частное лицо. Теперь можно сказать, его зовут Вадим Кацишевский. (На самом деле - Владислав Петрович Коцишевский - музыкант, автор-исполнитель, звукорежиссёр, организатор многих концертов подпольных исполнителей. - Прим.авт. ) А тогда все записи проходили подпольно. В основном я поехал из-за того, что должен был быть Высоцкий, но они что-то не сошлись в цене.
  В аэропорту даю телеграмму следующего содержания: "Встречайте. Красная рубаха. Короткая стрижка. Голубые глаза. В правой руке газета "Омская правда". В левой коричневый портфель". Ведь меня никогда там в глаза не видели. А я не знал тех, к кому еду. Телеграмму у меня приняли после долгих раздумий и колебаний.
  Только тогда в Одессе я узнал, какие деньги на нас делались, когда уже шла запись. Звонки, звонки. Звонки из Киева, звонки с Сахалина: "Ну, как запись, когда будет?" А до тех пор я не интересовался, сколько это стоит. Пригласят, водки наберут, попьем, побалдеем. Я никогда не думал, что это можно продавать.
  На второй день из Киева прилетел Аркаша, как я имею право его называть. Его настоящая фамилия Звездин. И жизнь его прошла между Питером и Одессой. Забегая вперед, скажу, что если бы не было столько предпринимателей и в то время, может, он бы и жил по сей день. Его буквально затаскали по городам. Парень покладистый. Он учился в артистическом училище, а потом в мореходном, или наоборот? (на самом деле закончил Лесотехническую академию в Ленинграде. Прим.авт.) И эти две профессии наложили отпечаток на всю его жизнь: моряк широкой души и артист - видимо, от Бога.
  Его затаскали. Когда я его увидел в 77-м - это приехал человек, мало чем отличающийся от бомжа. Я приехал в "троечке", а у него был галстук на резинке, пиджак "местами" блестел, рубаха нейлоновая, недели две не стиранная, носки дырявые, босоножки стоптанные. Вот в таком виде он приехал.
  На второй день заходит: "Здравствуйте, таки здесь Шандриков остановился?" Я говорю: "Здесь". - "Так я буду Северный". С этого началось наше знакомство и дружба. Он был с похмелья. Ну, мы, конечно, в первый день набухались. Аркаша тренированный, а я еще круче.
  Сначала у Вадима должно было быть два компаньона, которые должны были вложить свои денежные доли. Однако они пришли утром, я уже проснулся и слышал их разговор с Вадимом6
  "Шо, вот эти двое будут петь?"
  "Да, вот эти двое будут петь".
  "Вот эти два цуцика будут-таки петь?! Я пас!"
  Второй поколебался и сказал:
  "Я тоже пас".
  И Вадиму пришлось одному пойти на эти немалые расходы. Хату снять, где проходила запись, - деньги. Каждому музыканту надо платить в отдельности, а музыкант получал за день 50 рублей - хорошие деньги по тем временам. Расходы на Аркашу были очень приличные: Вадим повел его в баню, купил новый костюм, белье, ботинки, все-все. Ну, Аркаша стал другим человеком. Мне Вадим пообещал по 150 рублей за концерт, концертом я называю запись на пленку 525 м со скоростью 19 с двух сторон. Питание и выпивка были тоже за его счет. Нам с Аркашей выделили комнатку в коммуналке. В прошлом это был типичный публичный дом. Очень интересна его биография. Бандерша там по-прежнему жила на пенсии, на другую квартиру съезжать отказывалась. После революции там был комитет комсомола, потом гостиница, потом ремонтировать перестали и стала просто коммуналка. Огромная, как в песне у Высоцкого: "На 38 комнаток всего одна уборная". В такой комнатке мы с Аркашей прожили 20 дней. Чуть не спалили ее по пьянке. Все происходило в апреле 1977.
  
  Как это делалось в Одессе
  
  С вечера мы пьем. Часа в три засыпаем - пока наговоримся. Утром в восемь Вадим нас будит. Он уже наши рубашки постирал-погладил, завтрак приготовил. Он делал все - и ходил за водкой, и был режиссером записи, и платил. Дело прошлое - я ему благодарен. Впоследствии его за подпольные записи выслали из Одессы, человек лишился всего. Сейчас он живет в Харькове.
  Мы завтракаем и идем на запись. Вся Одесса была тогда завалена красивыми импортными дешевыми винами. По пути мы берем бутылочек пять вина для Аркаши и бутылку водки для меня - это программа на день. Со мной тексты моих песен. Аркаше обычно песни подбирал Вадим. Идем на эту хату. Музыканты уже все в сборе. Опоздание на десять минут для музыканта означало, что он больше не участвует. При мне отправили саксофониста, опоздавшего на 12 минут. Поскольку все происходило в одной этой хате - гром страшный, все в проводах, все перепутано, три магнитофона...
  Музыкантов брали с так называемой "биржи". Мы жили на Франца Меринга, а в семи минутах ходьбы на углу Дерибасовской и Ришельевской, толклись музыканты. Приходим на "биржу", Вадим спрашивает: "какие инструменты будем держать?" - "Ну, две гитары, ударник - ясно, саксофон - ясно, пианино - на месте..."
  На запись приходим к девяти часам - выпиваем. Музыканты, если с похмелья, - тоже. Заходит скрипач - лысый, шустрый еврей. "Здравствуйте!" - "Здравствуйте!" Все с улыбочкой: "Шо сегодня поем? Блатоту? Это интересно, давно я не играл блатоту!" Это был классный скрипач и чудесный человек. Для его микрофона не хватало шнура - пианино мешало, - так ему приходилось вставать на одно колено, чтобы дотянуться до микрофона. Его звали Миша. Играл он классно. А перед тем скрипку свою разбил об голову одного музыканта, на подпольной ночной записи для миллионера, вообразившего себя Карузо. Уже под утро не выдкржал, когда кто-то взял не ту ноту.
  Запись трех концертов растянулась на 20 дней. Я перестарался, в первый же день сорвал голос. Слишком старался - орал. На другой день была облава в том районе, и запись пришлось прекратить - нас запеленговали. Случались перерывы с музыкантами. Или мы запьем. Вадим задумал: две-три песни поет Аркаша, две-три - я. А было время, когда Аркаша не мог петь совсем. Потом я уже не мог. Голос нормальный, а от этого дела... не получалось. Я его толкаю к микрофону, а он - меня: "Иди, ты вроде лучше сегодня?" Там даже есть момент, где он поет, а у меня слезы - так я проникался его песнями. А он смотрит на меня, и у него тоже. Он был очень милый и приятный человек. Немного врун, но, как и я, он врал только для юмора, я никогда не вру серьезно. Так ни одной своей песни он мне и не показал. Потом признался, что только поет. Может быть, в "детские" годы что-то и писал, но никуда это не вошло.
  В одесских записях очень много брака. У меня было несерьезное отношение. Мы красиво с Аркашей проводили время. До обеда идет запись. Вместе с репетицией мы записывали 12-13 песен с 9 до 12 часов. Потом идем в ресторан, хорошо обедаем, возвращаемся на хату и записываем еще, сколько можем. Как правило, другую сторону ленты, еще 12-13 песен. Пили во время записей каждый день, но не так, чтобы после каждой песни.
  
  Телеграмма и фото
  
  Вадим нас никуда не отпускал: "Зайчики (он называл нас "зайчики"), ну не надо, это же Одесса!" Там действительно всегда что-то происходило. Не было метра, чтобы мы шагнули без приклчений. Где-то через десять дней я потерял паспорт, когда мы мотались по ресторанам. А мотались потому что ни в одном кабаке нам не могли сыграть мой любимый и Аркадиев тоже "Караван". Иногда удавалось сбежать от Вадима под предлогом: "Мне надо купить рубаху, мне надо постричься".
  Аркаша же был выступальщик. Он связывался с кем угодно. Вот сидят картежники - садится к ним. Смотрю, начинают его "обувать". Денег у него не было ни копейки. Он подходит: "Володя, дай еще". - "Опять пролетел?" - "Опять". - "Пойдем домой, нас Вадим убьет". - "Нет, я уже должен сейчас выиграть. Ты иди посмотри, вот сейчас уже!" Смотрю, там чувак тузами только так вертит, на столе гора денег, в основном из моего кармана. А игра в "очко". Аркаша: "В стук!" (ставки повышаются в три раза) Я говорю: "Нет, забирайте все деньги!" - а его уволок.
  Очень общительный. То с блатотой свяжемся, ночью. Когда начинали петь - нас везде начинали уважать. Появлялись сразу гитара, вино. Один раз Вадим нас искал двое суток.
  Еще помню один раз: Аркаша грустный, трезвый. А мы опять куда-то выпросились. Вадим огурцы солил - он все сам делал. Идем по лестнице, спрашиваю: "Что такой грустный?" Говорит: "Не знаю". А я вычислил, что у него опять ни копейки денег. А я брал запас. Достаю пару четвертаков и воткнул ему в карман. Все - другой человек. Просто мужчина всегда себя лучше чувствует, когда у него в кармане что-то есть, хоть деньги, хоть пистолет или что-нибудь. Он увереннее себя чувствует.
  Однажды мы идем на почту дать телеграмму мне домой. Я предполагад пробыть в Одессе неделю, а уже пошел 15-й или 18-й день. А мне же звонить домой некогда: то работа, то пьянка, то похмелье. Аркаша говорит: "Давай, я дам телеграмму?" Действительно пошел, дал. "Покажи квиток". Показывает. Я что-то не поверил, зашел на почту - оказывается, он все-таки не дал телеграмму. Школьная привычка! Как он этот квиток сделал - я не знаю. Мы с ним поругались. Идем, молчим, сопим. Я ему говорю: "Слушай, по-моему, мы не в ту сторону идем?" - "В ту". Я говорю: "Не в ту, надо в обратную сторону идти!" Спорили, спорили чуть не до драки. Для нас, приезжих, в Одессе все улицы похожи. По бровке тротуара идет пацан, под мышкой учебники, пионерский галстук. Я говорю: "Давай у пацана спросим! Мальчик, скажи, пожалуйста, на Франца Меринга мы вот так выйдем?" Он семечки сплюнул: "Чудаки! Так ви таки уже на стреме!" Чисто по-одесски, это пятиклассник! Мы с Аркашей обалдели, он сразу: "Ну, что я говорил?"
  Вадим все нас хотел сфотографировать. "Зайчики, ну что же вы опять накушались, я ж должен вас сфотографировать! Что ж ты опять пришел с "фонарем?" А мы пьяные шли и упали. Он-то в цветы, в клумбу, а я юзом по бордюру. Наконец, синяк мне залечили-загримировали, и мы пошли в ателье фотографироваться - дело к концу. Вадим нас ведет буквально за руки. Аркаше выпить хочется, мне тоже. Ателье рядом, он вообще нас далеко не водил. А на Дерибасовской, там же муравейник. Где-то мы моментально потерялись. Нырь в какую-то забегаловку, быстренько по стаканчику, и я еще успел взять бутылку. И выходим. Вадим на тротуаре нас ищет. Мы ему: "Вадим! Вадим! Куда ты потерялся?" Он ничего не понял. Приходим в ателье, там солидно, бархат. Старый-старый еврей фотограф нас усадил, как положено, подбородки нам поставил и к своей треноге под одеяло. А я заранее попросил, чтобы перед нами стульчик покрасивее поставили. Вот мы сидим. Вадим нас сзади обнял, все красиво. Фотограф: "Приготовились... Внимание..." Я быстренько - раз, бутылку на стул. И мы с Аркашей, как договорились, моментально руки на нее положили. А к этому моменту мы с ним купили одинаковые рубахи, одинаковые галстуки (эту рубаху я и сейчас иногда надеваю). Старик из-под одеяла говорит:
  "Это серьезно"?
  "Вполне серьезно".
  "Нет, я тоже серьезно. Это же вам память?"
  "В том-то и дело, что на память".
  "Но так никто не снимает!"
  "Понимаете! Мы хотим так! Мы два клоуна из разных городов, здесь встретились. Это нам на память".
  "Ну, я снимаю тогда!"
  
  Заработки
  
  За три концерта я получил 450 рублей. Примерно столько же я брал с собой из Омска. Но и, конечно, мы красиво провели время с Аркадием.
  
  Впервые опубликовано в газете "Новая Сибирь" 5 октября 1995
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"