Аннотация: Продолжаю тему, поднятую в работе "Почему многие романы заканчиваются для читателя на первом абзаце?"
В.В. Трушников
ЯЗЫК: ЧТО ЭТО ТАКОЕ И С ЧЕМ ЕГО ЕДЯТ ИЛИ ТРИДЦАТЬ ТРИ ИНДУЛЬГЕНЦИИ ДЛЯ "НОЧНОГО ДОЗОРА".
Автор имеет право на все, что угодно, кроме одного - писать корявым языком.
(А.Н. Тишинин, главный редактор издательства "Северо-Запад")
Не спрашивайте меня, почему я принимаю или отвергаю ту или иную рукопись. На этот вопрос не существует ответа.
(Д. Лобанов, редактор издательства "Азбука")
В качестве третьего эпиграфа приведу упражнение N 86 из работы И. Б. Голуб "Упражнения по стилистике русского языка". Сравните варианты отрывка переводного романа.
--
Было так хорошо, что хотелось чтобы время стало, а все живущее замерло, чтобы не испортить прекрасной и удивительной ночи. Неожиданно из моря вышла женщина, собственно он не видел, откуда она появилась. При нем вроде никто не заходил в воду и не выходил из нее. Она выросла из прибрежной скалы, а быть может, опустилась с неба. Это дочь моря, она покинула родную стихию, чтобы немного погулять по берегу.
Тончайшее покрывало обнажало плечи: мраморные ноги, легкий стан, голова откинута, слабый ветер играет пышными локонами. Женщина была так красива, что следовало остеречься прикосновения к ней, чтобы не повредить божественной гармонии.
Она шествовала вперед, ее босые ноги оставляли на ровной, влажной песчаной поверхности маленькие отпечатки, ветер заигрывал с ее покрывалом, а полы покрывала раздувались на ветру.
--
Было так хорошо, что хотелось, чтобы время остановилось, а все живое замерло, и ничто не могло бы испортить прелести прекрасной и удивительной ночи. Неожиданно он увидел у моря женщину, но он не знал, откуда она явилась. Она словно вышла из прибрежной скалы или опустилась с неба. Это дочь моря, она покинула родную стихию, чтобы немного погулять по берегу.
Тончайшее покрывало оставляло обнаженными плечи: ноги точно из мрамора, легкий стан, голова чуть откинута, слабый ветер играет пышными локонами. Женщина была так красива, что было страшно прикоснуться к ней, чтобы не нарушить божественную гармонию.
Она приближалась, ее босые ноги оставляли на влажном песке маленькие следы, ветер играл с ее покрывалом, и легкая такнь разлеталась на ветру.
Согласитесь, разница ощутима.
Читая нынешнюю прессу, время от времени наталкиваюсь на один и тот же анекдот: "когда-то считалось, что если посадить за компьютеры миллиард обезьян и заставить их беспрерывно стучать по клавишам, то в скором времени какая-нибудь макака напишет "Войну и Мир". Интернет доказал обратное".
Надо признать, что многие тексты, вывешенные в Самиздате, действительно, не блещут высоким качеством. Кое-кто даже всерьез считает сложившуюся ситуацию объективным диагностическим признаком. Мол, народ стремительно мельчает интеллектом. В корне не согласен. И попытаюсь это обосновать.
Зайдите на сайты любых издательств или журналов, где публикуется проза. Везде наткнетесь на фразу: "рукописи не рецензируются и не возвращаются". В результате начинающий автор оказывается в информационном вакууме. А отсюда его творческие способности либо вообще стоят на месте, либо развиваются едва-едва заметно. Одни редакторы в издательствах утверждают, что нужно писать много, чтобы научиться писать хорошо, другие такой метод называют... Правильно, графоманией. В издательстве "Нева" я однажды услышал такую фразу: "если не можете не писать, не пишите". О, как! А вы говорите, ни дня без строчки. В Питере популярна история о писателе, который поставил себе задачу - писать по рассказу в день. Закончил в сумасшедшем доме.
Общеизвестно, что в издательствах к так называемому самотеку отношение, мягко скажем, пренебрежительное. Например, в "Амфоре" мне заявили буквально следующее: "Мы не принимаем рукописи от непроверенных людей". Я спрашиваю, как провериться и где. Ответом меня не удосужили. Видимо, требовалась справка из КВД.
Но даже если "самотек" и читается, то почти всегда весьма своеобразными способами. Основных всего три:
--
Прочитываются первые несколько страниц.
--
Три абзаца в начале текста, три где-нибудь в середине и три в конце.
--
Внимание уделяется только диалогам в 2-3 главах, выбранных произвольно.
Понятное дело, у редактора полно другой работы. И, естесственно, у него не возникает желание искать черную кошку в темной комнате при отсутствии гарантий, что она там есть. А.В. Сидорович утверждает, что издательство "Лениздат" каждый день по электронной почте получает 2-3 романа. 1000 в год. Когда редактору их читать? Выводы делайте сами.
Сам собой возникает вопрос: возможно ли оценить текст, занимающий, скажем, страниц пятьсот, по первым двум страницам? А главное - что оценивается? Младенцу понятно, что не сюжет. Тогда что же?
Речь, конечно же, идет о языке или о стиле. Не имея представлений об этом показателе, к бумаге лучше вообще не прикасаться ( мое личное мнение, которое я никому не навязываю ).
Итак, что же это такое - хороший стиль литературного произведения? Скажу честно, я не знаю. Более того, выскажу предположение, что этого не знает никто. Понимаю возможную реакцию. Как в таком случае воспринимать предыдущий абзац?!!
Не торопитесь. Постепенно постараюсь "разгрести" этот очевидный парадокс.
А. Б. Есин в книге "Введение в литературоведение" дает такое определение понятию стиль: "это эстетическое единство всех сторон и элементов художественной формы, обладающее определенной оригинальностью и выражающее некое содержание. Стиль в таком понимании противопоставлен, с одной стороны, бесстильности (эстетической невыразительности), а с другой - эпигонской стилизации или эклектике (неумению найти свой стиль), т. е. простому и не открывающему нового содержания использованию уже найденных приемов.
Художественная форма представляет собой не набор или конгломерат отдельных приемов, а содержательно обусловленную целостность: ее выражением и является категория стиля. Слагаясь в стиль, все элементы формы подчиняются единой художественной закономерности, обнаруживают наличие организующего принципа. Он как бы пронизывает структуру формы, определяя характер и функции любого ее элемента".
Вы что-нибудь поняли? Я тоже нет. Ясно одно, исходя из такого взгляда на язык, можно любого автора объявить как гением, так и бездарем. Полагаю, что римские поэты, современники Нерона, не только хвалили опусы императора, но и делали это весьма убедительно. Фраза: "Какой поэт умирает!" вряд ли могла появиться на одном только самомнении.
Когда речь заходит о мощном литературном стиле, чаще других упоминается Бунин. Извините, но это несерьезно. По такой логике следует признать, что отечественная литература мертва вот уже более полувека. Кстати, хорошим стилистом многие из писателей, критиков и тех же редакторов отказываются признавать Пушкина. А ведь в этом что-то есть. Попробуйте ответить на вопрос, кто в первой половине девятнадцатого века был в России популярнее, Пушкин или Булгарин. Считается, что у Достоевского отвратительный корявый язык. Такого мнения о произведениях Федора Михайловича придерживался, например, Чехов.
Выскажу собственное суждение: идеального языка не было, нет и быть не может. Чтобы написать текст-эталон, нужно целиком и полностью познать окружающий мир, то бишь стать Господом Богом. Кстати, рискну выдвинуть еще одно предположение, Иисус Христос в 33 году
новой эры отнюдь не блестяще пользовался арамейским и латынью, поскольку не смог добиться понимания ни у евреев, ни у римских солдат.
Теперь можно подвести предварительные итоги. Стили бывают разные, и все они могут быть относительно неплохими. Главное, что их объединяет, это - непохожесть друг на друга. Относительно неплохой стиль должен, прежде всего, быть нестандартным. Следовательно, научить автора хотя бы более или менее сносно писать невозможно. Только он сам может этому научиться. Однако, начинающему автору можно объяснить, как писать не надо.
Теперь попробуем разобраться, что же такое - отсутствие стиля или безграмотный язык. То есть, за что редактор отклоняет рукопись, прочитав считанные предложения. Надеюсь понятно, что синтаксис и пунктуация в данном контексте не рассматриваются (хотя и об этом небесполезно задумываться). Сразу обнадежу, здесь ясности побольше будет. Дело в том, что существует негласный свод правил, как писать нельзя. Например, нельзя красить в красный цвет, пить чай с лимоном и удовольствием, нельзя вставлять в одно предложение более двух причастных и деепричастных оборотов, нельзя ставить причастия или деепричастия друг за другом, нельзя увлекаться "вшами" (взобравшись, разорвавшийся), нельзя увлекаться "которыми", а если у инопланетянина щупальца вместо рук, то он не может взять себя в руки, даже если совершенно успокоится. Вы можете спросить, а как же редакторская правка? Поясню. Во-первых, не всякий "противозаконный" оборот можно исправить, не утратив смысл. Во-вторых, бытует мнение, что если таких оборотов более одного-двух на тысячу знаков, то текст после редакторкой правки будет представлять собой бесформенную массу. Такой текст может править только автор. Все люди абсолютно - яркие индивидуальности, даже если им в этом отказывают, поэтому любой читатель всегда смотрит на текст несколько иначе, чем автор. Считается, например, что чем больше интерпретаций произведения рождается критиками, тем оно лучше. Ю. И. Айхенвальд в работе "Писатель и читатель" (1918) предлагал такую версию: "Никогда читатель не прочтет как раз того, что написал писатель".
А теперь самое интересное. Почему свод правил негласный? Дело в том, что издатель делит пишущую братию на 3 касты: брендоносители, писатели и неприкасаемые ( те, кого ни разу не публиковали ). Однажды главный редактор известного питерского издательства сказал мне: "У Роджера Желязны я взял бы рукопись неглядя. Он может себе позволить вместо букв рисовать на бумаге крестики, и его книги все равно купят, просто за фамилию на обложке. От новичка мне нужна изюминка". Вполне вероятно, что он прав. Уж не знаю, как там насчет крестиков, а вот квадраты, в особенности черные, "косят" под шедевры влегкую. Отсюда следуют выводы воистину аховые!
--
Приобретая статус брендоносителя, автор получает на руки целый пакет индульгенций. Мэтр может себе позволить относиться к написанию своих текстов небрежно, новичок - нет. С него за все спросят.
--
Вытекает из первого. Что положено Юпитеру, не положено ослу. Все получается, как в той знаменитой формуле: "внизу власть тьмы, наверху тьма власти". С одной стороны, существует безграмотность молодежи, с другой - бренды, которые нередко превращаются в конвейерные линии с разным по численности обслуживающим персоналом.
--
Если начинающий автор пишет не "из рук вон... ", то в издательстве его, как правило, ждет обычная лотерея. При таком раскладе редактор, вполне возможно, прочитает больше двух страниц. Но все равно он почти наверняка будет пользоваться все тем же произвольным "кусковым" методом. Наткнется ли он на ту самую изюминку? Возможно, но, скорее всего, нет. Нужно разве что не искриться величайшим талантом, чтобы нафаршировать изысканными сладостями хотя бы половину большого текста. Да и наткнувшись на сочную мякоть, сможет ли редактор оценить ее вкус, не располагая цельной картиной произведения? Вспомните, как тяжело начинали и Голдинг, и Герберт, и Роллинг, и Чхартишвили (Б. Акунин), и тот же Лукас, чьих "Звездных войн" мы еще коснемся.
--
Грамотность населения в вопросах стилистических "корявостей" представляет собой серьезную опасность для издательского бизнеса. Просеки народ - что к чему, и многие успешные проекты моментально "дадут дуба". А это - деньги, и не малые. Приведу пример: моей любимой жене как-то нравилась группа "Дискотека Авария". Наслушавшись моих нудений по поводу языка, она мне однажды заявляет, что аварийцев для нее больше не существует. Не смогла проглотить строчку: "может, это ветерок мои губы колышет".
--
Большинству писателей приходится работать в крайне узких рамках так называемых модных или раскрученных тем. Если коснуться фантастики, то на сегодняшний день эти темы таковы:
а) разборки колдунской братвы в условиях современного мегаполиса.
б) байки пьяных богатырей, инопланетян или какой-нибудь нечисти.
в) атака клонов Ясона динАльта.
В издательстве "Крылов" обожают невероятные приключения Васи Пупкина из двадцать первого века при дворах разных королей.
Шаг влево, шаг вправо, и работе сразу же выставляется диагноз: "читатель не поймет". В результате стали нормой тиражи по 4-5 тысяч экземпляров ( меньшим тиражом по-просту не покроешь расходы на типографию ), но издателей почему-то такой расклад не останавливает. Они упорно требуют от пишущих шагать строем в ногу и петь набившие оскомину песни.
Читающие люди в большинстве своем - не идиоты и рано или поздно придут к выводу, что с конвейером в литературе надо заканчивать.
В заключение хочу навести немного конкретики. Для разбора полетов решил взять роман С. Лукьяненко "Ночной Дозор".
Во-первых, потому что его многие читали.
Во-вторых, роман, на мой взгляд, весьма и весьма неплох в отношени и языка, и логики происходящего ( взгляды на жизнь так называемых светлых совершенно намеренно обойду далеко стороной ).
В-третьих, извините, на братьев Стругацких "язык не поднимается".
Итак, пофантазируем вот на какую тему:
Представьте себе, что "Ночной Дозор" приносит в издательство молодой, никому неизвестный человек. Urban fantasy - не в "фаворе". Редактор читает рукопись (естесственно, кусками) и натыкается лишь на те эпизоды, которые я привожу ниже.
Мое мнение: зарубили бы.
--
Все три части: "Своя судьба", "Свой среди своих" и "Исключительно для своих" написаны разным языком. Мэтр всегда может это объяснить величием своего таланта. Новичку лучше в подобные игры не играть, чтобы избежать ненужных вопросов. Ну, вы понимаете, о чем я.
2) "Эскалатор полз медленно, натужно. Старая станция, ничего не поделаешь. Зато ветер гулял в бетонной трубе вовсю..."
См. работу "Почему многие романы заканчиваются для читателя на первом абзаце".
3) "Ветер не хотел, чтобы Егор поднимался. z Ветер просил вернуться."
Вышел из Сумрака и подался в Иные?
--
"Удивительно, но никто вокруг, казалось, не замечал ветра".
А как его нужно заметить? Скандировать: "Долой атмосферные явления?"
--
"... его не оставляло ощущение чужого взгляда. Почему-то совсем не страшное, скорее - завораживающее, резкое, как укол".
"Завораживающее" и "резкое, как укол". Сочетаемо ли? Сомнительно.
--
"Он, казалось, тоже спал на ходу".
Спать на ходу - устойчивое выражение, которое означает, что человек идет и спит. По логике абзаца получается, что идет эскалатор, но непонятно, что вытекает из структуры предложения. Если же Городецкий идет, тогда идет и сонный ребенок тоже. Следовательно, идет и женщина, поскольку малыш держит ее за руку.
--
"В самом начале эскалатора стоял высокий мужчина в форме. Не милиционер, военный".
Обычно форму носят лишь милиционеры. А военные ее одевают в исключительных случаях.
--
"Егор надвинул капюшон глубже, не останавливаясь, проскочил мимо ларьков, нырнул в переход".
Обычно Энакин... (ой, простите, простите) Егор, выйдя в полночь из метро, останавливается возле ларьков.
--
"Мужчина с плеером остановился возле ларька, изучая бутылки..."
Здесь комментировать нечего. Просто небрежно.
--
"Егор увернулся от спешащей навстречу компании, обогнал плетущегося еле-еле пьяненького и веселого мужичка".
Ну, точно, джедай!
--
еле-еле плелся или еле-еле пьяненький?
--
Точка зрения в прологе - Егор. Он боится, он торопится. Уместно ли говорить о такой характеристике мужичка, как веселость? Мужичок мог улыбаться, смеяться. На худой конец, пританцовывать на ходу. Слово "веселый" в данном случае не обладает мало-мальски приемлимой информационной насыщенностью.
--
"Из головы будто выдуло все мысли, он уже почти бежал".
Неуместный комизм. Егор ходит по морозу с мокрой головой. Не в менингите ли дело?
--
"У нее было худое лицо, впалые щеки, бледная кожа. Только глаза казались живыми..."
Итак, если у вас худое лицо, впалые щеки, бледная кожа и при этом вы еще держитесь на ногах, вам следует вбить осиновый кол в сердце и снести голову... куда-нибудь в 215-ый уровень сумрака.
--
"Краем глаза Егор увидел, как псы дернулись, потянули в подворотню, и в душе вспыхнула безумная надежда."
Почему надежда безумная?
16) "Начал было намазывать зубной пастой щетку..."
Это, оказывается, целый процесс, причем длительный.
17) "Посмотрел на кастрюлю, накрытую дуршлагом. В дуршлаге валялся кусок полурастаявшего мяса. Я вынул дуршлаг, поднес кастрюлю к губам, сделал глоток".
За такие вещи ругают даже в школе.
--
"Все было глухо".
У слова "глухой" слишком много значений, чтобы отделываться вот такими коротенькими "перлами". С учетом того, что Городецкий в метро слушает Манфредини, Баха, "Алису", Блэкмора и "Пикник", то самое "все" становится вдвойне непонятнее.
--
"Мне казалось, что я сжимаю уголек из костра... уголек, покрытый холодным пеплом, но раскаленный в середине".
То есть чувствую раскаленную середину через холодный пепел?
--
"Выбрав амулет до конца, я бросил взгляд на девушку".
Ладно, прощаю. Все-таки девушка: "очень миленькая, молодая. В нарядной шубке..."
--
"Девушка была пухленькая, розовощекая, внимательно читала "МК"".
Это - для налоговиков.
22) " - Меня нет, - сказал я...
--
Вас тут нет, - хором ответили оба...
--
Купите водки и отдыхайте..."
Ну, стоит перед глазами Оби ван Кеноби, и все тут. Хотя нет. Не припомню, чтобы джедаи спаивали Галактическую республику.
--
"Тень отрывалась от грязного асфальта, вставала, пружинила, будто столб тяжелого дыма".
А как пружинит столб тяжелого дыма?
--
"Ограничился бритьем и засовыванием гудящей головы под кран с холодной водой".
Есть ли в данном случае необходимость заменять нормальный глагол отглагольным существительным? Шутка юмора? Плосковатенько, на мой взгляд.
--
"Вампирша закрутилась на месте, колотя руками по лицу, с которого пластами сходили кожа и сероватое мясо".
Видимо, "молотиловка" рук по собственному лицу у вампиров обладает выраженным терапевтическим эффектом.
--
"Я пересек перрон, лавируя между пялящимися на указатели приезжими..."
Коренные москвичи - граждане конкретные, под ногами у Иных не путаются.
--
"Она все время путала мое имя. Жить ей оставалось от силы два-три месяца..."
Без комментариев.
--
"А вот теперь Костя, хороший умный парень, студент физфака МГУ, имевший несчастье родиться живым мертвецом, сидел рядом со мной и возил ложкой в сахарнице, будто не решаясь зачерпнуть".
Не возьмусь судить, но скажу одно: такие предложения считаются слишком тяжеловесными и, следовательно, неоправданно сложными для читательского восприятия.
--
" - Что предпримем? Надо искать девчонку. Примешь образ7"
Весьма своеобразный ход мысли.
--
"Ты отреагировал на мелкую неприятную ситуацию неадекватно".
Как печально, и Светлые Иные тоже при разборках пользуются канцеляризмами.
--
"Выглядел он не особо говорливым, но моими словами заинтересовался".
Прошу прощения, кажется, у меня произошел вывих мозговой трубки.
--
"Передвигался он бесшумно, хотя в обычной реальности это все равно не спасало его от излишнего внимания женского пола".
Совет парням: если хотите произвести впечатление на девушек, гремите мослами изо всех силов.
--
"Дом был чудовищный. Плоский, высоченный да вдобавок еще стоящий на каких-то ножках-опорах. При первом взгляде он казался исполинским памятником спичечному коробку. При втором - воплощением болезненной гигантомании".
Оскара! Оскара!
Сразу оговорюсь, я не претендую на стопроцентную объективность. Главным образом, я пытался поднять проблему, зная, что многие о ней даже не слышали. И я хотел набросать основы редакторского мышления в издательствах, каким оно мне показалось.
Надеюсь, тема языка получит свое развитие на страницах СИ.