Аннотация: Просто о жизни - не простой и не сложной...
Все будет хорошо
Казенное одеяло нещадно кололо нежную кожу, которая совсем недавно приобрела былую чувствительность. Галина лежала на кровати, прикрыв веки, и казалась себе легкой и гибкой, какой никогда не была. Прозрачная рука, которую она внимательно рассматривала, была вся в голубых венах, и по ним, не стесняясь, текла предательская голубая кровь. И эта прозрачность делала ее саму, Галину, невидимой, прозрачной, почти воздухом. Мысли ее были шариками для пинг-понга - бестолковыми и непредсказуемыми. Но весили они гораздо больше ее собственного тела.
А мысли были о прошлом, настоящем, будущем. Больше, конечно, о прошлом. Но шли они все вперемешку, как в салате огурцы, помидоры и перец, поэтому получалось, что думалось обо всем. Вспоминала все то сознательное, что было в ее 25-летней (и зимней) жизни.
Галина не любила холод, ненавидела всей душой зиму, грустила, хандрила, когда снег засыпал теплую беззащитную землю. Может быть, именно поэтому всегда, когда ей было плохо, она вспоминала, как замерзала: в классе четвертом школы поехали кататься на санках за город, и был сильный мороз, и леденели веки и замерзали ресницы, и все дети были похожи на юных седых старичков. А еще она помнит, как отец больше километра нес ее на руках домой - на катке обморозилась - и, когда растирали ноги полотенцем, было так больно, что ей, тогда семилетней, казалось, что потеряет сознание. Она помнит эти слезы.
А еще она помнит, никак не может забыть, пронизывающий холод от ледяной грелки внизу живота после аборта в 18 лет. Она стонала от жалости к себе, от этого холода, который пригвоздил ее к кровати - не двинуться, не шелохнуться, только дрожать и скулить от неизбежности боли, страха, сожаления. И веселенькие обои в палате - все яблочки да груши разноцветные, детские обои, как издевка над пациентами. Эти обои потом еще долго пестрели в глазах перед сном, во сне и еще, когда соседская девочка со светлыми мягкими волосиками говорила ей свое только что разученное неуверенное "здрасте, тетя Галя".
За окном весна. Но тоже как-то холодно. Конец апреля, а ветер проникает в каждую клеточку, выдувая, выстужая, как душегуб-профессионал. Хорошо под теплым, пусть колючим, одеялом - жарко до невозможности, зато надежно, как в бункере, и вылезать не хочется.
Родители часто переезжали - отец военнослужащий. Галине в детстве иногда казалось, что они - татары-кочевники, или цыгане, которым не нужен был дом. Ей, Галине, дом был нужен, нужны были постоянные друзья, чтоб от детского сада до института... Но взрослые люди, решение которых влияло на ее судьбу, имели свои соображение по поводу их совместной жизни. Галина молчала, чтобы не раздражать родителей, а потом и привыкла к постоянным переменам - потере друзей, переводам в новые школы, новым кроватям, стенам и ваннам. Но все мимо прошло. И школьные вечеринки, и посиделки у костра. В институте была подруга - замечательная, самая близкая. Они провели в этой дружбе замечательных два года, когда познавали, заботились, помогали, учили друг друга жизни. Но в какой-то момент, как это часто бывает в жизни, из самого дорогого после семьи человека превратилась в тирана и предателя. Обидела. Из-за мужчины. Тогда казалось - неужели так можно из-за человека, который не был даже близок, так, приятель, рассчитывавший на большее (при этом не важно, с которой из подруг). Сейчас думается, можно и так. Но на втором курсе института она все воспринимала по-другому. Все слишком. Все сильно. Эмоционально. Тогда подруга оказалась предателем. А потом, позже, с друзьями вообще не везло.
Как-то в порыве откровенности спросила у приятеля:
- Почему я одинока?
И получила ответ:
- А ты жадная. Тебе жалко для чужих людей эмоций, слов. Но, понимаешь, для того, чтобы чужие стали близкими, надо подпустить к себе, позволить почувствовать себя и разрешить любить. А ты прямо-таки отстаиваешь свое одиночество. Это удивительно!
И тогда вспомнилась Олечка, приятельница с первой работы. Она потянулась к Галине когда-то. Тогда встретились два одиночества - Галя и Оля. Оля и Галя, два, в общем-то, неплохих человека, которые могли стать друг для друга как раз той отдушиной - самоотверженными подругами, которые и в беде друг друга поддержат, кому выплакаться не стыд, а успокоение. Но оказалось, что дружба ко многому обязывает. И Олечку она оттолкнула. Осознать это, как потерю, Галине пришлось только значительно позже. Нет, себя-то Галина не жалела, она могла и умела отдавать себя в дружбе. Но вот позволить еще кому-то войти в ее жизнь, она не хотела. Она боялась. И было гораздо проще оставаться одной, нежели преодолевать свои страхи. Страх быть битой близким человеком, в конечном счете, превратился в такой живой колючий ком на плече, поближе к мозгу: зазеваешься, доверишься - он о себе напомнит, куснет пребольно в макушку, уколет, зацепит. А что ты себе позволяешь? Не зевай - обидеть хотят! Она почти видела его в зеркало - сидит такой, покачивается, хищный рот раззявил в улыбке, силу чувствует. Все понимала Галина, только вот справиться с ним не могла.
И был Мужчина. Вернее мужчины были. Для секса, для денег, для развлечений. И был Мужчина для души. С ним она трепетала, как натянутая струна и пела. И хотя ничего особенного в нем не было, этот Мужчина делал ее счастливой. Каждый день, каждый час, каждую минуту, что они провели вместе. С ним страх отступал, обиженно кривил рот, сучил лапками, пропадал, когда Он был рядом. А этот мужчина называл ее Галчонком. Никто никогда не называл ее иначе, чем Галина и Галя. Высокая, с прямой спиной, осанистая, с серьезным взглядом карих глаз. Не Галочка - Галина. Не иначе. А для него - Галчонок.
- Большеротая, как галчонок, - говорил, целуя. - Черноволосая...
А она смеялась, была легкой и счастливой, как ни с кем. Он умел быть нежным, и с ним было тепло.
А потом все закончилось. Непонятно. Пугающе неизбежно. Все разрушилось, как будто неотвратимая редакторская правка вычеркнула отрывки, ненужные или случайные, переставила куски жизненного текста, предложения, фразы...
Как-то в юношестве все девочки в компании проходили тест. Так себе тест, в общем-то, ничего особенного - какой ты человек. Были разные категории: лучшая подруга, стерва, кокетка и многое другое. А Галина попала под категорию "пустышки". Именно "пустышки". Ей казалось, обиднее ничего быть не может. Ведь "пустышка" - значит ноль, ничего, Абсолютное Ничтожество. Никто не придал этому значения, подружки все забыли. А для нее началась жизнь, полная доказательств, что она чего-то стоит - золотая медаль в школе, блестящая защита диплома в институте. Сексуальные партнеры менялись быстро и безболезненно. Доказать всем, что она личность, что удачлива в делах, востребована в любви.
А вскоре появился ОН. Пришел и ушел. Но с болью.
Они были разные. В социальном плане. Галина после института как-то сразу вошла в жизненную струю, стала хорошо зарабатывать. И к тому времени, как они встретились, уже была руководителем отдела в крупной коммерческой организации.
А он потерялся. Армия внесла свои коррективы. И будучи перспективным молодым специалистом, после службы оказался не у дел. Перебивался случайными заработками. И когда встретил Галю только начал выходить из кризиса.
А впрочем, он стригся у знакомой бесплатно - экономил, и не понимал, зачем иначе. Она же делала прическу за 600 рублей в салоне. В этом была разница. Она умела зарабатывать и тратить. У него не получалось ни то, ни другое.
И оказалось, что любовь необходимо холить и лелеять, потому что она обидчива и памятлива. Осторожно с ней надо и трепетно, бережно как с птицей. А то задушишь случайно, убьешь нечаянно. И понимать надо. Вспомнила, как в детстве из любопытства залезла в ласточкино гнездо, взяла птенца в руки - не знала, что ласточки не примут его потом, выкинут. И плакала долго и безутешно, когда рассказали, что она натворила.
Вот так и сейчас. Он ушел, оглядываясь, думая, что не нужен такой, неблагополучный. А она не удерживала, решив, что он просто не любит, не хочет ее. Она привыкла не дорожить любовью. Всегда бросала первая, не давая шанса. И только когда ОН ушел, ее вдруг накрыла мысль, оглушительная и окончательная, что настоящее чувство она не поняла, не признала, что по ошибке приняла его за обычную, еще одну, победу. А это была любовь.
Она часто вспоминала его - своего Мужчину. Думала, как встретит его случайно и скажет:
- Без тебя плохо. Возвращайся. И я никуда не отпущу тебя больше. Гордость - это ложно. А ты - мое счастье.
- А я - счастье? - спросит он неуверенно, измученный одиночеством без нее.
- Мое счастье.
- Я не знал.
- Теперь знаешь. Нам будет легко вместе. Мы все переживем.
- А мы сможем? - с надеждой посмотрит ей в глаза.
- Не сомневайся.
Потом он осторожно и поначалу недоверчиво прижмет ее к себе. И с каждым мигом все крепче, пока невозможно будет ни вдохнуть, ни выдохнуть. И в этой боли - все обиды и вся тоска по ней, еще час назад - далекой, а сейчас уже близкой. А она потерпит и ничего не скажет, не упрекнет - поймет.
- Я устала без тебя. Я больше не могу без тебя. Останься в моей жизни... Прошу тебя.
И он запустит свои пальцы в ее волосы, поцелует в макушку, и все будет хорошо.
Но, видимо, кончилось ее счастье в этой жизни - сама растеряла. Потому что никогда не сможет она забыть, как он неуверенно долго шел по аллее - ей из окна было прекрасно видно. Долго. Безнадежно. Долго. Безнадежно.
Она поначалу держалась. При ее уме и внешности найти любовников было не сложно. Иногда даже тот, другой, отходил на второй план. Потом она почти забыла его. Вернее перестала думать о нем. А точнее перестала ПОСТОЯННО думать о нем. Так, иногда только заноет что-то в солнечном сплетении, когда увидит руки, которые похожи, глаза, которые так же смотрят, или губы, что также улыбаются... А страх опять примостился на ее плече, сначала неуверенно, потом решительно и нагло завладел вниманием ее души. Смотрел настойчиво в глаза, улыбался снисходительно, даже как-то жалостливо - куда ты, мол, от меня денешься, дурилка... Она продолжала бояться, только уже не обиды и боли, а одиночества. Сейчас уже казалось, пусть боль, пусть страдание, лишь бы не одна...
А потом она решилась. Спустя год после расставания или около того. Никто понять не мог, почему преуспевающая, энергичная Галина сделала это. ЭТО. У нее же все было успешно. А она взяла и выпила каких-то таблеток.
Очнулась и увидела ангела. Его лицо с голубым взглядом. И нежные руки совсем материально ласкали ее ладонь и гладили по щеке. И Галина как-то тихо, совсем не по-бабьи заплакала.
- Мне очень одиноко. Одиноко-о-о, - протяжно всхлипывала она молча. - Тоскливо.
- Все пройдет. Вот увидишь. Все изменится, - говорил ей голос и улыбался.
- Но мне так плохо. Я больше не могу любить только себя...
- Ты совсем маленькая девочка. 25 - начало жизни, я не позволю тебе умереть.
- Но почему? Я ведь никому не нужна. Человек, который был мне необходим, чтобы дышать, чтобы жить, - отказался от меня. Друзей у меня нет, родители далеко и у них своя жизнь...
- Но ты есть у себя. А это немало.
- Я в это не верю. Если для себя, то без пользы. Ни к чему. Не для чего. Нет для Кого жить. Вся наша жизнь - это борьба с одиночеством. Сначала мы ищем призвание. Потом любовь. Все ищем и ищем. Потом боремся за нее. И все равно теряем. Это в нас заложено изначально - потеря того, что дорого. Это изначальное качество жизни человека. Мы находим и теряем. Всегда. Всю жизнь. Родителей, друзей, детей, мужчин... Я устала...
- Потерпи. Ты еще поймешь, что жить стоит. В жизни существует много чудесного, ты же знаешь, и отказываться от нее раньше времени глупо. Живи, Галочка. Побеждай. А то, что ты задумала - это поражение. Ты сильная... У тебя все будет хорошо.
- Я слаба и устала...
- Нет, ты сильная и храбрая, но ты запуталась. Я верю в тебя.
Он еще что-то говорил, негромко, настойчиво, пока Галина не провалилась в забытье.
На этом общение с ангелом закончилось. Но разговоры с Сергеем Александровичем, лечащим врачом, продолжались. Седые волосы, голубые глаза с чуть тяжеловатыми веками... Тогда у залитого солнцем окна он показался моложе. А сейчас просто добрым, пожилым человеком. Он каждый день доказывал ей, что жить стоит. Она не верила, спорила, кричала. Всю неделю. И в этом крике, наконец, выкричала все, что накопилось.
А сегодня первое утро без ангела. Ангел с сегодняшнего дня в отпуске на две недели. Ангелы иногда должны отдыхать. Ангелы тоже люди. Он поначалу боялся уезжать от нее - вдруг что случится. Но она убедила.
Лежать все-таки надоело. Совсем недавно хотелось уснуть навсегда, а сегодня, подишь ты, уже тянет на улицу, на воздух. Галина усмехнулась про себя: кажется, вылечил, уболтал доктор. Маленький больничный дворик, цветы в клумбах, деревянные лавочки и все, что полагается. Тихо. Больных не много. Гравий мягко шуршит под ногами. Присела. Рядом куст вербы. Надо же, цветет - подумала удивленно. Словно не неделя, а месяц прошел с того вечера, как ее привезли сюда. А сколько всего изменилось: позеленело все и запахло, лучами пропиталось. И она все удивлялась и удивлялась. Подняла руку, прозрачную от болезни - моя рука. Прикоснулась к волосам - живая. И ступни пружинят при ходьбе, как раньше. Ну, не совсем как раньше, конечно, но очень похоже. И ей вдруг отчаянно захотелось летнего яблока - хрустящего и сочного, после которого пальцы сладкие. "До лета доживу, а там посмотрим".
А еще подумала, что ждать случайной встречи глупо. Она сама придет к нему, своему Мужчине и скажет:
- Мне без тебя плохо. Возвращайся. Я больше не могу без тебя. Мне так одиноко. Ты - мое счастье.
А он обнимет крепко. Поцелует в макушку. И будет у них все хорошо.