Тучина Оксана : другие произведения.

Глава 10. Дружба и прочие обязательства

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Идеальный сосед

  
  
  
  
   10. Дружба и прочие обязательства
  
   - А кофе не хотите?
   - А можно? С огромным удовольствием!
   Блять. Был бы у Петера хвост, закручивался бы сейчас баранкой. Я всё понимаю, но проснуться в понедельник утром от стука по крыше и, едва разлепив глаза, увидеть перед собой огромного волосатого мужика с молотком, вы меня простите. Ладно, моя вина, что сплю долго, и главное - что шторы так и не удосужился повесить. Меня всё солнечная сторона радовала, да и не было же никого, сад только... А тут вдруг такое... У Риха оказывается стала протекать крыша его пристройки (боюсь, не выдержала наших вылазок "попить чайку на воздухе"), так что с утреца он вызвал рабочего всё это дело починить.
   Петер суетится на кухне, заваривая "крепкий-крепкий чёрный-чёрный", а я маюсь вокруг да около, подначивая его.
   - Чего это ты такой гостеприимный с утра?
   - А ты чего такой ворчливый?
   В общем, передёргиваем друг друга битый час, пока мужик чинит крышу. По глазам соседа читаю: "ах, какой мужчина!", и всё же не выдерживаю:
   - Петер, это у тебя наверное в крови, да? - так спрашиваю, чисто из любопытства. Чтоб подтвердить, так сказать, гипотезу.
   - Что именно? - щурится настороженно.
   Объясняю ему про хвост, получаю по заднице ближайшей подушкой.
   - Садись лучше завтракать, - говорит, - мне с тобой посоветоваться надо...
   Вау, думаю. Что стряслось?
   - Петер, советоваться в понедельник утром - плохая примета, - смеюсь, усаживась за стол.
   - Правда? - поворачивается.
   Некоторое время мы молча смотрим друг на друга, потом до Петера доходит, что я пошутил, и он показывает кулак.
   - Саша, я серьёзно.
   - Да я понял, понял, - киваю. - Чтоб добиться от меня путного совета, надо напоить меня кофе. Это во-первых. А то каким-то посторонним мужикам...
   - А во-вторых? - вздыхает Петер.
   Я прищуриваюсь на него.
   - Ладно, выкладывай. Что стряслось? За выходные...
   В те выходные Ян увёз его знакомить со своими родителями, как и обещал. Важное событие, не спорю. В пятницу вечером, по приходу из универа, Петер собрал сумку, сделал вид, что совсем не нервничает, надавал мне ценных указаний, наболтался о чём-то с Евой, буквально в дверях, и испарился. Я как-то не стал выспрашивать у Евы, о чём они говорили, всё ли окей, да и других тем у нас в тот вечер было навалом - её старшая сестра выходила замуж через месяц-другой, и я, как парень Евы, ни разу в жизни не видевший ни эту сестру, ни их общих родителей, естественно, был приглашён. Первым вопросом шатц, ещё до оглашения приглашения, было: Алекс, у тебя есть хороший костюм?.. Когда спрашивают подобные вещи, то уже настораживаешься, и, не отвечая, я сразу же переспросил: А что случилось?.. В театр мы и так всегда ходили... в джинсах... Ева, подпрыгнув, бросилась мне на шею с криками: Они женятся, женятся, женятся!!.. В общем, в те выходные я озаботился мыслью, что ближайшие два месяца мне придётся провести в гостях, знакомясь со всем семейством. А то родители Евы, уже, видите ли, спрашивают, что там за русский Алекс такой...
   - Петер, не молчи, - терроризирую его, дожёвывая яичницу. - Говори, раз уж начал. Как тебе... - я специально сделал паузу, - новые родственники? - в тот момент я почувствовал, у нас с Петером сейчас одна доминанта на двоих: как понравиться семейству, да и надо ли вообще им нравиться.
   И уже зная своего соседа достаточно хорошо, я мог предположить, что ничего особо ужасного за эти выходные с ним не стряслось. Если б что с Яном, если б даже просто поссорились, Петер бы тут спокойно не сидел, он бы всех на уши поставил. Скорее всего, рассуждал я, случилось что-то слишком хорошее.
   - Саша, они хорошие, - сказал, размазывая повидло по круасану. - Даже слишком. Встретили нас в дверях, в саду... Чего ты смеёшься?
   - Не, ничего, продолжай.
   - Ну... Даже не знаю, с чего начать. Они отнеслись ко мне замечательно, оба, и мама и отец. Причём, кажется, искренне...
   - Почему кажется? - спросил я осторожно.
   Петер помолчал, повёл плечом.
   - Да потому что в этом всегда так, Саша. Смотришь на человека, он тебе улыбается, а ты думаешь: это он к тебе приветлив, потому что он что-то в себе переборол... Принял, смирился. Ему просто... ну, приходится улыбаться, что ли.
   - Хм. Петер, ты это, знаешь, брось.
   - Нет, серьёзно. Люди делятся на тех, что улыбаются искренне, и тех, кому спустя время просто приходится улыбаться.
   - Хорошо, - кивнул я, желая как-нибудь уйти от темы. - Ты сказал, что родители Яна относятся скорее к первой категории, верно?
   Петер кивнул, подливая себе и мне кофе. Мне, конечно же, первому, эта вежливость у него, тоже, наверное, в крови. В генах. Автоматически происходит.
   - Я сидел в субботу за ужином и думал, как же они не похожи на моих родителей.
   Помолчав секунду-другую, я сказал Петеру:
   - Неправда. У тебя замечательные родители. И знаешь, Петер, твоему отцу надо вообще памятник поставить, он старой закалки человек, с жёсткими принципами, и так ради тебя старается... - я бы мог сказать ещё много чего, не знаю даже, почему кинулся защищать его родителей... Вот просто почувствовал так. - Так что не клевещи на них. Люди, которым не приходилось ничего в себе перебарывать, ломать свои принципы, стереотипы, ватэвер, и мизинца не стоят тех, кто через всё это прошёл.
   Петер некоторое время смотрел на меня, нахмурившись, потом всё же кивнул, соглашаясь.
   - Ладно... Это была на самом деле присказка.
   - Выкладывай сказку, а то в лабу опоздаю.
   - Ян попросил меня переехать к нему, - выпалил Петер на одном дыхании.
   Я на самом деле немножко удивился... То есть... это вроде как самое логичное развитие событий, разве нет? Ну, типа люди встречаются... потом начинают жить вместе, потом... Потом, блин, они женятся.
   - А больше он ничего не попросил? - кошусь на Петера втихаря, но он не замечает иронии.
   - Ещё у меня сложилось впечатление, что он хочет переехать.
   - Куда? - не понял я.
   - Ближе к родителям, - вздохнув, Петер, откинулся на спинку стула. - В Йену, попросту говоря.
   Я опять удивился.
   - И где он там будет работать, инженер эйр бас? В Шотте? Линзы для микроскопов шлифовать?
   Всё, что я знал о Йене, а именно там и жили родители Яна, так это что там два крупных завода: Шотт - это который делает стекло, и Карл Цайс - ну, сами понимаете... А если не понимаете, то - микроскопы, оборудование. Когда-то давно Цайс и Шотт объединили усилия, что вполне логично, учитывая тематику их работы, и выпустили реально крутые микроскопы с реально крутыми линзами. По крайней мере, так рассказала мне Наташка, когда однажды поздним вечером я поймал её на дорожках универа с дешёвым кофе в руке и булочкой подмышкой.
   - Что ты тут делаешь в темноте, Наталья?? Неужели учишься?
   - У меня аппоинтмент на конфокале, вот, хожу вокруг, жду...
   - Где... аппоинтмент? - не понял я.
   Следующие полчаса, чертя на утоптанной земле палочкой, Наталья объясняла мне, что такое конфокальный микроскоп, кто его производит, ну и прочее.
   Так Ян собирается перебираться в Йену??
   - Не имею понятия, - вздохнул Петер. - То есть он вот так напрямую не сказал, но я почувствовал. Он всё вокруг да около... Посмотри, типа, как тут красиво, холмы вокруг, долины. Какие дома, как тихо, как мило. А вон там, посмотри, шатц, продаётся дом...
   Петер выговаривал всё это серьёзно, нахмурившись, и мне отчего-то стало смешно. Наверное, потому, что всё у них (да и вообще у нас) складывалось хорошо, текло, как надо, один шаг за другим, и только сомнения Петера (ну а с моей стороны - мои) мешали расслабиться и радоваться жизни по полной. Кажется, тогда я реально осознал, что взрослею. Или как это лучше сказать... Ну, в общем, начинаю как-то иначе относиться к жизни, а как, это мне даже сейчас сложно объяснить, не то что тогда. Пожалуй, самое верное слово будет - спокойней.
   - И что ты ответил? - спросил я Петера, уже махнув рукой, что собирался прибыть в лабу к девяти максимум.
   Он пожал плечами, вид был самый несчастный.
   - Я сказал, что не знаю.
   - А на счёт Йены?
   Петер посмотрел на меня.
   - Ты хотел бы там жить?
   - Я не знаю, - повторил он, тихо и совсем отчаянно.
   Помолчали. Я размышлял, что бы ему такого посоветовать, но на самом деле, какие уж тут советы... Он ведь всё должен будет решить сам, энивей...
   - В общем, выходные прошли хорошо, но когда он меня вчера вечером довёз до дома... я его разочаровал, мне показалось. Он не этого ждал. Да и я сам от себя... - Петер нахмурился, глядя куда-то в сторону. - Я его разочаровывать не хочу... Не хочу, чтоб ему было плохо. Мне стыдно даже, он так старался, а я на все его предложения: не знаю. Не знаю. Не знаю... Словно бы и не хочу я с ним быть. А я хочу... Только меня устраивает всё так, как оно есть сейчас, - пожал плечами. - Я не хочу переезжать. К тому же так далеко... Как я буду ездить в Гамбург?..
   Я улыбнулся.
   - ...А Холли и девчонки? И где я там буду работать или что я там вообще буду делать? И мы будем жить вместе... в одном доме... - кажется, Петер выговаривал это всё самому себе, чтоб просто прочувствовать и поверить. Ему скорее нужен был не мой совет, понял я, а слушатель. Нужно было разобраться в себе. - Никакой личной жизни.
   Я посмеялся, допил кофе.
   - Я уснуть вчера не мог, хоть и вымотался. Попрощались, Ян, всё хорошо? Всё хорошо. Спокойной ночи, спокойной ночи... Но чувствую, как-то гадко на душе, знаешь? И... - Петер помолчал, - почему-то не спросишь. Сам не знаю, почему. Он ушёл вчера, а я не мог заснуть, отчего-то... испугался.
   - Чего?
   - Наверное, того, что он больше не позвонит. И не придёт. И я что-то испортил. Что я не мог радоваться вместе с ним. Что то будущее, которое он там напланировал, мне как-то не очень...
   Я встал заварить ещё кофе. Такие штуки с одной кружки по утрам понедельника не решаются. Петер по-прежнему сидел, грустно глядя в пространство. Потом уткнулся локтями в стол и покачал головой. А я стоял, засыпал кофе в фильтр и думал, что по-хорошему, если будущее общее, то и планировать его надо тоже - вдвоём. Ну, типа учитывать мнение партнёра, советоваться с ним. И "боюсь разочаровать" - здесь неподходящие слова.
   - Я не могу никак разобраться, мне почему-то тревожно. Хотел тебя спросить, что ты думаешь?.. Может, мне лучше уехать куда-нибудь на неделю и всё обдумать?
   Вот тогда твой Ян точняк решит, что он тебе на фик не нужен.
   - Куда например? А учёба?
   Петер усмехнулся, махнул рукой.
   - Аа, схожу к доктору Холидей, возьму справку.
   Доктор Холидей у нас был человек известный. То есть лично я к нему не часто ходил, раз всего, для получения стипендии нужна была справка о здоровье, а студенты из его кабинета не вылазили. Популярен он бы потому, что (якобы) выдавал справки о болезни всем напропалую, и очень легко было прогулять ну или перенести экзамен таким образом. Звали мужика, конечно, не Холидей, а как-то иначе, Шурман или Шерман, но прозвище "Доктор Выходной" закрепилось за ним надёжно.
   - И куда ты собрался? - но я уже знал, куда. Поэтому когда заварил две кружки наикрепчайшего кофе и услышал скромное: "Берлин", даже не удивился.
   - К Мете? - переспросил для надёжности.
   Петер ложкой помешивал свой кофе, хоть там не было ни молока, ни сахара, с сахаром он вообще никогда не пил, как и я.
   - Нет. Мне просто надо привести мысли в порядок.
   Покачав головой, я сел за стол.
   - Прямо как в кино, - усмехнулся. - Ещё в кино обычно говорят: мне надо спросить у своего психиатра.
   Петер нахмурился, но не обиделся совсем.
   - Ты тоже думаешь, что я глупо себя веду? - спросил. - Незрело?
   - А кто ещё так думает? - улыбаясь, я отпил кофе.
   Петер усмехнулся, поглядел на меня, исподлобья так, и, наконец, улыбнулся тоже. Мы чокнулись кружками с кофе.
   - Да страшно мне, - выдохнул он, откинувшись на спинку стула.
   - Да это понятно, - кивнул я. - Всегда боязно что-то менять. Особенно если оно внезапно и инициатива исходит от другого человека. Тебе остаётся только согласиться или отказаться. Но знаешь... Вот ты говоришь, как я в Гамбург буду ездить... Мне вот, как русскому, это очень смешно слышать, Петер, правда. Тебе до Гамбурга сколько часов на самолёте будет? Один?
   - Там нет аэропорта даже! - потирая ладонями лицо, Петер сполз по спинке стула.
   - Хорошо, от Берлина?
   - От Берлина проще на поезде...
   - Ок, три часа на ай-си. А до Берлина? - я прищурился. - Часа два, если не ошибаюсь?
   - Что-то около того... - кивнул Петер.
   - Так вот что я тебе скажу: по сравнению с Россией, например, расстояния в Германии это просто ничто. Тем более, учитывая, какой у вас транспорт.
   - А какой у нас транспорт?..
   - Хороший, - рассмеялся я. - О Гамбурге даже не думай, это вообще, - я развёл руками, - за проблему не может считаться.
   - Ладно, - вздохнул Петер. Помолчал немного. Потом поглядел на меня с надеждой:
   - Но если я сегодня смотаюсь в Берлин, ты же не скажешь Яну, что я уехал к Мете, правда?
   Я вздохнул.
   - Я вообще не обязан говорить ему что-то. Ты-то сам что ему скажешь?
   Прикусив губу, Петер поразмышлял.
   - Внезапно заболела двоюродная бабушка, например.
   - Отлично, - кивнул я. - Я б ни за что не догадался, где собака зарыта.
   - Ну, Саша!..
   В этот момент как раз зашёл наш крышеремонтник, мы и забыли о нём совсем, принёс пустую кружку, радостно сообщил, что работа закончена. Покачав головой и поблагодарив мужика, я предложил ему отремонтировать ещё одну крышу и постучал карандашом по голове Петера. Сосед отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, и рассмеялся.
   - А тостов с вареньем не хотите?
   Нет, это у него точняк в крови.
   - А можно? Ой, я с огромным удовольствием!
   Блять.
  
  
   В универе у нас всё-таки лафа, никто ничего не контролирует, особенно докторантов, так что Ева прямо после обеда вытащила меня в центр смотреть костюм. На все протесты, что, мол, до свадьбы Анны-Сары, сестры, ещё два полных месяца, сказала, давай, типа, готовиться заранее, не хочу в последние дни по магазинам бегать.
   - Да ты и так по ним постоянно бегаешь... - вздохнул я и сразу же поцеловал в щёку, чтоб не обиделась.
   Дома у меня, конечно, костюма не оказалось, все вещи около спортивного или уличного типа, джинсы, свитера, футболки, майки. Кроссовки. Даже, блин, галстука не нашлось, хотя я ж точно помню, на выпускном в универе был при параде... Куда всё делось? Неужели в Москве оставил? Вообще память отшибло.
   Чего я ещё не хотел, и отчаянно, сколько мог, протестовал, так это знакомиться с её многочисленными подругами. То есть, конечно, за время, что мы типа вместе, я уже кое-кого видел, кое с кем пил пиво, но обычно я склонял Еву к тому, чтоб идти куда-то одним или же в моей компании... то есть с Петером, Яном, Антохой... Отчего я так себя вёл, даже не могу объяснить. Просто знакомиться не хотелось. Бывает. Ева, конечно, обижалась. Она не показывала этого, но я-то в курсе. Да и с другой стороны, как тут не обидишься.
   - Отлично! - хлопнула в ладоши, когда мы остановились у светофора. - Сейчас зайдём туда и... и вот туда! И ещё в Галерее я видела хорошие костюмы.
   - Ладно... - обречённо вздохнул я.
   - А потом поужинаем с Ли и Метью в Барселоне, окей?
   Я сделал большие глаза, но, сдержавшись, кивнул. Ладно... Хоть я и напрочь не помнил, кто такие эти Ли и Метью. Перебирая в памяти друзей и знакомых Евы и сопоставляя имена и внешность, догадался, что Ли - эта та самая болтливая малазийка, которая одевается как проститутка и всем вокруг показывает, как она счастлива, что вышла за англичанина. Ну, а Метью, это рыжий прыщавый парень, который по большей части всё молчит, и только иногда громко смеётся. Невпопад. Короче, сегодня за ужином даже футбол не обсудить. Не пойму, что общего у Евы и этой Ли, и тем более этого урода Метью, который, сдаётся мне, и не англичанин вовсе, а самый настоящий прожжённый до веснушек ирландец. Прекрасный вечер намечается.
   - Может, пойдём не в Барселону, а в Зюд? - там хоть телевизор есть...
   Ева поморщилась.
   - Там не очень уютно и официанты не вежливые.
   - Зато пиво вкусное...
   И женщина нашла компромисс:
   - Хочешь пива? Тогда давай после ужина в Ривер банд! Точно! Метью как раз говорил, там какие-то его знакомые будут выступать...
   - О господи, он всё-таки умеет разговаривать, этот Метью...
   Ева, рассмеявшись, дёрнула меня за рукав.
   - Прекрати. Почему они тебе не нравятся?
   - Честно? - спросил я, открывая перед ней дверь Галереи.
   - Да!
   - Скучные они, хуже некуда. Даже несмотря на то, что очень стараются быть весёлыми.
   Ева за руку повела меня к отделу мужской одежды.
   - Ну, извини, - сказала. Она шла впереди, вокруг люди, поэтому я не очень отчётливо слышал, приходилось наклоняться. - Извини, что мои друзья не такие интересные, как твой Петер.
   - Ева-аа... Ох. Я совсем не это имел ввиду.
   - А что? - она остановилась у первого попавшегося костюма и, сняв со стеллажа, примерила на меня. Я не сопротивлялся.
   - Ничего, - вздохнул, развёл руками.
   - Эти скучные, а с другими ты вообще знакомиться не хочешь.
   Я отчаянно искал, чтоб такое сказать, чтобы быстро сменить тему. В конце концов, просто наклонился к ней и обнял.
   - Извини. Я больше не буду, - помолчал немного... Она вздохнула, значит, обида ушла, хух, пронесло. - И я примерю всё, что захочешь. Честно.
   Вот почему у женщин при этих словах так глаза загораются??
   - Ладно, - улыбнулась. - Давай начнём с того, в полосочку...
   В примерочной я не узнал себя, так долго уже не одевался прилично. Ева бегала по магазину, подыскивала "клёвый галстук", а я стоял, облокотившись о стенку, глядел на себя в зеркало и размышлял, отчего я действительно не хочу ни с кем знакомиться... Потом я вспомнил, что Петер говорил мне утром, что вероятно съедет к Яну... Жизнь менялась. Ещё у нас в то время всё ещё была Нассрин. Сидела у себя под крышей.
   Я не мог понять, что заставляет меня депресовать... Что идёт не так. Очевидно было одно: другого соседа я не хотел. И не только от того, что Петер стал мне другом (даже если он и съедет, думал я, мы ж всё равно часто будем видеться), а просто... как бы это выразить... Я не хотел перемен. Никаких. То есть, конечно, я хотел только хорошего, как и все нормальные люди, но даже позитивных перемен, очень больших, я не хотел. Совсем. Отчего так?
   - Вот, смотри!.. - Ева заглянула в кабинку, держа целую связку разноцветных галстуков.
   - Что ж, - вздохнул я, - давай мерить.
   Быть может от того, что я немного устал?
  
  
   Как это ни странно, но вернувшись домой после ужина, я нашёл на кухонном столе записку: "Саша, я в Берлине, вернусь где-то через неделю. Петер". Тьфу ты, блин, ругнулся про себя... Не сидится ему на месте, в самом деле. И я тоже хорош, посоветовал бы чего дельное, остановил бы, ну ведь глупость это - ехать чёрти куда "проветриться".
   Я сел за стол, не снимая куртки. Тут как тень вошла Нассрин и принялась варить свой извечный рис со шпинатом.
   - Нам никто не звонил? - спросил я зачем-то.
   Молчание.
   Я сижу, смотрю ей в спину и терпеливо жду ответа.
   - Нассрин? Я спрашиваю: нам никто не звонил, пока меня дома не было?
   Бесполезно, стоит, как памятник, рис помешивает. Может, она в наушниках? Мда, и когда я видел Нассрин в наушниках, смешно даже. Но на всякий случай я встал, подошёл к ней и попытался спросить ещё раз...
   То, что случилось дальше, я этого никак не ожидал, честно. И я не делал ничего, что могло бы её спровоцировать. Короче, я к ней нагнулся, она же маленькая, ниже меня ростом, но даже сказать ничего не успел, она как подпрыгнет на месте, как вскрикнет! Я сам испугался, не ожидал вообще.
   - О, блин, господи. Нассрин!!..
   И секунды не прошло, приложив руки к груди, как ребёнок, и заскулив, Нассрин выбежала из кухни. Рис медленно закипал. Я по-прежнему стоял в куртке и начинал уже потеть.
   - Да что здесь вообще происходит, вашу мать...
   Скоро послышались шаги по лестнице, это Эльке поднялась к нам, спросить всё ли в порядке.
   - Я услышала крик... - извинившись, объяснила она. - Не слышала, как ты домой вернулся, подумала, мало ли, что с ней...
   Я разделся, наконец, покачал головой, выключил рис, поставил чайник.
   - Эльке, если честно, я думаю, ей психиатр нужен. Так реально больше не может продолжаться. Я уже сам её боюсь.
   Эльке, понятное дело, молчала, что тут скажешь. На всякий случай я добавил:
   - Я ничего ей не делал, я просто спросил, не звонил ли кто. Честно.
   Эльке постояла ещё немного, вздохнула, потом развела руками:
   - Она сегодня сказала, что уезжает в Иран на следующей неделе.
   Вау. Я аж повернулся.
   - Так скоро? - хотя, впрочем, почему скоро, ведь она не разговаривает с нами, только с Эльке и Рихардом, да и то по необходимости, как с хозяевами дома.
   Эльке снова развела руками, попрощалась и ушла к себе. Я попил чаю и отправился спать. Уже когда лёг в постель, получил смс-ку от Евы: спасибо за вечер, видишь, мол, не такие Ли с Метью и скучные, и вообще спасибо, что вёл себя прилежно и никому не грубил. Уткнувшись подбородком в подушку я читал её сообщение. Играл с кнопками, не знал, что написать в ответ. Глупо было писать что-то вроде: "Не за что, я для тебя старался". В конце концов, набрал смс Петеру: "Бери билет на ближайший поезд и едь обратно, дурак. Наша иранка уезжает". Некоторое время потом не мог уснуть. Лежал, тупо глядел в потолок и вспоминал Ирку, как она давным-давно говорила про Нассрин, что, мол, не приживётся. Обидно как-то стало. Неужели правда уезжает? Захотелось даже встать, подняться к ней наверх, поговорить... Хотя потом я представил, какую реакцию вызовет у неё моё появление вот так ночью, в темноте, желание пропало. И в отношении Ирки мне вдруг вспомнилось... как она там? А тут ещё перезвонил Петер.
   - Привет, как уезжает?? Куда??
   Отчаявшись уснуть, но впрочем, сам виноват, я, по-прежнему лёжа в постели, потёр глаза ладонью.
   - Да не знаю я. Я сегодня домой пришёл... Ну, в общем, Эльке мне сказала. Что Нассрин сказала им. Что уезжает. Так, короче.
   - Хмм...
   - Вот тебе и хмм.
   Помолчали.
   - Блин, обидно, - сказал Петер. - Что всё так. И даже нам не сказала. Может, её отчислили или что?..
   - Откуда я знаю?
   - ...Я могу завтра посмотреть... Аа, чёрт. Ага, посмотрю я, я ж Берлине.
   - Вот-вот.
   Ещё помолчали.
   - Слушай... - сказал Петер. - Я даже не знаю, как быть. Когда она точно уезжает?
   - Понятия не имею. Могу подняться и спросить, но боюсь, тогда всему дому до утра не уснуть, - и я рассказал Петеру во всех красках, что было сегодня вечером. Обалдев, он посмеялся. - Да, и смех и горе, - согласился я.
   - Я не знаю, Саш... Ты думаешь, она хочет с нами попрощаться как-то? То есть мне стоит срываться и приезжать, чтоб сказать ей "всего хорошего, не поминайте лихом"?
   Я хмыкнул.
   - Думаю, тебе не ради неё, а ради себя стоит срываться и приезжать.
   На другом конце тишина...
   - Петер, ты там?
   - Да.
   - Ладно, - вздохнул я, - это не моё дело. Сами решайте. Ну, пока тогда?..
   Петер всё молчал, и видно было, не хотел на этой ноте прощаться.
   - Что ты ему скажешь, если позвонит?
   - Уууу... - прижимая телефон к уху плечом, я снова потёр глаза и зевнул. - Да что я скажу, скажу, что не имею никакого понятия. Пусть звонит тебе на мобильник. Сам будешь отчитываться.
   - Ладно... Спасибо.
   - Ага. Ну, спокойной ночи, что ли?
   - Давай.
   Я отключился и положил телефон под кровать. Почему-то мне казалось, что если я напишу Петеру про Нассрин, то он действительно сорвётся и приедет.
   Не знаю, сколько времени прошло, я ещё не успел уснуть, и вспомнил опять про Ирку. Рука сама собой потянулась под кровать, я нащупал телефон... набрал смс... "Привет, землячка. Как жизнь? Где пропадаешь?". Потом, поразмыслив, стёр всё... Написал заново: "Привет. Ир, как дела?"... Чертыхнулся, перевернулся на спину. "Привет, как здоровье у тебя?". Давно не виделись. Не созванивались. И вообще я подлец, вечно загружен своими делами. Отправил, вздохнул почему-то с облегчением... И уже засыпая, услышал, что кто-то тихонько гремит тарелками на кухне. О, отлично, подумалось... мы будем есть свой чёртов рис ночью, в тьме кромешной. Ну, давай, давай. Приятного аппетита.
  
  
   Ян позвонил на следующий день, причём, мне на мобильный. Я как раз чай пил в лабе с ребятами, обсуждали работу, всё такое. Поэтому держать марку и нагло врать я как-то не был готов.
   - Я домой звонил, нету никого, - сказал Ян.
   - Ээ... Ну, типа рабочий день, Ян, - усмехнулся я. - А что стряслось, собственно?
   - Ничего особенного, ты не знаешь случайно, где Петер?
   Я прикусил губу. Случайно так знаю. Совершенно случайно. Чёртова его вежливость... Попытался поиграть в наивность, но вышло, видимо, хреново.
   - Он сказал тебе что-нибудь конкретное? - спросил Ян.
   - Слушай... Почему бы тебе не позвонить ему на хэнди? - А??
   - Он его отключил, видимо.
   Хмм... Вот, зараза. Договорились же, что он сам все вопросы решит, а так получилось, что оставил всё на меня одного.
   - Ян, слушай, я не его бодигард, я понятия не имею...
   - Ладно, прости. Извини за беспокойство, Алекс. Пока.
   - Пока.
   Откинувшись на спинку стула и держа телефон в руке, я выругался. На английском. Тогда же мне вдруг подумалось, что, пожалуй, это верный признак того, что язык, можно сказать, стал родным.
   - Дам ит... Шайсе, шайсе, шайсе. Фак.
   Парни из моей лабы молча наблюдали всё это, потом один всё же спросил, всё ли в порядке.
   - Ага, - кивнул я. - Нормально всё. Зер гут.
   Один докторант, китаец Иен, услышал моё "зер гут" и завёл разговор на излюбленную тему языков, как, мол, ему получше и побыстрее выучить немецкий.
   - Осень сложно, - жалуется и качает головой. - Осень.
   - Заведи себе друзей-немцев, - говорю ему. Причём так, чтоб тебе пришлось разбираться в их личных делах, мирить там и так далее. Нет лучше метода.
  
  
   На той неделе я присматривался к плите. Так, ненароком. Завтракаю, например, или ужинаю, сижу, и так, одним глазом, не варит ли Нассрин чего. То есть попросту, здесь она ещё или уже нет? Кто эту иранку знает. Я реально не хотел идти к ней наверх. Даже встречать Нассрин в коридоре или общей комнате как-то не хотелось, боязно было. Вдруг опять разорётся. И щепетильные хозяева вызовут ментов, подумают ещё, что я действительно к ней пристаю. Хотя, нет, это, конечно, кватч, как говорят немцы, ерунда.
   В конце концов, я решил так: напишу ей письмо. И оставлю на плите, это место уж она точно не пройдёт стороной. Но долго думал, что написать. Английский её удивительно улучшился по сравнению с тем, что было раньше, в первые дни после заезда, поэтому я мог фривольно расписаться, не щадя слов. Но слов особо не было, если честно... То есть сказать ей что-то... хотелось. А так...
   "Привет, Нассрин. Эльке сказала, ты уезжаешь домой в Иран на следующей неделе. Следующая неделя - это очень скоро. Мне бы не хотелось, чтоб ты ехала и держала на нас обиду за что-то. На меня, Петера и остальных. Он кстати передаёт тебе привет, и ему вообще жалко, что он не сможет тебя проводить. То есть, честно говоря, мы оба не знаем, хотела бы ты этого..."
   А это не слишком сложно для неё? Она хоть поймёт? Во, замутил. Писатель.
   "...В общем, сообщи, если тебе нужна помощь. Вещи отнести, такси вызвать и т.д..."
   Подумав, добавил:
   "...Удачи тебе. Алекс".
   Я всё надеялся, что как-нибудь вечером мне в дверь постучат, придёт Нассрин, мы скажем друг другу хоть несколько слов, попрощаемся, все дела. Но не буду приукрашивать события, ничего такого не произошло, подкрались выходные, я заметил, что записка переместилась с плиты дальше на стол, и, собственно говоря, всё. А потом она просто собрала вещи и уехала. Ни я, ни Рихард с Эльке не видели, когда именно. Оставила ключи на кухонном столе. А так же чашку, ложку и зеркало, которые Эльке когда-то отдала ей. Я написал смс-ку Петеру: "Смылась красавица". И даже как-то не верилось, вроде бы столько вместе жили, как так можно, бывают же люди.
   Мы с Рихом поднялись в её комнату. Впервые за долгое время я там побывал... Рихард оглядел всё: чисто, проветрено, словно и не было никого.
   - Ну... - пожал плечами... и усмехнулся. - Не знаю я, что сказать. Если ты кого знаешь, Алекс, кому нужна комната...
   - Хорошо, конечно, - кивнул я.
   - Только бы кого-нибудь... - нормального, хотел добавить он, да постеснялся.
   Письмо своё и какие-то другие её мелочи я выбросил и, посидев на кухне в гордом одиночестве, осознал, что мне просто необходимо расслабиться. Говорят, в нойштадте открыли новый клуб, мексиканский. Вот и поглядим. Для начала я перебрал в голове друзей-знакомых, которые не Ян и не Петер и которые живут где-нибудь поблизости. Позвонил Антохе, а он как раз работал в своём ресторане.
   - Оо! Прива! Ви гетс? - как дела, то бишь.
   - Мир гетс гут, - передразнил его я и коротко обрисовал обстановку.
   - А ты заходи, чего ты! - просто решил проблему пацан.
   - Окей, минут через десять буду.
  
  
   В Антохином ресторане я оказался первый раз, мы ж тогда с Петером так и не дошли, разболелись. Зашёл, помню, приглушённый свет, столики такие аккуратные, сервировка как положено, бар, все дела, музыка классическая играет... так это в этом заведении поваром работает школьник??
   Посетителей в тот вечер было мало, потому Антоха, его шеф и официантки сидели за барной стойкой и пили кофе. Увидев меня, Антон вскинул руки и издал что-то вроде:
   - Баааааа! Какие люди! Ну, наконец-то!..
   - Накормишь?
   - Я воллль! - кивнул с энтузиазмом и, пожав мне руку, раззнакомив со всеми, отправился на кухню.
   Шеф его был иранцем, Саид, одна из официанток - его жена Киа, очень симпатичная, надо сказать, а вторую девушку звали Саша, и она тоже оказалась русской. Поболтав с ними немного о том о сём, я типа выбрал столик, сделал заказ, и так как обстановка была самая непринуждённая, отправился к Антохе на кухню. Поглядеть. Интересно же, как работают профессионалы. Правда я ещё подумал тогда, может, не пустят... Санитарные нормы, все дела.
   - Стой здесь у стеночки, - ржёт надо мной Антоха. - И ничего не пачкай, если что, потом заубен будешь! - то бишь, убираться.
   Антон прошёл в каморку, включил музыку и, подпевая: "Ура! Работа пришла!", принялся за дело.
   - Работа? - переспросил я, осторожно оглядывая всё вокруг.
   - Ну, да, ты - это работа. А то, знаешь, скучно сидеть, когда гостей нет, и ужё всё убрал, всё сделал, что надо.
   - Понятно. А он тебе по часам платит или как?
   - Пять евро в час типа, - поморщился Антон. - Но он не отпускает: вдруг, кто ещё придёт кушать?
   Вам когда-нибудь жарили стейки под "папа-американо" или ремикс "ритм - это танцор", при этом, естественно, пританцовывая вовсю? Вам мешали соусы под "вас дехт аб" или "мы сейчас все круто развлечёмся в этом отеле"? Мне - впервые. Хотя, по правде, этого ведь никогда и не знаешь... Ты приходишь в подобное место как гость, в ресторан, в кафе, заказываешь и тупо сидишь-ждёшь, пока принесут. Потом, откушав, расплачиваешься, улыбаешься, тебе раскланиваются, дарят визитки, зовут зайти снова, и ты уходишь. Всё. Зе энд. Пока ты сидишь и ждёшь или ешь, или считаешь свои деньги, ты не имеешь никакого понятия, и даже не представляешь, что за жизнь идёт на кухне. Что там вообще есть что-то особенное и интересное, кроме твоего стейка. Я не удержался у стеночки, начал ходить и всё рассматривать.
   - Что это, Антох?
   - А? - оборачивается ко мне, держа в руке лопатку для переворачивая стейков. - Аа, это палочки такие для шашлыков... Осторожно, шранк горячий.
   Шранк - то есть ящик, с посудой.
   - Зачем? - зачем горячий?
   - Ну как... - удивляется Антон, - тарелки должны быть горячими, на холодных тарелках никто не подаёт!
   - Ааа... Ясно. Сервис, - усмехаюсь.
   Передо мной на стойке - небольшие стеклянные миски с нарезанной мелко петрушкой, зелёным луком, помидорами и апельсинами. Это называется деко, чтоб тарелки быстро украсить. Пока я рассматриваю огромные кухонные ножи, у нас таких дома нет, Антоха, ухмыляясь, ставит передо мной дозу, то есть пластиковую ёмкость где-то на пол литра.
   - Раз уж ты здесь, мах айоли, будь другом. Я что-то забыл, что он закончился.
   - Что сделать?
   - Айоли, - объясняет Антон, наслаждаясь моей реакцией, - это соус такой. Аргентинский. Мы его как форспайзе подаём, с хлебом.
   Аа... аперитив. Хорошо. И что надо делать-то? А меня шеф твой не выгонит, если вдруг зайдёт? И тебя заодно.
   - Возьми два яйца, разбей, посоли, потом две головки чеснока и базиликум... Замешай всё, вон миксер... Ток осторожней, не забрызгайся. И миксер потом помой, протри, высуши и обратно поставь, чтоб места не занимал. Ну, и когда будешь мешать, подливай масло... Не это, нормальное!
   - И какое масло у вас считается нормальным? - я, наученный Петером, схватился было за оливковое.
   - Зоненблюмен, - улыбается Антоха и подаёт мне контейнер. Подсолнечное, то есть. - С оливковым этот соус невкусный вообще. Весь вкус перебивает масло. Мешай до того, как получится густая смесь... белого такого цвета...
   - Хорошо...
   - Если не получится, делай заново!
   - Чёрт, - усмехаюсь и качаю головой. - Что у вас тут всё так сложно?
   Антохе доставляет истинное удовольствие моя неучёность. Отложив лопатку, он ловко цепляет стейки пальцами и переворачивает с одного бока на другой, чтоб прожарились, но не подгорели. Дым идёт столбом. Мимоходом я думаю: насколько полезно парню вдыхать всю эту гарь ежедневно.
   - Чёрными не должны быть, а то потом соскребать...
   На мясе прожариваются аппетитного вида коричные полоски, потом Антоха обмазывает стейк маринадом, снова обжаривает, заворачивает в фольгу и кричит мне сквозь музыку и дым:
   - Дурьх?!
   А из каморки орёт "ви но спик американо".
   Дурьх, то есть насквозь, полноценно прожаренный. Но я не успеваю ответить, тут, потирая руки, входит Саид. При виде меня, полностью поглощённого соусом, начинает смеяться и даже хлопает в ладоши, поощряя Антоху, что, мол, молодец, умеешь перекладывать свою работу на других.
   - Цвай маль дурьх, айн маль медиум, шайсе! - отвечает он Антону, и тот, чертыхнувшись, что сам не запомнил, сверяется с распечаткой заказа. Подошедшие гости тоже, видимо, уже заказали.
   - Я, шеф, генау... эншульдигунг.
   Саид заглядывает мне через плечо и щурится:
   - Дизе юнге ист нихт нормаль!.. - этот парень, мол, ненормальный. - Ну? - спрашивает. - Получается?
   Я усердно мешаю соус, подливая масло, наконец, как мне кажется, айоли готов. Саид пробует на мизинец, кивает и говорит мне:
   - Хлеб нарежь на троих.
   - Слушайте! - начинаю возмущаться я. - Я тут что, нанялся?
   - Сам пришёл, - подмигивает Антон. - А раз пришёл, так работай, чего зря стоять.
   Тоже верно. Я послушно нарезаю хлеб, раскладываю его в корзинки на салфетки под присмотром Саида.
   Шеф проверяет всё тщательно, потом трогает хлеб и, ухмыляясь, глядит на меня.
   - Холодный? Кто ж подаёт холодный хлеб?
   Закидываю нарезанный хлеб вместе с корзинкой в печку, чуть подогреться. Саид смеётся: если, мол, подогревать уже нарезанный хлеб, то он быстро зачерствеет, греть надо весь батон и потом уже нарезать. Плюнув, достаю корзинку обратно. Антон ржёт. Потом кричит мне, быстро нарезая картошку на одну сковородку, грибы - на другую:
   - Сань! Помес подай мне, пожалуйста. Одну порцию. И одну - картофельлэкен.
   - Где это всё? - оглядываюсь я.
   - Кюльшранк, - кивает Саид, и я, отодвинув перегородку, лезу за картошкой.
   Из печки сразу в холодильник - это испытание, скажу я вам.
   - Одна порция это сколько, Антох?
   - Это одна горсть.
   - Окей...
   Картошка дико холодная, я пока донёс, чуть не обморозил руки.
   - Кидай сюда, - показывает Антон. - В масло.
   - Окей. Всё вместе кидать?
   - Да. Только... Погоди!.. Вот там, где склеились, разъедини, пожалуйста, а то шайсе получится. И осторожней кидай, это ж масло! И оно горячее!..
   Качая головой, пытаюсь расклеить полоски фри, выходит плохо, разрезаю ножом и кидаю в масло. Антон, закончив с мясом, занимается грибами и картошкой. Некоторое время смотрю, как он одновременно подкидывает содержимое обеих сковородок, добавляет специи и всё необходимое, шутит с Саидом по поводу прошлой вечеринки в клубе и раскладывает картошку по тарелкам. В кухне уже давно такой запах, что желудок сворачивается в трубочку.
   - Неси, - кивает мне, и я, пожав плечами, выношу охрененно горячие тарелки с едой в зал. Саид, ехидно улыбаясь, демонстративно открывает передо мной дверь. Ну, круто, думаю, пошёл в ресторан и сам себе жрать приготовил... Кстати, вкусно получилось. Только пальцы почти обжог о тарелки, как девчонки их целыми днями носят, бедные.
   - Хайс ин дер кюхе, варм ауф дем тиш, - поднимает указательный палец Саид. - Варм ин дер кюхе, кальт ауф дем тиш.
   Другими словами, если в кухне тарелка с едой горячая, то пока её донесут до столика гостя, будет уже тёплая, а если, не дай бог, она тёплая уже в кухне, то на столе будет холодная, и гость есть откажется.
   - Имеет полное право, - вздыхает Антон. - Немцы вообще страшно привередливые. Если им что не нравится, так встанут и уйдут, не заплатив.
   - Ничего себе. В России такого гостя живым не выпустят.
   - Хорошо! - улыбается Антоха.
   Я хмыкаю:
   - Кому как.
   Через полчаса мы с Антоном сидим на ступеньках у входа в ресторан, на улице темнеет, холодает, горят неоновые вывески баров. Мы курим. На Антохе фартук, он затягивается с двух пальцев и рассказывает мне, что называется, за жизнь. Всякие штуки. По узким улочкам болтаются подвыпившие футбольные фанаты и горланят гимны. Докуривая очередную сигарету, я смотрю на Антохины руки - руки рабочего человека, а потом на свои. Разница ощутима. И моя месячная стипендия несоразмерна с его зарплатой.
   - Как тебе здесь, Антох? Нравится?
   Глупо, пожалуй, спрашивать, он хоть и родился в России, да совсем её не помнит.
   - Нормально, - пожимает плечами. Потом тушит сигарету и усмехается: - Ну, чё? - поднявшись со ступенек, сплёвывает на землю. - Сначала шишу, а потом в клуб? Или сначала клуб?
   - А тебе это нормально после работы? - не устал типа?
   Антон смеётся и отмахивается.
   - Да ты чё. Поехали.
   В шиша-баре полно народу, и очень много знакомых лиц, пока мы обходим всех, с кем в этом заведении принято здороваться за руку, я уже забываю, за чем пришёл. Оба заказываем яблоко, я - чай, Антоха как всегда колу, потом откидываемся на спинку дивана и... дальше не помню. Помню только, что сидели около двух часов, может, дольше, укурились вусмерть, по тв крутили какой-то очередной матч, мужики вокруг орали, в общем, болели по полной. В полночь Антон потащил меня играть в покер на интерес, мы курили паршивую травку в каком-то диком подземелье, где стены каменные, а посередине - зелёный стол и карты. Затем мы выпили по ред буллу, собрали всех, у кого оставались силы на дискотеку, и поехали в клуб, нет, не в нойштадт, туда мы бы уже просто не смогли, отправились в ближайший местный. Им оказалась студенческая забегаловка Штубу.
   - Надеюсь, пустят, - сказал Антон.
   - А что, могут не пустить? - удивился я и оглядел нашу развесёлую компанию. Тут до меня дошло, что был бы я охранником этого Штубу, точно бы не пустил. Эту чёртову ораву чурков.
   - Ты белый, тебя пустят, - махнул мне Антон, чем удивил ещё больше. Но оказалось, что он был прав: половину нашей компании не пропустили непонятно, по какой причине. Во-первых, у всех кроме нас с Антохой затребовали паспорт. Паспорта проверяли мучительно долго, потом всё же отказали, я так и не врубился, почему.
   - Это часто бывает, - объяснил мне Антон. - От заведения зависит, в некоторых контроль очень жёсткий.
   Как я понял, зависит, во-первых, от пола. Девок пропускают везде, любых. Затем, от национальности. Нет, не беспокойтесь, негров никто не дискриминирует. Турков пристально рассматривают. И чем выше и массивнее мужик, чем он старше, тем меньше шансов пробраться на танцульки. Я вдруг осознал, что всегда ходил в клубы, что называется, с белыми братьями. Вот, и не приходилось нигде паспорт показывать, более того - я никогда не носил с собой паспорт.
   Из солидарности с нашими темнокожими друзьями мы с Антохой тоже не пошли в клуб. Настроение как-то пропало. Поехали в ближайшую забегаловку есть дёнеры и странные такие штуки типа лепёшек с начинкой - кикирики - а потом по домам, спать. Как самый ответственный, Антоха развозил всех по домам на папином мерсе.
  
  
   Как-то вечером услышал звонок, удивился, кого это принесло, ведь у всех своих, включая Яна, есть ключи. Петер к тому времени ещё не вернулся из Берлина. Дверь открыл, оказалось, инженер приехал.
   - Привет, Алекс.
   - Привет, - кивнул я, протягивая руку. - Проходи... Ты чего звонишь, у тебя ж ключи вроде есть.
   Он даже не спрашивал, здесь ли Петер и если не здесь, то куда делся, просто огляделся по сторонам - видимо, проверял, на месте ли его вещи.
   - Кофе будешь? - спросил я.
   - Да, наверное... Спасибо.
   Я варил кофе, он стоял-подпирал стену. Ян, конечно, не Петер, думал я, жаловаться и рассказывать всё в подробностях он не станет. Но вот я искренне хотел помочь... Только не знал, как. В конце концов, Ян постучал пальцами по столу:
   - Детский сад какой-то, честное слово, - сказал он.
   Я ничего не ответил. Посидели немного, потом Ян снова начал:
   - Если он думает, что это нормально, так поступать со мной... Сматываться, ничего не объясняя...
   Вопреки правилам не курить дома, я распахнул окно и зажёг сигарету.
   - Будешь? - предложил Яну.
   Мы молча покурили.
   - Ладно, - сказал он, поднимаясь. - Спасибо за кофе. Я не собираюсь больше ни звонить, ни приезжать вот так, в надежде, что случайно застану, - усмехнулся он. - Так и передай, если встретишь его.
   Я посидел, приканчивая сигарету, потом крикнул:
   - Ян!.. Погоди.
   Если он правда хотел уйти, он бы давно уже ушёл. Чтоб спуститься по нашей лестнице до входной двери двух секунд вполне достаточно. Тогда я вдруг понял: это только в кино показывают парочку и строят у них на пути препятствия, типа они не могут быть вместе... ах, ох... как говорит моя мама "кина бы не было", а в жизни всё иначе. В жизни любые препятствия - не проблема. Настоящая проблема - это найти человека, с которым ты захочешь быть рядом. Ты сам.
   - Подожди, - я прошёл в коридор к телефону, Ян стоял на лестнице, куртка распахнута. - Ну, не стой так, иди... поставь чайник, что ли.
   Кажется, питьё кофе-чая каким-то мистическим образом связано у нас с мыслительным процессом. Ян меня не послушался, просто остановился на лестнице и, нахмурившись, облокотился локтями о перила. Кажется, он хотел запротестовать, сказать что-то типа: ой, Алекс, брось, не надо никому звонить... Но промолчал. Просто стоял и хмуро наблюдал за мной.
   А я на самом деле не был уверен, кому звонить. Номера Мете у меня тогда ещё не было, я ещё не доехал до Берлина, звонить на мобильный Петера или же его родителям не было смысла, но я подумал, может, Холли или Карла скажут что? Домашние номера обеих девиц были записаны у нас на календаре рядом с телефоном. Петер всегда всё туда записывал, правда, без имён, и мне оставалось надеяться, что память не подведёт, и я выберу правильный.
   - Алло, Холли, привет!.. Угу. Да, узнала, верно. Слушай... у тебя случайно нет, - как бы это покорректней выразиться, - берлинского телефона Петера? Ага, дело срочное. Да нет, всё в порядке, просто... Угу. Сейчас, записываю. Нет, мобильный не отвечает. Дааа, у меня всё нормально, потихоньку. Как ты? Приезжай давай к нам как-нибудь, давно не виделись. Угу. Пока, чау. Спасибо, - обернувшись к Яну, я усмехнулся: - Ян, у нас в России говорят: в ногах правды нет.
   - Не стоило бы, Алекс... Я уже понял, к кому он уехал.
   - Погоди, - отмахнулся я. - Сейчас позвоним.
   Гудки в трубке были длинные, долго. Я уж было подумал, дома нет никого, но вдруг трубку подняла девушка и милым весёлым голосом прощебетала: Да, алло?
   - Здравствуйте, - улыбнулся я, - у вас там поблизости случайно нет парня по имени Петер? И если да, стукните его чем-нибудь.
   Девушка похихикала, сказала, да, конечно же, есть, сейчас, мол, минутку. У меня камень с души упал, я замахал Яну, чтоб подошёл и взял трубку. Тому, видимо, отчаянно не хотелось, ну а что он тогда вообще стоял-дожидался, спрашивается? Ходил тут, кофе пил, маялся, а сейчас гордость взыграла и в кусты? Нет уж.
   Когда я услышал знакомое: "Алло?", то с трудом сдержался, чтоб не выговорить Петеру всё, что я о нём думаю. Оторвал трубку от уха и передал Яну. Инженер, хмурый по-прежнему, плюнул на гордость и сказал Петеру:
   - Привет... это я.
   Чтоб не мешать им, я ушёл на кухню ставить пресловутый чайник, хотя чего-чего, а пить-то совсем не хотелось. Говорили они долго. Сидя на подоконнике у раскрытого окна, я даже успел выкурить пару сигарет и поболтать с Рихом о том о сём. Тот, как всегда, копался в машине. Потом мне надоело торчать на кухне, я открыл дверь пройти в свою комнату. Ян сидел на полу, прислонившись к стенке, и говорил Петеру что-то вроде:
   - ...чего хочу я, я знаю прекрасно, ты это для себя реши... Я хочу быть с тобой.
   Больше я не слышал, да и не было нужды. Прошёл к окну, распахнул его настежь, свежо на улице, дождём пахнет. Вспомнились слова Риха, что, мол, если я знаю кого... нормального... кому нужна комната. Или уже две... комнаты. Чёрт, отпускать Петера не хотелось. Мы как-то прижились уже. Я как подумаю - кто-то чужой, своими грязными, не дай боже, пакистанскими руками будет копаться в моих тарелках. Или стирать своё тряпьё в моей стиральной машине. А потом развешивать на сушилке посреди ванной. Жесть. Мурашки по коже. Кого позвать, я даже и не знал. Но при мысли, что я буду здесь один, становилось ещё хреновей. Тоскливо так. Впервые я пожалел, что учиться мне ещё ого-го, больше двух лет. Оставался, конечно, вариант перебраться поближе к центру, но... смысл? Чтобы "чувствовать жизнь", как говорит Петер? И вообще... может, мне пора навестить Москву?
   В дверь коротко постучали, Ян, конечно же, кто ещё у нас настолько вежливый. Только он и Петер.
   - Входи, - усмехнулся я.
   Ян открыл дверь, улыбнулся мне. Некоторое время мы молчали, потом он поблагодарил меня за этот "звонок в столицу".
   - Да ла-адно, - поморщился я. - Ну, договорились вы до чего-нибудь? За это время можно было б уже свадебную церемонию распланировать.
   Ян посмеялся.
   - Я б с радостью, - признался. - Но боюсь, он тогда сбежит куда-нибудь подальше, чем Берлин.
   Я понимающе кивнул.
   - Возможно. Ты его это... - я подмигнул, - медленно приучай к сожительству.
   - Да я и так стараюсь, как могу! - возмутился Ян.
   - Как там говорится... Покорение строптивого. Фильм был такой.
   - Помню, - кивнул Ян. - Ладно... - вздохнул. - Домой пора уже, поздно. Спасибо ещё раз, Алекс, - пожал мне руку. - Он завтра приедет.
   - А уедет когда?
   Ян улыбнулся, покачал головой.
   - Сказал, что подумает.
   Ооо, ну, это сто лет пройти может. Думает мой сосед основательно.
   - Ладно, - улыбнулся я в ответ. - Давай, Ян. Счастливо.
   - Пока.
  
  
   Ночью начался дождь. По календарю в Дойчланде наступило лето, а значит, самый настоящий сезон дождей. Жить здесь без зонта - всё равно, что в Сибири без зимней куртки. Проблемно, одним словом. Так что Петер приехал вымокший насквозь. Со своим жёлтым чемоданом через плечо, в полосатых клоунских кедах и бумажным пакетиком со свежими булочками подмышкой. Я уже не сердился на него за весь сыр-бор, что он устроил мне и Яну, за эту инфантильность "уеду в Берлин, никому не говори!"... Думал я только о том, что... Чёрт, как же мне жалко, мы не будем больше соседями. Жалко, что грядут какие-то перемены, пусть даже положительные... Но с другой стороны, решил я, когда мы сели завтракать берлинками Петера (кстати, он привёз их тогда из булочной Мете) и свежеесваренным крепким кофе, жизнь - это ведь как в песне поётся: вечный покой - для седых пирамид...
   Человеку, учитывая как недолог его век, больше пристало наслаждаться моментом. Одним мигом, он и есть настоящая жизнь. Жалеть ни о чём не надо. Планировать - можно. Помнить - обязательно. И ценить то, что у тебя есть сейчас.
   - Ещё кофе?
  
  
   27.03.2011

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"