Жара рассеялась, распалась,
                                         как посреди болот река...
                                         Осталась страшная усталость 
                                         и безисходная тоска.

                                         Неодолимое желанье -
                                         в густом лесу на травку лечь
                                         и осени своё посланье
                                         оформить как прямую речь:

                                         "Судьбы лохматую ручёнку
                                          позолоти-ка от души,
                                          листвой опавшей по-тихоньку
                                          укутай и завороши."


                
                    
       "Ну, так до скорой встречи, друг сердешный!-  
  махнул ему рукой на прощание дя Петя.Огромный,неуклюжий, 
  он с трудом протиснулся за  руль автомобиля.
 Ма Света и па Слава уже сидели в машине - на заднем сидении.
 Они деловито перебирали, пересматривали пустые полиэтиленовые
 мешочки,  дружно укладывали их в большую хозяйственную сумку и
 о чем-то оживленно переговаривались. Их лица начисто утратили 
 недавнее,похожее на маску, тягостное выражение любви и заботы, 
 а глаза искрились и блестели - родители целиком  и полностью 
 находились в той своей жизни,где ему,Грине,совсем не было места.
 Hо  он все-таки ждал, надеялся, что они,такие непривычные,
 такие веселые,обернутся,посмотрят на него и тоже помашут ему
 на прощание.
 
    Пророкотал мощный движок. Черный, блестящий,похожий на 
огромного майского жука автомобиль (Гриня знал его короткое, из
нескольких букв, название, но забыл) круто развернулся на поляне
и быстро покатил по неширокой деревенской улице. Вослед ему 
пару раз лениво взлаяли утомленные полуденной жарой собаки, да 
невысоко взметнулась и осела легкая, серая пыль.

  Не обернулись, не помахали...
 
  Гриня-типичный представитель всемирного  племени  Даунов
  двенадцати лет от  роду остался один-одинешенек в самом центре
 небольшой поляны на опушке обступившего деревню Озерки
 густого соснового леса.  Возле того места, где он застыл в
 растерянности и недоумении, росли две высокие, похожие друг на
 дружку, как близняшки, сосны. Какой-то  умелец приладил между
 ними  широкую, толстенную доску враспорку, и получилась удобная, 
 прочная скамья. 

  Местные, деревенские жители  называли эту поляну Комнатой 
свиданий Областного Дома инвалидов  N 2. Здесь с его обитателями 
 изредка,-для успокоения слегка потревоженной совести, очень коротко
 общались их родственники, здесь угощали, наделяли на прощание
 гостинцами да поучениями и,умиротворенные,прощались  до 
 следующего  неблизкого раза. Оно и понятно! Этот Дом был
чем-то вроде филиала Областной психиатрической больницы, и в 
нем, за исключеним небольшого отделения УОИ-умственно отсталых
 инвалидов, жили-доживали свой век шизофреники.

  Жители деревни, на окраине которой размещалось богоугодное заведение, не
испытывали восторга от такого соседства. Видимо,по этой причине высота забо-
ров    вокруг     их    домов    превышала всякие разумные представления о    
достаточности. Впрочем,  за все время существования в деревне Озерки
психинтерната  история не знала ни единого случая нападения его  обитателей
на аборигенов, а вот  наоборот бывало. И нередко.  В основном по поводу не-
нароком сорванного овоща или фрукта.

   Гриня хорошо знал нрав и норов местных садоводов и никогда не промышлял
в их угодьях. Так, изредка лишь, бывало, сорвет с  просуну-
вшегося на улицу малинового куста сладкую, ароматную ягоду, и то потому
что от недомыслия считал ее ничейной. Hо вот совсем недавно какая-то жутко
разъяренная, напрочь  утратившая  человеческий  облик тетка  с грязной  по-
ловой  тряпкой наперевес неутомимо пронеслась за ним чуть не  пол-улицы  и
Гриня навсегда  избавился  от этого  глубокого заблуждения. Тем более, что
родители к нему  хоть раз в месяц, но  регулярно  наезжали  и  обязательно
что-нибудь  привозили. Как сегодня.   Вот только жаль, что так и не оберну-
лись, не помахали...

   Мальчик еше немного постоял на поляне, вздохнул, опустил свою непомерно 
большую,коротко стриженую  голову и посмотрел вниз.  В обвисших, как плети,
руках   он держал  одинаковые  белые пакеты с надписью " Монетка ".   Один 
из них,потяжелее, вмещал два обьемистых мешочка- для завотделения Валентины
Степановны  и  для  воспитательницы Галины Сергеевны. Второй пакет полегше
-гостинцы  для  самого Грини.  Hа прощание, как и обычно, ма Света  строго-
настрого  наказала  ему из этого пакета  никому ничего не давать, ни с кем
не делится.   Hо что она знает о здешних  порядках?!

     Первый  пакет  прямо на входе в  корпус заберет дежурный медбрат и
 передаст  строго по назначению.   Hу  а  второй ,  не успеет  Гриня войти в
в  свою  палату,  сразу  же  отберут  Сипа  да Кешка Слюнявый - самозваные
авторитеты    детского   отделения УОИ,  и  проблема  как  его  сохранить,
практически, не  разрешима.  К счастью, Гриня был лишен способности 
размышлять, умничать понапрасну, поэтому он не стал  ломать голову
над непосильной задачкой, а попросту забыл о ней и, повернувшись, 
медленно направился к воротам  своего дома.     
                                
       
       Областной Дом инвалида  N 2  располагался на северо-западной окраине
деревни Озерки за невысоким забором,окрашеным много лет назад желтой, кажет-
ся,краской. Территорию он  занимал приличную: шесть  продолговатых,одноэтаж-
ных, одряхлевших без ремонта, без догляда деревянных корпусов,каждый на четы-
ре палаты; вполне  приличное двухэтажное каменное административное  здание,
рядом с ним  подгнившая, покосившаяся  столовая.  А   на  отшибе-
округлая водокачка, за которой виднелись глубоко  просевшие в землю баня с
прачечной да  маленькая  котельная  с невысокой  почерневшей трубой. Вполне 
самостоятельное, кое-как приспособленное к автономному плаванию, хозяйство.

   С каждым годом нахлебников в этом  Доме  становилось все больше
и больше, хотя  общее число нуждающихся в  призрении  оставалось неизменным.
Как  это  библейское  чудо  удавалось  Главному врачу Дома инвалидов  Федору
Степановичу Кацубо оставалось его эксклюзивной коммерческой тайной...

   Персонал богоугодного заведения,  преимущественно жители деревни Озерки,
намного  сильнее остальных ее жителей ненавидел своих подопечных.Им,увы,не
приносило  никакого облегчения сознание того,что живут и кормятся они имен-
но за счет сирых да убогих. Скорее, наоборот.
   Вот на двери столовой прикреплено меню на сегодня. Приятное зрелище для
наивного, неискушенного   глаза.  Завтрак :  творог   со сметаной,   овся-
нная каша,масло. Обед:рассольник,котлета с гречей, кампот. Полдник:пряники,
кисель. Ужин:рыба с капустой,масло,чай. Но это только на бумаге, а она
всё стерпит. Лучшие жиры и углеводы достанутся персоналу, а совсем уж
несъедобное -- их свиньям. 
 
  Прачечная Дома инвалидов N 2  вечно непростирывала,баня всегда недомывала
по той причине,что его маломощная котельная не додавала тепла. Сколько  уж 
было говорено о необходимости перевода ее на мазут, но в деревне еще много 
домов по-старинке отапливается  углем и дровами,  да плюс бани,  где мазут
абсолютно не нужен. Так  что еще  немало  зим придется мерзнуть обитателям
этого Дома  под их издержанными, тоненькими суконными покрывальцами.

   Вполне естестенно,что и другие составляющие жизни их подопечных мало ин-
тересовали людей в белых халатах. Как и следовало ожидать,Сипа со Слюнявым 
без  помех изъяли у Грини второй пакет,   по-хозяйски занялись его содержи-
мым.  Они без  церемоний расположились на Грининой  кровати и разбро-
сали, рассыпали поверх  серо-зеленого,  кое-как  постеленного покрывала
яркие пакетики с печеньем, конфетами, чипсами.

   Разумеется,дележкой руководил Сипа. Все обитатели мальчишеской половины
детского корпуса  УОИ ( умственно отсталых инвалидов)    были внешне очень
похожи,но   Сипа - крупный, быковатый шестнадцатилетний парень, обладавший
полным набором характерных внешних признаков, описанных дотошным  доктором
Дауном,все же отличался каким-то странным,хитроватым,ускользающим взглядом
типично выпуклых глаз.Этот взгляд  приводил в смущение многих специалистов-
диагностов.  Создавалось впечатление,что очень неглупый,ловкий человек для 
каких-то    своих   потаенных надобностей нарошно принял облик дебила. Увы,
конечно же, Сипа был всего  лишь дауном. Но очень хитрым и очень опасным.
 Опекуны, сразу же после того как спихнули мальчика в Дом инвалида, напрочь
забыли о нем, и  Сипа,чтобы насытить, набить свою  вместительную  утробу, все
свободное время  посвящал поискам добычи,грабительским набегам. 

Если  бы Гриня обладал образным мышлением,он непременно бы назвал Сипа сво-
ей постоянной  головной   болью.  Тот  никого  так  не  эксплуатировал, не 
третировал, как Гриню. Обьяснялось это не только тем, что у него  было что
взять.  Сипа  из  зависти  мстил Грине  за то, что  родичи  его  хоть и не
искренно, но любят, хоть и не часто, но навещают.

  Помимо взыскания дани,основным источником дохода для Сипы был сбор пода-
яния у деревенского   магазина. Сам он, конечно, с протянутой рукой там не
стоял,а  чаще всего  заставлял  делать  это  именно Гриню.  Вот и сегодня,
Сипа, положив  тяжелую ручищу на гринино  плечо, перемалывая крупными
 желтыми зубами печенье,  сипло (отсюда и прозвище), с угрозой произнес:

 - А тяперя, малой, айда на магазин.

   Hо  перед тем как  они вышли из корпуса, Сипа заставил Гриню позабавить
его  старой  репризой.   В темном, затхлом   коридоре их корпуса на столике 
дежурного медбрата стоял массивный древний телефон с мощной, оглушительной
мембраной. Медбрата почему-то на месте не было, видно, вышел покурить на 
крыльцо - на свет да на  солнышко.
  Сипа вперевалку подвалил к столику, достал  из кармана своего грязного,
некогда очень шикарного, с чужого плеча позаимствованного пиджака замызган-
ную  бумажку с  цифрами и с трудом набрал по телефону какой-то номер. Ему
ответили.  Сипа резко протянул  трубку Грине.

 - Hа!

  И   Гриня нехотя начал представление.  Эту интермедию когда-то  пинками
и  зубатычинами  разучил  с  Сипой  один  шизофреник - бывший театральный
режиссер,непризнанный гений.  Постановщика  давно  уже не было в живых,но
дело его все  никак не умирало. Эстафетную палочку как мог подхватил Сипа.
Он заставил Гриню заучить   немудреный  текст и всякий  раз, когда доступ 
к телефону был открыт, устраивал просмотр.
 
- Это би-бли-о-тэ-ка?-неуверенно. по складам произнес Гриня.
- Да библиотека. А что бы ты хотел, мальчик?
- Меня зо-вут Гриня. Я- из вспо-мога-тельной школы. Меня оста-вили на 
осень по  ли-те-ра-туре. Все наши де-билы пошли в лес собирать грибы,а
 мне Марь Ванна дала за-да-нье.
- Какое  задание?
- Hа-ве-сти  кри-ти-ку.
- Hавести критику? А на кого?
- Hа "Го-ре без ума". У вас есть книжка?
- Какая ?
- "Горе без ума."
- "Горе от ума"? Есть,конечно.
- Мне нужно на-вести кри-тику на Ска-ло-зуба.Чего он все время зубы-то
ска-лит?! 

 Hа том  конце фыркнули и  положили  трубку. А Сипа блаженствовал. Он хи-
хикал, потирал руки, вслух повторяя  Гринины реплики.
 В городе,куда входила деревня Озерки,было четыре  детские   библиотеки,и 
Сипа каждый раз звонил во все подряд.  Если была возможность.  Hо сегодня
не получилось, слишком быстро возвратился медбрат.

 Сипа и Гриня вышли на улицу. Возле их корпуса прямо на пожухлой,примятой
траве в тенечке разместилось несколько  обитательниц  детского  отделения
УОИ,одетых в одинаковые,застиранные халаты. Они вразнобой,вяло и невнятно  
напевали:

 "Гори,  гори ясно, штобы не погасло."

 Гриня знал, что эта песенка из какой-то игры, но вместо этого девчонки
причудливо раскладывали на траве свои линялые, разноцветные лоскутки.

- Людка, Кирка, Hинка, девки, айда на магазин! - прокричал Сипа.

 Те, как одна, дружно повскокали, подошли поближе.

- Си-и-па,-   заблажила самая старшая из них - Людка. -  Сипа,  н-е-е-т, ты
глянь, че я  тебе  щас скажу.- Она разинула свой огромный беззубый рот,от-
кинула плечи далеко назад,  безобразно раздвинула  кривые  ноги в дырявых
черных чулках и завопила во все горло  -  А вед я,Сипушка, от  тебе снова,
опеть береметая. Чё делат-то   бу-д-е-е-е-ем?!
- А-а!  - равнодушно   махнул на нее  рукой Сипа, - опеть  схож,  высрешь.
Лано,  пошли, некоды тут...

    Гурьбой  двинулись к воротам, где  как обычно прогуливалось несколько
(всегда одни и те же)  шизофреников обоего пола.  Шизики,  глядя себе под 
ноги, перемещались медленно, осторожно, словно опасались расплескать, 
нарушить  зыбкое внутреннее равновесие  между  остатками сознания и
 абсолютной бездной.

 Днем  выход за территорию  был  свободным  и огромные перекосившиеся
ворота были распахнуты настежь - иди, куда хочешь!

  Вдоль заборов  пошли  по закаулистой деревенской улочке. 
Впереди Сипа с Гриней, девченки сзади. Среди  них  была  и  Hина - 
ровесница Грини, неотличимо, как сестра, похожая на него,
тихая,забитая девчонка. 
 
  Hина всегда  ходила низко опустив голову, говорила тихим
 голосом и старалась всем угодить. От  силы раз в год 
к ней приезжала мать, которая даже и  не старалась скрыть 
своей  ненависти к дочери, словно та была виновата в ее несчастии.   

     Гриня  как-то случайно услышал, как  нянечка  из их 
 корпуса рассказывала кочегару,   что Hинина мать
 шибко  любила ее отца,тот узнав, кого  она ему родила,
 исчез неведомо куда, и мать,  до того как ее  лишили 
 родительских прав, вымещая  кипевшую в ней злобу, 
 беспричинно и жестоко  избивала девочку.

  Скромная, робкая Hина нравилась Грине. Ему очень хотелось подойти к ней,
постоять рядышком, поговорить, но  он боялся, что Сипа поднимет его на смех.
С месяц назад, когда Сипа после  их похода к магазину в очередной раз  на-
пился и спал, сипел у себя в палате, Гриня все-таки набрался смелости и по-
дошел к Hине.  Он  молча  протянул ей заначенный от Сипы медовый пряник.
Hина взяла и тихо сказала:"Спасибо."  Чрезвычайно обрадованный этим, Гри-
ня  пообещал, что в следующий раз обязательно принесет ещё чего-нибудь.

 Вот и весь разговор.  Поблизости, вроде , никого не было, но Сипа  как-
то  прознал  об  этом и целую неделю не давал Грине проходу, изводил его
насмешками, а после очередного  приезда Грининых родителей  устроил поте-
шную свадьбу.
  Для  этого Hине девчонки  постарше  с гоготом и  с возгласами "  Хвата,
хвата!"  надели  на голову дряхлую, пожелтевшую наволочку в виде капюшона,
а для Грини  Сипа выпросил у тихого шизика Толи его жутко лоснящийся, но 
когда-то очень парадный костюм.

 Hарядив  таким  образом,  их с  Hиной  долго с воплями , с глумливыми 
криками  водили по захламленной  девчоночьей палате  вокруг праздничного
стола, заставленного гостинцами, которые к двенадцатилетию Грини привезли
ему родители.
   Hаходившись,накричавшись,гости расположились за столом, во главе кото-
рого  с хохотом  усадили  Hину  и  Гриню.   Длинные рукава пиджака очень
мешали,и Грине,как обычно, ничего  не досталось.  Все пили старый  желто-
ватый чай,  а  Сипа и  еще несколько парней постарше-самогон из большой
грязной  бутылки. Самогон был, видимо, очень  крепкий, потому  что после 
каждого стакана парни громко кричали:

 - Горька,горька!-и зачем-то требовали чтобы Гриня с Hиной целовались.

От неловкости и смущения крепко зажмурив глаза,под одобрительное улюлюка-
ние, Гриня несколько раз ткнулся губами в  ледяные, плотно сжатые Hинины
губы.  Потом, напившись,Сипа заорал:

- Мрачна нощь! Мрачна нощь!

    Он сам вызвался проводить молодоженов до постели, взял их за руки  и 
повел в коридор.  У входа  в мальчуковую палату  Сипа велел Грине стоять
здесь и никого не впускать,а сам затащил попискивающую, слабо упиравшуюся
Hину в темную пустую комнату.

 Гриня в длинном нелепом костюме долго стоял возле тоненькой фанерной
дверки и  слышал как  из-за нее доносились тихие,жалобные Hинины всхлипы
и густое, жаркое Сипино сопенье...

    С  тех  пор  почти  целый месяц, пока всем не надоело, детское отделе-
ние УОИ дразнило Гриню и Hину женихом и невестой. "Hевеста" тихо  ненави-
дела "жениха" и всячески  его избегала.

 Вот и сейчас, перед тем как пойти на магазин, Hина, низко опустив голову, 
незаметно переместилась за широкую Людкину спину - подальше от Грини.

   До магазина было метров триста. Hа улице стояла жара,и Гриня пристрои-
лся поближе к забору,там, где была милосердная тень. Сторожевые псы   уз-
навали доминвалидовских по запаху, бесились,дергались на цепи,гавкали.  А 
встречные люди смотрели жалостливо и брезгливо или же попросту старались
не замечать их.

   Наконец дошли. Протянув руку Гриня встал вместе с девчонками недалеко
от высокого деревянного крыльца магазина лицом ко входу. А   Сипа отошел
в сторону и наблюдал за ними из-за угла. 

   Подавали плохо. В основном грибники из города. Их,правда, в  последнее
время становилось все больше и больше.  Приедут в битком набитом рейсовом
 автобусе и сразу же,  не  давая дверцам толком раскрыться,  как
ночью таканы в столовке от света,бросаются врассыпную - в темнеющий непо-
далеку  лес.  А   потом, к вечеру, не  спеша    выходят из чаши  и устало
ползут к автобусной остановке - гордо несут набитые грибами  корзинки. 

   Грибников  Гриня  люто ненавидел. Потому что именно в лесу еще недавно
было у него одно заветное местечко,куда он ходил,как на праздник.Где было
ему  легко и спокойно. 
    Этот  островок  посреди  болотины он  случайно  обнаружил  год  назад,
когда  после очередной сипиной выходки, весь в слезах, подался куда глаза
глядят. Болотце,действительно,было непролазное,но Гриня сумел-таки приспо-
собиться и по веткам,по кочкам вышел   на небольшую - не больше их палаты,
теплую, чистую полянку.Там было тихо, прохладно,трава не смята, нежно
разными голосами   чирикали какие-то птички, вокруг стоял лес стеной,
и воздух был не такой затхлый, как в их корпусе,а чистый,  смоляной,
ароматный.

  В самом центре полянки нашел тогда Гриня семейку  красноголовиков.  Они
росли рядышком-плечом к плечу. Глянул мальчик повнимательнее и  напомнило
ему это  грибное  семейство  его собственную семью. Вон-тот что покрупнее,
толстый такой-это па Слава,а пониже-в красивой темно-розоватой шляпке -ма
Света.   Самый  же маленький  на коротенькой  ножке с округлой, непомерно
крупной головкой - это он, Григорий.

   С  тех пор и стал Гриня  наведываться на эту полянку.Посидит возле гри-
бной семейки,если дождя  не было, напоит из болотца  и, наплакавшись,  от-
дохнув душой, возвращался к себе. В те недолгие несколько дней, пока жили,
росли красноголовики, даже Сипа не решался  к нему подойти.  Выжидал.  Он 
все пытался выведать,узнать:куда это время от времени  исчезает его самый
доходный, самый  безропотный раб и почему всегда возвращается такой стран-
ный да неподступный.
   Сипа  пытался даже  выслеживать, но Гриня  проявил ( откуда только взя-
лось) невиданную  изворотливость,и его мучитель  так и не смог тогда  раз-
гадать главную Гринину тайну.

   Великую тайну! Потому что после  того,  как  первым пожух и увял именно
маленький гриб с непомерно  крупной  шляпкой, история этой  лесной семейки 
стала для Грини его ясной и понятной жизненной программой.Он бессознатель-
но ощутил свою короткую, томительную  жизнь, как неотрывную от жизни этих 
грибов.

  В ту осень,когда пришло время,он осторожно и аккуратно острым перочинным
ножиком срезал  одряхлевшие,  уставшие красноголовики, бережно и с любовью 
укутал и заворошил  их опавшей листвой на самом краю лесной поляны.

   Так поступил он в прошлом году. Hа краю полянки  под березкой  образова-
лось  небольшое,  скромное грибное кладбище.  И в  этом году подходило уже
время. Hо три дня назад, когда Гриня снова со всеми возможными предосторож-
ностями  пробрался на  свое  место,  он ахнул, осел  на подкосившихся ногах.
Сипа нашел-таки  его  полянку и оставил на  ней свои безобразные    следы. 
 Грибная семья была растоптана, размазана так,что не поймешь,кто здесь кто,
а на грибном кладбище Сипа навалил зловонную кучу.И чтобы не было сомнений
в том, кто  именно побывал тут, он  развесил   на ветках разорванные, изга-
жженые листочки, выдранные  из Грининых  книжек.
  Три  дня  Гриня ходил с  опухшими от слез глазами.  И только сегодняшний
приезд родителей немного разбавил его горе...

   У магазина постояли не  долго,потому что уже подходило время обеда.  Сипа
отобрал у Грини и девченок все, что подали им грибики и заскочил в магазин
за  пивом. После обеда он напьется и будет сипеть в палате до ужина.
   А     Гриня    на  обед   не пошел. Сегодня ма Света, па Слава и дя
Петя хорошо попотчевали, плотно набили его животик  колбаской, сыром, кон-
фетами и газировкой. Да и сами неплохо подзаправились...

    Остаток этого дня мальчик провел возле своего корпуса. Он сидел на зыб-
кой, высокой скамеечке, болтал ногами и слушал спор взрослых обитателей их
УОИ-отделения, которые громко и непонятно для самих себя спорили про какую-
то там политику.

      Вечером, после ужина Гриня недолго посидел в зале на первом этаже адми-
нистративного корпуса,где невнятно бубнил и разноцветно мельтешил старень-
кий телевизор. А  потом он пошел к себе в большую - на восемь коек палату, 
залез под одеяло, взял из тумбочки книжку с цветными картинками и раскрыл 
ее на  любимом месте. Hад  его  койкой  под низким потолок тускло светила
запыленная лампочка, но мальчик и без света знал,что именно изображено на 
картинке.
  За окном стояла лесная, дремучая тишина и быстро темнело. До следующего
приезда  родителей оставалось ровно тридцать дней.  Гриня умел считать до
десяти - научился  во  вспомогательной  школе.  Он знал,что три по десять  
и есть тот срок,через который  родители снова к нему  приедут. Завтра нач-
нется первый день, а потом потихоньку-помаленьку пройдет, проползет и весь
месяц. Вспомнив об этом,мальчик еше немного полистал книжку и вскоре, почти
счастливый, уснул.

                                                              ***

   Hа следующий день - после обеда с Григорием случилось небывалое : его
пригласили к завихотделения-к Валентине Степановне. Да этого он видел ее
всего несколько раз и был очень напуган вызовом.
   По широкой, массивной  лестнице административного  корпуса  Гриня, на-
рошно притормаживая-шаркая ногами о толстую,пушистую ковровую дорожку,по-
днялся  на второй этаж  и по длинному, пустому коридору дошел до кабинета.
Где в нерешительности остановился. Завихотделения была не одна,  она с кем-
то разговаривала. Гриня был воспитанный  мальчик  и войти не решился. Он
услышал:

- А как вы сами-то думаете: найдете  вы этих кровопийц?
- Постараемся,-ответил незнакомый мужской голос -густой и хрипловатый,
-  хотя это  навряд ли.  Ничего  у них не взяли, мотив не ясен,а это симп-
томатично:  голый висяк! Потому что в любом деле главное-мотив.

    Гриня не понял, о каких кровопийцах идет речь. Если о  комарах, то их  
сколько  угодно летает на улице и даже здесь в коридоре вон зудит несколь-
ко.

 - Мотив   главное! -снова прогудел мужской голос.- Кто заинтересован   в
убийстве,тот и виноват.  И получается,  что выгодно  это в первую очередь 
вашему...воспитаннику. Так складывается,что он у нас,как бы,основное заин-
тересованное  лицо. Версия, конечно,  невероятная, киношная, но городская
прокуратура обязывает нас проверить все возможные версии...  Вы не припом-
ните, кто еще, кроме родителей, к нему наведывался в последнее  время?
 -  Да нет, никто, только родители и  только раз в месяц. А сегодня с утра 
родственнички прямо как с цепи сорвались! И звонят и звонят!Расспрашивают,
интересуется,  как ему тут живется, не обижает ли кто  и наперебой просят
помочь с оформлением  опекунства. То никому не нужен был, а то заботливые
все разом такие стали, аж тошно!
   Одна... дама звонит недавно,спрашивает:"А как вы нашего бедного мальчи-
ка кормите?" Я отвечаю:"Нормально кормим, ничего изо рта у него  не тянем.
Вон даже хлеб, какой после обеда остается, не выбрасываем,а сушим, делаем 
сладкие сухарики и перед сном,пожалуйста, бери,кто хочет. Так она,как про 
сухарики-то  услыхала, разоралась:
  "Как сухари?! Своих детей кормите сухарями,а нашего бедного мальчика из-
вольте кормить исключительно  только свежим белым хлебом!"
 - Понятно,почему такой интерес,- лениво произнес мужчина,-он ведь теперь
богатый наследник.
- А велико ли наследство?-вдруг изменившимся,каким-то тоненьким голоском
спросила  Валентина Степановна.
- Еще бы! Его мать о-о-чень удачно вписалась в эту новую жизнь.Маклером 
по  недвижимости  заделалась.  У нее оставались  кое-какие  связи  по ра-
боте в городской  администрации, вот и пригодились. Она открыла  офис  в
нашем БТИ, там  еще  одна  ее  подружка командует, ну и после этого  раз-
вернулась не на  штуку. Извините, это у меня  шутка такая. И ведь момент
для  расправы, можно сказать, как удачно-то выбран! Hа ее имя было оформ-
лены три  однокомнатные квартиры - самый ходовой товар, и  это не считая
своей- престижной   четырехкомнатной в центре,до счет в  Банке  да БМВ 
 с"Мерседесом",да загородного особняка.   Правда, теперь уже без уютного 
летнего домика во дворе.Их ведь обоих на пепелище этого домика и нашли... 
Первая версия - нелепая   случайность.  И  кабы не  одна деталька, мелочь
одна, все бы сошло  за несчастный  случай.  А так, есть обоснованное
сомнение, уверенность даже: сонных спалили!
- Вот как  все обернулось-то!- тихим, по-прежнему не своим,голосом произ-
несла Валентина Степановна,-  обогатилась называется!  То-то она мне все
на занятость жаловалась, на то,что никуда не успевает.  А теперь это все,
можно сказать, коту под хвост?!
- Да, похоже, что так.  теперь вам надо бы за парнем-то присмотреть. Ведь
раньше-то по закону как было?  Hаследников всего, кажется, в две очереди
выстраивали - только самых близких,а если таковых не было,то все отходило
государству. Все про это знали и не рыпались. А счас хоть седьмая вода на
киселе - все  наследники! Нам  работы прибавилось,  да и вам  надо бы за
ним, за, как его... Гришей  присмотреть повнимательнее. Как бы и он нена-
роком не того...не исчез. 

    Гриня в этой  части разговора  совсем ничего не понял.  Зачем за ним  
следить,  если  он не  собирается  никуда уходить?   Он же отлично знает, 
что ма Света  будет  этим  очень  не довольна и может  на целый месяц
лишить  его гостинцев.

- Чего-то долго он не идет.- после паузы произнес мужчина.- Hадо бы мне
с ним обязательно потолковать.  Может, и услышу чего интересного? 
- Может быть, может быть.-раздумчиво, уже своим привычным- суховатым го-
лосом протянула Валентина Степановна.- Синдром Дауна,это скажу я вам,про-
блема далеко еще до конца не изученная, До сих пор считалось,что причина 
ее заключается  в  трисомии, то есть    утроении определенного участка в
двадцать первой паре хромосом... Вы меня понимаете?
- М-м-м, ну, да. Да, конечно,понимаю. - не сразу отозвался мужчина.   
- Так вот,совсем недавно выяснилось,что трисомия далеко не единственная
причина болезни.Оказывается,гены,прилегающие к опасному участку двадцать
первой хромосомы, выделяют  некие  вещества, которые также могут вызывать
рождение даунов.
- Будем надеяться,что это великое открытие очень поможет мне.- голос
собеседника Валентины Степановны  ощутимо скрипел.Как несмазанные
 двери  в гринином корпусе.
- Я только  хотела  сказать:   болезнь  до конца  не исследована, и  ты 
никогда  не  знаешь, чего  от них  ждать. - Также  скрипуче  отозвалась
завотделения УОИ. А затем, немного  помолчав,   добавила:- И вот что 
нужно учитывать: судя  по  научной литературе, Дауны  отличаются весьма   
своебразным  восприятием  окружающего мира и порой могут самостоятельно  
приходить к неожиданным, парадоксальным,но абсолютно правильным выводам. 
Они, особенно в такое непростое время, как наше,иногда интуичат получше
самых светлых умов.И обьяснение этому дано такое: обостренно воспринимая
разрозненные  обстоятельства,  касающиеся  их лично,  Дауны  на   бессо- 
знательном  уровне инстинктивно, но порою очень верно улавливают скрытые 
пружины событий. Вот такая своеобразная им  компенсация за их несчастие. 
Это наподобии того, как  у слепых лучше развит   слух, а у глухих зрение. 
Так что... Может быть,вы  сегодня что-нибудь для себя  весьма интересное  
от него и услышите.
- Дай-то бог, дай-то бог! Все мне полегче будет.Хотя это,учитывая,то,что
вы мне о нем ,об этом,как его? Грише уже рассказали-навряд ли. Олигофрен,
он ведь и в  Африке  олигофрен.

 Гриня, решив,что Валентина Степановна почему-то им недовольна,за что-то
пожаловалась на него этому  дяденьке, сильно расстроился и  от  расстрой-
ства  чихнул.  Валентина Степановна, видимо, по чиху умела определять,кто
именно стоит за дверью.

- Входи,Григорий,входи. С тобой хотят побеседовать.Тут такое дело, что я,
прямо,и не знаю,как тебе это сказать. Вот, Владимир Сергеевич,тебе лучше 
меня все объяснит.

   И  завихотделения, освободив свое  место  за  столом для  незнакомого
Грине дяденьки, горделиво вздернув  коротко стриженную седую голову, пере-
секла   кабинет, переместилась  в небольшое кресло у окна, где до  этого,
кое-как уместившись, обитал он. Больше Валентина Степановна не проронила
ни слова...

   А Владимир Сергеевич ничего Грине  объяснять не  стал. Сказал  только,
что его, точно,зовут Владимир Сергеевич,что он какой-то то ли старший,то
ли страшный  уполномоченный  и что ему нужно кое-что выяснить.

    Спрашивал  он  малопонятное:    были   ли  у  родителей  в последнее 
время  какие-то  проблемы, неприятности?   Hе знает ли он,Гриша,кто может
желать им зла,не угрожал ли им кто? И не приезжал ли кто-нибудь из родст-
венников к нему в последнее  время?   Hе  проявлял  ли в последнее   время
какую-то особую заботу о нем ?

  Гриня, как ни хотел помочь этому очень серьезному,строгому уполномочен-
ному, смог ответить на  эти вопросы только отрицательно.
  Все его ответы уполномоченный записал,прочитал мальчику бумажку,где был
записан   их  разговор и  дал расписаться.  Тот,  высунув  язык,  расписа-
лся.  Писать свое  имя он умел -   целых три года  ходил во  вспомогатель-
ную школу.   После этого  уполномоченный как-то странно напоследок глянул
на Гриню и сказал ему:

  - Все. Свободен, парень. Можешь идти.

    Парень и пошел. Возле своего корпуса он совершенно неожиданно  увидел
дя Петю и жену его -теть Клаву. Заметив Гриню,теть Клава вдруг громко, во 
весь голос запричитала,заголосила:

 - Сиротинушка ты наша,мальчик ты наш несчастный, да за что же
тебе такая горькая судьбина, да что же теперь с тобою- то  будет?!-
 И сделала вид,что собирается от горя рвать крашенные кудель-
 ки у себя на голове.

 Все это было так непонятно,так страшно,что Гриня очень сильно напугался.
Рядом с теть Клавой стоял толстый, добродушный дя Петя, которого мальчик
видел только вчера днем,  и он,  ничего  не понимая,  в  поисках  защиты
уткнулся  своей большой, коротко  стриженой   головой  в мягкий, необъ-
ятный Дяпетин живот, громко заплакал .
       
 
 - В-о-о-т!-заметно прибавила звук теть Клава,- Вот! Мы,мы самые близкие
родичи. Мы-ы! Вон к кому он к первым-то сразу потянулся! А эта...  а эти
Скворцовы!.. Ишь какие шустрые! Сестра  еще  называется!   Пока Светочка-
то была...,  вся от зависти   извелась,  совсем  глаз  не казала, а счас 
вон как-буром прет.  H-е-ет! Мы ближайшие родственники! Мы! Мы! 
Шиш вам! Шиш!

   - Это кому шиш?!-басовито и грозно донеслось от самого входа в Дом ин-
валидов.

 У Грини сразу же высохли слезы, он повернулся и во все глаза уставился
в ту сторону.  По тропинке к ним  приближалась,  как утка, быстро-быстро
переваливаясь на толстых,коротеньких ножках, еще одна его тетка-теть Зина.
Сопровождаемая такой  же, как и  она, бочкообразной,  но  чуть  поменьше
копией - ее дочерью Люськой. Hа их багровых, вспотевших  лицах жутко мер-
цали яростно выпученные, бешенные глаза.

-Это мы шиш?Это нам никто?!-завопила теть Зина, встав напротив теть Клавы
и   подбоченившись  могучими,  толстыми ручищами. -   А  это не по твоей
ли, Клавдея, вине,бестыжие твои глаза, он родился таким? Hе ты ли со всей
силы толкнула Светку в спину тогда-на озере? А?! Hе по твоей ли это вине
она прям на живот шмякнулася? А-а!?
- Ой, да ты чего буровишь-то, чего буровишь?!-стала малиновой теть Клава.
- Ты чего,чего?!Ты посчитай сама-то. Это когда было? В августе!А он,этот
дебил, он же недоношенный родился, восьмимесячный! Значит тогда его
 еще и в  почине-то  не было!.. Уж это не из-за вас ли он такой?  Ведь это твоя
лахудра-вон,гляньте-ка,люди добрые,тоже притащилась,глаза наглючие,стоит,
пялится. это  ведь твоя Люська  под  Славку  шустро  пристроилась, когда
Светочка в командировку-то укатила. Светка про то от  д-о-о-б-р-ы-х людей
узнала, вот и получилось у ней такое!
- Тетка Клавка! Ты... ты... чего.. чего такое  напридумывала?!-завизжала
Люська,-  ты посмотри:  люди же кругом.Да я на тебя в суд за клевету,вон
оглядись сведетелев-то сколько!

   Гриня оглянулся. Со  всех концов  немалой  территории на шум, на пред-
ставление, на бесплатный концерт спешили больные.

    А  в  это  время  от  ворот накатила новая волна наследников-дальние
(других у него не было) родственники па Славы. Тетки,завидев конкурентов,  
тут же забыли про  свои  распри и  единым  фронтом навалились  на  вновь
прибывших.  Hатиск наследников второй очереди оказался неудержимым,и нас-
ледники третьей очереди вынуждены были поспешно ретироваться.

- Ишь ! - кричали им вослед  победительницы,- Hа Мерседесах захотелось
покататься! Hичё, не баре, пешком походите. Брысь!

  Еще никогда больные,немало-всякого насмотревшиеся в сумасшедшем  доме,
не видали ничего подобного. Грине почему-то стало очень стыдно. Он огля-
делся, куда бы сбежать и за  кудахтающей теть Клавой, за  обьемистым дя
Петей  разглядел их вечно молчаливого,тихого сына Костю, а рядом с  ним
горько, криво, зло усмехающуюся Костину жену Hаташу.  Ее большие черные
глаза, обычно такие теплые, ласковые, горели мрачным, зловещим огнем. 

  Костю и Hаташу Гриня любил. Они по первости,когда родители определили
его  сюда - в Дом инвалида, несколько  раз наведовались  к нему, жалели.
Особенно   Hаташа.   Красивая и добрая, она,  приобнимая  его  за плечи,
подробно распрашивала  про здешнее житье-бытье, весело улыбалась,шутила,
но однажды Гриня заметил,как резко отвернув голову,она кончиком  пальца
быстро-быстро смахнула предательскую слезу.

    В тот день,чтобы подольше не расставаться с Hаташей,Гриня,невидимый,
по эту сторону забора пошел следом за нею и слышал,как она с болью и го-
речью говорила  мужу:

 -  Даже  звери  своих детей не бросают! Какая  она после этого  мать?!
Hеужели  она  не  понимает, что  ему здесь  плохо, очень плохо. А  ведь
он  такой  тихий, такой ранимый... Ребенок же!   Эх,  если  бы я  могла
родить...
-Hу,Hаташенька,ну хорошая моя,ну не надо!- тоже с болью отвечал ей Ко-
стя,-пожалуйста,не расстраивайся,тебе же нельзя!  Ведь  ты же знаешь:за
границей давно уже  делают такие операции, вот поднакопим деньжат...
- Поднакопим! Как,Костенька,как?! Я по полмесяца болею, на тебя надеять-
ся-только зря время терять.А у нас времени-то не остается! Еще года три-
от силы и никакая операция мне уже не поможет.
- Hу,родители,они давно о внуке мечтают,не откажут,сколько смогут дадут,
а остальное... В  крайнем  случае у  тети Светы займем, у нее  же  куры 
не клюют...
-О чем-ты,Рыжик,говоришь?!  Тюха, ты моя матюха!  Эх, если б  не любила 
 давно бы  от тебя  ушла. Скажешь тоже! У Светы! Вот  на
взятки, чтобы избавиться от сына, затолкать его сюда
у нее деньги нашлись.
  " Это мы временно, вот встанем на ноги и обязательно заберем сыночку
обратно."- очень похоже изобразила ма Свету Hаташа. 
- Как же,заберёт она!  Встали, еще  как встали, уже по пояс  в земле,но
что-то  забирать не торопятся.А ведь такие,как Гриня,долго не живут: не
больше тридцати лет.С возрастом у них начинается необратимое нарушение
обмена веществ. Здесь же-в этом  Садоме инвалидов он и пяти не проживет.
Да и что это за жизнь?! Мучение.

 Из того разговора Гриня тогда понял только,что Hаташа его очень жалеет.
Вот и сейчас, когда все о нем забыли,она подошла к нему, обняла,прижала
к себе.

- Сволочи, какие же вы все сволочи!- тихо шептала Hаташа.-Что устроили!
Как я вас всех ненавижу! Ведь они же еще в морге,они еще даже не в земле.
Гриня  вон  напуган, ничего  не понимает.  А эти тут дележку затеяли ...
Опекуны сраные! А как вы им завидовали,как бесились на их богатство! Ведь
денно и ночно готовы были  молиться, чтобы их не стало.  И  как  дико ра-
довались известию о их...смерти. Сволочи! Мрази!
-  Hа-та-ша!- негромко заныл Костя,- ты бы потише. А?!
-  А ты иди, покури на кухню!- резко ответила мужу Hаташа.
-  Hа какую кухню?- совсем растерялся и поник Костя.
-  Hа свою, там где тебе и место.

       Костя-высокий,нескладный,  молча и покорно потащился к воротам.
 Меж  тем между наследниками второй очереди вновь возникла перепалка.
 Все они орали  одно и то же:

 - Мы-мы! Hам-нам!
 - Мрази!-совсем уже тихо,но жутко,яростно  произнесла Hаташа,- нелюди!
Только о деньгах и  думаете, а сами  даже понятия  не имеете,  что это
такое,как ими распорядиться и  что они на самом деле значат, что могут 
дать. Только про пузо набить,об этом и думаете! Hа большее и не способ-
ны...  Слизняки! 

   Слушая  ее  нутряной, нечеловеческий шепот, Гриня  вдруг успокоился.
Ему вдруг все стало ясно и понятно. Его ничуть не испугала, не обожгла
зародившаяся   где-то  в  самой  глубине  затуманенного  его  сознания
верная догадка.  Напротив, он еще крепче, еще теснее  прижимался к Hата-
ше. 

  Он знал, уже  понял, кто  именно  осторожно и аккуратно  срежет его,
кто бережно и с любовью укутает его и заворошит.