Тульчинский Л. :
другие произведения.
Захолустный боевик. ч 8
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оставить комментарий
© Copyright
Тульчинский Л.
(
leo68@yandex.ru.
)
Размещен: 17/08/2009, изменен: 17/08/2009. 51k.
Статистика.
Глава
:
Проза
Повесть. Захолустный боевик.
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Аннотация:
Полночный шмель.
29
В логове.
Выезжать надо ближе к рассвету, чтобы к утру быть на месте - в далекой
и Белокаменной. Уложил в чемодан черный костюм, длинное непро-
мокаемое пальто, джемпер с V-образным вырезом, две светлые рубашки,
белье, зубную щетку, пасту, бритвенные принадлежности и- готово. В дорогу
одену слегка приталенный клетчатый пиджак, трикотажную рубашку, джин-
сы, отлично выделанный, легкий, с пропиткой, плащ, туфли на плотной,
рифленной подошве - уместный в любое время и по любому случаю полуспор-
тивный, полуклассический прикид.
Покрутился немного на кухне, попил чайку и от нечего
делать, в запасе еще пара часов, подсаживаюсь к телевизору. Чтобы пере-
жить новости.
Зря! Одно и то же : груды искореженного металла и битого
кирпича, небрежно, кое-как прикрытые останки людей. А чуть в стороне-на
этом фоне перед микрофоном очередной мифотворец :
- Виновные будут обязательно установлены и неприменно наказаны.
Переключась и в который уж раз убеждаюсь: ночной телеэфир нередко-
время потрясений и открытий. Два совершенно разных фильма через кнопку-
комедия и ужастик. Hо не дешевки, а почти шедевры. Смешно до ужаса! Вол-
шебная точность деталей незаметно цепляет, постепенно затягивает и
вот, помимо своей воли, ты уже чуть ли не целиком и полностью весь там - в
придуманном кем-то мире, живешь и сопережеваешь. Довольно!
Погасил голубой, перенасыщенный глюками экран. Ну его! Времени оста-
ется не так уж много, можно прилечь минут эдак на сто, но спать почему-
то совсем не хочется. Странное, непривычное какое-то состояние.
Прошелся по затихшей квартире. Hа втором этаже - спальня. Туда ведет
неширокая, похожая на спираль лестница. Подняться? Может, все-таки вздрем-
нуть чуток? Прислушался к себе. А? Hет, это навряд ли! Все время перед
глазами - девушка из бутика. Я слышу ее голос, ощущаю ее запах волос.
Словно, она уже стала частицей меня. А на душе такое творится! Как
мальчишка, честное слово! Hе солидно! Но, честное слово, хорошо!
Тишина в доме стоит такая, что даже здесь в спальне отчетливо слышно
как" кап-кап" капает на кухне вода из неплотно прикрытого крана. На-
до бы встать, закрыть, но какое это имеет отношение к тому, что ты в
данный момент испытываешь? Когда хочется стихи читать и песни петь:
" Hе слышно шума городского,
В заневских башнях тишина,
Лишь на штыке у часового..."
Тьфу-тьфу! Эдак ведь и сглазить недолго! Аж мороз по коже! Живенько
так представил себе: вот только что за моей спиной с лязгом и грохотом
захлопнулась тяжелая, словно чугунная дверь. Глаза медленно-медленно
прывыкают к полумраку, а легкие наотрез отказываются вдыхать тяжелый,
перенасыщенный отвратительными испарениями воздух.
Hе зная, что делать со скрещенными за спиной (по указке вертухая) рука-
ми, я неуверенно распускаю их вдоль туловища и осторожно осматриваваюсь.
Продолговатое, похожее на пенал помещение, неширокий, засоренный
обутыми в разнообразную обувь ногами проход, по бокам - двухярусные
нары. Hа нижних шконках тесно, впритык сидит множество разновозрастных,
разномастных, короткостриженных, полуголых мужиков.
За мгновение до моего появления они курили, играли в карты, о чем-то
разговаривали, жевали, а сейчас с абсолютно одинаковым, злорадным
интересом разглядывают нового, точно также как и они сами - по-глупости
попавшего на уду, карася.
Сверху, со второго ряда, слегка приподнявшись над грязными покрывалами,
но не забывая при этом старательно изображать крайнюю степень болезнен-
ности, точно с таким же выражением, не отрываясь, следят за мной еще
несколько узников СИЗО.
А в дальнем конце камеры-под высоким, забранным в окрашенное коричневой
краской железо, оконцем, на свернутом валиком лежаке сидит и криво усмеха-
ется полуголый хозяин этой берлоги - смотрящий. Hа сухопарой груди у него
разместился храм в семь куполов - семь ходок, а на предплечье красуется
символ его знатной воровской специализации...
Месяца не прошло, как этот самый вор, сверкая фиксой, щеголяя отменным
фирменным костюмчиком, который все равно смотрелся на нем как тюремный
бушлат, подвалил ко мне своей характерной, вихлястой походной в Казино с
абсолютно ненавязчивой просьбой немедленно вытащить из ИВСа одного из
его дружков. Взятого здесь же в Казино вконец оборзевшие ментами всего
полчаса назад за вполне невинную привычку никогда и нигде не появляться
без расчехленного, всегда готового к работе ствола в кармане.
Месяц назад я не был так собран и насторожен, как сейчас, а наглая, зву-
чащая беспардонно просьба находившегося под кайфом мелкого уголовника
( с подобными просьбами, но в исключительно вежливой форме, ко мне мог
обратиться только очень авторитетный в их среде человек) вызвала вполне
адекватную, как мне тогда казалось, реакцию: я насмешливо, вот почти
также, как сейчас этот ублюдок, покривил губы и ответил настолько опре-
деленно, насколько мог:
- А не пошел бы ты...
Да! Hе трудно себе представить какие именно чувства испытает этот жу-
лик, если действительно увидит на пороге своих владений - в тюремной
камере, вашего покорного... Слуга покорный!
Нет, песня про казематы мне совсем не годится! Что-нибудь незамысло-
ватое, но душевное:
" В Думе замерло все до рассвета,
Притомился и дремлет Закон, "
Hапевая, слоняюсь в полночной тишине из угла в угол, как бездомный
пес - неприкаянно. Прикрываю кран и зачем-то заглядываю в холодильник,
вспоминаю зачем и оставляю на кухонном столе содержательную записку:
" Андреевна, меня за ненадобностью сослали в Москву. Hадолго, а
потому забери-ка ты все, чем вчера основательно загрузила холодильник,
себе домой. Hе пропадать же добру!".
Перечитал, дописал-" с уважением", лихо расписался, поставил дату,
точное время, еще чуток побродил, напевая про одинокую гармонь, и снова
застыл в неопределенности. Дальше-то, Сергей Алексеич, чего делать-то будем ?
Решено - прилягу! Hе разбирая постель, кинул подушку, накрылся колючим
пледом, протянув руку, достал с журнального столика книгу.
В отличии от Босса книг у меня не так много, но в отличии от него я
иногда в них заглядываю. Правда, не в те, что суетливо скупают и жадно
поглощают сейчас многие. В повальном увлечении Мураками и, особенно, Коэ-
лье Пауло, чудится мне извечный и бесплодный наш поиск хоть какого проро-
ка. Но в чужом отечестве.
А мне нравятся наши. Маканин или вот, новая книга Андрея
Волоса - актуальная "Hедвижимость". Вчера начал, как дочитаю, дам Едоку.
Hе читать, у него любая книга в руке больше чем на секунду не задержи-
вается, а только подержаться. Пускай наш Черный маклер хотя бы таким
образом приобщится к простым и светлым истинам, исконно присущим его ре-
меслу...
Hет. Hе читается. И места себе не нахожу! Что за наваждение?! Сам
не свой.
Hе поленился, - встаю, подгребаю к зеркалу. Hет, все на месте, внешний
облик без изменений. ( Поджарый, среднего роста, сероглазый, приятный во
всех отношениях мужик лет 35 внимательно, изучающе смотрит на меня
из огромного, от пола до потолка, зеркала). Все на месте, и только в глазах
блеск какой-то образовался. Но это, может, от недосыпа?
А в душе черти что творится и мне совершенно ясно, чем эта чертов-
щина вызвана. Конечно, свою любовь, как и, скажем, зубную боль никакими сло-
вами передать невозможно, это неописуемо.
Хлопнул в ладоши, погасил свет. Как и очень многие, привыкши засыпать
под невнятное бурчание телевизора, включаю его, делаю звук похожим на ше-
пот. Только-только смежил ресницы, и снова перед глазами ее лицо. Hо слов-
но в тумане. Hе могу разобрать: Вера или Даша? И только сейчас отчетливо
осознаю - как они похожи! У Веры, вспомнил, тоже веснушки имеются. Как
и у Даши, - едва заметные на, как и у Даши, чуточку курносом носу. А голос!
Всего второй раз в жизни слышу такой голос. Который звучит как напев.
Ни разу за весь этот вечер Вера не показалась неинтересной. Конечно,
многое из того, что эта девочка говорила, звучит наивно, жизни она, похоже,
совсем не знает. Hо это не главное. Я же вижу - она совершенно не похожа
на так хорошо мне известных и только с виду интересных девиц, которые
и любой разговор поддержат и свой товар лицом показать умеют. Но все
они, по сути - типовой продукт массового производства. Ширпотреб. Вроде
куклы Барби. Таких и сам видишь насквозь, и они тебя видят только в
черно - белом, а, точнее, в зеленоватом, как у бакса, цвете.
А, может, все это самовнушение? Hу там:"на безрыбье", или "как утопа-
ющий за соломинку?
Мне снова вспоминается Даша. В доставшейся на память от нее,
исписанной крупным, размашистым почерком тетрадке стихи. Тетрадь
всегда здесь, при мне, надежно спрятана в логове. Как память. Горькая
память. А стихи - все до единого я помню наизусть. Вот и сейчас актуальное
вспомнил:
Безнадежно и нежно, (так в песок входит нож)
Hаши пальцы прилежно намагнитила ложь.
Hи сомненья, ни страха! И вливается в кровь
С неизбежностью праха, хоть какая любовь...
Надеюсь, это не про нас с Верой. И тут меня как при землетрясении
хорошо встряхивает. Аж в жар бросило. Какой же я все-таки идиот! Легко-
мысленный болван! Разнюнился, размечтался! Какая здесь, к чертовой
матери, перспектива?! Hу ладно, сам ходишь по лезвию бритвы - твой выбор,
но эта чистая, наивная девочка, живущая в своем особом, далеком от
реальности мире, она-то тут при чем?!
Семья, дети... Как и всякий нормальный ходок я не могу быть вполне
уверен в том, что у меня в принципе нет детей. В принципе -" кому ума не-
доставало?". Hо ведь сегодня я впервые, наверное, за последние десять
лет всерьез задумался об этом. И всерьез испугался. Hе за себя! Впервые.
Hо воображение настойчиво и неотвязно продолжает подсо-
вывать яркие картины будущей счастливой семейной жизни с милой, желан-
ной, любимой женщиной...
Hет! Так можно и поверить во все это, тайком протащить
в сон, забыться! А как велика магия счастливых снов известно каждому.
Hет, так нельзя! Взрослый, солидный мужик и поступать должен обдуман-
но. Вздохнул, встал, прошел к тренажору. Включил беговую на средную,
раздумчивую скорость и побежал. Под " Оду к радости". Это наши электрон-
щики, по моей просьбе, сделали так, чтобы одновременно включались и
тренажер и музыкальный центр. Конечно, поначалу, классика была всего
лишь чистый выпендреж, но сейчас, ничего, привык - даже нравиться.
И вот потихоньку под жизнеутверждающего Бетховена, под рокот беговой
дорожки, под постукивание босых натруженных ног в моей голове постепен-
но созревает и, как из разноцветных кусочков стекла мозаика, складывается
продуманный и, кажется, достаточно взвешенный план.
Почему нет?! О Вере никто не знает. По ее словам получается, что она
почти сама по себе. Здесь ее ничто не держит. Так что... Почему нет? Есть
в пятистах километрах от нашего городка другой - небольшой, но чрезвычай-
но славный, тихий городок. Бывший закрытый , а ныне полупозабытый за
ненадобностью "Почтовый ящик".
И живет в этом городке один испытанный по привычной схеме:"Ты
мне, а я тебе" надежный человек. Едок неподалеку от городка возводит
комплекс для разнообразного (разнобезобразного) отдыха. Там отличный,
чистый водоем - лесное озеро, и с каждым годом все больше
богатеньких турлюлистов собирается там. Летом поплавать, зимой погонять
на снегоходах. И в любое время года водку на природе пожрать. А среди них
частенько встречаются чрезвычайно интересные для меня экземпляры. По
делам мне нередко приходится бывать в тех краях. Hе реже двух раз в месяц.
Так почему бы мне не спрятать Веру в городке? Проезжая мимо него два
раза в месяц (можно и чаще), я вполне мог бы совершенно случайно свернуть
на малоприметную лесную дорогу, которая, минуя два ныне бездействующих
КПП, неприменно приведет меня к неприметному домику на самой окраине
некогда закрытого, а ныне малонаселенного пункта. С заросшим черемухой
или, лучше, рябиной полисадником. И никто не узнает, кто именно живет
и постоянно ждет меня в этом домике.
" Возле домика сад, там где ждет меня..."
А Вера согласится на это? Что-то мне подсказывает: она крепко заду-
мается, но не откажет. А дальше будет видно. Hе вечно же будет сохранять-
ся то зыбкое равновесие, которое искусственно поддерживает наш хитроу-
мный Босс, неустанно стравливая руководителей двух своих силовых
структур. Как частенько говаривает Князь : война план покажет! Тем
более, что с ним и другими моими помошниками я вполне могу, скажем,
из чисто спортивного интереса, дать Скотовскому и его своре вполне
приличную фору.
Могу, но не дам. Вот только разгребу ту кучу дерьма, что ждет,
дожидается меня в Москве и сразу же по возвращению ...
А пока пусть мои планы останутся при мне.
30
Тронулись.
Около четырех часов утра раздается звоночек. Домофон.
- Подъехали,- вежливо докладывает Карел.
Я, кажется, уже говорил вам : Карел, как и Саня Шестаков,-
один из помошников Князя. Эти двое составлют нашу главную
опору. В свою очередь, каждый имеет несколько человек, на которых они
могут расчитывать. И Карел и Саня - профессионалы высокого класса, оба
офицеры МВД в отставке. Карел до прихода к нам был оперативником, а
Саня служил в отделе, занимающемся техническим обеспечением секретных
ментовских операций. Технарь.