"Уход в котором есть (как быть)". Три вариации на тему Мест и Дверей
1. Уход
Серёга Иванов вдруг обнаружил, что вещи стали множиться. Только их было столько-то, вдруг стало больше. Купил Сергей телевизор, глядь, под шкафом стоит другой телек. Запылённый, старинный, здоровенный - то ли "Таурас", то ли "Изумруд", с механическим тумблером переключения каналов, - агрегат ещё тех времён, когда не было дистанционных пультов управления. Иванов нашёл его, когда рассыпались металлические денежки: торопился на работу, пересчитывал, выгружая из множества карманчиков и кошелёчков рублики, пятачки, десятики; монетки высыпались на пол, причём некоторые укатились под шкаф. Пока матерясь и нервно поглядывая на часы, лазал под грузной мебелью, нашёл кроме телевизора радиоприёмник, пару видеокассет, сумочку с изображением тигрят, атлас автомобильных дорог, люстру. Выволок вещицы, за которыми наконец-то обнаружились вожделённые кружки (к ним прибавились невесть откуда появившиеся советские троечки и пятачки, пара сторублёвок ельцинских времён и даже серебряный дореволюционный рубль). Заматерился, откладывая неликвидные монетки, взглянул на часы и понял - опаздывает. Сгрёб денежки в горсть, сунул в карман и выбежал из дома.
Заскочил в автобус и поехал. Как всегда за одну остановку до выхода стал перебирать денежки, одновременно двигаясь к выходу ("в переднюю дверь!" - как скомандовал контроллёр). Вдруг увидел, что монеток стало слишком уж много - с трудом набрал нужную сумму среди неактуальных. (Подивился медной "денге" 1749 г., но вспомнил, где и когда приобрёл. Однако так и не сообразил, как она попала в карман). Протянул монетки кондуктору. Дверь открылась, уже было шагнул, но контролёр сзади завопил: "Ты мне чё фуфло подкидываешь?! Плати нормальные деньги!" Извинился, конфузливо отворачиваясь от осуждающих взглядов ("выходить надо, а здесь тетеря этот..."). Нашёл нужные монетки, вручил бдительному пропускнику и выскочил, соображая, что денег дал больше, чем нужно, к тому же, вроде, оставил автобусному церберу екатерининскую копеечку. Забежал в офис, и с облегчением увидел, что шеф ещё не пришёл. Уселся за стол. Старательно обшарив карманы, сумку, кошелёк, выгрузил все денежки. Отсортировал несвоевременный дензнаки, сложил их в кулёчек.
Когда ехал домой, снова обнаружил в кармане невесть откуда взявшийся советский рубль.
Придя в квартиру, пошёл в туалет (и по совместительству - ванную). Тряпка на батарее около унитаза напомнила, что в комнате стоят находки из-под шкафа, с которых необходимо стереть пыль. Нагнулся, за тряпкой и вдруг краем глаза увидел, что под ванной находится маленькая стиральная машина (вспомнил, как запихивал её в промежуток между ванной и стеной года два тому назад). Матюгнулся, подумав, что, получается, это третья стиралка в квартире. Первую ("Вятка-автомат"), как помнил, вынес на балкон. Оглянулся на родную машинку фирмы "Занусси". Тряпку смочил, но потом повесил обратно на батарею - решил, что неплохо бы вначале поесть. Заглянул в холодильник, однако тот оказался пустым и выключенным. "Что за ерунда?!" С облегчением сообразил, что полез не в тот морозильный аппарат, а надо было в другой - стоящий рядом, старенький, но безотказный Атлон. Достал яйца, масло, кусок ветчины. Включил плитку, открыл шкаф, чтобы достать сковороду. Оп-па! В шкафу откуда-то взялись три сковороды! Правда, почему-то почерневшие от копоти... Вспомнил, как нашёл их два дня тому назад в серванте, в уголке самого нижнего шкафа, дверца которого обычно оказывалась загороженной креслом, потому в него не лазали. Делал генеральную уборку, потому кресло отодвинул, чтобы под ним убрать пыль, и попутно заглянул в ящик. Нашёл сковородки, но вроде бы затем вытащил их на балкон. В голову прибрела мысль податься на балкон и глянуть, действительно ли сковородки там. "У меня не может быть столько сковородок! - задумался Серёга, - хотя... может, это те, которые..." В голове проплыла процессия сковородок, подаренных, приобретённых, найденных. Получалось действительно шесть: три подарила мама, одну подарили друзья, одна осталась от прежних хозяев, одну нашёл на улице. Не стерпел и пошёл на балкон. И действительно обнаружил в старом посудном шкафу три сковороды. Вытащил их. Попутно увидел потерянный некоторое время тому назад кассетный магнитофон и светильник а-ля Китай (бамбуковый каркас, обтянутый плотной - в цветастых иероглифах - бумагой). Вытащил всё это добро, раздумывая, стоит ли сейчас вешать светильник в прихожей. Решил таки вначале поесть. Шагая с балкона запнулся об журнальный столик (покупал года три назад), перешагнул через книжную полочку (красивую, но не вписывающуюся в интерьер), задел рукой стул (с отломанной ножкой). Стул с грохотом свалился. Под ним обнаружилось кресло. "Вроде как это кресло я выбросил лет пять тому назад... - озадачился Иванов. - Здорово, что не выкинул на самом деле. Вполне достойное кресло... Так выкидывал или нет?". Закрыл балконную дверь и оглянул квартиру. Никак не получалось вспомнить, выносил ли на помойку кресло. Глаза уткнулись в серию шкафов, которые, составленные вместе, обычно назывались стенкой. Или - шире - мебельной стенкой. Так, - вдруг поразился Серёга, - это громоздкое творение фабрики "Рассвет" я точно разбирал. И потом выносил на балкон..." Решил сходить и проверить, действительно ли так, но прежде, чувствуя, как в животе бурчит всё настойчивее, отправился на кухню, чтобы пожарить яйца с ветчиной. Мысль о стенке не давала покоя: как она, не далее как два года назад превращённая в сиротливую кучку деревяшек, вдруг снова обрела величественность? В голову пришла идея.
"Так. Вроде бы на месте этой мебели находилась... стена. На которой висела пара картинок и книжные полки. Стена-то непременно осталась, не бывает домов без стен, но куда девалось висящее на стене? Не утерпел и быстренько отправился к новоявленной мебели. Заглянул за неё - действительно в зазоре виднелись полки, картинки. Также в полумраке виднелся большой комод. "Этого точно не было!". Полез в щель. По пути обнаружил под ногами вазу и кружки, аккуратно составленные. Сбил две аудиоколонки, толканул ногой цветочный горшок и зацепился за вешалку, неведомо как очутившуюся на обратной стороне стенки. "Вешалку точно приделывал, - пришло облегчение к Сергею, - когда поставил стенку посредине комнаты, чтобы, значит, так отгородить себе небольшой территорию... И собирал мебель недели три тому назад, но почему забыл этот факт?" Нагнулся, чтобы поставить аудиоколонки, и нашёл на полу три пары тапок, отсек чугунной батареи, бумажную коробку. Что в ней находится, проверять не решился, поскольку вначале хотелось добраться до комода. Оставалось всего-то шага три-четыре, но пространство оказалось загорожено книжным столом, стопками журналов, здоровенным эмалированным ведром, тремя свёрнутыми в трубу коврами. Осторожно полез по небольшому проходу между вещами. Глянул наверх - прямо над головой, на полке, прикреплённой одной стороной к мебели, и другой - к плашке, прибитой к стене, виднелась старинная швейная машинка, монитор, системный блок. Шагнул под полку, вновь запнулся, на этот раз об стопку дисков, огромную кастрюлю, протиснулся между диванчиком и духовой печкой. Наконец, оказался у комода.
И не комод это, оказалось, вовсе, но платяной шкаф. "Почему комод мерещился?". Дальше хода не было, кроме одного. Иванов открыл дверки шкафа, нырнул в пыльную тьму, дохнувшую нафталином и зашуршавшую множеством пальто, костюмов, повешенных на плечики. Иванов добрался до задней стенки шкафа, опёрся на неё, раздумывая над перипетиями своей судьбы. Неожиданно стенка под напором плеча медленно поползла. Иванов надавил на неё, понимая, что обратного пути нет. Показался свет. Серёга вышел, и понял, что, собственно, давил он на дверки, и сейчас они, лакированные коричневые двери, находятся сбоку. Он же, Сергей Иванов, стоит в своей комнате. Оглянулся - сзади в полумраке висела, покачиваясь, одежда. Впереди была его, Серёгина, комната, только почему-то сплошь забитая множеством вещей. Между шкафами и шкафчиками, креслами, столами, стульями, стопками книг, посуды, чемоданами, светильниками, тумбочками пролегала узенькая дорожка. Иванов зажмурился, понимая, что если он будет всматриваться в вещи, за ними найдутся другие, которые так интересно потрогать, вспоминая, откуда взялись они. Серёга закрыл глаза, осознавая, что если он вытащит хоть что-то, то за ним непременно найдётся проход, куда надо идти, поскольку как-то же необходимо выбраться - надо поесть (в животе бурлит просто невероятно), завтра бежать на работу (упаси боже опоздать), вдобавок захотелось в туалет (не на вещи же мочиться!). Иванов закрыл глаза и так, наощупь, двинулся вперёд. Под руками оказывались книжки, и по загибам, по материалу обложек он без труда вспоминал, какие именно, так как выучил их наизусть во время регулярных перечитываний. Под ногами громыхали печки, стиральные машинки (протяжный металлический дзык), голова стукалась о деревянные шкафчики, полочки (тупое короткое дук), позванивала посуда, прогибались диваны, кресла, но Серёга старательно не обращал на всё это внимания, выискивая самое нужное, самое драгоценное - пусть набитую колючими пылинками, многообразными запахами, яркими и тусклыми отсветами - Пустоту. Она принимала тело Иванова, смыкалась за спиной. Шаг, другой шаг. Сергей ощутил своё тело, со всеми его венами, костями, мышцами, мозгом, лимфой, жилами-поджилами, суставами-полусуставами, мысли-чувства торчали шкафами, шевелились тряпьём и через них надо пройти - чувства чувствительные, мысли мыслительные.
Серёга сделал шажок и почувствовал, что под ногами ничего нет. Приоткрыл глаз. Увидел что-то. Увидел ничего. Шагнул.
...На печке в избушке, весело треща, жарились яйца с крупными ломтями ветчины. Огонёк свечи шевелился, отбрасывая отсветы на стены. В стакане дымился крепкий чай. Серёга поглядывал назад, рассматривая неимоверное количество вещичек - таких родных, любимых, но теперь оставшихся там, за стеной. Вещи прощально дзынькали, громыхали, пускали отсветы. За окном виднелись роща. В рощу уходила тропочка. Иванов поел, выпил чай. И шагнул за дверь.
Вещи остались позади, но впереди стояли деревья - и были они как те вещи, только ещё не сделанные, не обращённые в шкафы, стулья, столы. Впереди высились горы, где залегало железо, никель, медь, олово, золото - и были они как печки, стиралки, телевизоры, аудиоплееры. Реки нефти текли по венам Земли, готовясь преобразиться в бензин, соляру, маргарин. Впереди шевелился мир, и Сергей вдруг изумлённо открыл для себя: в новом дивном мире, таком...
2. В котором
Есть места, где НИКАК. И это хорошо.
Не думаешь, где находишься, только констатируешь; не озадачиваешься, плохо тебе или хорошо, но делаешь только то, что делается - неважно, пьёшь ты воду (вместо вина), ешь горох (а не торты), видишь нечто (заместо голых дев).
В таких местах жизнь идёт, и ты движешься в такт с ней вплоть до кратчайших движений пальцев, глаз, ума. Ты находишь минутку, чтобы выйти из совместного течения, пребывания "В", и вдруг понимаешь: что-то точно такое же произошло с окружающим - ты просто совершаешь нечто, творимое вокруг - миром, людьми.
Смотришь - и видишь,
Слушаешь - и слышишь,
трогаешь - и касаешься,
спрашиваешь - и тебе отвечают.
Всегда.
3. Есть (как быть)
В небе дыра. Из неё сочится свет. Такое... молниеносное сияние льётся, словно прокатился гром, отчего ветки деревьев боязливо пригнулись к земле, завыла сигнализация машин, дрогнули дома, и затем (раз, два, три... автоматически перебираю секунды, гадая о расстоянии до грядущей молнии) сверкнуло. Заогнилось небо розовым, сиреневым, люминесцентно синим. И Тишина. Зачем-то вновь отсчитываю время, разложив его на секунды. Но Грома не будет. Потому что В небе дыра. Из неё сочится свет. Молнии зависли в небе, располосовав пространство - сияющие когти, узкие глаза Бога-азиата, нервы огня, ломти электричества, волосы солнца из тарелки тучи, из ладошки света. Раз, раз, раз, - застопорились секунды, пытаясь выбраться из чашечки Ниокуда-Никуда-Нигде. Раз, раз, - вместо жирных кусочков времени (шматки говядины в гуляше) костылики лесенки (мосластые косточки зверя). Раз, раз, - скальпель рассекает тело, выковыривая перекладины из будущего в никуда. Два! - потекли молнии к земле. Два, два - нерешительно движется нога. Три, - легли ступеньки промеж молний. Три, - туда, где в небе дыра. Откуда сочится свет.