Аннотация: Что, если законы будут исполнять не только люди, но и явления природы, звери, растения?..
Натали Тумко
И БЫЛИ ПРАВИЛА...
Все будет правильно,
Всему наступят сроки.
И будет заново
Изложена судьба.
Вписали правило,
Что мы не одиноки...
Блажен, кто верует:
Быть посему тогда!
Земля взбугрилась, дерево чуть шевельнулось, и на поверхность земли вылезла рыба. Не вся, разумеется, рыба, только голова. Приличная такая голова. Взять бы лопату и долбануть по этой голове со всей дури, но кто ее знает эту рыбину, какой она длины? Один удар ее может и не оглушить, а если и оглушишь, опять-таки, нет гарантии, что удастся ее вытянуть на поверхность. А если не вытянуть ее на поверхность, то через пару дней рыбина завоняется, и тогда жди благодарностей от соседей!
Рассудив про себя таким образом, Люмор понаблюдал, как рыбина схватила с куста шмат листвы и неторопливо, словно осознавая беспомощность Люмора, удалилась обратно. Земля за ней сразу срослась, будто ничего и не было, только дерево так и осталось чуть кривовато торчать, наверное, эта дура корни задела...
Люмор шел на собрание. Он не торопился, но не потому что полагал, что без него не начнут, а потому что в начале-то ничего интересного не будет. Секретарь с чего-то взял себе за манеру проводить собрания "правильно". То есть это ему, секретарю, казалось, что он проводит все правильно: об успехах рассказывает и сплетни уточняет. А со стороны - ну такая скука, хоть на покой укладывайся! Это хорошо, если еще Фук слова не попросит, а то вообще затянется это самое начало часа на два, до дела только к вечеру дойдет.
Сегодня на собрании должны были обсуждать переселение, и это было Люмору очень по надобности: он сам подал заявку две недели назад, и вот сегодня как раз должно было собрание эту заявку рассмотреть. Трудно было сказать, как решение повернется, может и сразу отпустят, а может, на год еще оставят, а там, опять-таки не ясно. Но Люмор про себя твердо решил: пора уходить отсюда. Довольно он на одном месте напахался. В конце концов, уговору такого не было, чтобы на всю жизнь тут застревать!
Дорога была хорошая - деревенские посадили здесь плоское дерево, давно еще посадили. Это удобно, плоское дерево: ты ему прикорм кидай, куда надо, а оно само прорастет, какой длины требуется. Стелется по земле, как взаправдашняя дорога, и никакая рыбина тут не полезет, потому что башкой плоское дерево не пробить, да и корни внизу не пропустят, и это - опять таки немаловажно.
А на площади народу уже собралось. Все двенадцать скамей были заняты почти наполовину, сельчане сходились неторопливо, знали, что собрание начнется в строго назначенное время, даже если лавки совершенно будут пустовать. Секретарь бубнил о ярмарке невест, которую обещались устроить деревни как раз к концу посевной, но об этом слушать не хотелось, потому что из невест намечалась только прыщавая Глашка, да и та не торопилась замуж.
Справа от секретаря по рядам передавали список переселений, который Люмор уже видел, а с другого края рядов прохаживалась бабка Сюта, с неизменной корзиной, где лежали на этот раз пирожки. Готовила бабка плохо, но не в меру охотно. И пыталась скормить свои кулинарные достижения всем, кто попадался под руку. Трудно сказать, что это было: мания или такой способ досадить ближним. Новички попадались на ее угощения, опытные старожилы - избегали.
Люмор услышал, как бабка Сюта убеждает откушать пирожков очередную жертву.
- Не буду я есть эти твои пирожки, их, небось, мышка нюхала, - раздался грубый голос Фука, перекрыв собой бормотание секретаря и стройный рокот собрания.
Бормотание и рокот замерли на мгновение, но тут же возобновились, и к ним присоединился голос бабки Сюты, пытающейся опровергнуть предположения про мышку.
Люмор сел с самого края третьей скамьи.
Секретарь Люмора сразу заметил, и как-то постепенно стал переходить на важные темы. Он уже упомянул про пришлого башмачника, который троим деревенским сапоги делал, да все размеры перепутал, так что пришлось ему по дворам бегать и уточнять, кто что заказывал и у кого какие размеры.
Раз зашел разговор о чужаках, куда деваться, пришлось рассмотреть и прошение Люмора. Секретарь подошел к этому вопросу издалека и было похоже, словно он рассуждает сам с собой.
- Деревня наша процветает, и никто этого опровергнуть не в силах, потому как, сами видите, процветание налицо. Но надо помнить, никак нельзя забывать, что процветает она не сама по себе, так сказать самотеком, а исключительно благодаря высокой организации процесса со стороны деревенского управления. Вот опять-таки приведу пример, это по поводу заявления от одного из наших пришлых жителей, Люмора. Ну, вы все Люмора знаете, так что представлять я его не буду, тем более, что год назад на собрании мы его уже представляли, а кого тогда на собрании не было - тот сам виноват, потому что на собрание ходить надо, для того они, собрания и собираются, чтобы на них ходить.
- По делу говори, - раздалось из рядов, - знаем мы, знаем Люмора.
Секретарь важно кивнул, достал лист бумаги и значительно показал его публике.
- Вот, значит, заявление. Я его покажу, но давать не буду, поскольку это документ. Я вам так скажу, что он здесь пишет.
- Да ясно, что пишет! - раздался тот же голос и теперь стало понятно, что это говорит Венька. - Отпустить просится, что ж еще!
- Да, не могу не подтвердить верность реплики из зала. Хотя лучше бы вы, Вениамин, помалкивали, поскольку до вашей коровы, которая кукурузу потоптала не понять зачем, мы еще доберемся, об этом разговор дальше пойдет. Так вот, о Люморе. С одной стороны отпустить Люмора можно, урожай собрали и барак достроили. Но с другой-то стороны, отпускать его все-таки жаль. Сами посудите: сильный мужчина, мозговитый, а есть еще пожелание амбар поставить, так Люмор в этом случае очень кстати придется.
- Ага, - проворчал Люмор вполголоса, - а потом мост надо будет обновить, а там еще что-нибудь обветшает...
- Вот напрасно вы, Люмор, так это все излагаете я бы сказал иронично. Деревня вас приняла, деревня вас любит, и дом выделила, и если хотите знать, обсуждался вопрос прописать вас в постоянные жители...
Люмор похолодел. Он понял, что дело куда серьезнее, чем он полагал с самого начала, и почувствовал, что увязает в словах секретаря, как головастик в пересыхающей грязи.
Трудно сказать, во что бы это все переросло и чем бы закончилось, если бы вдруг не вступила в разговор Ясноглазая.
- Вот что, - сказала девушка, поднявшись со своего места. - Отпустите Люмора. А за это, и я с ним уйду. И Тюма с собой заберу.
Тут уж все замерли. От Ясноглазой давно хотели избавиться, и не то чтобы там житья от нее никакого или еще чего, но отец-то ее был пират, и деревенские всерьез опасались, что если кто из его старых знакомцев прознает о дочери - хлопот не оберешься. А Тюм... ну, этот вообще не понять, что за субъект: обнаружили его в болоте с полгода назад, едва живого. Откуда взялся, куда шел? Так и не вызнали. Слова лишнего из него не вытянешь. Не даром они с Ясноглазой сошлись, не в смысле влюбленности, конечно, а так, как брат с сестрой или вроде как собачонок с заботливой хозяйкой.
- Что ж, - сказал секретарь нерешительно. - Мысль, конечно, путная. Но есть сомнения...
- Да какие там сомнения! - воскликнул нетерпеливый Венька. - Радуйся, пока она согласна. Что ты за Люмора уцепился, ну хочет человек идти, так нехай и идет!
- Правильно! - отозвалось сразу несколько голосов.
Тут секретарь сдался.
- Ну, раз так... раз против никто не возражает... так пожалуй, что и просьбу обоюдно удовлетворим!
Произнес это секретарь с некоторым торжеством, так что показалось со стороны, словно он лично преодолел массу препятствий и прений, чтобы вынеслось подобное решение, и что именно ему должны быть благодарны те, кого это решение касается.
Люмор хмыкнул, но не смог скрыть радости.
Он досидел до конца собрания, но теперь его вопрос был решен и Люмор слушал секретаря даже с некоторым удовольствием, понимая, что это последние собрание, на котором ему, Люмору, доводится присутствовать, и тут же его охватила легкая ностальгия по этой деревни, из которой он еще и не ушел, и эта ностальгия тоже была приятна. В целом, деревенька Люмору нравилась, просто время пришло уходить.
Вместе с тем, появилось и волнение. С одной стороны, зная, как долго дела делаются в селе, Люмор подавал прошение не особо-то надеясь на положительный ответ, полагая, что по обычности будут долгие разговоры, а решение примут самое скорое - через пару месяцев. Но вот она - свобода! Да, еще-то, кстати, и не совсем свобода. Надо ж Ясноглазую куда-то определить, да ее убогого приятеля...
Люмор вернулся домой, оглядел свои скромные пожитки и усмехнулся: так и не скопил добра. Конечно, с другой-то стороны он к этому и не стремился - знал, что рано или поздно уйдет.
Уже свечерело, когда в дверь постучали.
Он открыл дверь и увидел на пороге Ясноглазую.
- Здравствуй, Люмор, - сказала девушка. - Пройти можно?
Люмор отошел в сторону, широким жестом приглашая гостью располагаться. Ясноглазая прошла в дом, села на теплокровный камень, служивший Люмору креслом и сама начала разговор:
- Прости, что я тебе навязалась, да еще и Тюма приплела. Но, сам видишь, нам тут не житье. С другой стороны, если мы тебе совершенно в тягость, так ты скажи - отойдем за поля и разойдемся в разные стороны.
- Сама-то, что об этом думаешь?
Ясноглазая взглянула на Люмора и честно созналась:
- Ты мне нужен. На тебя можно положиться, и ты можешь защитить, если что...
- Ну, твой Тюм тоже не слабачок, - возразил он.
- Физически - да. Но разумом... Ты сам все знаешь. Сам понимаешь. Он почти дитя и мира не осознает... В общем, ты нам нужен. Очень нужен.
Люмору понравилась ее честность. С Ясноглазой они редко разговаривали, случая не приходилось, но вот сейчас Люмору вдруг показалось, что она едва ли не единственная, с кем ему действительно стоило здесь подружиться. Впрочем, он привык не заводить близких знакомств там, где не рассчитывал задерживаться.
- Ты уже решила, куда идти? - спросил он.
- Я думала про затерянные земли. Но это не обязательно, мне бы хоть чуть-чуть мир посмотреть, ну как другие люди живут... Например, в Ставничах.
- Не океан? - удивился Люмор.
- Почему океан?
- Ну, твой отец, вроде как... об этом удобно говорить?
- Что он пират? - девушка всплеснула руками. - Я понятия не имею, кто мой отец! И я не разу его не видела! Это все деревенские сплетни, от которых мне теперь и приходится бежать! А еще от глупости.
- Думаешь за пределами деревни глупости меньше?
- Понятия не имею, но кажется пришло время проверить. Так ты не ответил... берешь нас?
Люмор вздохнул.
- Если бы я был против, то сказал бы об этом на собрании. Не умею поступать наполовину: обещать одно, а делать другое.
Ясноглазая просияла, но тут же посерьезнела и деловито поинтересовалась:
- Когда выходим?
- Завтра день на сборы и на прощания, а послезавтра, пожалуй и пойдем с утра. Не страшно?
- Страшно, - созналась девушка. - Но и тут ловить нечего.
И этот ответ понравился Люмору. Он был рад, что еще кто-то, кроме него, умеет почувствовать важность своевременности перемен.
Вечером, уже совсем по темноте, Люмор взял лопату и пошел глушить рыбу. Осиная поляна всегда была знатным местом для рыбалки: здесь росли кустарники пушистой ягоды, листву которой рыбы просто обожали и выныривали по полю то там то здесь, считай каждые пару минут. У Люмора однако ушло на рыбалку больше часа: то рыбы появлялись слишком далеко, то величиной были великоваты. Наконец ему удалось оглушить парочку. Люмор отнес рыбин домой, сразу распотрошил и засолил быстрым способом - в дорогу.
На следующий день Ясноглазая забежала лишь раз, уточнила про обувь, а Люмор, хоть и выделил день на сборы и прощания, но все ж пол дня так и осталось не занятым. Чтобы как-то убить время, он отправился на другой край села, в лавку, прикупить спичек, соли, и еще кое-чего для похода. По пути ему встретился секретарь, попытался заговорить, но разговор не клеился, и это было понятно.
- Ну, ты, давай, того, не забывай, - промямлил секретарь. Деревня редко меняла своих жителей, и не знала, как правильно реагировать в таких случаях.
Люмор ответил что-то невразумительное, потому что не умел толком прощаться, а еще потому, что не сожалел о том, что уходит, хоть и допускал, что через несколько лет, возможно, такое сожаление возникнет, но это будет потом.
Он купил и спички, и соль, и еще разные полезные мелочи.
Утром, едва Люмор решил, что пора идти искать Ясноглазую с ее приятелем, как в дверь постучали. Парочка была готова к дальнему путешествию, и Люмору понравилось, что они не заставили себя ждать или разыскивать.
- Со всеми попрощалась? - спросил Люмор.
Ясноглазая пожала плечами и ничего не ответила. Тюм топтался у порога, на его плечах висел мешок, но вряд ли сам Тюм понимал, что сегодня он навсегда покинет эту деревню. Люмор подумал, что вещей у этой парочки не так уж и много. Это хорошо, реже придется делать привалы.
Люмор перебросил через плечо свою суму и не оглядываясь вышел из дома. Дверь он оставил открытой - это был гостевой домик, и не сегодня-завтра сюда поселят нового работника.
Троица миновала деревенские дома, за деревней прошли через поля, потом пересекли бурную реку по мосту из пустого дерева, а там оказались на грунтовой дороге, которая вела в Белорыбицы.
- Никогда не видела подобных дорог, - сказала Ясноглазая с подозрением пнув камешки под ногами.
Люмор усмехнулся.
- Думала везде высаживают плоские деревья?
- Ну... это же удобно, да? И быстро.
- Да. Но нужна специальная прикормка, да и не везде земля подходящая для их роста. Ты, например, знаешь, что в меловой почве у этого дерева корни вянут?
- Я даже не знала, что почва бывает меловая, - вздохнула девушка. - Мне все казалось, раз сказано по всей стране плоскими деревьями дорогу высаживать, так против закона ни человек ни дерево не возразит.
- Они и не возражают. Просто вянут.
Люмор перекинул рюкзак на другое плечо и поинтересовался:
- Чем ты занималась в деревне?
- Как все: огород садила, рыбу на ярмарку отвозила, ковры ткала.
- А как здесь оказалась? Одна?
- Почему одна? Я с мамой здесь жила. Потом мама напилась сока из дурных ягод и память потеряла.
- И... что? - осторожно спросил Люмор. Он не видел мамы Ясноглазой, поэтому решил, что та умерла.
- Ничего. Ей захотелось свободы и по миру побродяжничать, это, наверное, у нас в крови. А что дочь малая на руках - так ведь она о дочери и знать не знает, мало ли что люди скажут...
- Она тебя бросила?
- Да. Оставила. Меня все село воспитывало.
- Что ж тебя теперь это село выгоняет?
- Они... они боятся, наверное. То есть не меня, конечно, бояться, а папы-пирата, которого и нет никакого, но иногда люди, знаешь, боятся на всякий случай.
- Это точно.
Девушка говорила просто, речь ее была не затейливая, деревенская, но вместе с тем в этих словах и мыслях сквозили и ум, и достоинство, и гордость. Тюм шел чуть позади своей подруги и молчал. Люмор уверен был, что здоровяк вообще не понимает, куда и зачем они идут. Интересная компания получилась, подумалось Люмору. Он улыбнулся и перекинул сумку на другое плечо.
- Люмор, а ты сам куда идешь? - спросила Ясноглазая. - А то мое будущее обсудили, а про тебя и слова не сказали.
- Со мной все просто, - поведал Люмор. - Я возвращаюсь домой. К жене.
- Что?! - Ясноглазая так и замерла на месте. - У тебя есть жена?!
- Почему тебя это так удивляет? Что ж я и женат быть не могу?
- Конечно, можешь, разговор не об этом! Как же ты ее тогда покинул? Почему ушел?
Люмор улыбнулся.
- Ты мало знаешь о других странах, верно? И о законах тоже понятия не имеешь. В моей стране через пять лет после женитьбы, если не родился ребенок, мужчина должен уйти на заработки и не показываться в доме не меньше года.
- А... зачем такое?
Люмор пожал плечами.
- Много причин. Во-первых, люди должны отдохнуть друг от друга, мужчина должен для дома что-то сделать, да и увидеть другие страны, чтобы знать, какого оно там, на чужбине. И потом, это - закон. Тут хочешь - не хочешь, а собирай суму и топай, куда глаза глядят.
- Тебя выгнали?
- Нет. Никого не выгоняют. Просто, когда время подходит, вдруг не можешь сидеть на месте, сам по себе начинаешь складывать вещи и мечтать о странствиях. У нас в городе я не первый ушел, много народу уходило.
- И все возвращались?
- Почти все.
Ясноглазая задумалась.
- Я бы так не смогла. Я, пожалуй, в твоей стране не буду жить, дурацкие там законы.
Люмор хмыкнул.
- Малая еще законы обсуждать.
Девушка неожиданно согласилась.
- В общем-то, да. И знаю я мало, у нас чужие законы редко обсуждались. А где мы ночевать будем?
- На эту ночь можем в Белорыбицах остановиться, - предложил Люмор.
- Надо, - подал голос Тюм.
Трудно было сказать, какие там мысли бродили в его голове, но его ответы были не случайны, и ясно стало, что все он понимает. Ну, или почти все.
В Белорыбицы зашли к вечеру, уже в сумерках. Тропинка еще за час до села превратилась в привычную ровную дорогу из плоского дерева, и это было приятно, словно возвращались домой.
Домик топыря стоял на виду, приглашая гостей, но Люмор предложил Тюму и Ясноглазой подождать снаружи, на скамейке, пока он все разузнает. Топыри - коварные существа, хотя и принято, что они содержат гостевые дворы и дорожные лавки.
- Сколько вас? - спросил топырь, внимательно разглядывая Люмора.
- Трое. Одна девушка, ей нужна отдельная комната.
- Ага. Разбежался. У нас тут не город, родненький, и не поселковая сеть. Это тебе, родненький, Белорыбицы, село.
- Что это значит?
- "Указано топырям людям помогать и прочим, гостевые дворы содержать, лавки, и придорожных пускать по первым требованиям." - процитировал топырь.
- И что?
- То, что - закон. И обойти закон нельзя. Но не любить его можно.
- Я не понял, будут нам комнаты?
- Одна, - криво усмехнулся топырь. - И делите, как хотите. По лестнице на второй этаж, первая дверь, окрашена синим.
Спорить было бесполезно. Топырь был вполне настроен поговорить, но не уступать.
Люмор вернулся к спутникам и произнес вполголоса:
- Как я и думал, хозяин тут топырь. Так что, ребята, если мы не хотим лишних проблем, а мы их не хотим, проходим в комнату тихо, без лишних слов и без резких движений.
Ясноглазая, умница, тут же кивнула, а Тюм, кажется, и не собирался шуметь.
Они поднялись наверх. Комнатка оказалась вполне приличная, даже с окном. Кроватей стояло четыре, стол в углу, два кривых табурета, на противоположной от двери стене - другая дверь в туалетную комнату.
- Ни разу еще топырей не видела, - сказала вполголоса Ясноглазая.
- Разве ты не была в Белорыбицах? - спросил Люмор.
- Нет. Мы на базар в другую сторону ездили, к Огорелицам и за Папоротниковые Поросли, в новое село. Я слышала, раньше топыри жили в гнездах?
- Верно, - кивнул Люмор. - В некоторых странах они до сих пор в гнездах живут. Топыри от природы нелюдимы и характер у них отвратительный, с ними вообще не любят связываться. Но здесь их обязали содержать гостиницы и помогать путникам.
Девушка села на кровать и стала расплетать косу. Коса у Ясноглазой была длинная, светло русая, а ленты для кос деревенские ткали из болотной травы, и в сумерках эта трава начинала испускать чуть заметное мерцание.
- А он не зайдет сюда? - с опаской спросила девушка.
- Топыри не могут обидеть тех, кто живет в их доме. Но не стоит их недооценивать. Закон обязывает их оказывать услуги людям, но никто не сможет обязать их быть не теми, кто они есть.
- Что это значит?
- Природа существа - тоже закон.
Ясноглазая вполголоса уточнила:
- Ты их боишься?
- Нет. Я не боюсь топырей. Ни этого, ни всех остальных.
- А чего ты тогда боишься?
- Дураков всемогущих. Вот это - страшно.
Люмор достал из сумы книгу и принялся ее неспешно перелистывать.
- Что это? - тут же спросила Ясноглазая.
- Свод законов. Старый, конечно и неполный, но, хоть такой...
- А карта там есть?
- Конечно.
- Здорово. Это хорошо, что мы к тебе напросились, а то я совершенно не разбираюсь в путешествиях. Я у старосты законослов спрашивала, но он пожадничал, говорит, на деревню всего две книги, самим нужно. А я говорю, зачем такой свод тем, кто на одном месте сидит, никуда не ходит? Но он все равно не дал, даже посмотреть. А о чем там пишут?
Люмор развернул книгу на середине, где вклеена была карта и показал пальцем на небольшой зеленый участок где-то в центре.
- Здесь мы находимся. А сюда, - он чуть перевел палец в сторону, - сюда мне нужно попасть.
- Через несколько государств пройти? Это же границы черточками нарисованы, да?
- Верно, - согласился Люмор. Девчушка оказалась смышленой, это было приятно. - Так что, можешь выбирать, где остаться. Если ни одна из стран тебе не понравиться, устрою тебя в своем городе.
- Я раньше думала ты такой бродяга, перекати-поле, что ли так говорят?
Тюм из угла что-то буркнул, и это можно было расценивать, как согласие с высказыванием Ясноглазой или не согласие - понимай, как хочешь.
- Спи, - сказал Люмор.
- Не могу, - фыркнула Ясноглазая. - Мне мысли разные в голову вползают.
- Что, рассказывать тебе истории, как маленькой?
- Ты знаешь сонливые истории? Здорово! А они страшные?
- Утром нам опять в дорогу. Спи.
Тюма уже не было слышно. Трудно было понять, спит он или просто молча лежит в кровати. Скоро и Ясноглазая затихла.
Топырь с утра уже стоял за стойкой, ковырялся в книге записей, только зыркнул глазами на посетителей и опять углубился в свои дела.
- Что, уже покидаете нас? - проворчал топырь, не поднимая глаз, словно бы кого-то под столом высматривал.
- Да, - ответил Люмор. - Сколько мы должны?
- По тарифу, - опять буркнул топырь и подвинул на столе листок.
Люмор расплатился по счету. Впереди была долгая дорога. Карта в книге устарела, следовало бы обзавестись новой.
- Простите... - обратился он к топырю. - В этой гостинице можно приобрести свежую карту и новые законы близлежащих государств?
Топырь скривился.
- Вы еще здесь? - проворчал он. Потом полез за стойку, покопался там и достал самописную тетрадь. - Пять монет. И не торгуйтесь, все равно не уступлю.
Люмор не стал спорить, заплатил, взял тетрадь и кивнул друзьям на выход.
Белорыбицы заканчивались пустыми торговыми рядами. Прежде чем отправиться дальше, Люмор решил внимательно изучить новую карту. Они все вместе сели на последнем ряду, открыли книгу и новокупленную тетрадь на месте карты.
- Интересно... - пробормотал Люмор.
- Что интересного? - тут же спросила Ясноглазая.
- Похоже, за то время, пока я работал в деревне, дороги сильно изменились. Я приходил сюда через Верхнеруву, а это - налево. По новой карте выходит, что там сейчас непроходимые топи и идти придется направо, в обход.
- Это долго? - поинтересовалась девушка.
- Дело не в этом, все равно не меньше двух недель идти, пара дней больше, пара меньше - не важно. Но сразу после Глюмара ночевать придется в лесу, слишком нелюдимые там места, и еще не построены гостевые сторожки. Это бы ничего, если бы знать, кто там водится.
- А не мог топырь карту подделать? - спросила Ясноглазая. - Ты же сам говорил, что они, топыри, коварные?
- Не настолько, - покачал головой Люмор. - А топи давно планировались, я это слышал еще по пути сюда. Надеялся, что как всегда протянут или отложат.
Он смотрел на карту, пытался проследить пальцем по тропам, но путался. Новые тропы то пропадали, то появлялись снова на карте и трудно было понять, что из полосок на карте существует в действительности, а что только планируется проложить.
Ясноглазая с любопытством разглядывала карту, а Тюм безучастно смотрел куда-то в сторону леса.
- Что ж, - наконец решил Люмор, - идем направо по новой тропе. Не слишком мне эта идея нравится, но тут уж ничего не поделать. За тем лесом - граница, там подземной рыбы не водится, но много ягод и деревни через каждые пару километров, там проблем с ночевкой не будет. А вот дальше... там не знаю, что ждать. Будем надеяться на лучшее.
Лес они прошли за несколько часов, Тюм по дороге успел отловить рыбину, просто стукнул кулаком ей по лбу, (появилась та неожиданно прямо посредь тропы, вот зря здесь плоское дерево не посадили), а потом перекинул через плечо и пошел дальше, как ни в чем не бывало. Новая страна называлась Глюмар. Законы здесь были просты и понятны, жители добродушны, только раз пришлось ночевать в лесу, но лес был спокойный, без особых причуд. А вот после Глюмара страна шла неприветливая, сплошь дремучие леса. Прямо на границе у пешеходной тропы стоял высокий столб с приколотой доской, на которой синей ягодной краской была сделана надпись.
- Прошлый раз я шел здесь с проводником, и тот обводил меня окольными путями, рассказывая небылицы о разливах рек. Ну, теперь-то я понимаю причину...
- Почему бы ему не сказать о волках?
- Я что-то слышал об этих тварях. Они не подчиняются закону.
- Так не бывает, - сказала Ясноглазая. - Просто закон этот не был озвучен, или забыли о нем. А они подчиняются, как и все вокруг.
- Мне бы твою уверенность, - вздохнул Люмор. - Ты можешь быть права, а можешь ошибаться - мы этого не узнаем, и это не так уж важно. Важно найти сторожку. Вот она на карте. Но тут еще несколько троп пересекает и сухой ручей... Неудачно мы к темноте попали, можно и с пути сбиться.
- Вы как хотите, - заявила Ясноглазая, - а я в этом лесу ночевать не собираюсь, мне здесь не нравится. Идемте к сторожке.
- Что ж... - пробормотал Люмор.
Темнело. Несколько раз им пришлось перебраться через ручей, совершенно не высохший, как утверждала карта, а вполне полноводный. Тропинка вилась между деревьев, несколько раз разветвлялась, и друзья выбирали направление на свой страх и риск.
- Вы слышали? - вдруг воскликнула Ясноглазая. - Там, в кустах, шорох!
Они замерли. В сумерках любое движение ветра казалось чем-то опасным, но Люмор, вслушиваясь в тишину, различил несколько шорохов, движущихся не по ветру. И некоторые из них были совсем рядом.
- Тюм, надо охранять! - воскликнул Люмор, схватил корягу и встал в оборонительную стойку.
- Тюм. Охранять, - повторил послушно здоровяк и бросил походный мешок на землю. Корягу он хватать не стал, но кулаки сжал так, что сомневаться не приходилось - Тюм все понял правильно.
Первая тварь вышла слева от тропы. Волк-змеерост ступил перед людьми, медленно выдвигаясь из кустов. Показались передние лапы, следом - задние, а после потянулся длинный-длинный толстый хвост, в чешуе, как у рыбы или змеи. Конец хвоста еще не успел показаться из кустов, как справа на тропу вышел следующий зверь. Хищники окружали ночных путников.
- Надо было нанять переводчика, - проворчал Люмор, - чтобы перевел через эту страну.
- Справимся, - сказала Ясноглазая с легкой дрожью в голосе, наклонилась и подняла камень. - В крайнем случае...
Так и не ясным осталось, что собиралась сказать девушка - змеерост тот, что вышел первым, внезапно бросился вперед. Люмор успел отбить дубиной нападение, как последовало еще одно - теперь сбоку. На этот раз очередной зверь целился в горло Ясноглазой, его остановил кулак Тюма.
Люмор отбрасывал диких зверей и размышлял надолго ли хватит сил: казалось, тварям не было числа.
Внезапно откуда-то со стороны раздался пронзительный свист. Волки-змееросты замерли. Потом все, как один, развернулись и поползли в глубину леса.
Битва закончилась. Мужчины устало переводили дух, а Ясноглазая настороженно всматривалась в ту сторону, где исчезли твари.
- Смотрите, - она вскинула руку. Из темноты вырос силуэт человека.
Люмор на всякий случай поднял дубинку, хотя сил биться уже не осталось. По счастью, человек не выглядел воинственно и, кажется, драться не собирался.
- Кто вы? - спросил Люмор.
- Я - пастух, - сказал человек. - А вот вы-то кто? Как здесь оказались?
- Мы сбились с пути, потеряли дорогу.
- Вот как... Это хорошо.
- Что тут хорошего? - удивился Люмор.
Человек поправился:
- Хорошо не то, что вы сбились с пути, а то, что вы просто путники. Тут странные леса, много чего может привидится, всякое происходит.
- Кстати, - Люмор сказал подозрительно, - вы пастух, кого же вы тут пасете?
- Змееростов, конечно. Я их от вас и отвлек. Слышали свист?
- Это вы свистели? - спросила Ясноглазая.
- Моя свирель, - уточнил человек. - Вы не пугайтесь теперь. Уже не стоит. Теперь все будет хорошо, я доведу вас до нужной тропы.
- А почему вы нам помогаете? - опять спросила Ясноглазая.
- Потому что я не злой, - охотно ответил человек, - и вашей гибели не желаю.
Пастух вывел путников на правильную тропу и провел еще недолго до сторожки.
- Нет, это совершенно невозможно! - воскликнула Ясноглазая, едва войдя в дом. Тюм никак не отреагировал на это заявление, сбросил рыбу с плеча (и как ее волки не стащили?) и сел на скамью.
- Что именно? - спросил Люмор оглядываясь: вроде бы все было нормально, сторожка как сторожка. Печка, несколько скамеек, стол деревянный...
- И нечего оглядываться, - заявила Ясноглазая. - Я вовсе не про дом говорю, я говорю про этого пастуха.