Пленники доброй воли
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: Балабура отправляют в рядовую командировку, доставить "сына народа" в другой город и утилизировать бракованный контейнер. Пересекая пропускной пункт, чтобы сократить расстояние через заповедник, путешественникам даже в голову не приходит, что теперь они застрянут здесь навсегда...
|
Натали Тумко
ПЛЕННИКИ ДОБРОЙ ВОЛИ
...1...
Ах, если бы все дни были таковы, как этот. Теплый весенний денек, пронзительный, ясный, такой свежий и чистый, что захватывало дух, и хотелось остаться навсегда в этом дне, в этом мгновении. Навсегда замереть под этим чудным ветерком, под этим солнышком, еще не жарким, но уже ласкающим; слушать перешептывание ковылей...
Балабур лежал на ворохе прошлогодних листьев, постелив на них широкий непромокаемый плащ, и положив под голову руки, любовался облаками. Облака на небе вились задорные, чудные, похожие на перья гигантской птицы, и Балабур задумался, как бы могла выглядеть эта птица, с такими перьями, и где бы она могла жить, и какое гнездо вила бы, если бы решила вдруг вывести птенцов... Никакое дерево такого гнезда не выдержит, пожалуй, и целый лес не выдержит, а вот если бы где на скале, или, скажем, на горе...
Он вообразил себе гору с гнездом, но мысли вдруг сбились, и он вспомнил, что пора бы и возвращаться. Вставать не хотелось. Однако если не встать самому, через пятнадцать минут, а то и раньше, пойдут его искать, а этого лучше бы избежать. Почему-то Балабуру казалось, что общение с весной (равно, как и с любым иным временем года) - дело интимное и посвящать в него посторонних не полагается.
- Балабур! Эй, Балабур!
Нашли. Это Кузьмы голос. Зачем я им сдался сегодня-то? Сегодня зарплату получают, все у кассы должны стоять, ругаться, на клочки рвать тех, кто без очереди лезет...
Балабур поднялся с листьев, отряхнулся и пошел навстречу Кузьме, не желая, чтобы тот застал его лежащим и размышляющим.
Кузьма грузно топал по дороге, он всегда тяжело ходил, хотя не был ни толстым ни больным, но из-за этой его особой походки все воспринимали лаборанта как почти развалину и не поручали ему ничего серьезного и важного. Кузьма не возражал. Иногда даже преувеличивал свою немощь, совсем непонятно зачем ему это было надо? Наверно, такая разновидность лени.
- Я здесь! - откликнулся Балабур.
- А, вот ты где. Там вагон пришел. Ребята разгружать взялись, надо бы проконтролировать, учесть...
- А Никодим? Тамара, Васька, Егор Николаевич?
- Так... зарплату сегодня выдают, - оправдываясь пожал плечами Кузьма. - Все у кассы.
- Конечно, у кассы, - заворчал Балабур. - У других масса уважительных причин для прогула, я один - всегда должен быть свободен. У меня почему-то не бывает ни зарплаты, ни перерыва!
- Ну, так, знамо дело не бывает, - кивнул Кузьма. - На то и монах.
- Не монах! Никакой я не монах, сколько раз можно повторять! Я на такой же работе и так же хочу отдохнуть, как и остальные!
- Там вагон... - напомнил Кузьма.
Балабур вздохнул. Он знал, что этот разговор ни к чему умному не приведет, и покорно пошел в сторону института.
Если смотреть на долину сверху, она покажется не такой уж большой. Гряда сопок окружает ее со всех сторон, где-то у подножья одной из сопок течет извилистая речушка, темнеет лесок, блестят два озера... И, конечно, нельзя не заметить здание института - он расположился множеством корпусов по всей долине и сверху выглядит, как стройный ряд спичечных коробков. Коробки жилых корпусов перемежаются с коробками лабораторий и тарелочками спутниковых антенн. С самого края, у полосы ограждения просматриваются две узкие полосочки - рельсы, на которых раз-два в неделю стоит небольшой поезд.
Долину охраняют, но охрана располагается в подземных бункерах, поэтому обнаружить ее с воздуха невозможно. Собственно, защита здесь столь ненавязчива, что многие порой забывают о ее существовании, и только пропуска, да регулярный вертолетный патруль напоминают о важности и серьезности проходящей здесь работы.
Балабур миновал проходную, несколько корпусов лаборатории и инкубатор, и вышел к железнодорожному пути. Здесь ходил единственный товарный поезд, и для него была лишь одна колея. Станции не было за ненадобностью, стояло лишь несколько подсобных помещений, да окна директорского кабинета выходили прямиком на площадку для разгрузки вагона. Балабуру показалось, что из-за этих окон кто-то за ним наблюдает. Заметить наблюдателя не представлялось возможным, потому что окна снаружи отражали, скрывая все, что творится в административном здании.
Рабочие не торопились разгружать. Это и понятно, без старшего им запрещалось вскрывать вагон, мало ли, что там скрывается под надписью в накладной "образец N 129". Трое мужиков в синих рабочих комбинезонах стояли у фонарного столба, потягивали пиво из пластиковых бутылок и о чем-то переговаривались. Увидев Балабура, они как по команде поставили бутылки на землю и подошли к вагону.
Балабур взглянул в накладную и подумал, что ничего срочного не пришло, можно было разгрузить и завтра, а то и через пару дней, к чему такая спешка? В день зарплаты никаких долгих дел не поручали, уж тем более ненужных. И опять Балабуру показалось, что из кабинета директора кто-то наблюдает...
Балабур строго следил за работниками и отмечал в блокноте принятые ящики. Вагон постепенно опустошался, и хотя скоро подключились Васька и Тамара, все же работа затянулась до вечера. В общежитие возвращались усталые. Балабур по привычке провожал Тамару до дома, Васька, тоже по привычке, тащился рядом.
- Кто в лаборатории завтра дежурит, не знаете? - спросила Тамара.
- Я, - откликнулся Балабур.
- По графику? Или подменяешь кого?
- По графику. А что?
- Так. Третий бокс мне не нравится. Показатели там шалят. Ты проверь его поосновательней, ладно? Я в докладной, конечно, отметила, на всякий случай, но, может, и зря.
- Шалят показатели? - засуетился Васька. - Ты поподробнее расскажи, как это шалят? Ты знаешь, питомник - под моей ответственностью, если вдруг что не так...
- Успокойся ты. Ничего такого, все в пределах. Хватит трястись над каждой цифрой. Вообще, заведи себе хобби какое-нибудь, а то с тобой кроме работы и поговорить не о чем.
- Злая ты, Тамарка. Замуж тебе надо.
- Ага, за кого? За тебя, что ли? Или, может, за Балабура? И жить в общаге в его пяти квадратах?
- Его пять, да твои пять - уже десять.
- Ребята, я еще здесь, кстати, - напомнил о себе Балабур, но его не слышали.
- И какой же тебе нужен кавалер? - язвительно поинтересовался Васька. - Поделись своими мыслями, может, поможем чем?
Тамара притворно обреченно вздохнула:
- Ничем вы не поможете. Настоящих мужиков не осталось. Экземпляры, на какие я согласна, встречаются редко, и по слухам обитают только в секретных резервациях.
- Ага. Мужикарии называются.
Они переглянулись и расхохотались оба.
Балабур улыбался. Перепалки такого рода были между Васькой и Тамарой - обычным делом. В такие моменты Балабур приходил к мысли, что почти уже понимает, что такое семья.
Детство Балабур провел в монастыре, (поэтому его частенько называли монахом, хотя он таковым и не являлся). Там он получил образование, представления о жизни, но друзей так и не завел - монахи постоянно менялись: то уходили в священные походы по обетованным землям, то ездили "набраться опыта" в другие монастыри, а то отправлялись с миссиями в разные неблагополучные места. Вместо них появлялись новые, и Балабур вскоре понял, что не стоит заводить ни с кем дружеских отношений, потому что не известно, надолго ли задержится здесь этот человек.
Утром, едва Балабур пересек проходную, к нему подошел заведующий лабораторией и попросил пройти к директору. Это было необычно, Балабур сразу вспомнил вчерашние ощущения во время разгрузки вагона, но никаких дельных выводов в голову не приходило, и он просто пошел в административный корпус.
Директор выглядел важно, как и положено директору. Строго говоря, на его месте должен был бы сидеть какой-нибудь серьезный профессор или кандидат наук, а Наум Дмитриевич не был ни тем ни другим, но зато он хорошо знал свое дело, и все знали, что он хорошо его знает.
Наум был управленцем. Может он и не вникал в тонкости теории квантовых полей, а в биологии мог спутать пестик с тычинкой, но ведь по долгу службы ему и не приходилось сталкиваться с тычинками да пестиками, а приходилось ему, например, выбить дотацию на развитие пятой лаборатории или постройку нового корпуса общежития, или уладить какой-нибудь щекотливый вопрос с персоналом. И Наум Дмитриевич выбивал и улаживал, и все это получалось у него делово и толково, как и должно оно было получаться у хорошего директора.
Словом, все сходились на том, что Наум сидит на своем месте. И все-таки его не любили. А главное, не понятно почему: никто не держал на него обид и ничего дурного он, вроде, не совершал... Но так к нему относились, словно он вот-вот обидит, или вот-вот совершит какую-нибудь гадость. И странно было, с чего это вдруг такие ожидания?
- Проходи, Балабур, присаживайся, - сказал Наум Дмитриевич, и сам сел. Причем сел не на свое директорское место, а рядом с Балабуром, так сказать "по-простому". Балабуру это не понравилось: показалось, директор показушничает.
В форточку залетел сухой прошлогодний литок, сорванный ветром с какого-то дерева или с крыши, и упал на стол. Директор проводил его взглядом.
- Возникло решение, Балабур, отправить тебя в командировку. Да. Есть такая мысль. Как относишься?
Балабур пожал плечами.
- В принципе нормально. Я как-то не ездил ни разу... А куда?
- Все объясню, все. Сначала скажи, согласен или нет, а уж потом будем подробности обсуждать. Тут дело секретное, особое.
- Я не болтун, вы же знаете.
- Знаю, - сказал директор. И сразу показалось, что он не просто знает, а узнал об этом каким-то неприглядным образом, словно прочитал донос об этом, или подслушал. Даже в самых обычных словах и поступках Наума виделся скрытый мотив. Какая-то анти-харизма.
Балабур в очередной раз удивился своему восприятию. Директор тем временем поднялся со стула и зашагал по кабинету.
- На следующей неделе комиссия приезжает. Слышал?
- Все слышали. И в газетах пишут.
- Правильно, правильно, - закивал Наум, - это широко освещается. В этом и есть загвоздочка - слишком уж велика опасность покушения.
- Кто-то хочет убить двенадцатилетнего подростка?
- Это не просто подросток. Это - дитя народа. Нерядовой человек.
- Кому может понадобиться его смерть?
Директор повел руками в воздухе, словно выбирая из желающих:
- Мало ли... Например, тому, кто хочет славы. Или ненавидит власть, политиков... Это не вопрос недостатка врагов, это вопрос элементарной безопасности. Так делается частенько: комиссия под звуки фанфар отлетает на вертолете, а тем временем скромный фургон везет мальчика объездными путями. В заповедник пропуска уже оформляют.
Балабур молчал. Он понял, почему директор сначала уточнил вопрос о болтовне и о согласии на командировку.
- Вырастить президента - дорогое удовольствие, - добавил Наум. - Не хочется потерять миллиард народных денег.
Конечно, подумал Балабур, он директор, ему положено думать о деньгах. Но на душе было как-то мерзко, хотя Балабур в очередной раз не мог найти для этого причины.
- Если я правильно понял....
- Ты всегда все понимаешь правильно, - вкрадчиво произнес директор, - и это нам в тебе нравится.
Это "нам" резануло слух. Сразу стало ясно, что решение давно принято кем-то там, "наверху", и что мнение Балабура по этому поводу, собственно, никого и не интересует...
- А... долго это все протянется?
- Неделя - туда, неделя - обратно. Ну и в городе сколько-то. Так что всего - дней двадцать. А хочешь, так возьми отпуск, и отдохни сразу, так сказать, "на все сто"!
- Я планировал в августе...
- Апрель, август, - Наум махнул рукой, словно речь шла о совершеннейших пустяках. - Какая разница? Ну, смотри сам. Можешь идти собираться. Выезжаете завтра, с утра. Трейлер уже подготовлен. Вот тебе разрешение и пропуск, сходишь, познакомишься с объектом. Да, не забудь зайти в бухгалтерию, возьми командировочные, в городе деньги понадобятся...
Сказал он это с легким хихиканьем, словно был уверен, что Балабур спустит все деньги на что-то непристойное... И Балабур еще некоторое время не мог отделаться от чувства неприязни к этому человеку, хотя всего-то речь и шла о небольшой командировке и возможности внепланового отдыха.
Директор окликнул его у самой двери, словно вдруг вспомнил о чем-то.
- И... вот еще. Это тебе работка. Так сказать "на дом".
Балабур взглянул на пол, куда показывал директор и замер: контейнер. Из питомника. На крышке белой несмываемой желтой краской была написана цифра 3, а внизу, уже мельче - длинный порядковый номер и код. Третий бокс, тот самый, который "шалил". Балабур медленно перевел взгляд на директора.
- Что это значит?
- Ты видишь такие боксы каждый день, не делай вид, что не узнаешь.
- Не делайте вид, что все в порядке вещей. Их категорически запрещено выносить из инкубатора.
Директор по-отечески взял Балабура за руку и отвел в сторону, словно контейнер мог подслушать.
- Балабур. Ты еще молод, и ты пока не понимаешь многих вещей. Ты хороший работник. Вот и работай. Выполняй поручения и не забивай себе голову лишними вопросами.
Голос Наума был вкрадчивым и таким душевным - ни нотки фальши. Но Балабуру почему-то показалось, что директор издевается, указывает его место. Балабур знал свое место. И еще он знал правила.
- Что мне с ним делать? - мрачно спросил Балабур.
- Ничего. Оставишь в заповеднике, под каким-нибудь кустом. Официально ты оформлен в командировку по утилизации негодного образца. Сам понимаешь, мы не можем раскрывать истинную причину. Через неделю ты довезешь сто четвертый номер... мальчика до места, там вас встретят и все твои обязанности закончатся. Пока всего лишь наблюдай за показателями бокса, как обычно.
- Если что случится, как мне поддерживать с вами связь?
- Вы с нами связаться не сможете, а мы, когда нужно будет, дадим о себе знать. Лишний раз лучше перестраховаться, во избежании перехвата, ты понимаешь?
Ни черта я не понимаю, подумал Балабур. Но это, похоже, никого не волнует.
Балабур отнес контейнер к себе в общежитие (не таскаться же с ним по всему поселку!), потом вернулся к лаборатории, миновал общежитие нянек и оказался перед подростковым корпусом. Здесь он бывал только пару раз, и то внутрь не заходил, так что теперь испытывал легкое волнение. Это волнение он объяснял себе тем, что слишком засиделся на одном месте, и малейшие перемены почти выбивали его из обыденной колеи. К тому же нам ним нависло ощущение таинственности, точнее сопричастности к некой тайне, да и подростков - будущих президентов он видел редко, а уж поговорить-то и вовсе не приходилось.
Балабур отдал пропуск вместе с бумагой директора, за окошечком все это внимательно изучили и вернули ему обратно. Дверь отъехала в сторону. Каждый корпус в исследовательском поселке включая столовую имел свою систему проходных и контроля, и все эти системы были различны.
Его пригласили в комнату для посетителей, которая редко использовалась по назначению. Да, что там, - никогда не использовалась, потому что какие тут могли быть посетители! Через минуту привели мальчишку. Худой, хотя и не тощий, аккуратно постриженные темные волосы, внимательный взгляд.
- Привет, - неловко сказал Балабур. Он не знал, как положено вести себя с будущим президентом. Решил быть естественным. - Меня зовут Балабур, это такое имя. Семьи у меня не было, как и у тебя, так что ни фамилии нет, ни отчества. А тебя как звать?
- Обычно меня называют Сто Четвертый. Но для простоты можно Геной.
- Отлично, Генка. Пакуй чемоданы, отправляемся завтра с утра. Часов в семь, чтобы народу на улицах не было. Пойдет?
- Как скажете, - кивнул мальчишка.
Не балованный, - подумал Балабур. Держится просто, без смущения, но робость все же есть. Наверно, учат скрывать... Вот ведь, я тут уже скоро как шесть лет, а до сих пор ничего не знаю об этих детях. Сижу все в своей лаборатории, комаров кормлю... Теперь и узнаю все, что хотел.
- Вещей-то много? Успеешь?
- Успею, конечно. Не волнуйтесь, я буду готов. А... а можно спросить?
- Валяй.
- Можно взять змея?
- У вас разрешают держать змей? Она, эта твоя гадюка, хотя бы в аквариуме?
- Нет, я имею в виду воздушного змея. Я сам сделал, - добавил он нерешительно, - по книгам.
- Бери пожалуйста, - Балабур пожал плечами, - кто тебе против.
- Спасибо. До завтра?
- Бывай.
Они пожали друг другу руки на прощание (Генка пожал руку крепко, но как-то заучено, словно дозируя силу с которой нужно сжимать кисть) и расстались.
Он даже не спросил, куда мы едем, - подумал Балабур. Или он знает? Нет, вряд ли. Я сам-то толком не знаю, что уж говорить о пацане. Впрочем, и не стоит. Чего пугать заранее.
Теперь следовало привести в порядок дела. Балабур вернулся в лабораторию. По дороге он столкнулся с Васькой, предложил вечером устроить вечеринку по случаю отъезда, Васька обрадовался (он всегда радовался вечеринкам, повод для него был не важен) и пообещал всех собрать.
- У тебя? - уточнил он.
Балабур вспомнил о контейнере и помотал головой.
- Нет, в "Сивучах".
"Сивучи" - было название кафе, по совместительству работавшего и рестораном и ночным клубом. Васька пообещал все устроить и умчался счастливый по своим делам.
Заведующий уже вызвал замену, и сейчас за рабочим столом Балабура сидела молоденькая практикантка. Она поздоровалась и тут же попрощалась, убежала, сославшись на какие-то неотложные дела, но в действительности просто из вежливости - не хотела мешаться под ногами, пока Балабур будет собираться.
Балабур проверил отчетные таблицы, убедился, что все в порядке, огляделся на последок, уже перед уходом подошел к стеллажам, и, повинуясь минутному импульсу, вдруг взял три блока питания. Каждый блок был размером с колоду карт, и все они укрылись в кармане его халата. Зачем?! Что ты с ними делать будешь, идиот? Тебе же сказали - бракованный бокс, и Тамарочка вчера говорила, что показатели "шалят". А если поймают тебя с этими блоками, подумал? Конец доверию, строгий выговор с занесением, два года без премий и еще пучок сюрпризов от администрации, вроде регулярных дежурств по праздникам или ночные смены...
Пока внутренний голос распинался и призывал подключить остатки разума, Балабур уже шел по коридору. Блоки запрещено выносить из корпуса, но ведь и контейнеры - тоже, однако для директора это, похоже - не правило... А вдруг контейнер - не бракованный? Мало ли что там шалит? Всякое случается... Но, в любом случае, отправляют-то меня на утилизацию этого самого контейнера! Вернуться с ним я все равно не могу! Ладно. Решим так: по возвращении я просто верну на место блоки питания, будто никто их не брал. Ревизию все равно за это время не устроят, она у нас недавно проходила... Да. Так и сделаем.
Теперь - не думать об этом.
На проходной он сдал пропуск, внутренне содрогаясь при мысли, что могут обыскать напоследок, но обошлось.
Вещи в комнате общежития собрал за полчаса. Про себя Балабур так и не решил, останется ли в городе дольше положенного, но это можно будет определиться на месте, потом позвонить, предупредить. Так что одежды взял... да почти все, что было. Куртка - единственная, купленная в том же городе, лежала теперь на вместительной походной сумке, рядом он собрал несколько книг - может, удастся почитать? Всегда есть то, что постоянно откладываешь на потом, а однажды окажется, что для "потом" совсем не осталось времени. Так что, будем считать, что вот оно, это мистическое "потом", наступило наконец-то!
Балабур поставил на зарядку мини-плеер и телефон, проверил батарейки для фонарика, потом добавил запасные, и наконец вытащил из под кровати набор "Удача рыболова". Раз уж решил восполнить все, что оставлял на "потом" - то просто обязан выбрать время и порыбачить!
Он поймал себя на мысли, что боится что-нибудь забыть. Слишком все неожиданно и быстро происходит. Пожалуй, стоит сходить, познакомиться с трейлером. Заодно и часть вещей можно отнести.
Трейлер уже красовался на стоянке. Охранник проверил документы Балабура, внимательно сверяя фотографию с оригиналом, и протянул ключи.
- У меня написано, отъезд - завтра, - проворчал он.
- Так и есть, - кивнул Балабур. - Сегодня только вещи занесу.
- А-а... ну тогда, конечно. Сигареткой не угостишь?
- Не курю, - Балабур покачал головой. Охранник вздохнул и удалился в сторожку.
Трейлер Балабуру понравился. С вида-то он был так себе, и позариться не на что, но Балабур знал, что на самом деле трейлер этот совершенно новый, только для виду состаренный да потертый, чтобы не выделяться на дороге.
Внутри - две складные кровати одна над другой как в поезде, походная кухонька, умывальник, стол, стульчики на магнитных присосках, настенный шкаф и сундук. Отсек с отдельной дверью - биотуалет и узенькая душевая. Все компактно, удобно и... привычно. Балабуру пришло в голову, что вся его жизнь проходит в каких-то эконом-условиях: маленькая келья в монастыре, общежитие в институте, общежитие здесь, теперь вот, трейлер... Н-да. Закончится все мини-гробиком.
Остаток дня Балабур потратил на праздное шатание по поселку. Он словно увидел поселок со стороны: как муравейник, все чем-то заняты, что-то копошатся, куда-то бегут... Вчера и он вот так же бегал и суетился... Впрочем, нет. Как раз вчера, когда все получали зарплату... Зарплата! Он вспомнил, что так и не сходил в бухгалтерию, и направился туда.
Балабур всегда получал деньги на следующий день. И всегда обходилось без очередей, суеты, без ругани. Сегодня, к его немалому удивлению, кроме положенной суммы, ему сразу выдали и командировочные, и отпускные, хотя заявление об отпуске он не писал, но для директора, видимо, это было маловажно. Когда только успели приказ составить, с их-то бюрократией...
Денег было непривычно много. Он стал размышлять, как их можно потратить в городе, и если не снимать гостиницу, а жить в трейлере, то можно еще и сэкономить, и тогда хватит и на новейший компьютер, и на теплую куртку, и еще на десятки мелочей, которые на некоторое время делают жизнь чудесно разноцветной...
Но среди всех этих приятных товарно-денежных размышлений, закралось одно, совсем неприятное. Балабур не мог отделаться от мысли, что его словно выпроваживают. Даже теперь - выдали отпускные, чтобы ему и в голову не пришло вернуться раньше. Он усмехнулся: что ж, теперь, по крайней мере, не надо решать про отпуск. И на рыбалку точно времени хватит.
Вечером в "Сивучах" набилось много народу. Пришли даже воспитательницы и кто-то из охранников. Многих Балабур не знал, некоторых и не встречал ни разу, как и они - его, да и повод, по которому собрались - не всем был известен. Но веселились здесь редко, и каждый отрывался по возможности, какие уж там церемонии...
Тамара танцевала с Васькой, потом с Балабуром, потом с начальником отдела демонтажа, потом опять с Балабуром...
- Едешь, говорят? - спросила Тамара.
- Угу.
- Отпуск или командировка?
- И то и другое. Сначала по делам, потом - отдыхать.
- С чего вдруг тебя послали? Доклады всегда Ефим читает, да и рановато для конференций...
Балабур помотал головой.
- Нет. Не за тем. Утилизация.
Тамара несколько опешила.
- Что "третий"? - догадалась она. - Но никакой комиссии не было... Или в твою смену приходили? Нет, подожди, твоя смена только сегодня, когда они успели его списать?!
- Наше дело маленькое, - сообщил Балабур заранее подготовленную фразу. Удивительно, но это полностью успокоило бдительную Тамару. Она кивнула, соглашаясь, и дальше перевела разговор на то, что в городе, говорят, появился новый клуб, где играют только джаз.
Через час громкой музыки Балабур понял, что хочет уйти. Надо выспаться, завтра рано вставать.
- Ты куда? - спросил Васька, вынырнувший невесть откуда. Он пытался перекричать музыку, и это ему удалось.
- Я пойду, - Балабур махнул рукой в направлении выхода.
- А... Зачем?
- Завтра рано ехать, - крикнул Балабур.
- Что? - не услышал Васька.
- Ехать утром!
- А... Едешь куда-то?
Васька был пьян. Говорить с ним теперь бесполезно. Утром придет Васька с больной головой в лабораторию, увидит вместо Балабура новую практиканточку, удивиться, а потом начнет заигрывать и зубоскалить - вот и вся проблема. Надо оставить ему денег на проходной, чтобы оплатил весь этот кавардак, а то ведь и не вспомнит, что отмечали и за чей счет.
Уже совсем у выхода его остановила одна из воспитательниц, спросила, где можно найти Веру Валентиновну. Балабур не знал, кто такая эта Вера Валентиновна, поэтому ничем не смог помочь.
Он вернулся в общежитие и еще раз оглядел вещи. Большую сумку и рыболовный набор он уже отнес в трейлер, здесь остались только книги и телефон с плеером. И контейнер. Балабур проверил показания на режимном табло, ничего аномального не обнаружил, да и лампочки светились правильные.
Он завел будильник на наручных часах на шесть утра. Балабур и сам не знал, зачем ему вставать в такую рань, и зачем вообще отправляться с утра? Можно было бы выехать к обеду, предварительно отоспавшись. В конце концов, конспирация - не его забота. Нужно бы было - вообще позвали бы военных с соседней части, перенесли бы паренька в каком-нибудь ящике, так, чтобы никто не догадался... Нет, прерывал Балабур сам себя. Нет. На военных всегда обращают внимание, а кто еще будет заниматься перевозом, как не военные? Люди в формах обитают за поселком, это правило, почти закон. У них там свои селения, свои устои... Стоит только появиться этим ребятам в самом поселке - и слухи поползут с неимоверной быстротой, даже если те всего лишь заглянут в местную столовую. А он, Балабур, как человек-невидимка, нет, как муравей в муравейнике - один из тысячи таких же, себе подобных, и никаких интересных событий с ним связано быть не может.
Балабур выключил свет, лег на кровать и уставился в потолок. Да, слишком быстро все происходит. Еще утром было все, как обычно, и ничто не предвещало перемен, а вот теперь - неожиданная дыра в привычном укладе почти на два месяца. И чем-то эти два месяца надо заполнить...
Он стал представлять себе городские кинотеатры, бары, казино, в которые никогда не заходил, потом мысли перешли на рыбалку, на тихую заводь, где плескались жирные ерши, а еще надо будет подумать о наживке, и проверить, хорошая ли лопата в трейлере, потому что, если придется копать червей...
Балабур уснул, утонув в приятных образах.
Он проснулся раньше будильника. Лежал, смотрел еще с полчаса в потолок. Его одолевали странные мысли. Он думал: что если, когда я вернусь, комната будет уже занята? Буду ли я о ней жалеть? Нет, отвечал он сам себе. Ничуть. Банальный вид из окна на соседний корпус с привычными затемненными окнами. Стандартная обстановка. Стандартный набор вещей.
А по поселку? Пожалуй, тоже нет. Не то, чтобы Балабуру так уж нравились шумные города, он и бывал-то не во многих. Но сам поселок - утомлял. Институт был нацелен на работу и только на работу, и все здесь подчинялось этой благой цели. Первые месяцы Балабур восхищался поселком и тем, как тут все умно и дельно устроено, но теперь, спустя годы, Балабура угнетало однообразие.
Пожалуй, подумал Балабур, хватит валяться. Надо отнести оставшиеся вещи в трейлер и позаботиться о завтраке. Да и за пацаном нужно зайти.
Когда Балабур подошел к корпусу, Генка уже ждал его. Рядом с мальчишкой стояла на земле сумка с вещами, стопка учебников, перевязанных бечевкой и большой яркий змей в целлофановом пакете.
- Здравствуйте, - вежливо поздоровался Сто Четвертый.
- Привет. Ты один? Без сопровождающих?
- Один. Вы - и есть мой сопровождающий.
- Ну да, точно. Все собрал?
- Конечно, я ведь больше сюда не вернусь.
- Не страшновато?
- Немножко, - кивнул мальчишка совершенно серьезно.
Балабур взял сумку и книги, мальчишка потащил змея. Красивый был змей. Формой он был похож на ската, только хвоста четыре, весь ярко оранжевый с разноцветными пятнами. Глаза большие, чуть удивленные, а по спине наклеены блестки из цветной фольги. Наверное, когда солнце отражается в этих блестках, змей горит, как звезда или нет, как созвездие. Как много-много крохотных звездочек.
Они шли по спящему поселку, и Балабур только сейчас обратил внимания, что асфальт глушит шаги. Сколько жил здесь, никогда не замечал такого эффекта. Он даже наклонился и свободной рукой постучал по тротуару - ничего, тишина. С виду - обычный асфальт. Таланты... Действительно, зачем будить мирных граждан ночными перебежками? Интересно, и частенько тут бегают? Балабур решительно прервал свои размышления на эту тему - так можно до всякого додуматься.
На стоянке их встретил знакомый охранник, Балабура он узнал, но документы все равно проверил.
- Красивая машина, - восхитился мальчишка.
- Скажешь тоже. Я видел, на каких шикарных монстрах вас возят!
- Вот именно - на монстрах, - кивнул Сто Четвертый. - Мы все время ездим всем классом. Ездили, - поправился он. - Наши машины больше похожи на улей, чем на машины. А... А почему мы не поехали на поезде?
- Ну, до поезда тоже как-то надо добираться, - заметил Балабур. - Но вообще-то, я не могу тебе на это ответить. Фактически, я просто следую определенным указаниям.
- Вам приказали?
- Нет. От приказа нельзя отказать, а я отказаться мог. Но вот вопросов наше начальство очень не любит, точнее не любит давать ответы. Считается, что наше дело маленькое - в пределах служебных обязанностей.
- А чем вы занимаетесь? Вы доктор?
- Почему доктор? - удивился Балабур.
- Вы вчера заходили в таком халате... Ну, как будто врач.
- У врачей - белые халаты, - возразил он. - Я был в светло-зеленом. Нет, я не врач. Я - научный сотрудник. Работаю в лаборатории. Ты меня лучше не расспрашивай об этом, мне особо распространяться не следует, сам понимаешь.
Генка тут же кивнул, потом перешел в водительский отсек и сел на свое место.
- Мне можно с вами рядом поехать?
- Конечно. Если хочешь. А то можешь подремать вон, на кровати.
- Нет, я лучше с вами.
Балабур закрепил некоторые вещи, чтобы не бултыхались во время поездки, потом сел на водительское место, в тайне радуясь, что не пропускает дорожные тренажеры и устройство трейлера знает отлично, хотя в реальности никогда на таких не ездил.
- Ну, тронулись? - спросил Балабур, включая зажигание.
- Ага! - весело согласился Сто Четвертый, и они отправились в путь.
Они миновали пропускной пункт, где их и их документы в очередной раз тщательно изучили. Потом трейлер обыскали с собакой и сканером, сверили номер контейнера с указанным в ведомости и отпустили путешественников на все четыре стороны.
- Я думал, сложнее будет, - сказал Сто Четвертый.
- Сложнее, когда бумаги не в порядке. А у нас - все в норме, чего с нами возиться?
- Ну, все же подросток... с таким немногочисленным сопровождением...
- Им-то какая разница? - спросил Балабур. - Может, ты племянник повара. Я думаю, многие из этих охранников и понятия не имеют, что охраняют.
Генка задумался.
От пропускного пункта потянулась дорога. По обе стороны замелькали поля, уже покрытые молодой травкой, но кое-где еще виднелись рваные клочья снега.
Пару раз они останавливались отдохнуть. Даже попробовали запустить змея, но стояла безветренная погода, и змей никак не мог справиться с земным притяжением. Генка предположил было, что он как-то не так собрал конструкцию, но Балабур его успокоил.
К ночи Балабур вывел трейлер на неприметную боковую дорожку и съехал в поле.
...
Дорога к заповеднику сворачивала налево и уводила куда-то к сопкам. Указатель на развилке был старый и сообщал, что до заповедных зон 18 километров и что посещение строго по пропускам.
- У нас есть пропуска? - спросил Сто Четвертый.
- Есть, - заверил Балабур. - Самые шикарные пропуска, которые только можно себе вообразить.
- Дядя Балабур, а почему мы едем в объезд? Зачем нам этот заповедник?
- Да как тебе сказать, Геннадий. Я и сам толком не понимаю. Но об этом люди поумнее нас подумали. Верно?
- Верно... - сказал мальчишка с сомнением в голосе.
- Ты что, не предполагаешь, что кто-то знает больше нас?
- Что вы, в этом-то я не сомневаюсь! - замотал головой Сто Четвертый. - Просто... я не люблю не понимать, что происходит. То есть... не логично как-то.
- Что тут нелогичного?
Генка виновато пожал плечами.
- Да пожалуй что и ничего. Вы правы, наверное, все так, как надо. Просто я еще ни разу не выезжал из корпуса в одиночестве... то есть, я хочу сказать, нас обычно едет целая группа и машины сопровождения, и все такое. В общем, мне сейчас немного не по себе.
- Это скоро пройдет. Пересечем заповедник, выедем на главную трассу, пара дней - и мы на месте. Кстати, если хочешь, мы можем не ночевать в трейлере, а остановиться в какой-нибудь придорожной гостинице.
- Не знаю, - честно признался Сто Четвертый. - Мне и в трейлере хорошо. Но если вам лучше в гостинице, то, конечно, остановимся.
- Да мне тоже все равно. Ладно, решим, по дороге, как масть пойдет.