Невообразимое чудовище, описанное еще Флобером следующими строками: "Спереди лев, сзади муравей с половыми органами навыворот". История этого чудища весьма страшна и трагична. Его отец питался мясом, но мать ест зерно. И когда они рождают муравьиного льва, это существо двуприродное: он не может есть мясо, ибо это противно природе его матери, не может есть и зерно, ибо это противно природе его отца. Посему он погибает из-за отсутствия пищи.
(Экзотическая зоология: мистические и мифические существа).
Скука. И грустно оттого, что лето уже прошло. Ежегодные мысли, неизбежно ведущие к сезонной депрессии.
Неразбитое зеркало. Бессмысленный взгляд из зазеркальной пустоты. Она умерла. Это странно, но я не чувствую облегчения. У нее было красивое имя. Элеонора.
Незажженная лампа. Так просто выключить свет, но тогда будет еще темнее, потому что на улице день. Бесцветный осенний день.
Она было похожа на пламя свечи. Дунешь, и его нет. И ее не стало. Ее задул ветер. Осенний ветер. Эля. Нора. Элео... Так называется звезда, где теперь живет ее душа.
Звезда Элео отняла ее у тебя. Нет, не подумай, я не злорадствую. Нет. Я слишком равнодушна к тебе. У меня больше нет звезды. И от этого так темно. Черная дыра, которая глотает звезды...
Я всегда знала, что со мной произойдет что-нибудь подобное. Поэтому в юности я инстинктивно боялась женатых мужчин, чтобы у судьбы не было повода нанести мне ответный удар.
Но я заболела пневмонией и познакомилась с Германом. Мне очень нравилось его гордое, величественное имя. У него узкое лицо, темные волнистые волосы, нос с горбинкой и карий трепетно-пронзительный взгляд.
Герман - врач и школьный друг моей матери. У его жены простое русское имя Надежда. Он оказался достаточно умен, чтобы в ответ на мои расспросы не поливать ее грязью. Я всегда слышала одно и то же: вежливо-холодное "она прекрасная женщина", и мне всегда слышался за этими словами подавленный вздох.
Ах да, сначала он был любовником моей матери. Она очень красива.
А я была похожа на его первую страстную любовь, сказочно красивую девочку с длинными каштановыми волосами по имени Вика. Более подробно он не мог ее описать, поскольку не помнил ее лица. Помнил только образ, но не сомневался, что я очень похожа на его далекую грезу.
Не знаю насчет сказочной красоты, но волосы у меня, действительно, были золотисто-коричневые, правда, средней длины.
Но Герман никогда не придавал значения таким мелочам.
- Ты просто птица-воображала!
- Это просто походка у меня такая. Все всегда думают, что я воображаю, а я такая и есть. Или это плохо?
- Ты самая лучшая!
- Помнишь, как мы познакомились?
- Как я мог забыть? Это было только вчера.
- Да, ты сидел вон там, под окном.
- И мне на голову упала косточка от абрикоса!
-Это была слива!
Счастливый смех.
-Какая разница?
Когда она смеялась, то становилась еще красивее.
- Да нет, я не о том. О чем ты тогда думал? Что почувствовал, когда увидел меня?.. Об экзаменах?
- Да нет. Ни о чем не думал.
- Так не бывает, всегда о чем-то думаешь.
- Не всегда. Можно просто смотреть в одну точку и ни о чем не думать. Зато я помню, что подумал, когда увидел тебя.
- Что же?
- Что ты очень красивая.
- Правда? Почему ты покраснел?
-Я не покраснел.
- Теперь ты покраснел еще больше. Как первоклассник. Сколько тебе лет?
- Шестнадцать.
- И мне шестнадцать. У тебя когда день рождения?
- В июле.
- А у меня в мае. Значит я на два месяца старше.
- Да. Можно я тебя поцелую?
- Я не целуюсь с детьми.
- Всего один раз...
Они целовались до поздней ночи и договаривались встретиться на следующий вечер. Но утром Вика провалила химию и уехала к себе домой, в Краснодар, ничего не сказав Герману. А он поступил на лечфак.
Больше он никогда не видел ее, но помнит о ней до сих пор. И обо мне, конечно, тоже.
Самое парадоксальное, что я даже не любила его. Нет, не то, чтобы совсем. Конечно, он мне очень нравился. Но еще больше мне нравилась его болезненная любовь ко мне, попытка догнать иллюзию.
Маленький человечек возводил дворец из хрусталя. Долго, вдохновенно, кропотливо... А кто-то огромный, бессердечный в один миг разбил его топором. Я стала для Надежды огромным человечищем с топором. Я разбила ее хрустальный дворец. А мой дворец разбила Элео... Мне жаль ее...
Герман рассказал мне о самом сокровенном, о чем никогда и никому не рассказывал - о девочке Вике. А мне даже не о ком было ему рассказать: все в моей жизни до него было мелко и незначительно. Но мне так жаль того времени...
Я стала часто болеть, а более опытного врача, чем Герман, не знали ни я, ни моя мама. А он в свою очередь не мог отказать бывшей однокласснице, с которой сидел за одной партой и в которую был немного влюблен. Но моя мама не стала для него несбывшейся грезой, потому что не исчезала внезапно и на всю жизнь.
Все закончилось неожиданно и грязно. Лил дождь. Улицы утопали в осеннем полумраке, воде и слякоти, а я сидела в кабинете Германа и жаловалась на расстройство сна и желудка. В коридоре уже давно не было ни одного пациента, и мне тоже пора было идти домой.
Герману позвонила жена, и он сказал, что уже идет. Я допила остывший чай и тоже поднялась со стула. Но вместо того, чтобы в ответ на мое "до свиданья" спросить, когда я снова приду, Герман сказал, что проводит меня, потому что на улице дождь. Герман прихватил с собой розы - подарок какой-то пациентки и выглядел довольно смешно.
Я никогда не любила цветы, особенно розы. Цветы без корней. Мне не нравится видеть их увядание.
До этого Герман никогда не провожал меня, потому что уважал жену и боялся за свою репутацию.
У меня был зонт, и я раскрыла его, но он не спасал от сумасшедших потоков воды, которые падали с неба, как во времена всемирного потопа. А новым ковчегом стала оранжевая "пятерка" Германа, на которой он потом отвез меня домой. Я даже не пыталась сопротивляться.
Дождь продолжал лить. Казалось, небо хотело выплакать все тучи и все звезды.
Как больно падать с облаков.
В тот вечер я потеряла в машине Германа маленький серебряный листок, а на следующий день сережку нашла Надежда. И это было еще не все...
Оказалось, кто-то видел из окна нас с Германом под дождем, и рассказал об этом Надежде.
Возможно, она бы все поняла и смогла простить Германа, если бы знала о Вике и о том, что его любовь ко мне - чуть больше, чем попытка догнать прошлое.
Это был единственный женатый мужчина в моей жизни.
Я исчезла из его жизни так же внезапно, как Вика.
Вышла замуж и уехала в другой город.
Я сказала город? Это шесть пятиэтажных коробок домов - военный городок, который обвел мою жизнь замкнутым кругом.
Но сначала я не замечала его убожества, потому что рядом был ты, а любовь подобна радуге, сквозь которую мир кажется полным красок, радости и смысла.
Я старалась придумать на ужин что-то новое: то грибные котлеты, то салат с курицей, черносливом и орехами, вязала толстые свитера для тебя и была вполне счастлива. По выходным мы выезжали в театр, а когда родился Артем, в цирк и зоопарк.
Там, среди клеток заезжего зоопарка, я в первый раз увидела Элеонору. Пламя свечи на ветру. Хрупкая, подвижная фигурка. Длинные атласные черные волосы с челкой, бледное узкое лицо, нос с горбинкой, хищные губы, карие печальные глаза. Фрагменты ее лица сливались в красоту. Такой я запомнила Элео в день нашей встречи. Тогда я не почувствовала к ней ни намека на зависть, потому что фрагменты ее лица оставили меня равнодушной. За руку молодая женщина вела русоволосого бледнолицего мальчика.
- Вот степной орел... А вот - козлик...
- А почему у него такие рога большие?
- Потому что это горный козел.
- А это кто?
- Тигр. Все тигры похожи на пчел.
- Почему?
- Такие же полосатые. А пчелы похожи на маленьких тигров.
- А где же муравьиный лев?
- Что это за лев такой?
- Мне бабушка сказку читала. Он поедает муравьев.
- Вот просто лев. Левушка- желтая головушка.
- Мне не нужен просто лев. Мне нужен муравьиный.
- Данила, ну где я возьму тебе льва из сказки? Смотри, какая обезьянка!
Наверное, я уже смутно предчувствовала, что Элео как-то войдет в мою жизнь, иначе я не запомнила бы этот случайно услышанный ничего не значащий разговор.
Элео была на два года моложе меня. Мне было двадцать четыре.
Когда через несколько дней я увидела ее в городке, я заметила, что она очень красива, странно красива. Я увидела ее не фрагментами, отдельные черты слились в необъяснимую гармонию несочетаемого.
Данилка возился в песочнице и беспрестанно осыпал Элео вопросами, а она загадочно улыбалась, смотрела в никуда и не слышала их. Ей так к лицу была задумчивая мечтательность.
Обиднее всего было, что Элеонора не обратила на меня никакого внимания, как будто не было ни меня, ни ее сына, ни всего этого городка.
Я шла в сарай за банкой соленых огурцов. Ты сказал, что вечером у нас будут гости. Гостями оказались Элео и ее муж, недальновидный добродушный русоволосый капитан Леня. Пару недель назад Леню перевели в Центральную полосу с Камчатки.
- Хорошо здесь у вас, тепло, уютно, даже виноград растет, - радовался Леня. - У жены здесь и мать живет недалеко.
На Элео было длинное вечернее платье с блестками и искусственным мехом, нелепое само по себе и особенно в нашей двухкомнатной квартирке.
Водка "Столичная". Когда Элео пьянела, в ее смехе появлялись надрывные нотки, которые заставили меня испытывать еще и ревность. Соленые огурцы. Ты еще не бросал на Элео заинтересованных взглядов. Салат "Оливье". Ты еще видел ее фрагментами. "Селедка под шубой". Просто по странной прихоти судьбы Леня оказался твоим бывшим однокурсником. Курица с яблоками. Я, ты, Элео и Леня за столом и Артемка в кресле с игрушками. Докторская колбаса. Данилку оставили у знакомых.
К концу вечера, а вернее, это было уже глубокой ночью, когда на столе остались только соленые огурцы, в душе моей уже бушевали ревность и зависть.
Элео любило много мужчин и ненавидело много женщин. Но еще больше я ненавидела тебя, когда ты решил остаться с ней.
А той глубокой ночью пьяная Элео сказал, что мы могли бы вместе гулять с детьми. Мне нечего было возразить ей, тем более, что я уже понимала: нам с Элео не разминуться.
Артему и Данилке не было необходимости ходить в детский сад: мы с Элео не работали.
Я ненавидела ее, и, как ни парадоксально, была странно привязана к ней: Элео вносила хоть какое-то оживление в бесконечную череду дней-близнецов.
Она была вне этого городка. Вне этого мира. Одинокая и далекая звезда Элео.
Атласные волосы с челкой. Как черное зеркало, в котором отражается солнце. Как странно: домохозяйка!
Она часто снилась мне актрисой. Она и была актрисой, а все мы, знавшие ее, были ее маленьким театром.
Демоническая женщина, пламя свечи, которое задул ветер - роль или сущность? И то, и другое? Я так и не смогла тебя понять, Элео. Да ты и сама себя не понимала.
Она несла в себе праздник, предвкушение праздника. И это ощущение передавалось другим. Теперь я понимаю, что это было ничто иное, как болезненная жажда наслаждений. Они не смогли заполнить пустоту, которая глотает звезды.
Вечерами мы с Элео играли в бадминтон перед домом. Элео смеялась, а я ловила болезненные интонации в ее смехе, вызывавшие во мне тревогу и зависть. Иногда мы вчетвером - я, ты, Элео и капитан Леня - ездили в театр или на какой-нибудь концерт, и в свете вечерних провинциальных огней мои наряды всегда казались мне нелепыми. А днем - тоже время от времени - мы с Элео возили Артема и Данилку куда-нибудь в цирк или на карусели.
Элео любила привлекать к себе внимание. На пляже она непременно появлялась в красном купальнике, но и этого ей было мало.
Как тогда, в июне... Ветер. Развевающиеся волосы Элео. Скрип качелей и ее смех. Взгляды мужчин скользили мимо меня, следили за маятником качелей, несущих странную красоту Элео.
Я строила с Артемом и Данилкой замки из песка. Ты отошел за мороженным, и я радовалась, что ты не видишь раскачивающийся триумф Элео.
Леня Мамонов вышел из реки, лег возле замков прямо на песок и, жмурясь на солнце, время от времени бросал восхищенные взгляды на жену.
Увидев тебя с голубыми брикетами, Элео спрыгнула с качелей и, не сумев остановиться, наступила на наш замок. Я уже не хотела мороженного, а ты не мог понять, почему.
Она была очень странной - Элеонора. То вдруг начинала учить французский, но дальше "blanc", "bleu" и "noir" дело у нее не шло. То принималась вязать умопомрачительное лиловое платье, заранее зная, что у нее не хватит терпения закончить его.
Она ненавидела этот городок, как и все, отдававшее смрадом однообразия. И безумно любившего ее Леню Мамонова тоже, за то, что он приковал ее к себе прочными цепями - своей безумной любовью и Данилкой - за то, что лишил ее, такую сногсшибательно красивую, шансов быть безумно любимой другими, теми, кто не позволил бы ей отравиться смрадом однообразия.
Элео любила ходить в гости и на пикники. Она была моей единственной подругой.
Может быть, я просто наскучила ей, а может быть, она уже видела в тебе не просто бывшего однокурсника своего мужа, но Элео внезапно перестала к нам заходить и даже начала избегать нас, насколько это возможно в таком маленьком городке.
Не могу сказать, чтобы я очень расстроилась, Но, признаюсь, при этом мне очень не хватало Элеоноры. Кто хоть раз видел свет звезды Элео, захочет увидеть его еще и еще. Мед-лен-но-у-би-ва-ю-щий-свет.
Элео заразила меня неизлечимым страхом повседневности. Похожесть дней, которую я раньше не замечала, теперь вызывала во мне безысходную тоску.
Самое ужасное место в городке находилось в самом его центре - это глубокая яма с мутной водой, обнесенная решеткой. Ее почему-то называли саженкой.
Раньше, до того, как ее засыпали бульдозером, по большим праздникам над саженкой устраивали фейерверки. А ребята ловили в мутной воде маленькую, затхлую рыбку.
Вокруг огороженной ямы были аккуратно разбросаны низенькие скамейки и кряжистые яблоневые деревья. Среди них любили гулять старички и старушки, мамаши с детьми и ребятишки постарше.
Элео угнетало это место. Она ни раз говорила об этом.
Лето таяло. Утро влажное, гулкое, чуть тронутое туманом. Первозданная прохлада в каждом листке.
Зелень предчувствовала увядание: лето таяло. Еще не осенний ветер играл волосами Элео. Элео и Данилка пускали бумажные кораблики на саженке и беспечно смеялись. В смехе Элео не было надрывных нот. Белые кораблики на мутной воде, которые уносит ветер.
Я шла с Артемкой. Я хотела пройти мимо, но Артемка увидел Данилку и бумажные кораблики, и мне тоже пришлось беспечно смеяться.
Элео обладала редким даром видеть красоту везде, даже там, где ее не было. Почему же в ней так сильна была жажда разрушения?
- Скажите, пожалуйста, как найти звезду Элео?
- Идите прямо по Млечному пути и никуда не сворачивайте, или упадете в черную дыру.
Пус-то-та...
Элео пыталась заполнить пустоту вещами: шляпками, сумочками, ремешками, перчатками, воздушными шарфиками... Она была жуткой тряпичницей, а Леня Мамонов шел у нее на поводу. Умудрялся достать то итальянские сапоги по талонам, то джинсы.
В доме Элео было полно бус, браслетов, колечек, разных кулонов-талисманов, которые так и не принесли ей счастья.
Все эти тряпки-безделушки, до отказа заполнившие жизнь Элео, странно сочетались с ее патологическим презрением к быту. В ее двухкомнатной квартире вечно царил жуткий бардак, настоящий хаос.
Она была ужасной хозяйкой, совершенно не умела готовить. Несчастный Леня был обречен на полуфабрикаты, а Данила - на покупные фруктовые пюре из баночек. И ты, привыкший к домашнему уюту и чистоте, вдруг закрыл глаза на эти недостатки Элео, которые едва простил бы мне.
Наверное, ты думаешь, что был самой большой любовью Элео. Как ты ошибаешься!
Помнишь тот фейерверк на 9 Мая? Сумасшедший фейерверк! Наверное, это был самый яркий день в жизни убогого городка, который так ненавидела Элео. Этой ненавистью она заразила и меня. Звезда Элео вступила в схватку с шестиглавым каменным монстром. Он еще долго будет влачить свое жалкое существование.
Судьба Элео должна была быть подобной фейерверку, но этого не случилось. Кто в этом виноват? Каменный монстр? Несчастный Леня? Сама Элео? И ты, ты тоже... Да, да, я знаю, я никогда не смогу искупить свою вину. Пожалуйста, молчи.
Сумерки, легкомысленно и помпезно убитые фейерверком. Вспыхивающие, гаснущие и снова вспыхивающие отражения в мутной воде саженки.
Не правда ли, красивая декорация, Элео? Лю-у-бить! Любовь на фоне фейерверка. Оставалось только придумать любовь. У тебя была хорошая фантазия, Элео.
Красота Элео, освещенная и приукрашенная фейерверком, обрела убийственную силу. Фрагменты слились воедино в вызывающей сверкающей гармонии. Ярче фейерверка - красное платье Элео. Атласное и длинное. Нелепое и великолепное. Элео выпорхнула огнем из подъезда с первыми вспышками.
По полыхающему небу плыли четыре белых воздушных шара. Это был первый фейерверк при новом командире военной части. Да, он тоже стал любовником Элео. Три месяца спустя. В сауне для проверяющих генералов.
Я расскажу тебе об этом позже.
Я не знаю, где был Леня, неназойливая тень Элео, когда та придумывала себе любовь на фоне фейерверка.
Она могла бы придумать кого-нибудь и получше, чем младший лейтенант Костя Лунев, чахлый мальчик с грустным взглядом. Но Элео был важен не Костя, а фейерверк.
Коробки домов опустели и равнодушно смотрели погасшими окнами в сверкающую темноту, на высыпавших на улицу людей.
Элео заметила грусть и восхищение в серо-голубом взгляде. В странных этих глазах отражались фейерверк и Элео.
В глазах Элео тоже отражались вспышки фейерверка.
Костя сделал шаг к Элео, мельком бросил взгляд на вспыхивающее небо:
- Правда, очень красиво? Вас, кажется, зовут Эля.
- Да, Элеонора, - подтвердила Элео.
- А ваш сын тоже здесь?
- Да, - Элео бросила рассеянный взгляд в мою сторону, на Данилку и Артема. Оба, не отрываясь, смотрели на небо и что-то кричали мне и друг другу. Я не слышала, что именно... Элео была ярче фейерверка. Я слушала Элео.
- А почему вы не спрашиваете, где мой муж?
Элео надрывно засмеялась. От этого смеха хотелось сжаться, прижаться к твоему плечу... Нет, я ненавижу тебя... Мне все равно.
Элео...
Серо-голубой взгляд просил пощадить и ... и ... спрашивал, блуждая. Где же он? Элео была беспощадна. Неприкаянные огоньки рассыпались, таяли, таяли... растворялись в небе. Что ты сделала с собой, Элео?
- Да, он где-то здесь... - ответила королева фейерверка на немой вопрос.
Костя быстро опустил глаза.
Что на нем было надето? Я пытаюсь вспомнить, что на нем было надето. Кажется, извечная бесцветная военная форма. Он казался таким бесцветным рядом с богиней безумств в ярко-красном атласе.
Элео совершенно не смущало, что я нахожусь поблизости и могу слышать их разговор сквозь вспышки фейерверка. Напротив, я была зрителем, и это было очень важно для нее.
Да, я была самым благодарным зрителем Элео, но она так хорошо играла, что я не могла больше оставаться просто зрителем.
- А как вас зовут?
- Костя... Константин.
- Так откуда, Константин, вы знаете мое имя?
- Здесь все друг друга знают.
Костя выглядел смущенным и счастливым, а Леня все не приходил.
- А-а.. Ну да... - Элео надрывно засмеялась.
- Когда я в первый раз вас увидел... Вы сидели на скамейки возле песочницы... Я сразу подумал, что...
Выстрелы, рассекая воздух, взорвали небо над саженкой. Костя замолчал, ослепленный вспышками фейерверка, становившихся с каждым залпом все ярче.
- Что? - игриво настаивала Элео.
- Что вы очень красивая.
Эти слова я скорее угадала, чем услышала, потому что Костя перешел почти на шепот, и я едва различала его голос за взрывами фейерверка.
Элео же, напротив, произнесла очень громко:
- Может, повторите это при моем муже?
Глупая улыбка вынырнувшего из толпы Лени говорила о том, что он ничего не слышал.
Элео влюбилась, как девчонка. Она излучала восторг и счастье, и от этого фрагменты ее красоты обрели гармонию радуги.
Доверчивые коровьи глаза Лени Мамонова отражали восторг и счастье Элео, и он даже не подозревал, что не имеет к радужному сиянию жены никакого отношения. Как, впрочем, не имел к нему отношения и Костя Лунев. Элео просто влюбилась в фейерверк.
Элео... если на небе радуга, это не значит, что больше не будет грозы. Гроза и радуга - продолжения друг друга, наполняющие смыслом небесную безмятежность.
Отражение неба и желтеющих крон, свесившихся над водой. Не правда ли замечательный пейзаж для любви? Любви, отражающейся в воде. И уже не столь важно, что она мутная, в керосиновых разводах.
Маленький пруд с громким и странным названием - Генеральский. Здесь совсем немного рыбы, гораздо меньше, чем рыбаков. Но изредка счастливчикам удается поймать в Генеральском пруду даже зеркального карпа.
Ты любил поскучать после работы с удочкой в руке, в эти минуты на твоем лице застывало философское выражение.
Домой ты обычно возвращался без рыбы. Так было и в тот вечер.
Ты бросил удочку у порога?
- Хочешь новость?
В глазах твоих металось возбуждение, которое ты пытался выдать за безразличие.
Я пыталась равнодушно улыбаться, чтобы скрыть еще не осознанную тогда мной до конца тревогу.
- У нашего дружбана Леньки выросли рога!
Ты сообщил мне это с веселым безразличием. Я безразлично удивилась.
Конечно, ты ему ничего не сказал. Тебе страшно было представить его доверчивые глаза, как у коровы, которую ведут на убой.
Но не ты один пытался поймать в тот вечер зеркального карпа.
Не ты один видел Элео отражающейся в воде. И кто-то рассказал Лене Мамонову, что его жена сидела на берегу пруда не одна.
Элео! Сумасшедшая! Королева безумств, приговоренная к безвестности. Тебе нравилось ходить по тонкой нити, которая однажды оборвалась. Да, это я перерезала ее, но не тебе меня винить, ты ведь простишь меня, Элео?
Она часто становилась мишенью сплетен. Но это ее не тревожило. Скорее, наоборот. Отражаться в душах других было смыслом жизни Элео.
На лавочке от толстозадых офицерских жен я узнала, что Леня разукрасил физиономию одному красавчику за то, что тот пытался открыть ему глаза. Леня свято верил, что между Элео и Луневым ничего не было. Разве что внезапно вспыхнувшая платоническая влюбленность, но то этого никто не застрахован. Может быть, так оно и было.
А через неделю Костя Лунев попал в санчасть с перерезанными венами. И никто не сомневался, что причиной неудавшегося самоубийства была она, демоническая женщина, звезда Элео, жена капитана Мамонова.
В борьбе долга и страсти победил долг, и это была его последняя победа в непостижимой душе Элео. Она не могла простить Леню за то, что ей пришлось отказаться от Кости Лунева, но точно также она не простила бы Костю, если бы от нее ушел Леня Мамонов.
После быстро оборвавшейся любви, придуманной на фоне фейерверка, Элео надолго впала в состояние апатии, в ее взгляде появилась так портившая ее усталость. В Элео угасла гармония радуги, ее красоту разбилась на фрагменты. Мне было даже жаль ее.
При частых случайных встречах Элео старательно избегала моих взглядов, как блистательная актриса после не удавшейся роли.
Ты говорила ни о чем, и я безразлично поддерживала разговор. Ты стала мне неинтересна и чувствовала это. Тебе было очень больно от этого, Элео?
После того, как Элео стала звездой, я нахожусь в каком-то странном полусне, как будто она унесла с собой частицу меня. Все предметы, люди, дома стали существовать сами по себе, как будто меня давно нет на земле, а может быть, никогда и не было. Только мед-лен-но-у-би-ва-ю-щий-свет.
Элео воскресила другая осень.
Линии жизни кленовых листьев переплетаются с линиями судьбы, сердца и ума.
Каждую осень оказывалось, что в городке много кленов, они так ярко увядают, роняя на асфальт листья.
В тот сентябрь Артем и Данилка пошли в первый класс.
Внутри Элео снова дрожало пламя свечи, в ее глазах и сердце трепетали бабочки. Тогда я даже не догадывалась, кто был причиной этому. Элео была на пятом месяце беременности и казалась мне похожей на Мадонну.
Ее просторная кофта из бежевой ангорской шерсти уже едва сходилась на животе.
Красно-желтый лист оторвался от клена, несколько мгновений, навсегда застывших в моей памяти, покружил в воздухе и, не долетев до земли, зацепился за рукав бежевой ангорской кофты.
Его осторожно снял с Элео учитель рисования, черчения и трудов. Да, тот самый, вечно заросший, прихрамывающий Сергей Сергеевич с длинными темными волосами, который так тебя раздражал. А я тогда еще не могла понять, почему. Ты говорил, что он похож на цыгана.
- За вас зацепился лист, - учитель пристально смотрел в глаза Элео. - Кажется, что все листья одинаковы, но у каждого из них свой неповторимый рисунок.
И ты, и Леня слышали эту фразу, но, наверное, только я поняла, что это начало новой любви. Любви на фоне опавших листьев.
Вскоре в альбоме Артема появился его первый рисунок - красно-желтый кленовый лист. Такой же, но совершенно другой, неповторимый, был и в альбоме Данилки.
Любовь на фоне опавших листьев разворачивалась на глазах у учителей, учеников и их родителей. На этот раз у Элео было много зрителей. Она готовилась стать матерью, и это делало ее роль еще пикантнее.
Нет, Элео не любила Сергея Сергеевича. Любил он, а ей просто нравилось быть музой.
В январе Элео родила крупную девочку - Дашу. А весной жену капитана Мамонова видели в мастерской Сергея Сергеевича. В сыром полумраке маленького каменного строения, где проходили уроки труда, бородатый учитель рисовал свою музу. Бледная кожа Элео на фоне пыльных станков и осыпающихся стен
Ни одна я заметила, что Даша совершенно не похожа ни Леню. Не похожа она и на Элео. Как ни странно, мне нравилась эта несимпатичная краснощекая девочка. И мне тоже хотелось снова испытать радость материнства. Но ты больше не хотел иметь детей.
Сергей Сергеевич не был гениальным, ни даже очень талантливым художником. Элео знала это, и роль музы посредственного художника ей быстро надоела.
Ваше Величество Хаос, вы написали странный сценарий. Я отказываюсь играть эту роль. Занавес! Занавес! Нет, нет, постойте... Аплодисменты!..
Браво, Элео, браво! Слышишь, я аплодирую тебе. Но тебе теперь, наверное, все равно. Как странно.
В этой странной драме, которая все больше напоминала трагифарс, появилось новое лицо - подполковник Рындин, командир части. Свет, свет!.. Немного приглушите, пожалуйста. А кто эта стройная брюнетка? Так, так... Мать двоих детей! И жена капитана Мамонова? Еще водочки? Товарищи, сегодня знаменательный день в жизни нашего городка. Вот уже тридцать лет наши авиаторы несут службу, прославляя нашу великую Родину. Кто запустил сюда собаку? Ни и что, что это Томик. Так вы сказали, ее зовут Элео? Какое необычное имя. Уж не тезка ли она той далекой звезды, которая... Еще водочки? Я предлагаю выпить, товарищи, за наших русских баб!
В этот весенний день - тридцатилетие военной части - не было фейерверка по случаю праздника, зато было долгое и нудное собрание в офицерском клубе.
Рындин читал поздравления по бумаге, часто и уверенно запинаясь. На многих он производил впечатление человека недальновидного, но его статная в меру расплывшаяся фигура и бесшабашно-самоуверенное лицо дали толчок больному воображению Элео.
Так вы тезка той далекой звезды, которая ослепляет свет?
Малиновый занавес задергивался и снова отдергивался. Зычно и вдохновенно кричали со сцены ветераны в орденах. Мамаши умиленно хлопали своим чадам в красных галстуках, звонко читавшим со сцены стихи. Несколько раз на сцену выходила учительница пения с баяном. Принаряженная в светло-малиновую блузку, немолодая женщина с крашеными рыжими волосами, растягивала меха и, притопывая в такт ногой, подпевала школьникам. Их голоса сливались в безликое многоголосие, становились фоном для ее тонкого, но громкого голоса.
- А теперь, - Рындин вывалился на сцену уже без бумажки. Галантно оттолкнул ведущую в светло-голубом шифоном костюмчике - учительницу сольфеджио гарнизонного филиала музыкальной школы. - У нас в гостях звезды нашей эстрады.
Это была главная интрига праздника. Летчики и техники в париках и платьях своих жен, пародировали на сцене известных певиц. Сюрприз придумал, конечно же, подполковник Рындин.
Первым на сцену вышел Леня Мамонов. В рыжем парике и белом балахоне, он, кривляясь, открывал рот под "Арлекино".
Затея, как и следовала ожидать, стала гвоздем программы, вызвала настоящую бурю смеха и аплодисментов, в которой тонул надрывный смех Элео.
А после праздничной части в клубе, в офицерской столовой всех участников самодеятельного концерта и их жен ждали накрытые столы.
Еще водочки? Мать двоих детей и жена капитана Мамонова? Ни-за-что-бы-не-по-ду-мал. Леня, это шестая стопка. Ты слышить: шес-та-я-стоп-ка...
Так вы сказали, ее зовут Элео?
Какие красивые созвездия. Вам тоже нравится летать среди них и слушать музыку звезд? Последний раз я слышала эту музыку, когда... Его зовут Костя. У него неземная фамилия.
Здравствуй, магнолия, я твоя старость.
Но я была самым красивым цветком в саду.
Ты разве не знаешь, что осень, богиня равнодушия, без сожаления и злорадства собирает букет из увядших цветов.
Элео панически боялась старости. В минуты приступов этого страха, она испытывала острую влюбленность к тем, кто любил ее и к тем, чье внимание ей льстило. Несчастный Леня Мамонов, любивший женщину, которой не было и нет. Просто череда обманчивых образов, заключенных в красивую изменчивую оболочку.
Она была еще так молода, но страх далекого "Здравствуй, магнолия" заставлял ее пытаться взлететь как можно выше, все глубже прорастая в земле.
Какие красивые созвездия. Вам тоже нравится летать среди них и слушать музыку звезд?...
Это был триумф Элео. И ей нужен был зритель, восторженный и преданный. Мы с Элео снова стали подругами.
- Ты же сама видела его жену! Разве это женщина? Баба!
Всех женщин Элео делила на женщин и баб. Несомненно, крупную, упитанную, с грубыми чертами лица жену подполковника Рындина Элео причисляла к разряду баб. К какому разряду она относила меня, я не знаю.
- Представляешь, он приглашал меня в сауну. Я, конечно же, отказалась.
Конечно же, ты согласилась, Элео.
Спустя несколько дней, томно развалившись на моем диванчике в ажурной кофточке и узких белых брюках, Элео говорила, что ничего нет в миру лучше жаркой финской сауны.
Я постаралась придать своему лицу безразличное выражение, и даже натянуто улыбнулась:
- Ты была с ним в сауне?
Элео сказала "нет" и надрывно засмеялась. Это означало "да", но удерживало от дальнейших расспросов.
Они мне были и не нужны, Элео. Я слишком хорошо знаю тебя, чтобы представить, как все было.