1. Этот глухариный ток мне показали приятели, ток был большой, в лучшие годы на нем по весне собиралось до пятидесяти птиц. В этом году, похоже, он будет разорён. От посёлка Южный лесозаготовители вплотную к нему подобрались. Лес вырубили - осталась только кромка с током вдоль границы с соседней областью. Спорная, так сказать, территория. Поэтому в душу поселилось нетерпение, а весна, как назло, не приходила и не приходила.
Март. Предвестники весны - грачи уже прилетели. Важно расхаживают по проталинам. Воронёный отлив пера не спутаешь ни с чем. А белый клюв, лучшее тому подтверждение грачиного сословия.
Начало месяца было тёплым. Снег согнало, чуть ли не на глазах, он стал крупнозернистым, сверху грязным. Возьмёшь такой, сгребёшь корку и под ней он девственной белизны. Сугробы ещё большие, а в лесу снегу и того больше. Надо ждать.
В середине месяца снова вернулась зима. Запуржило, завихрило, наст выдерживал человека. Куда-то исчезли грачи. В городе хозяйничали галки, вороны, да вездесущие воробьи. Снегири красными яблоками облепили все кусты.
Вернулась весна в апреле. Произошло это стремительно. Она как-будто устыдилась своего опоздания и решила наверстать упущенное. Снег набух, сделался тяжёлым, на полях вмиг образовались проталины, зазвенели ручьи, поломало лёд на реках.
Снова появились грачи. Они разогнали всех галок - нахалок, пытавшихся занять их гнёзда. Изгнание сопровождалось шумными драками. Ночью прилетели чайки. Потянулись на Север перелётные птицы, на пруды и водоёмы вернулись утки.
Пора. Из города выехали на машине до ближайшей деревни под вечер. Надо успеть засветло доехать по раскисшей грунтовой дороге. Там можно оставить машину. По лесным дорогам на транспорте не езда.
Оставили машину. Взяли рюкзаки и ружья и по такой же раскисшей, но уже просёлочной дороге отправились на ток. До тока идти далеко. Сначала огородами, чтобы не смущать местных жителей своим "бездельем". Деревенские почти все так считают: охота - баловство для мужика. Долго топали полем к кромке леса. В лесу, на едва различимую, покрытую ледяной коркой тропинку, встали друг за дружкой. Идём молча. Меняемся каждые десять минут, так легче идти.
Воздух, как слоёный пирог. Холодный, перемежается влажным и тёплым. В такие минуты хочется расстегнуть куртки и снять свитера. Но граница его заканчивается и начинается холодная полоса. Сразу же становится знобко.
В воздухе кричат журавли, по кустам скачут и пищат мелкие пичуги. Следуют за нами, перелетая с ветки на ветку.
По лесу бредём долго. Ноги то и дело разъезжаются, под сапогами чавкает грязь. Справа и слева лежат вывернутые с корнями ели и сосны, результат недавнего урагана. Идти становится труднее. То и дело попадаются следы лесного зверя, чьи не разобрать?! Вешний снег осел и они возвышаются над ним кругами.
Место, где располагается ток, открылось неожиданно. Лес здесь, когда-то глухой - сейчас испохаблен лесозаготовителями.
Вырубали строевой лес и деловую древесину - сосну, ель, осину берёзу. Все, что не подходило под эту категорию, безжалостно уничтожали гусеницами и колёсами тяжёлой техники.
Нашли самую высокую точку. Здесь сухо и нет снега, достаточно дров для костра - удобный ночлег. Нужно коротать ночь. Ток рядом - на вытянутую руку.
Собрали сухие ветки. Благо их здесь пруд пруди. Нашли два подходящих бревна для устройства нойды. Меня это сооружение всегда приводило в восторг. На землю укладывается пара брёвен. Один конец которых, чуть приподнимается для тяги огня и, поджигается. Горит нойда долго, практически всю ночь и не требует ухода и пригляда. Укладываем справа и слева лапник из еловых веток и ночлег готов. Весенние утренники не страшны - нойда пышет жаром.
2. Заполыхал закат, зазолотился на соснах. Тихо. Только пощёлкивает костёр, да дятел нет-нет, да и стукнет по сушняку своим крепким, как зубило, клювом. Над лесом потянул вальдшнеп. Но как-то лениво. Сделал круг и скрылся на болоте. Зажглась первая, самая яркая звезда на небосводе. И вот уже они словно диодные лампочки стали высыпать и зажигаться холодным светом по всему небу.
От нойды, разгоревшейся не на шутку, по соснам и елям запрыгали наши тени. А сами они, будто придвинулись к костру ближе, всё теснее сжимают пространство.
Николай повернулся лицом к огню, сверкнул его вставной "железный" зуб. Следом улеглись на лапник, и мы с Борей. Тепло от нойды разлилось по всему телу. Не сговариваясь, разом, вытянули ноги. Пусть отдыхают. Они ещё нам, ой, как пригодятся.
- А вот в позапрошлом году, - начал рассказ Николай и поперхнулся. Ветерок нагнал в его сторону дымок. Закашлялся, поднёс кулак к губам.
- Ну, задохал, зверей всех распугаешь, глотни водички, - сказал Боря.
Николай, словно не слышал:
- Вот в позапрошлом году я был на току, здесь же. Глухарей было, как у бабки Дуни во хлеву, не сосчитать. Да что говорить, раньше была охота, так охота. Я с тока никогда пустым не уходил. А нынче, возьмём ли?
На этом риторическом вопросе он встал с лапника, пошевелил брёвна. Костёр "выдал" в небо столб искр и дыма, затрещали угли.
Николай, хоть и заикался, но любил поговорить. Вот и на этот раз, похоже, конца его рассказам не будет. Всё смешает в кучу, но о главном, не забудет.
Я впервые на току и поэтому не мог себя причислить к бывалым. Бил зайца, утку, гуся. Охотился по лицензии на медведя с лабаза, стоял на номерах в загоне на лося, бил тетеревов из-под снега, а вот на глухарином току впервые. Нет, я, конечно, многое слышал про глухариную охоту, читал в книгах, но это всё не то. Поэтому, мне было интересно послушать Николая, бывалого охотника.
- Пусть глухарь проснется, поскрипит-пощелкает, прослушивая вокруг себя, разыграется, заточит, споет с десяток-другой песен, тогда только можно начинать подход, - продолжал Николай. - Что толку притопать к токовищу, когда глушак дремлет. Он прекрасно контролирует и хруст сушняка при ходьбе и место, где остановился охотник. Пока ждешь начала токования, можешь и кашлянуть, и чихнуть, и икнуть, да мало ли чего ещё? К току надо подходить до рассвета, чтобы не напугать ночующих здесь глухарей. Можно сходить вечером "на подслух",что мы и сделали. Место верное, глухарь на току. Вникай, Алексеич.
Это он уже мне.
- Глухариный ток начинается раньше, чем у косачей, после пролета утреннего вальдшнепа. На ток выходим до рассвета, чтобы приблизиться к токовищу до того, как он начнется. Не подходим к токовищу близко, так как можно напугать глухарей, еще не начавших петь. Подойдя к месту, нужно остановиться и дожидаться, прислушиваясь, не начнет ли петь глухарь. Глухариная песня слышна за двести - триста шагов, все зависит от погоды. В ясное утро, в безветренную погоду песню слышно дальше, а в пасмурную погоду - значительно ближе. Ожидать начало тока, следует в абсолютной тишине.
Она состоит из двух колен. Сначала услышишь щелканье. Осторожно двигайся в направлении глухаря до тех пор, пока ясно не начнешь различать точение - это второе колено глухариной песни. В этот момент "подходи под песню". Только в эти несколько секунд второго колена песни, глухарь, так сказать, "глохнет", от чего он и получил такое название. За. это время успей сделать два - три шага в нужном направлении, так, чтобы, когда остановишься, можно было услышать самый конец токовой песни. Двигаешься вперед строго во время "точения" и прекращаешь до того, как закончится второе колено песни. Оно, как ты понял - главное, длится несколько секунд позволяет тебе производить любой шум: бежать, пробираться с треском через кусты, ломать на лужах тонкий лед, хрустеть по насту, но все это надо закончить еще до того, как закончится песня. Уяснил?!
-Угу, - отозвался я. Хотя и слушал Николая внимательно, многое из его рассказа нужно было проверить на практике самому, а я её ещё не имел. Глаза сами собой закрывались, от нойды пышело жаром и я погрузился в дрёму. Николай всё так же рассказывал, его голос я слышал, а вот суть разговора уже не улавливал, за что и поплатился утром.
- Теперь о том, как и чем, стрелять, - в разговор встрял Боря. Он у нас спец по части снаряжения патронов и меткой стрельбы, поэтому я "навострил уши", сна, как не бывало. - Стрелять нужно, как ты понял, "под песню". Глухарь не вздрогнет даже при вспышке пламени от выстрела и не прекратит песни, разве что ты его не осыпал дробью. "Под песню", если даже промахнулся, появится шанс выстрелить ещё разок.
Лучше всего для стрельбы по глухарю используй дробь единицу или нулёвку. Стреляй глухарю в бок, в этом случае повредишь кости крыла и он не улетит. Хуже, если выстрелишь в грудь, совсем плохо - в брюхо и в распущенный хвост. Стрелять будем в сумерках, перед рассветом, а тогда крупная птица, кажется размером не больше тетерева или даже рябчика. Ну вот, пожалуй, и всё. А теперь давайте спать.
Последних наставлений Бориса я уже не слышал, сон меня всё-таки сморил, я уже предавался, так сказать, Морфею - греческому богу сна.
Ночь прошла спокойно. Мы по очереди дежурили около костра. На ток собак, наших лучших сторожей, не берут, поэтому личная охрана не бывает лишней, мало ли какой зверь заглянет к нам в "гости"?
Первым, проснулся Николай. Утром он оценил наши шансы на успех и "похвалил" прогноз погоды. Для удачной охоты на глухаря она имеет первостепенное значение. Тихие, безветренные дни - лучшее время, но снегопад и небольшой дождик, небольшой ветер и облачность не оказывает отрицательного влияния, а порой даже улучшают её условия. Глухариная песня слышна за двести - триста шагов, все зависит от погоды. В ясное утро, в безветренную погоду песню слышно дальше, а в пасмурную погоду - значительно ближе.
Подмечено, что при более сильных заморозках глухарки отказываются прилетать на ток, появляются они лишь тогда, когда минимальная температура бывает хоть немного больше нуля. Сегодня так и было. А это предвещало удачную охоту, тем более, что с вечера мы сходили "на подслух". Зная мой непрофессионализм в охоте на глухаря, ребята сделали мне экскурс и дали соответствующие наставления, показали, где и как, я утром должен идти и, стоять.
________________________________________
3. Утром разошлись по местам, с вечера оговорённым до мелочей. Я добрался до своего быстро. Возле меня никто не пел, не точил. Было такое впечатление, что я один во всей вселенной. Я стоял и слушал, как раздаются выстрелы, то с одной стороны, то с другой. Сам же, как держал ружьё на вису, так и оставался в этой позе до конца охоты.
В утешенье, в мою сторону неожиданно полетел глухарь, и как мне показалось - огромного размера. Между редких сосен его чёрное тело надвигалось на меня огромным шаром. Можно представить, какие чувства одолевают охотника в эту минуту!? Но мне было не до чувств, глухарь надвигался чересчур быстро. Успеть бы?
Вскидываю ружьё и, не целясь, стреляю в надвигавшееся на меня "чудище". Выстрел пришёлся по хвосту. Я даже успел заметить, как из этого самого хвоста посыпались перья. Мелькнуло в мыслях то, о чём предупреждал Боря - если по перьям и по хвосту, то птицу не убить они, как панцирь.
Птица, словно наткнулась на какое-то невидимое препятствие, будто зависла в воздухе, затем закувыркалась и снова взмыла вверх. Она пролетела почти над моей головой и я, несмотря на оцепенение, сумел произвести вдогонку глухарю второй выстрел. Его, словно, что-то толкнуло вперёд и он, проделав дугу, мешком, как опавший с дерева лист, рухнул на мох.
Сразу и не понял: что это было? Оцепенение прошло, как только я осознал, что глухарь мёртв. Мою душу переполняла радость, от гордости за себя, распирало грудь. В первый же выход на глухаря, мне удалось добыть птицу. Правда, он был добыт не " по правилам", но такой возможности у меня не было. Все глухариные песни я проворонил - опыта-то нет. Однако. Добытая птица, ничуть не умаляла моего участия в охоте на глухарином току и была не менее ценна, чем добытая "по правилам", то есть под песню.
С этим выстрелом охота для меня закончилась. Я нагнулся, чтобы повнимательнее рассмотреть птицу, приподнял её за шею над землёй. Не знаю, сколько весил глушак, но мне показалось - не менее пяти килограммов. (Здесь сделаю небольшое отступление. Модест Калинин, который всю жизнь занимается глухарем, лично нашел более 100 глухариных токов. Лично взвесил более 500 птиц. Самая крупная весила 5836 г и то, этот петух был добыт уже в октябре в середине дня и, зоб его был набит ягодами, к сожалению, ягоды без зоба взвешены не были. Средний же вес глухаря, взятого на весеннем току в Ленинградской области, по его данным весит 4200 г.)
Снял рюкзак, "утрамбовал" в него глухаря и стал ждать дальнейшего развития событий. Переминался с ноги на ногу, топтался на месте, сгорая от нетерпения похвастаться удачей.
В лесу уже не было полуночной тишины. Он постепенно наполнялся разными шумами, птичьими голосами, потянуло ветерком. Необычность глухариной охоты ещё и в том, что не слышно привычного лая собак, при охоте на лесного зверя. Это меня и сбивало с толку. Стою, жду. Проходит десять минут, двадцать, полчаса, ничего не меняется. В лесу тихо, глухариных песен не слышно, выстрелов тоже. Остаётся ждать команды старшего. За него у нас Боря. Он охотится с шести лет. Как начал с отцом ходить в лес, ещё без ружья, так и прикипел к этому ремеслу на всю жизнь. Так, что за старшего он у нас - по праву. Мне же не терпится похвастаться перед приятелями своей добычей. Смотрю на стрелки часов, а они словно замерли, да и замерзать уже стал, не лето.
4. Свист раздался неожиданно. На него откликнулся двумя другой охотник, я с радостью свистнул три раза. Это у нас такой уговор: отбой охоте даёт Боря, свистнув один раз, а дальше по цепочке. Так удобнее и не создаёт путаницы.
Когда "отсвистелись" все, - начинаем подавать голоса, идти навстречу друг другу, сходиться в одной точке.
Собрались на поляне под большой сосной. Встали в кружок. Под ногами у Бори и Николая лежали пять глушаков. Кто и сколько из них застрелил, выяснится потом, когда будем обсуждать итоги охоты и вновь переживать эмоции. Настроение отличное. Я получил свою "порцию" похвалы от бывалых охотников за сбитого в лёт, не "по правилам", глухаря.
- Эх, не мешало бы обмыть это дело, - радостно сказал Николай, слегка заикаясь, и устыдился своего предложения. У нас негласно установился "сухой" закон: на охоте - ни капли.
- Дома обмоем, - отозвался Боря. С этим и закончился разговор на тему выпить.
Назад, хоть и с ношей, идти было приятней. За ночь снег на тропе подмёрз, не хлюпала под ногами грязь, а возбуждение, полученное от удачной охоты, придавало сил. Впереди целый день отдыха, а завтра, как обычно, на работу. До деревни шли, молча, каждый думал о своём. Да и о чём говорить - результат в рюкзаках.