Они сорвались с места одновременно. Он сразу же пропустил её вперёд. Сам он продирался через густой прибрежный лесок, позади неё, прикрывая своей спиной её спину. Он - высокий и худой, она - ниже его на фут-полтора и гораздо плотнее, учитывая то обстоятельство, что она девчонка.
Раздвигаемые ею, ветви, больно хлестали его по лицу и голой груди, оставляя на его теле небольшие красные рубцы и царапины. Его всё время так и подмывало подбежать к ней, схватить её за руку и тащить за собой. Ей было бы гораздо легче бежать. Бедняжка совсем вымоталась. Он видел, как тяжело она дышала.
Она была одной из лучших девушек-воинов в городе: неплохо обращалась с мечом и луком. Конечно, не так хорошо, как он. Даже не смотря на свою худобу и отнюдь не атлетическое телосложение, как у других воинов (поголовно, кстати), он превосходно владел мечом. "Старики" всегда удивлялись, откуда в его движениях столько лёгкости и грации, когда он выполняет упражнения. Друзья же его поражались, как он вообще мог держать меч в руках. Да он и сам ничего из этого не знал. И никогда об этом не задумывался. Просто природа наделила его каким-то чутьём, которое позволяло его рукам автоматически выбирать хватку и положение меча, которые нисколько не стесняли движений и не отягощали рук. Руки же его почти никогда не уставали.
В свои девятнадцать лет он был самым перспективным и многообещающим кадетом среди сверстников. И, конечно же, ей было ещё очень далеко до него. Правда, мастера много раз говорили ему, что у его подружки есть определённая толика таланта, и если бы она только чуть больше налегала на занятия... А она только смеялась над этим.
И зря смеялась: потенциал у неё действительно был. Но только не к бегу... Бегала она плохо. Нет, не медленно. Она бегала быстро и в этом, как раз, и была её ошибка. Она быстро преодолевала короткие расстояния, но вскоре выдыхалась. Ей не хватало дыхания. Вот так и сейчас...
Парень внимательно посмотрел на бегущую перед ним девушку. На её спину, красивые руки с нежной молодой кожей, покрытые постоянным загаром, стройные, для её роста, ноги. И неожиданно он задал сам себе глупый, в данных обстоятельствах, вопрос.
"Как давно ты понял, что влюбляешься в неё?"
"Точно не помню, но где-то на свидании четвёртом-пятом..." - поспешил ответить парень и попытался усмирить любопытный голос у себя в голове. Но ничего не вышло.
"А она?"
"А что, она?"
"Она тебя любит?"
"Я ей нравлюсь. Она сама мне об этом сказала. И... и..." - попытался оправдаться он, не осознавая, что оправдывается перед самим же собой.
"Ах, да. Нравишься... - голос замолчал на некоторое время, а затем внезапно набросился на парня. - Ты что, не видишь, что ей плевать на тебя? Она даже не смотрит в твою сторону, когда идёт по городу с подружками, а ты плывёшь на встречу... Она даже не может понять тебя, тех чувств, что гложут тебя. Она этого не видит. Не хочет видеть. А ведь ты не очень-то искусно их маскируешь... Она же видит в тебе просто друга, товарища, брата, равного... Просто друга. Как для тебя были Эшам или Дирк, так и ты для неё... Друг! Она впитывает подарки, которые ты даришь ей, как песок впитывает одинокие капли дождя. А что тебе с этого? Она даже ни разу не поблагодарила тебя!.. Подожди. Куда это ты? Нет, ты послушай, послушай..."
Как не был парень против этого, но голос был прав.
А ведь он, дурак, закрывал на всё это глаза.
Единственной его мыслью было, чтобы она всегда была с ним. Именно по этой причине, он постоянно искал повод, чтобы пригласить её куда-нибудь. Будь то ежегодная ярмарка, какой-нибудь другой праздник или же просто рядовая прогулка, поездка в Бидэ, Елоту или Броль, на которую он мог позвать любого из своих друзей, он непременно звал её. И только после того, как она отказывала ему, сославшись на усталость, занятость по хозяйству или же на то, что она уже была приглашена кем-то другим, он, если не был слишком расстроен, чтобы приглашать кого-то другого, звал кого-либо из друзей. Но чаще всего он вообще не был расположен искать какую-либо замену. Если ехать было необходимо, он ехал один, А если поездка была не обязательной, он весь день ходил в подавленном настроении, мало разговаривал или вообще отмалчивался. И конечно никуда не ехал. Часто он ходил к Фроге и, сидя на берегу, думал о ней. Мысли о ней никогда не выходили из его головы. Они могли приутихнуть, но чтобы покинуть его мозг - никогда.
Ему очень тяжело было переносить свои же собственные мысли. По вечерам он очень долго не мог уснуть, а засыпал лишь тогда, когда все в доме уже давно спали и когда даже его, неподдающийся контролю хозяина, мозг, уже не мог сопротивляться, обволакиваемый усталостью и сонливостью, он проваливался в короткий тёмный сон без сновидений. Такой режим очень сильно его изматывал и у него постоянно случались приступы головной боли, объяснить происхождение которой не решалась ни одна целительница.
Такова была его любовь к ней, слишком сильная, чтобы называться просто любовью. Она была сродни помешательству.
Парень даже не заметил, что его препирания с внутренним голосом окончились и, что он больше не смотрит в её сторону. Голова его была переполнена разными мыслями. Он чувствовал, как откуда-то из глубины его сознания поднимается головная боль и окутывает его уставший мозг.
- Мальгельм, - она обернулась к нему, и он обратил внимание, что он лишь вскользь взглянула на него и взгляд её, не выражающий ничего, кроме неподдельного ужаса и усталости, сразу же метнулся мимо него. В чащу леса за его спиной. От этого взгляда, парню стало не по себе.
Он прекрасно её понимал. Временами ему тоже хотелось обернуться и посмотреть, как далеко они оторвались. Шум погони снова стих, но это ещё не значило, что они убежали достаточно далеко, чтобы расслабляться.
- Да, Нея, я тебя понимаю, - произнёс Мальгельм, глядя, как тяжело дается девушке бег. - Прошу тебя, держись. Если я не ошибся, то мост должен быть через милю-полторы. Держись.
- Мальгельм, я больше не могу. Давай присядем и немного передохнём. Пару минут. А затем побежим дальше. Обещаю, я буду бежать изо всех сил. Я не задержу тебя.
- Прости, - прохрипел он в ответ, опустив голову. В горле его пересохло от бега, поэтому голос его звучал сухо и неприветливо. - Нам нужно бежать. И мы не можем позволить себе останавливаться. Что, если они решат прибегнуть к помощи воргов? Они же настигнут нас в два счёта...
После его слов, лицо девушки сразу же изменилось, и она, в попытке скрыть это, быстро отвернулась. Однако Мальгельм заметил это.
- Нея, пожалуйста, послушай меня, - он протянул вперёд руку и коснулся её плеча. Лёгкая дрожь пробежала по руке парня, когда он коснулся её, разгорячённого бегом, тела. Он редко позволял себе прикасаться к ней, а уж к тем частям её тела, которые не были прикрыты одеждой... Пусть это даже просто её плечо, как в данном случае. Вообще, волнение постоянно накатывало на него, когда он, хотябы ненароком, прикасался к ней. И, похоже, никакая опасность не могла повлиять на его реакцию. Мальгельм резко одёрнул руку, в надежде, что дрожь, пробежавшая по его руке, не передалась, каким бы то ни было образом, девушке. - Мы действительно не должны сейчас останавливаться. Но... Но я обещаю тебе, что мы немного передохнём сразу же, как пересечём мост. С того берега у нас будет возможность следить за этим и мы сможем вовремя скрыться, если что-нибудь будет "не так". Там мы и передохнём. Но только не сейчас. Прошу, потерпи. Мы отдохнём, но позже. Так будет лучше. Мне так кажется.
Девушка обернулась и одарила его тяжелой благодарной улыбкой.
- Спасибо. Пусть будет так. Думаю, я смогу немного потерпеть. Давай отдохнём за мостом...
Взгляд её снова метнулся мимо него. Удостоверившись, что позади никого нет, девушка отвернулась, сосредоточившись на дороге. Она заметно прибавила в скорости, по-видимому, даже не замечая этого.
"О, Балак - бог богов, как же такое могло случиться?" - в очередной раз задал себе один и тот же вопрос юноша. Ведь как всё начиналось... Подобного не должно было случиться. Всё вокруг было против этого...
С самого утра день выдался на удивление тёплым и солнечным. Ранняя осень в Ардэне всегда была скупа на солнечные дни, а уж тем более тёплые. Ещё на первые морозы Мальгельм уговорил Нею отправиться с ним на охоту. Договорились на первый тёплый день осени. Вот только помнит ли она? Встретиться решили на развилке, ведущей в Бидэ, что в полутора милях от их города. Солнце только начало как следует пригревать (день обещал быть жарким), как он заметил невысокую фигуру одинокого путника, идущего со сторону Нупада. Небольшой охотничий лук торчал из-за спины путника, короткий боевой меч раскачивался в такт его шагам, периодически ударяя его по бедру. Парня даже озноб пробил от счастья. Это была она! Она не забыла, хотя и опоздала.
Мальгельм даже не заметил, что улыбается.
Охота удалась на славу. Они подстрелили по кролику, но его кролик был гораздо жирнее, чем её и она расстроилась этому, хотя и старалась виду не подавать. Они уже направлялись домой, когда в чаще леса справа от дороги промелькнули рога большого молодого оленя. И охота продолжалась. Оленя убила она. Выпущенная ею стрела попала в шею животного и смертельно его ранила. Его же стрела лишь оцарапала шкуру зверя у него на спине. Он стрелял вторым, и поэтому его нисколько не волновало, что его неудачный выстрел мог только спугнуть оленя, выстрели он раньше неё. А он специально стрелял вторым - хотел, чтобы оленя убила она. Пока она целилась в, ничего не подозревающее, животное, он стоял чуть позади неё, так же оттянув тетиву для выстрела, однако даже не обращал внимания на оленя. Скосив глаза, он с тоской любовался молодой охотницей. Голову он повернуть боялся - она могла заметить это движение и начать задавать лишние вопросы. Выстрелил он с небольшим запозданием. Услышав звон её тетивы, он краем глаза успел заметить местоположение оленя и послал стрелу в том направлении. И, естественно, промахнулся. Убив оленя, девушка сразу же расшевелилась: она смеялась и разговаривала всю дорогу домой. Он же только слушал, успевая изредка вставлять короткие фразы в её неутомимый щебет. Пусть его жирный кролик и близко не дотягивал до её оленя, охотой он остался доволен. Он полдня провёл рядом с ней.
Кроликов они взяли с собой (он повесил обе тушки себе на пояс, предварительно связав их верёвкой), а вот от оленя решили отказаться. Они собирались вернуться за ним, взяв в городе воз, и погрузив оленя на него, привезти его домой. Конечно, если волки или другие хищники не найдут тушу раньше их возвращения. Нужно было рискнуть.
Однако их планам не суждено было сбыться.
Уже дойдя до развилки, у которой они встретились утром, парочка ясно различила шум со стороны Нупада. В городе что-то случилось. В их городе что-то случилось!
Когда они добежали, шум уже прекратился. Вопли ужаса и боли, боевые кличи, плач детей, звон скрещивающихся мечей, ржание лошадей. Всё это, слышимое ими на подступах к городу, разом прекратилось. Парочка напуганных молодых людей спрятались за поваленным деревом на невысоком холме, недалеко от города. Они молча наблюдали за тем, что творилось в городе: горящие дома, трупы людей и домашних животных, лежащие прямо посреди улиц. Не осталось ни чего живого, если не считать отрядов захватчиков, марширующих по улицам разорённого города. Огромные мохнатые тела, закрытые, блестящими на солнце, латами, уродливые морды полулюдей-полусвиней, и дух смерти родных и близких - это то, что встретило её и его в их родном городе. На флагах захватчиков - белый глаз на красном фоне с маленьким чёрным кружочком зрачка. Знак "теней". В том, что эти выродки вышли из Тени, ни он ни она не сомневались. Но в умы обоих закралась одна и та же мысль: они не могли прийти с запада, иначе, охотившиеся в той же стороне, парень с девушкой не разминулись бы с такой армией. Следовательно, они пришли с востока, скорее всего из-за Большой воды. Но почему Нупад никто не предупредил? Ведь, по пути к нему, "теням" предстояло пройти ещё многие города: Алжер, Шол, Конэ, наконец, сам Истон. Как случилось так, что такую армию никто не заметил? Здесь тысячи полторы воинов. А вдруг это только разведывательный отряд? Авангард? Что если восточные города пали под натиском основной силы, которая сейчас подтягивается? Что, если никто не смог выбраться из осаждаемых городов живым, чтобы предупредить других? "Тени" могли заранее перекрывать атакуемый город. Только так они могли удержать своё продвижение в тайне. Они, наверняка, преследовали каждого убежавшего. И преследовали до тех пор, пока не догоняли. Нет спасшихся, нет и тех, кто может предупредить другие города...
Он потянул девушку за руку, пытаясь отвлечь её от города. Когда она повернулась к нему, он увидел, что лицо её было мокрым от слёз. От горьких слёз бессилия, утраты и ужаса. Он коснулся рукой собственного лица и понял, что с ним происходит то же самое. Он обнял её, прижал к себе и начал успокаивающе шептать ей на ухо. Затем начал настаивать на том, что им нужно бежать, бежать немедленно, на запад, в Броль, куда-нибудь. Нужно кого-то предупредить, хоть кого-нибудь...
Но даже убежать незамеченными, у них не вышло. Прямо рядом с ними из леса вышло с дюжину "тёмных". Один из них тут же заметил, спрятавшуюся за деревом, парочку. Протрубил рог. Поднялась тревога. Парень грубо схватил девушку за руку и поднял её на ноги. Настойчиво толкнул её вперёд, к лесу. Она повиновалась. Сам он побежал следом за ней, периодически оглядываясь и готовясь отразить возможную атаку. Они ещё долго слышали позади крики и рёв - погоня продолжалась. Однако, в пределы видимости никто не попадался. Похоже было, что преследователи отстали. Она рыдала всю дорогу, не переставая. Но казалось, что слёзы придают ей силы, поэтому он больше не пытался её успокоить. Кроликов, убитых ими, он потерял почти сразу же, как началась погоня. Об олене они оба забыли напрочь. Вскоре звуки погони прекратились и они, пробежав ещё немного, остановились передохнуть. Если парень оказался прав в отношении того, что город окружён, то погоня возобновится.
И как только солнце перевалило через зенит, вопли и рёв у них за спинами снова возобновились.
Между тем, лес начал редеть и из тёмного и почти непроходимого, превратился в редкий и светлый. Мальгельм успел ещё дважды получить ветками по лицу, прежде чем лес полностью расступился, и они выскочили на огромную лесную поляну, освещённую жарким послеполуденным солнцем. С северной стороны поляны из леса выводила двойная, хорошо разъезженная колёсами повозок, дорога. Она некоторое время вела вдоль кромки леса (на прямую, не позволял небольшой овражек, тянущийся вдоль самой дороги), а затем резко поворачивала, и, разрезая опушку пополам, терялась среди деревьев, в южном направлении.
- Вот она, - воскликнул он, указывая на юг. - Эта дорога. Мы много раз ездили по ней с отцом. Если пойти на юг, то можно выйти к берегу. Некоторое время дорога будет вести вдоль берега, до самого моста. Отсюда уже не далеко. А от моста мы легко доберёмся до Броля. Давай же, малыш, бежим. Бежим. Отдохнём за мостом, - произнося последние слова, он уже тянул её за руку в направлении южного выхода с опушки. Остановившаяся было, чтобы перевести дыхание, Нея, с тяжёлым стоном разочарования и усталости, последовала за ним.
Хорошо ещё, что она не заметила, как он назвал её. Раньше он никогда не позволял себе подобного. Хуже этого он считал только прикасания к ней. Только от этих мыслей ему нисколько не стало легче. Он даже ощутил некоторое разочарование, от того, что она не заметила.
А, может, заметила? Вдруг, сделала вид, что это не так?.. А, может, ей было просто всё равно?..
Сердце парня сжалось в небольшой комочек, от такого безразличия с её стороны. Разве она не видит, как ему тяжело? Зачем же она продолжает встречаться с ним? Как можно быть такой бессердечной? Он уже несколько раз заводил с ней разговоры на эту тему. Но каждый раз она отвечала почти одно и то же: "Ты мне нравишься. Нет, я тебя не люблю и, наверное, и не смогу, но ты мне нравишься. И я не хочу с тобой расставаться, конечно, если ты сам этого не хочешь?" А он, конечно же, не хотел. Будь он немного жёстче или люби её чуть меньше, то уже давно попробовал бы порвать с этим. Она держала его, сама того не осознавая. А он никак не мог забыть о ней, как бы не старался. Он постоянно тешил себя надеждами: раз она не хочет со мной расставаться, значит, что-то ко мне, всё же, испытывает. Может она хочет выкроить время, что бы получить возможность самой разобраться в своих чувствах?
- Да, да, так, наверное, и есть, - пробормотал он, на этот раз сам оглядываясь и осматривая дорогу далеко позади. Похоже, преследователи действительно далеко отстали.
Бежать по лесу было слишком тяжело, а они уже итак достаточно вымотались, поэтому было решено бежать прямо по дороге. При возникновении же опасности они могли в любой момент скрыться в лесной чаще. Конечно, если они заметят опасность раньше, а не она их... Но рискнуть было необходимо.
Как он и говорил, им не пришлось долго бежать через лес. Совсем скоро впереди забрезжил просвет. А спустя ещё немного времени, они могли явно различать отдельные лилии, колышущиеся на поверхности воды, прямо возле самого берега.
- Ещё чуть-чуть и мы увидим... - последнее слово, которое парень собирался произнести, застряло у него в горле, и, ни под каким предлогом, не хотело оттуда выбираться. Когда же, наконец, выбралось, то прозвучало тихо, неуверенно и обречённо. - ... мост.
Нея проследила за его взглядом и, коротко взвизгнув, прижала руки ко рту. Слёзы с новой силой брызнули из её глаз. Она отняла руки ото рта и закрыла ими лицо. Она не хотела, чтобы он видел её слёзы. Что она за воин, если всё время плачет? Но она и понятия не имела, что сейчас творится в душе у него самого... Мальгельм и сам чуть сдерживался, чтобы не заплакать. От охватившей его злости, ему хотелось кричать, крушить всё, что попадётся под руку.
Вместо этого, он обхватил девушку руками и прижал к груди. Она пропустила свои руки под его руками и сцепила их у него за спиной. Голову она положила ему на грудь.
"Откуда такая нежность?" - раздался у него в голове ехидный голос.
"Замолчи, гад! Замолчи, говорю тебе!" - прикрикнул на него парень, в последний момент сдержавшись, чтобы не крикнуть вслух.
И голос повиновался. Парень даже удивился тому, как легко ему удалось его усмирить.
Она больше не плакала, а лишь изредка всхлипывала, так и продолжая стоять, прижавшись к нему. Тогда он решился и, приподняв левой рукой её заплаканное лицо, наклонился и осторожно поцеловал её. Глаза её сразу же просветлели и в упор посмотрели на него. Они целовались каждый раз, когда прощались, стоя под дверями её дома, но ещё никогда он не целовал её вот так, когда ему этого захотелось.
Ему же только это и было нужно. Он увидел перед собой ту самую Нею, которую он встречал сегодня утром на развилке, которая смеялась и щебетала всю дорогу домой, ту Нею, которая и глазом не моргнув, уложила красавца оленя, ту самую Нею, которую он без памяти любил.
Счастливая улыбка озарила его лицо, когда он увидел результат своего неожиданного хода. Она попыталась улыбнуться ему в ответ, но вышла только кислая мина, и, по-видимому, осознав это, она горько рассмеялась. К ней постепенно возвращалась её былая уверенность.
Парень тихонько отстранил девушку от себя.
- Давай присядем. Похоже, сейчас самое время передохнуть. А сидя мы передохнём гораздо лучше, чем стоя, - его иногда самого поражал свой снобизм. Может по этой-то причине, она так к тебе относится? - В Броль нам не попасть, и, по всей видимости, придётся идти в Бидэ, это ближайший к нам город, он расположен милях в десяти от этого места, и, к тому же, на западе. Не думаю, чтобы эти твари побывали и в нём...
Она присела на тёплый песок, на берегу Фроги, и, слушая его, смотрела на запад, в ту сторону, куда изначально держали путь он и она.
Дорога, по которой они добрались до берега, подходила к воде как раз в том месте, где сейчас отдыхали парень с девушкой. Тут она поворачивала и, проходя вдоль берега, уводила на запад. Через полмили Она резко поворачивала на юг, в сторону реки, и неожиданно уходила вниз, в воду, обрываясь на берегу. На том самом месте, где когда-то был большой и крепкий, выдерживающий вес пяти гружёных повозок, мост, из воды торчали одинокие дубовые сваи. Они как головы купающихся, выглядывали из воды и рассекали медленно текущую водную гладь. На противоположном берегу, сразу за "мостом", к берегу прибило большую многоместную лодку. Через борт её свешивалась мужская окровавленная рука. Её пальцы слегка касались водной глади. Весь остов лодки был утыкан чёрными иглами стрел. Дорога на другой стороне реки выныривала из воды и сразу же скрывалась в, подступающей к самому берегу, чаще леса.
Течения на Фроге почти не было, но о том, чтобы перебраться через реку вплавь, никто из них даже не заикался. В памяти обоих ещё были свежи воспоминания, связанные с прошлым летом. Тогда семеро рыбаков отправились на Фрогу за светлой рыбой, а вернулись вшестером, неся седьмого товарища на импровизированных носилках, собранных из палок и парусины. Он каким-то образом оказался в воде, и грюна лишила его ноги. Грюна - это огромная чёрная рыба с красными бездонными глазами, обитающая на дне Фроги, как и во многих реках, впадающих в Большую воду. У грюны совсем нет зубов, но она всё равно относится к хищным рыбам. Свою жертву она засасывает и глотает целиком, а если не получается, то заглатывает ухваченную конечность, перетирая её дёснами, до того момента, пока она не отсоединится от основной массы. Во всех городах, в реках которых, водится эта рыба или другие подобные ей, купание разрешено только в специально отведённых местах.
- А как на счёт парома? - внезапно оживилась она.
- Какого парома? - не понял он.
- Того, что используется с весны для переправки леса... - она в надежде глянула на него.
- Конечно! Паром! О, Балак, как я мог упустить паром? Воспользовавшись им, мы, ничего не теряя во времени, доберёмся до Броля. Это почти то же самое, что идти через мост. По крайней мере, нам не придётся по такому кругу идти в Бидэ.
Паром, о котором шла речь, находился выше по течению, и, если вести отсчёт от моста, то необходимо было пройти ещё две мили на запад вдоль Фроги, чтобы достигнуть его. С поздней весны и до поздней осени паром использовался для переправки через реку деревьев, перевозимых с лесопилки Броль в Бидэ. Паром тот представлял собой большой квадратный плот, который на зимний период просто привязывался к, вбитому на берегу, шесту. Через всю реку, по её ширине, был натянут толстый канат, и когда, гружёные на плот, брёвна необходимо было переправить через реку, двое рабочих осуществляли перевозку. Один, перебирая по канату руками, перемещал его туда и обратно, второй - длинным шестом упирался в дно, не позволяя плоту отклоняться от курса и уплывать под воздействием несильного течения. Канат, натянутый над рекой, не убирался круглый год - плот часто использовали и простые торговцы, ищущие кратчайший путь через реку.
Они ещё некоторое время посидели, отдыхая и попутно обсуждая детали будущей переправки. Неожиданно она поднялась и посмотрела на восток. Сильно встревожилась. Решено было продолжать путь.
Они уже преодолели половину расстояния между "мостом" и паромом (Впереди уже ясно различался натянутый поперёк реки канат парома), когда в чаще леса, совсем рядом за их спинами, раздался пронзительный визг. "Тёмные". Ребята одновременно оглянулись. В глазах обоих застыл нескрываемый ужас. Далеко на востоке, вдоль берега Фроги, разбрызгивая прибрежную воду, к ним быстро приближалась дюжина неясных фигур. Судя по тому, с какой скоростью они двигались, и он и она догадались, что это были конные "тёмные". Орки верхом на воргах. В лесу, слева от беглецов, слышались беспрестанный рёв, визг, хруст ломающихся веток. Похоже, авангард погони уже почти догнал их. Оркам удалось незаметно подобраться к ребятам, почти вплотную.
Их заметили, и теперь ничто не могло помешать "тёмным" догнать их.
Беглецы, не оборачиваясь больше, устремились к виднеющемуся, примерно в миле впереди, парому.
Ломящиеся по лесу, орки снова начали отставать, а вот, скачущие вдоль реки, заметно сократили расстояние, разделяющее их от беглецов.
Когда Мальгельм и Нея добрались таки до парома, скачущих уже можно было различить во всей их красе. Покрытые чёрной грубой шерстью и облачённые в тяжёлые стальные доспехи, тела, безобразные зелёные морды, с задранными к верху носами, расширенными ноздрями и заострёнными плоскими ушами, со страшными, истекающими слюной, пастями, с большими жёлтыми, заходящими на верхнюю губу, клыками на нижней челюсти.
Парень подскочил к парому и, не раздумывая, перерубил верёвку, удерживающую его. Девушка уже держала в одной руке длинный шест, другой пытаясь оттолкнуть плот от берега. Он помог ей, дал возможность запрыгнуть на паром, запрыгнул сам и ухватился за канат.
Плот уже достиг середины Фроги, когда за их спинами послышался дружный звон нескольких тетив. Беглецы снова затравлено обернулись. На берегу, где он и она совсем недавно пытались столкнуть тяжёлый плот в воду, на том самом месте, уже собралась небольшая группа "тёмных" верхом на воргах. У каждого в руках по большому чёрному луку. Из леса, совсем рядом с горсткой конных орков, на берег начали выскакивать пешие, вооружённые кривыми мечами и огромными, двухсторонними топорами. Однако беглецов заинтересовало то, что представляло для них непосредственную опасность - стрелы, пущенные конными "тёмными". Не отнимая левой руки от каната, Мальгельм выхватил свободной рукой меч. Нея бросила шест на плот и последовала его примеру. Оба внимательно вглядывались в небо. Стрелки из "тёмных" были не важные: стрелы летели не кучно, а на плот упало всего две из них и беглецам не составило особого труда увернуться от них.
Переправа через реку возобновилась. Парень ещё крепче вцепился в канат: его совсем не прельщала перспектива форсировать реку под шквалом орчьих стрел.
Снова звон тетив. И опять всё внимание на небо. На этот раз стрелы летят одной непроглядной тучей, и так же легко увернуться от них не представляется возможным. Он сбивает, единственную идущую на него, стрелу широкой стороной меча. Однако с девушкой дела обстоят гораздо хуже. В её сторону, плотным потоком, летит не менее четырёх стрел. Всё случившееся потом произошло слишком быстро, чтобы можно было успеть что-то исправить. Первую она, как и он, умудрилась отбить мечём. Тут же отпрыгнула в сторону, увёртываясь от второй. От быстрого перемещения, её слегка закрутило, и она невольно оказалась спиной к рою летящих на неё стрел.
Девушка тихо взвизгнула и упала на доски, заменяющие плоту пол. Из спины у неё, из-под правой лопатки, торчала длинная чёрная стрела, с таким же чёрным оперением, как и сама стрела. Мальгельм рванулся было к ней, глядя на неё полными ужаса и горя глазами, но она неожиданно резко осадила его.
- Нет! Держи канат. Вывези нас. Я в порядке. Просто вывези нас... - не своим голосом завопила она, пристально глядя на него и пытаясь подняться на ноги, помогая себе мечём, уткнув его острием в плот. В глазах её не было ничего, кроме боли. Ни страха, ни надежды, ничего - только боль. - Может, хватит таращиться на меня? Делай же что-нибудь. Вывези нас отсюда. Давай же, Маль...
Она не договорила. Изо рта её выплеснулся поток тёмной плотной крови, оставляя на плоту большое и такое же тёмное пятно. Кровь залила ей подбородок. Последнее обстоятельство привело парня в себя и он, крепко ухватившись за канат, изо всех сил дёрнул на себя.
Девушка тем временем повернулась к краю плота и, зачерпнув полную пригоршню воды, вымыла, испачканный кровью, подбородок. Снова набрала воду, прополоскала рот.
Ни он, ни она больше не обращали внимания на летящие с неба стрелы. И, как ни странно, больше ни одна даже не поцарапала кого-нибудь из них.
До берега они добрались максимально быстро. Мальгельм не мог позволить себе хоть чуть-чуть передохнуть. Мышцы рук ныли и отказывались реагировать на приказы хозяина, но он всё так же продолжал надрывать их. На неё он не смотрел - боялся увидеть её лицо, боялся её реакции, боялся увидеть её неподвижно лежащей на пароме, с торчащей из спины стрелой.
Плот с шуршанием уткнулся в берег. Мальгельм, не мешкая, оказался на песке. В руке он сжимал конец длинной верёвки. Подбежав к ближайшему дереву, он рывком натянул провисшую верёвку и несколько раз небрежно обмотал её вокруг ствола. Плот был привязан, а парень снова подскакивал к парому. Он поспешно запрыгнул на него.
Плот опасно закачался на волнах, норовя снова опрокинуть, стоящую уже на обеих ногах, Нею. Парень, как вкопанный, замер на своём краю плота, понимая, что сглупил, и ожидая, когда качка, наконец, стихнет. В это время он случайно взглянул за спину девушки. На неё он всё так же старался не смотреть - не хотел встречаться с ней глазами.
"Тёмные" никак не хотели оставлять попыток догнать беглецов. Трое из них почти преодолели расстояние, равное четвёртой части ширины реки, вцепившись, в провисший под их тяжестью канат, и перебирая по нему волосатыми лапами. Лучники всё так же продолжали выпускать по беглецам тучи стрел, однако ни одна из них уже не могла до них долететь. Какое-то мгновение парень потратил на обдумывание сложившейся ситуации, а затем, выхватив меч, перерубил канат.
Плот перестал раскачиваться, и девушка неуверенно шагнула к Мальгельму. Её качнуло, но он успел её подхватить. Она выжала из себя благодарную улыбку.
Его даже передёрнуло от этой улыбки. Она никак не гармонировала с белым болезненным лицом девушки. Её всю покрыла испарина тяжёлого липкого пота. Ей было больно. Было видно, что стрела, торчащая у неё из спины, доставляла ей нестерпимую боль, при первой же удобной возможности.
- Я протолкну её... - предложил он.
- Что?.. - удивлённо переспросила она.
- Я протолкну стрелу. Сломаю её, а затем протолкну вперёд. Ты стерпишь?
- Я-то стерплю. Да вот только, чувствую, что тут же и упаду замертво. Если мы её вытащим, ты увидишь, как из меня выльется такое количество крови, какое ты не видывал за всю свою жизнь, - с неожиданным ехидством выдавила она. Из уголка её рта выступила маленькая капелька крови и, не задерживаясь, поползла по подбородку. Девушка тяжело закашлялась. Капелька стала больше, шире, плотнее. Нея же, похоже, даже не заметила её. Лицо её побледнело ещё больше. - Знаешь... мне тяжело дышать.
Тело её начало тяжелеть и оседать в его руках. Он попытался удержать её.
- Прекрати, - произнесла она, с упрёком глядя на него. - Дай же мне немного отдохнуть.
Мальгельм не мог позволить себе пойти против её воли. Он помог ей осторожно присесть на палубу плота. Нея лежала на его руках, на боку, повернувшись лицом к Мальгельму. Какое-то время они сидели молча. Он смотрел на неё, она - на него. Однако что-то было в её взгляде. Наконец, она не выдержала и спросила:
- Ты, может, ждёшь, когда я передохну, и мы двинемся дальше? - изо рта снова потекла кровь, теперь гораздо больше, чем в первый раз. Он с ужасом наблюдал за этим, и не заметил, как кивнул в знак согласия. - Я никуда не пойду! Я останусь здесь.
- То есть как, останусь? - опешил парень.
- Вот так, останусь. Я не смогу идти.
- Тогда я тебя понесу...
- Исключено. Далеко мы так не уйдём...
- Тогда...
- Перестань, - снова отрезала она. - Это глупо. Я скоро умру. И не смотри на меня так. Это всё-таки я ранена, и мне лучше знать, что со мной происходит сейчас, а что произойдёт совсем скоро.
Она замолчала, и они снова сидели молча.
- Ты как-то признавался мне, что любишь меня, - продолжала она. Он опять согласно кивнул. - Так вот, я хочу знать, как сильно ты меня любишь. Есть два варианта ответа: настолько, что останешься со мной здесь и встретишь со мной мою последнюю минуту, или же, побежишь в Броль и предупредишь остальных о приближении "тёмных". Ну, что ты ответишь?
- Конечно же, я останусь... - начал было он.
- Не верный ответ. Ты должен бежать. Пожалуйста, хотябы ради меня. Беги дальше.
- Нет. Я останусь, - твёрдо решил он и понял по её глазам, что спорить она не будет.
- Зря ты так. Я этого не хотела... - промолвила она, закрывая глаза. Мальгельм так и сидел, глядя на неё и ожидая, когда же она нарушит молчание. Однако она не спешила говорить и глаз не открывала. Молчание затянулось надолго.
Даже слишком надолго.
Тогда парень сдался. Не хватало ещё, чтобы она дулась на него:
- Хорошо, я побегу в Броль, Нея. Я побегу быстро, насколько хватит сил, и вернусь с помощью, и мы отвезём тебя в город. Хорошо? Договорились?
Никакой реакции.
- Нея?
Она лежит тихо, глаза всё так же закрыты.
- Нея! - зовёт он, слегка её встряхивая.
Молчание.
- Нея... - шепчет он, осознавая, что произошло. Он приподнимает её тело и, обхватив обеими руками, прижимает к себе. А по лицу его градом катятся слёзы, рыдания сотрясают всё его тело. Он изо всех сил зажмуривает глаза, однако это нисколько не замедляет потока его бессильных слёз. Всё его тело горит. В голове шумит. Там бушует целый ураган из мыслей и воспоминаний. Он даже не замечает, как вернулась головная боль.
Не заметил он и то, как за его спиной заросли леса расступились и на берег начали высыпать, вооружённые до зубов и облаченные в броню, орки. Они выходили и молча выстраивались вдоль берега, не спуская с него взгляда маленьких поросячьих глазок. Изредка один из них негромко порыкивал.
Рыдания парня начали затихать, однако слёзы течь продолжали. Он уже достаточно давно услышал, как за спиной у него собираются "тёмные", только не подавал вида. Да и плевать ему было. На всё плевать.
Он аккуратно опустил Нею на плот. Положил на бок, чтобы стрела оказалась на весу. Он не хотел, чтобы и после смерти девушки, она доставляла ей какие-либо неудобства. Затем он приподнял голову и коротко глянул на тот берег, с которого они приплыли. Гнавшиеся за ними весь день, орки всё ещё были там.
- Так значит, и Броль тоже... - негромко заключил он, поднимая с плота свой меч. Медленно обернулся. На берегу столпилось уже сотни полторы "тёмных", а они всё продолжали прибывать. Мальгельм измерил их взглядом, полным презрения и боли невозвратимой потери. Орки стояли и так же оценивающе смотрели на него. По-видимому, ждали чего-то. И парень не стал откладывать этого в долгий ящик. На лице его появилась странная улыбка. Он даст им то, что они так хотят.
Вечернее небо огласилось громким боевым кличем воинов Нупада. В то вечер на берегу Фроги погибло ещё четверо...
На следующее утро, красный восход приветствовал жителей других городов и посёлков, которым посчастливилось пережить вчерашний день. Никто не догадывался, в чём причина кровавого восхода, однако каждый знал, что он должен означать: погибло много людей. А это не сулило ничего хорошего...