Это началось совсем недавно. И двух месяцев не минуло с того первого раза. Однако до сегодняшнего дня это успело перерасти в какую-то дьявольскую закономерность. Именно дьявольскую, потому что иначе как дьявольскими происками происходящее и не назовёшь. Теперь же я ежедневно (случается, что по нескольку раз) вижу их или слышу. Поначалу всё ограничивалось лишь тем, что я изредка, сначала раз в неделю, затем чаще, видел их, натыкаясь взглядом на улице. А самое худое было то, что никто другой, кроме меня самого их видеть не мог.
Тот первый раз отпечатался в моей памяти не только ужасным шрамом на моём психическом состоянии, но и не менее ужасной трещиной в моих отношениях с сэром Джеком Спилбери, старшим редактором "Вечерних новостей Провиденса". После случая на улице ни одна из моих последующих статей так и не была более опубликована на страницах этого журнала, да и любого другого журнала, выходящего из-под его редакции.
Но я слишком забежал вперёд. Как я уже говорил, день тот я запомнил надолго. За окном был сентябрь. Вторая его половина, когда, определяющие приход зимы, заморозки, ещё не ударили, а напоминающие о прошедшем лете, тёплые деньки ещё не канули в Лету. (Ох, простите за каламбур!) Однако в тот день было прохладно. Помню, как, собираясь на встречу с сэром Спилбери, одел тогда ещё совсем новое пальто, которое мама подарила мне на последний день рождения. Было не настолько холодно, чтобы надевать пальто, и всё же я решил остановиться именно на нём. Погода не постоянна, а я очень чувствителен даже к малейшему ветерку. С самого детства я не отличался крепким здоровьем. Иногда мне кажется, что я прожил под грузом преследующих меня простудных болезней не менее четверти всей своей жизни.
Взяв перчатки и прихватив с собой зонтик, я направился к выходу. Однако уже в дверях вернулся и, сняв с вешалки лёгкий шарф, сунул его в карман пальто.
Сэр Спилбери уже ждал меня, и я почувствовал охватившую меня неловкость. Негоже было начинать знакомство с такой оплошности. Не стану скрывать: от нашего с сэром Спилбери сотрудничества зависела моя дальнейшая судьба в обществе, как астронома и литератора, умеющего складно и популярно рассказать свои теории. А признание публики было для меня наиглавнейшим в тот момент.
Встреча была назначена у входа в центральный парк на час дня. Сэр Спилбери явился первым. Я этого не говорил раньше? Простите, я, кажется, повторяюсь. Наш диалог состоялся о моей дебютной работе в области астрономии, которую "Вечерние новости Провиденса" желали опубликовать на своих страницах. Нужно заметить, работа произвела на редактора должное впечатление и теперь, осознавая это, я находился в приподнятом расположении духа. Погрузившись в свои мысли, я почти не слушал Джека Спилбери, соглашаясь со всеми его доводами и предложениями.
И ТУТ Я УВИДЕЛ ЕЁ...
Лисицу. Обычную на первый взгляд, лисицу. Но эта тварь не была лисицей. Лисье тело в сочетании с лисьим же хвостом, ярко-рыжего окраса. Холодный ужас охватил меня при взгляде на её морду.
Мы успели порядком отдалиться от места нашей с сэром Спилбери встречи, когда она выскочила прямо из-под наших ног. От неожиданности я вздрогнул всем телом и, оступившись, чуть не упал на сэра Спилбери. Между тем непонятного происхождения звук вырвался из моего, пересохшего в один момент, горла. Широко раскрытыми глазами сэр Спилбери посмотрел на меня. Наверное, что-то было не так в моём виде, потому что он поспешно от меня отстранился.
Лисица между тем бросилась от нас через улицу, шмыгнув под колёса проезжающего мимо экипажа. В этот момент я и рассмотрел её. Мурашки пробежали у меня по коже. Покрытое короткой серой шерстью небольших размеров щупальце (или хобот) начиналось там, где у лисицы должна была начинаться морда. Ни рта, ни ушей. Даже, необходимых любому живому существу, глаз не было. Одно лишь серое щупальце, беспомощно волочащееся вслед за лисицей, постоянно путаясь в лапах и мешая бежать.
Я пришёл в себя от того, что кто-то настойчиво звал меня по имени. Сэр Спилбери был рядом со мной и тщетно пытался узнать, что со мной и всё ли в порядке. И тут я явил ему самую большую глупость, спросив, что может быть в порядке, когда видишь такое уродство. Сначала сэр Спилбери оскорбился, приняв всё на свой счёт (ха-ха), но, увидев, что я смотрю в другую сторону, немного успокоился. Проследив за моим взглядом, он сообщил, что не видит ничего уродливого. Я спросил у него, доводилось ли ему раньше видеть таких лисиц. На что он ответил, что лисиц он раньше повидал предостаточно, но сейчас ни каких лисиц не видит.
Между тем, лисица, миновав улицу, остановилась на другой стороне. Хобот-щупальце плавно приподнялся и замер, чуть заметно покачиваясь, словно принюхиваясь к ветру. Внезапно, судорожно подпрыгнув на месте, лисица развернулась к нам и замерла так, потягивая воздух.
Всё это мне совершенно не нравилось и, сославшись на плохое самочувствие, я предложил сэру Спилбери перенести наше свидание на завтра. Он охотно согласился, и мы поспешили прочь от проклятого места. Мы сделали всего несколько шагов, когда я, почувствовав неладное, обернулся. Выставив хобот-щупальце вперёд, наподобие копья, лисица большими прыжками приближалась к нам. Вскрикнув, чтобы сэр Спилбери поберёгся, я отпрянул. Лисица была уже в двух шагах от нас, когда я, сорвав с руки перчатку, бросил в неё.
Лисица тут же пропала, словно её и не было никогда. Перчатка осталась одиноко валяться на тротуаре. Подбирать её я не решился, подумав тогда, что могу этим вернуть лисицу обратно. Вторую перчатку тоже пришлось выбросить.
Взглянув на сэра Спилбери, я увидел, что он стоит от меня на почтительном расстоянии и, округлив в ужасе глаза, смотрит на меня так, словно видит перед собой психа. Не приближаясь более ко мне, он поспешил раскланяться и удалиться.
Гораздо позже я, вспомнив всю ситуацию, представил, как всё это должно было выглядеть со стороны, и даже улыбнулся, вспоминая. Должно быть, я действительно выглядел, как псих.
Работу мою опубликовали-таки в "Вечерних новостях Провиденса" и она даже представлялась к премии в области астрономии. С сэром Спилбери я больше не виделся, а обо всех деталях публикации, я договаривался уже с младшим редактором Стэнли Коулом. Видимо, он был наслышан обо мне, поэтому все наши беседы с ним проходили исключительно в виде писем. И как я уже упоминал, данная работа была первой и последней моей публикацией.
Возвращаясь к случившемуся, хочу заметить, что предполагал, что срыв этот был разовым и, что всё это мне только привиделось. Но когда спустя неделю я увидел на ограде своего дома жуткую птицу с человеческим телом, головой козы и огромными, как у ангела, крыльями (но это был определённо не ангел), разглядывавшую меня немигающим взглядом красных, горящих глаз, я понял, что если так будет и впредь продолжаться, я, несомненно, сойду с ума. Необходимо было что-то предпринимать. И я решил обратиться к врачу.
Однако, посетив на следующий день врача и выслушав его бредовые доводы, понял, что рассчитывать на его помощь мне вряд ли стоит. Он считал, что мои видения как-то связаны с работой, а когда узнал, что я занимаюсь астрономией, тут же громко прокричал: "Вот видите!?" И шлёпнул рукой по крышке стола. Я содрогнулся всем телом и подумал, что, наверное, этому доктору самому не повредила бы помощь психиатра. Он заявил, что раз я занимаюсь астрономией, то это всё объясняет. По всей видимости, я сильно устаю на работе, а времени на отдых трачу катастрофически мало, вот мне и мерещатся всякие "космические" чудовища.
Я не стал его переубеждать и доказывать, что работаю-то я в основном на дому, и времени на отдых у меня предостаточно. Выслушав его советы, касающиеся необходимости больше времени находиться на воздухе и чаще отдыхать, я поблагодарил его, распрощался и вышел.
Покидая доктора, я думал, что теперь, когда я излил душу другому и перестал держать, происходящее со мной, в себе, видения исчезнут. Но я ошибался. Как же я ошибался...
Через три дня я снова увидел чудовище, а ещё через два другое. И ещё одно. И снова чудовище. И чем дальше, тем чаще. Не стану описывать каждое из них. Во-первых, это не столь важно. Во-вторых, я уже и сам не помню всех деталей (настолько разнообразны и неповторимы были виденные мной чудовища). Скажу только, что лисицу, о которой я рассказывал выше, я видел ещё трижды, а огромную птицу с головой козы - дважды. И всё бы ничего (в конце концов, я уже начал привыкать к ним и даже научился не обращать на них внимания). Если бы в какой-то момент не понял, что слышу их. По началу они просто кряхтели, стонали, поскуливали. Со временем стоны их стали более разборчивыми, и они уже невнятно бубнили. Наконец, начали шептать. Негромко, но вполне разборчиво. Однако я не мог понять в их шёпоте ни одного слова. Их язык был не знаком мне. Я никогда даже не слышал такой речи. Не думаю, что хоть кто-то слышал. Да и не был это язык вообще. Просто набор каких-то булькающих и шипящих звуков, выстроенных в определённой последовательности и тональности. Одна фраза особенно доминировала в их шёпоте: "Бла шах блуком шисдакх фшитх". Я понятия не имею, что это могло значить, но, надеюсь, ещё узнаю.
Когда три дня назад я снова услышал этот таинственный язык, я, запершись, писал в своём кабинете. На этот раз голос звучал громко и ясно, ни чем не напоминая тот глухой шёпот, который я слышал ранее. Я огляделся, ища глазами существо, говорившее со мной. Но кабинет был абсолютно пустым и, кроме меня, тут никого не было. Голос доносился из ниоткуда. Он словно сочился из стен. Со всех сторон сразу. Дьявольское бульканье и шипенье заполнило комнату, пытаясь заполнить и мой мозг. В голосе явно слышался призыв. Меня звали куда-то, но куда я понять не мог.
Тогда я решил это прекратить, выскочив из кабинета. Как бы дико это не звучало, но всё действительно прекратилось. Голос пропал так же внезапно, как и появился. Стало так тихо, что можно было слышать, как миссис Хэнсон гремит посудой в кухне.
Я уже достаточно свыкся с видимыми мною чудовищами и воспринимал их, как нечто само собой разумеющееся. Иногда я даже сам пытался с ними говорить. Однако голос, звучащий в моём кабинете сильно меня взбудоражил, и сердце моё бешено забилось в груди.
Я не мог так этого оставить. И тут в голову мне пришла дикая мысль. Раз мне удалось убежать от голоса сейчас, может у меня получится сбежать от, преследующих меня тварей, навсегда?
Я решил покинуть Провиденс. Куда я поеду? Я знаю куда. В . Там у меня был друг. Не знаю, жив ли он... Он священник. Его всегда интересовали подобные вещи. Быть может, он поможет мне разобраться со всей этой дьявольщиной. Может, он сумеет прочесть, что написано в этой книге? Если увидит, конечно...
Боже, я совсем забыл рассказать о книге!
Я обнаружил её на столе вчера, возвратившись с вечерней прогулки. Загадочная книга представляла собой средних размеров манускрипт в жёсткой обложке чёрного цвета. На первой странице изображена странная пентаграмма в виде перевёрнутой пятиконечной звезды, над которой шло название на греческом. Остальные надписи написаны на непонятном мне языке, поэтому перевести их я не могу. Название же книги, если это действительно греческий, я перевёл как "Книга Обычаев Мёртвых". Странное название для книги.
Я хотел выяснить у миссис Хэнсон, как эта книга попала на мой стол, но решил действовать осторожнее.
Сначала я спросил, не найдётся ли у неё чего-нибудь почитать. На что она ответила, что не читает ничего, кроме вечерней газеты и, если газета меня заинтересует, она с радостью даст её мне. Я отказался, предварительно её поблагодарив.
Тогда я спросил, не приходил ли ко мне кто-нибудь. Она, с полной уверенностью заявила, что никого не было.
Значит книга тоже плод моего воображения, и её никто, кроме меня, видеть не может.
Я пробовал самостоятельно читать её, но мало что в ней понял. Часть текста в ней написана на греческом, а часть на той самой, непонятной мне, письменности. Но даже та часть, что на греческом, мне не понятна. В ней написаны такие ужасные вещи, что голова моя идёт кругом, а в горле появляются позывы к тошноте. В ней подробно описываются какие-то дьявольские обряды, перечисляются имена сатанинских богов и чудовищ. Некоторые главы книги проиллюстрированы схемами и пентаграммами, но раскрыть их назначение мне не удалось.
Теперь я решил отвезти дьявольскую книгу моему другу в , в надежде, что он сможет увидеть её, так же, как её вижу я, и сможет прочесть странные письмена, которыми написана книга. Если же прочесть её он не сможет, он поможет мне избавиться от видений и, преследующих меня, чудовищ. Я надеюсь.
Я пробовал перенести на бумагу странные иероглифы, которыми написана книга, но я не помню их. Только что я читал книгу и видел все эти знаки, но стоит мне отвести от неё взгляд и взять в руки перо, как я тут же всё забываю. Я больше не могу ничего вспомнить.
Теперь вся надежда только на моего друга.
Поезд до в пять часов. У меня ещё есть три часа. Я мог бы спуститься к миссис Хэнсон и отобедать, но боюсь опоздать. Я должен тратить время с умом.