В дали от города, где-то в междуречье
     В тени невзрачного холма
     Лежал продукт творения плоти человечьей
     Кусок иссохшего, старого дерьма.
     Завидев издали то прОклятое место
     Его случайный путник обходит стороной.
     С презрением, величественным жестом
     Он брезгливо зажимает нос рукой.
     
     Как же это все случилось?
     Кем было то дерьмо?
     Чем жИло и гордилось?     
     
     Каким изысканным душистым ароматом
     Её дышала изумительная плоть
     Все совершенство меры, форм и цвета
     Вложил в тебя с любовию Господь.
     Но вот явился "HOMO SAPIENS" голодный
     Слюна обильно брызнула и потекла рекой
     И в совершенство форм вонзились зубы острые,
     Плоть рассекая желтизной гнилой.
     
     Разверзлось чрево... Началась еда...
     
     Твои изящные, изысканные формы
     Кромсали жёрнова безжалостных зубов
     Остатки красоты и свежести злотворно
     Спускались в чрево, лишаясь бытия оков.
     И желчью жгли желудочного сока
     Твои искромсанные жалкие куски.
     И ядовитым газом аромат гасили
     Вонючие и мерзкие кишки
     
     Но вот, насытившися плотью нежной
     Венец творения, тревогою объят,
     Решил: "Зачем в утробе бренной
     Опасный и ненужный яд? "
     Он вышел тёмной ночью на дорогу
     И подленько глядя по сторонам
     Зад оголил, от яда разрешился скоро,
     И поспешил скорее скрыть свой срам.

     Что ж, нам ль ругать законы данные от века
     Итог сей жизни - он не умолим
     Какая разница толь чрево человека
     A то ли чрево матушки - Земли.