Восток - дело Темное (альтернативная хроника Туркестана)
Пролог
Шел 1920 год от Рождества Христова и 3-й год от начала Великой Революции. Некогда могущественную Российскую Империю сотрясали социальные и военные катаклизмы. В смертельной схватке сошлись красные полки, чьим символом была Красная Пентаграмма, сражавшиеся за "Светлое Будущее", и войска из 14-ти стран мира, стремящиеся совместными усилиями задавить ростки нового Государства.
Особенно сильным было противостояние на территории Западного Туркестана, присоединенного к России в 1867 году. Здесь, на земле сказок и легенд, давшей миру Улуг-бека и Тамерлана, Омара Хайяма и Абдуллу-хана, развернулась грандиозная битва между закостенелым национал-феодализмом и новой формацией, до 1917 года упоминавшейся лишь в произведениях утопистов и классиков-экономистов. Оплотом прошлому здесь стали Бухарский эмират, созданный в 1747 году в границах более древнего Бухарского Ханства, и Хивинское ханство, образовавшееся на территории Древнего Хорезма и ставшее вассалом Российской империи в 1873 году. Положение усугублялось еще и тем, что британское правительство, стремясь к созданию плацдарма для вторжения в Северный Туркестан, исподволь снабжало оружием и Джунаид-хана, властителя Хивы, и бухарского эмира Сеида Алим-хана. Провозглашенная 30 апреля 1918 года Туркестанская Автономная Советская Социалистическая Республика (столица г.Ташкент) оказалась в блокаде.
Но красные тоже не сидели, сложа руки.
В сентябре 1919 советские войска Туркестанского фронта под командованием М.Фрунзе и В.Куйбышева прорвали окружение и восстановили связь Туркестанской Республики с Центральной Россией. Заручившись поддержкой Туркестанской Красной Армии и ВЦИК республики, в ноябре 1919 года под руководством коммунистов подняли восстание трудящиеся соседней Хивы. Правительство РСФСР, учитывая просьбу революционеров Хивы о вооруженной помощи и стремясь как можно быстрее покончить с провокационными нападениями на Советский Туркестан, направило войска, которые совместно с хивинскими революционными отрядами к началу февраля 1920 разгромили силы Джунаид-хана. 2 февраля в Хиве состоялся массовый митинг. По требованию народа хан отрекся от престола, и власть перешла в руки Временного революционного комитета. В апреле 1920 года была провозглашена Хорезмская Народная Советская Республика.
Созданная в 1918 году Бухарская Коммунистическая партия во главе с Н.Хусаиновым и А.Тураевым, при поддержке РКП(Б) и штаба Туркестанского фронта приступила к подготовке вооруженного восстания, которое и разразилось 23 августа 1920 в Сакар-Базаре Чарджуйского бекства. 29 августа бухарские красные отряды заняли Старый Чарджуй. Созданный к этому моменту Революционный комитет через Туркестанскую комиссию ВЦИК обратился к правительству РСФСР с просьбой о помощи. Советское правительство направило в Бухару части Красной Армии во главе с М.Фрунзе, и 2 сентября 1920 г. Алим-хан был выбит из Бухары.
Не желая сдавать позиции, контрреволюционные мусульманские организации Шура-и-Ислам, Улема и "Алаш" еще в 1917 году создали "автономное Кокандское правительство" и сформировали отряды басмачей (от тюркского басмак - нападать, налетать). Основной целью Кокандского правительства стало отделение Туркестана от Советской России и установление в нем господства национальной буржуазии и феодалов под протекторатом иностранных государств. В организации и вооружении отрядов басмачей летом 1918 участвовали официальные представители иностранных государств -- руководитель военно-дипломатической миссии английского правительства Ф. Бейли и американский консул в Ташкенте Р. Тредуэлл. Обучением боевиков занимались английские, турецкие и белогвардейские офицеры, а возглавляли басмаческие отряды, как правило, беки, баи, манапы и муллы. Тактика басмачей сводилась к внезапным налетам на советские воинские части, промышленные объекты, железнодорожные станции, склады, населенные пункты и сопровождалась массовыми убийствами, поджогами и разрушениями.
Первые отряды басмачей, возглавляемые Иргашем, появились уже к концу 1917 г. в Коканде. Весной 1918 активные действия басмачества развернулись в районе Оши, а осенью 1918 в восточной части Ферганской области активизировались басмаческие группы Мадамин-бека. Ферганская долина стала главной ареной басмаческого движения
В августе 1919 главарь "Туркестанской мусульманской белой гвардии" Мадамин-бек заключил военно-политическое соглашение о совместных действиях против Советской власти с командующим кулацкой армией К. Монстровым из Южной Киргизии. Наибольшего развития басмачество достигло в сентябре -- октябре 1919, когда объединенные вооруженные силы ферганских басмачей и кулацкой армии захватили Ош, Джалал-Абад, блокировали Андижан и стали угрожать Фергане. Советские войска Туркестанского фронта под командованием М.Фрунзе к началу марта 1920 нанесли сокрушительное поражение объединенным силам Мадамин-бека и Монстрова, однако положить конец басмачеству как движению не удалось. Уже летом и осенью 1920 года в Фергане снова участились налеты басмачей, на этот раз из группировки Курширмата. Советский Туркестан готовился к последней решающей битве. Однако ей не суждено было состояться...
... Сентябрь в предгорьях Туркестанского хребта всегда мягче, чем на равнине, а этот день выдался на удивление солнечным. Ночь накануне прошла спокойно, и отряд, с рассветом покинувший кишлак Чангаул, спорой рысью двигался на восток, к Лунгару. Впереди, в пределах видимости, мелькали силуэты боевого дозора. Воздух был столь чист и прозрачен, что Родионову показалось, будто он различает невысокую фигурку Цыгана, командовавшего разведкой. Справа, в нескольких километрах, тянулась горная гряда, слева, сзади и спереди расстилалась холмистая равнина. Привычная в этих местах тишина нарушалась лишь цокотом подков да негромким разговором, который вели между собой ехавшие попарно бойцы. Кто-то затянул было песню, но на него шикнули, и Родионов одобрительно кивнул головой - звуки здесь разносятся далеко, а внимания привлекать к себе не стоило. Тем более, что слухи об орудовавшей в окрестностях Лунгара банде Баче-Сакау, бывшего сотника из охраны самого Алим-хана, вроде бы подтвердились - именно поэтому две сотни отборных бойцов под командованием комиссара Родионова были направлены в Лунгар на соединение с группой Бехметьева, вот уже месяц безуспешно пытавшегося изловить знаменитого бандита.
--
Товарищ комиссар, разведка скачет, - глазастый Рахим, как всегда, первым заметил всадника, во весь опор несущегося по направлению к отряду. Родионов поднял руку, бойцы привычно натянули поводья. Движение замедлилось.
Поравнявшись с командиром, разведчик лихо поднял коня на дыбы. Комиссар поморщился - бравада у ребят Цыгана была в крови.
--
Товарышу комиссар, - вскинул руку к козырьку вновь прибывший, - товарыш Цыган звелив доложить, шо попереду якась метушня. - Костенко был родом из-под Полтавы, и, когда волновался, переходил на родной язык.
--
И кто же метушится? - осведомился Родионов.
--
А бис його знае. Товарыш Цыган зараз з хлопцямы спостеригае. Кризь бинокль ничого не бачно - пилюка така стоить. Але товарыш Цыган каже, шо шось тут негаразд.
--
Ладно, сейчас разберемся. Отряд, к бою!
Без излишней поспешности, но быстро перестроились в боевой порядок - повзводно, пулеметчики со своими ручниками на обоих флангах. Станковый "Максим" пока собирать не стали - может, и не понадобится. Родионов махнул рукой, и отряд легким галопом понесся вперед.
--
Их там с полсотни будет, - агатовые глаза Цыгана, за которые он и получил свое прозвище, азартно блестели. - Наверное, грабанули какой-нибудь кишлак, теперь уходят в горы.
--
Да, похоже, - согласился Родионов, не отрываясь от бинокля. Сквозь хорошую цейссовскую оптику басмачи были видны как на ладони. - С полсотни, без пулеметов. Зато с заводными лошадьми и двумя арбами. Кстати, в дальней арбе кто-то есть. И, кажется, связанный.
--
Небось, кого-то из наших прихватили, гады, - для Цыгана все люди делились только на своих и чужих.
--
Не знаю, - качнул головой комиссар. - Одет вроде в офицерскую форму.
--
А ну, дай глянуть - Цыган, приподнявшись на локте, буквально вырвал бинокль из рук командира. Родионов хмыкнул - субординация была выше понимания его лучшего разведчика. - Точно, офицерик. Ишь, как погоны блестят. Небось, из Монстровых выкормышей. Так, погодь... А это кто? Глазам не верю... Слышь, комиссар, похоже, сам Баче-Сакау пожаловал...
Бинокль мгновенно вновь оказался в руках Родионова. Некоторое время он пристально изучал скуластое лицо довольно высокого худого человека, затем со вздохом опустил прибор.
--
Обознался ты, Рома. Это не Баче-Сакау - того я знаю. Похож, но не он.
--
Ну, так что будем делать?
--
Брать, - пожал плечами Родионов. - А кто не сдастся - того крошить. На мелкие кусочки. Пошли.
Родионов с Цыганом быстро сползли с холма, скрывавшего их от басмачей. Отряд, в полной боевой готовности, ожидал приказаний.
Отправив обоих пулеметчиков на холм, комиссар приказал бойцам рассредоточиться и приготовиться к атаке. До точки непосредственного соприкосновения с противником было не более двухсот метров, и преодолеть это расстояние Родионов предполагал под прикрытием интенсивного пулеметного огня.
С легким шелестом вылетели из ножен шашки, кони с места взяли в карьер, и в этот момент с вершины ударили оба пулемета. Всадники покатились по равнине, на ходу разворачиваясь в лаву...
... Родионов, в очередной раз смачно матюгнувшись, сплюнул на землю и поднес флягу с водой к губам. Неподалеку Цыган неторопливо перезаряжал свой трофейный "винчестер".
--
Слышь, Рома, - голос комиссара был хриплым, - сколько их там засело, как думаешь?
--
Человек пять, кажись. Остальных мы порубали, - Цыган передернул затвор, тщательно прицелился и нажал на спуск. - Черт, опять мимо.
--
Да не трать ты патронов, - в сердцах рявкнул Родионов. - Все равно не попадешь.
--
А ты что предлагаешь? - огрызнулся разведчик. - Гранатами? Так нету гранат.
Гранат действительно не было. В кавалерийских схватках они бесполезны, а Родионов рассчитывал именно на такие. Тут клинок и короткий ствол куда надежнее.
--
А убитых обыскали? Может, у кого гранаты и были? - Родионов сам понимал нелепость вопроса, но удержаться не мог. Цыган даже не удостоил командира ответом, только раздраженно дернул плечом и выстрелил еще раз.
--
Ну какого лешего тут этот овражек оказался! - в очередной раз возопил лежавший справа от комиссара Евстафьев. - Прошу прощения за риторический вопрос, - покосившись на комиссара, тут же добавил он.
--
Слышь, антелигент, - оживился Цыган. - Может, прочитаешь им лекцию на тему жизни на Марсе, так они и сдадутся.
--
Это в каком смысле? - поинтересовался Евстафьев.
--
Да в том, что через десять минут твоей лекции они осатанеют и предпочтут сдаться в плен, - довольно заржал Цыган.
Родионов цыкнул на разведчика, а Евстафьев обиженно засопел и отвернулся. Окончив два курса Московского университета, в отряде он считался чуть ли не профессором. В общем Евстафьева любили, но постоянно доставали его "антелигентностью".
Родионов оглянулся. Бойцы рассредоточились вдоль холма, отведя лошадей в тыл. Отряду повезло - только двое получили ранение, а вот басмачи погибли почти все. И только нескольким повезло: спасаясь от красноармейских клинков, они наскочили на небольшой овражек и там закрепились.
Со стороны засевших в овражке раздалось несколько выстрелов. Пули взметнули пылевые облачка в нескольких метрах от Родионова. Так, атаковать в лоб нельзя - комиссар не хотел терять бойцов. Обходить - будет заметно, опять возможны потери. Родионов извлек из кармана кожанки брегет с памятной надписью "Комиссару А.Родионову за мужество и героизм. Член РВС Туркестанского фронта В. Куйбышев", поднес к глазам. Черт, сорок минут уже потеряли... А может, ну их? Обойти стороной да двинуть на Лунгар? Нет, нельзя. Вдруг ухитрятся сообщить Баче-Сакау. Да и пленного офицера, который оказался чекистом, нужно побыстрее доставить к Бехметьеву. Значит, остается одно...
--
Товарищ Цехнович, слушай мой приказ!
Цыган буквально вытянулся на земле по стойке "смирно". Если комиссар назвал его по фамилии, значит, дело серьезное.
--
Останешься здесь с полувзводом Евстафьева. Не давай им высунуться до темноты. Затем уходите в Лунгар, там встретимся. Вопросы?
--
Нет вопросов, товарищ комиссар. Все понятно, - и, повернувшись к Евстафьеву, подмигнул, - ну что, помкомвзвода, постережем?
... Время текло медленно. Солнце уже перевалило зенит и лениво спускалось к западу. Цыган мысленно прикинул, куда уже добрался Родионов с отрядом. По расчетам выходило, что должны быть уже недалеко от Лунгара. Разведчик поднес к глазам бинокль - комиссар отдал ему свой, морской, 24-х кратный, забрав цыганов обычный десятикратный полевой. Ну где вы там, басики? Еще не померли?
В овражке что-то шевельнулось, и тут же рядом грохнул выстрел - бойцы Евстафьева свое дело знали.
--
Миша, - позвал бывшего студента Цыган. - Думаю, еще часа три - и можно двигать.
Евстафьев кивнул. Потом, перевернувшись на спину, сладко потянулся.
--
Слышь, Роман, я отползу по надобности. Ежели чего - кричи.
--
Давай, давай, потом я...
ЭТО появилось неожиданно. Еще мгновение назад перед глазами не было ничего, кроме уже наводящего оскомину унылого пейзажа с осточертевшим овражком и неприбранными останками басмачей, как вдруг воздух в той стороне словно загустел и засветился. И из этого марева бесшумно выплыла черная фигура, восседавшая на чем-то тоже черном. За первой фигурой появилась вторая, затем третья...
... Широко раскрытыми глазами Цыган смотрел, как из светового пятна появляются все новые и новые фигуры. Спохватившись, разведчик припал к биноклю. Увиденное заставило его вздрогнуть - оптика не подвела, и перед остолбеневшим бойцом возникли всадники в черных латах, в черных же закрытых рогатых шлемах, восседавшие на чем-то, что больше всего напомнило разведчику однажды виденное в какой-то книжке изображение древнего пресмыкающегося, только тоже черное, словно вырезанное из куска угля. Странная это была чернота - она не отсвечивала в солнечных лучах, а словно поглощала их, делая черноту тусклой и от этого особенно жуткой. И от нее веяло какой-то угрозой, непонятной, но от этого не менее страшной и тошнотворной...
Всадники вытянулись в линию. Их было не менее трех десятков, а из светового пятна продолжали появляться новые.
В овражке, который оказался как раз на полпути между Цыганом и всадниками, возникло шевеление. Похоже, басмачи тоже обнаружили нежданных гостей. Над овражком появилось пять или шесть голов в чалмах и мохнатых шапках. Но, хотя они сейчас были видны как на ладони, никто из красноармейцев даже не подумал выстрелить - все, как завороженные, следили за пришельцами.
Словно по команде, всадники двинулись вперед. Медленно, потом быстрее, постепенно наращивая темп. Кто-то из басмачей не выдержал и, выскочив из овражка, сломя голову кинулся прямо к позициям красных. Но добежать удалось не всем - несколько всадников выбросили вперед закованные в броню руки, и людей словно разорвало изнутри. Ошметки человеческих тел полетели в воздух, и тут Цыган опомнился:
Он ни минуты не сомневался, что перед ним враг. Причем такой, в сравнении с которым басмачи выглядели почти союзниками. Да они сейчас и были союзниками - двоим все-таки удалось достичь цепочки красноармейцев, и они тут же рухнули на землю, выставив английские одиннадцатизарядки в сторону приближавшейся стены.
Справа заработал "Максим" - Родинов предусмотрительно распорядился оставить его Цыгану. Несколько всадников упало, две или три черные бестии молча взвились на дыбы и опрокинулись, но упавшие тут же поднялись и, уже в пешем строю, двинулись вслед за верховыми.
Цыган почувствовал, как у него зашевелились волосы... Этого не может быть! Их что же, пули не берут? Верный "винчестер" содрогнулся в руках, потом еще и еще. Бойцы били пачками, пулемет не умолкал, всадники валились на землю, но тут же поднимались и, как ни в чем не бывало, продолжали движение. "Это конец!", мелькнула мысль, но Цыган тут же загнал ее поглубже вовнутрь.
--
Взвод, отходим! Быстро! - разведчик принялся проворно отползать назад.
Евстафьев приподнялся, чтобы последовать за ним, и тут один из всадников вскинул руку...
--
Мишка-а-а-а! - в глазах Цыгана все помутилось, когда тело помкомвзвода с негромким хлопком взорвалось изнутри.
--
Уходим, командир - оказавшийся рядом басмач резко потянул Цыгана за рукав. - Быстрее! Ты ничего не сможешь с ними сделать...
Разведчик вскочил, отбросил "винчестер" и, вырвав из ножен шашку, бросился навстречу черному кошмару.
Ему позволили добежать - наверное, всадникам было интересно. Но, когда он замахнулся на ближайшего, сосед сделал какое-то движение, и Цыган попросту исчез, растворился в воздухе...
... Через четверть часа все было кончено. Ни одному из басмачей или красноармейцев уйти не удалось. А всадники, которых к этому моменту набралось около шести десятков, повернули на юг и неторопливо двинулись в сторону горной гряды. Упавшие было скакуны вновь поднялись, и пешие опять превратились в верховых. Сгустившийся воздух перестал светиться, и образовавшаяся воздушная линза рассосалась. История сошла с накатанной дороги и понеслась по ухабам вниз, к пропасти...