Нынешних не поймешь, то ли бабушка молодая, то ли мамаша в возрасте. Все одно дитя орет, будто резаное, а она сидит себе. Вот как сейчас: она читает, видите ли. Раньше старая школа в силе была, нашлась бы праведница, губы поджала бы да спросила напрямки: "Что ж это у вас, мамочка, ребеночек так надрывается? Голодный, небось?" И посмотрела бы, как на врага народа народ смотрит. С ленинским таким прищуром. А сейчас... Истощилась кишка.
Однако вода камень точит, таки соизволила:
- Митенька, зайчик, а ну-ка перестань...
Нет, неправильно, ой, неправильно. "Ну-ка". Какой-то понукательный падеж получился, интонация дилетантская... Точно, маманя. Дитя чует слабину и пуще прежнего заливается. И ведь как орет знатно стервец! Даже в зубе недозалеченном что-то такое резонирует!
- Митенька, перестань, пожалуйста, а то дядя милиционер тебя заберет!
И кивает. Аккурат на Просвирина. А ведь даже от журнала своего глянцевого не отрывалась всю дорогу. И просекла. Был смысл в штатское рядиться, когда тебя любая блондинка со щелчка колет?
А Дрожков издали, знай себе, ухмыляется. Мало ему просто ехать. Двум, нет, уже трем девицам зараз по ушам ездит. И ни одна в нем мента не признает. Наверняка думают, что бизнесмен какой. Вот так попросту в пригородной электричке с плебсом парится. Ага, бизнесмен. Общага голимая. Бывшая его до нитки остригла. Другой бы за версту теперь от них. Но черного кобеля, как говорится...
А потом скажет, мол, информацию собирал. Местных жителей опрашивал. Почему-то жительниц, как правило. И, главное, ведь не только девочек, вроде этих, он и с бабульками на скамейках общий язык находит, дельфин усатый, и они ему потом все, как на блюдечке. Гм... Ладно, станция уже... Надо же, у всех троих телефоны записал ... Нет, ну до чего же глупое это занятие - младшему по званию завидовать.
- Иваныч, ты чего такой хмурый? С похмелья, что ли?
И ведь все простишь ему за такую гагаринскую улыбку. И искренность. Ведь взаправду волнуется парень. И как его на всех хватает?
Для нормального мужика женщины - сплошной стресс. Давеча супруга чуть ли не с ножом к горлу, мол, красненькое в горошек к лицу или как? Все нервы наружу. Скажи да скажи. А что значит к лицу - не отвечает, сразу греметь кастрюлями и губы в ниточку. Мол, не любишь, не ценишь, не вникаешь, не... А врать тоже нехорошо. Особенно, если не умеешь.
- Не, Леша, зуб что-то разболелся.
- Зуб - это поправимо, Иваныч. Сейчас обустроимся, накатим по двести, и как рукой. Я уже в принципе договорился. Кстати, черненькая, которая улыбалась все время, про тебя спрашивала. Почему, мол, такой серьезный, не сидел ли, и все такое. Так что жизнь налаживается, Иваныч. Отдохнешь от своей благоверной на свежем воздухе и... О, гляди-ка, станция наша подоспела. И кто ж нас тут встречать должен?
- Красуля. Старший лейтенант Красуля Зэ Эль. Только, похоже, нет его пока. Так что ждать будем.
Постояли на перроне, чуть огляделись. Народу много. Станция узловая, лето.
- Не дрейфь, Иваныч, где наша не пропадала. Девочки, если что, приглашали. У той, что повыше, дом тут на станции. Надо только сперва в магазин зайти и... Ух ты...
- Здравствуйте. Майор Просвирин, это вы будете?
"Ух ты" - слабо сказано. Вот бывает же, когда ничего, кроме "до чого ж гарна дiвчина", в голову не идет... Ей даже форма нынешняя к лицу. Да и вообще...
- Он, он это. А я капитан Дрожков. Можно Леша. А вы у нас...
- А я у вас, капитан, старший лейтенант Красуля Зоя Леонидовна, между прочим.
Надо же, эк она Лешку-то. Холодным по мягкому. Растерялся даже. Но все честь по чести, точнее, "при исполнении" и в форме. Как положено. Ну, просто ой, как в форме. Это тебе не "красненькое в горошек"...
Между тем Дрожков уже опомнился и снова разливался соловьем:
- Мы к вам, Зоя Леонидовна, только на время дознания ментяры столичные. А вечером просто одинокие мужчины. И вы не думайте, к вашему районному управлению у нас никакого недоверия, как можно? Но обстоятельства так перемножились. Тем более, сами мы не местные. Нас еще в курс дела вводить и вводить. Но по жизни мы очень, очень понятливые, особенно Федор Иванович. Он у нас в управлении самая голова. А я так, на побегушках...
И так далее, и так далее. И ведь действует! Гляди-ка, старший-то лейтенант наш оттаяла чуток, улыбается краешком губ. И... нет, стоп! Красненькое в горошек, красненькое в горошек. Харе Кришна, харе Рама! И смотри, не перепутай, Федор Иванович, не перепутай.
За разговором незаметно прошли через здание станции и направились к видавшему виды милицейскому "козлику". Вот ведь, начальство. И зачем было "обязательно в штатском", раз уж такие дела?
- Что ж, располагайтесь, господа офицеры. Машина старенькая, но вполне исправная. А вот и водитель наш - Кривцов Костя.
Ехали долго и, как показалось Просвирину, не самой короткой дорогой.
- Вы правы, товарищ майор, это мы Синьков лес огибаем. Там еще в пятидесятых годах начинали дорогу строить, да так и не закончили.
Надо же, даже прошлый век не упомянула. А на вид лет двадцать пять, никак не больше. Хотя, по званию судя, должна постарше быть. Или выглядит так? Хорошо у них тут в сельской местности. Воздух, молочко, рыбалка. А у нас... Эк Дрожков-то распавлинился. Пока дело до рукоприкладства не дошло, будто и не на службе вовсе. А так, на пикничок с девочками.
Собственно, в пикничке как раз вся и суть. Начальство-то их на авось послало. Как начальство умеет. "На месте разберетесь" - и вся недолга. Хорошо, хоть Зоя Леонидовна кратенько в курс ввела. Пока на "козле" тряслись кругалями.
Дело выглядело странно. Хотя Просвирин уже привык. Как только в области происходило что-нибудь, чуть сложнее пьяной драки, сразу ему сплавляли. Хорошо, в последнее время Дрожкова стали прикомандировывать. А то на все про все времени не напастись. И ведь неплохо получаться стало. Начальство даже какой-то особый отдел учредить грозится. По особо сложным делам. Каждый раз об этом заговаривает, как только, "исходя из трудностей текущего момента", с премией зажимает. А потом еще проникновенно так, в глаза глядя: понимаем, мол, что вы специалист по особым делам, но показатели, показатели... Процент раскрываемости, нормы сдачи и экономия фондов.
Даже когда подследственный Кузимазов взятку давал в полмиллиона зеленью, а Просвирин отказался, и то только грамотой да рукопожатием генерала обошлось. Хотя хитрован этот Кузимазов, ой, хитрован. Про взятку заранее начальника следственного отдела предупредил, и нашлись добрые люди в управлении, поверили гаду, дали видеокамеру, и, кабы не природная наблюдательность, так бы и вышло на пленке, будто берет Просвирин, берет да еще и улыбается. Хотя, что ни говори, а Кузимазов тогда удачный анекдот ввернул, грех было не улыбнуться.
Однако, к делу. Золотая молодежь затеяла, стало быть, пикничок. В здешних заповедных местах. Причем молодежь настолько золотая, что аж четыре бригады охраны в сопровождении. По числу участников. Одних видеокамер это дело восемь штук снимало. А фигня получилась все равно полная, раз пришлось Просвирина с Дрожковым посылать. Да, кстати, а...
- Хотите спросить, почему они к нам сюда поехали? Так ведь они тут все живут, неподалеку. Одинцово-то по соседнему шоссе, правда, но с этой стороны, и, если напрямки, через речку, то и рядом совсем, тем более на джипах.
Короче. Розалина Пеликаева, Никита Прухин, Соня Геффер и Георгий Козлов. Пеликаев-старший в списках Форбса сам решает, на каком он месте в текущем месяце. Остальные родители того же поля ягодки, но по жизни скромнее. А детишечки - все выпускники одной чрезвычайно закрытой школы. Которая там же, в Одинцово. Окончили, ясен перец, с медалями и, разумеется, теперь все в МГИМО. Хотя нет, Козлов - в Академии Управления. Избалованные детки. Опять-таки, кроме Козлова, которого папаня в ежовых рукавицах держит - мол, всего сам добиться должен. Говорят, Гоша, бедный, даже машины в детстве мыл. Штука за каждое "Бентли". В Одинцово. Там еще мороженое в магазине полторы тысячи деревянных за малого эскимоса.
Так вот. Пеликаева и Козлов вроде как дружат. Но максимум - поцелуи, иначе папа Пеликаев убьет. Всех убьет, и ему за это ничего не будет. А Никита и Соня вроде бы раньше - да, а теперь - нет. Тем более что Соня уже почти перевелась в Кембридж, и ей все фиолетово. Это она так выразилась.
Видимо, чтобы проводить бедолагу на туманную альбионщину, собрались товарищи по старой школьной дружбе на этот самый пикничок. И в результате: желудочное расстройство или отравление - одна штука. Ранения мягких частей - одна, попытка самоубийства - тоже одна. Или, если персонально, то отравление у Прухина, ножевые ранения у Геффер, а самоубиться пыталась Пеликаева. Все яснее ясного, тем более что восемь камер снимало наружку всю ночь, и мальчики в палатку к девочкам ни ногой. Так что, скорее всего, налицо спонтанный психоз на основе подавленного основного инстинкта. В родном ауле Пеликаевых в двадцать лет чуть ли не внуков нянчат. А тут - даже целоваться только под видеокамеру, и папа потом смотрит.
Стало быть, ПМС, попытка суицида, подруга под руку - и ее тем же ножом почти вслепую, а сама в бессознанку от потери крови. А Прухин, как говорится, съел чего-нибудь. Но этот вариант никого не удовлетворил, особенно "папиков", соответственно, Пеликаевой и Геффер.
Охранников Пеликаевой, говорят, натурально выпороли. Суровой рукой товарищей. Хотя за их зарплату - не так больно. Потом перевели "на другую работу". Вроде как "земля копать". А на следующий день Пеликаев чуть успокоился, пересмотрел все видеозаписи и одного из бывших охранников своих, а теперь землекопов, похвалил. Сначала, да, выпорол и в канаву загнал, а потом - назад вынул, похвалил и даже премировал. Потому что тот не побоялся, заглянул ночью в палатку к девочкам и спас, собственно. Что интересно, никто из охранников после порки из землекопов не ушел, хотя могли бы. Видать, осознали, что лоханулись по полной.
У них там, промеж охранников, даже свои разборки были. Вплоть до "средней тяжести от двух огнестрельных и одного ножевого". Между пеликаевскими и гефферскими. Но вопросец "Кто Виноват?" так и не разрулили. Скрепя сердца, посоветовали папикам к специалистам обратиться. Ну, и в местное РУВД, разумеется.
Пеликаев тряхнул связями - в результате Просвирин с Дрожковым два часа тряслись в электричке и полтора в стареньком уазике, дабы "на месте" прийти к какому-нибудь приемлемому раскладу. А поскольку Пеликаев-старший суицида дочери не допускал даже в мыслях, дело срослось
непростое.
Кстати, а почему всегда так получается, что Просвирин сидит впереди, рядом с водителем, и слушает спиной, а Дрожков...
- Товарищ капитан, уберите, пожалуйста, руку с моего колена!
Нет, ну голос же, голос. Не то, что "красненькое в горошек". Тьфу, тьфу, тьфу, свят, свят, свят. Но только мысленно, потому, что ни в какую чертовщину Просвирин не верит!
Последние полчаса майор гадал, то ли Дрожков перестал случайно ронять руку на колено старшего лейтенанта, то ли она привыкла...
Место пикника оказалось на редкость красивым. Лес такой настоящий, запахи - аж голова кругом. Только птичек почему-то не слышно. И уж совсем лишними казались здесь плотные ребята городской охранной породы, снующие тут и там, видимо, с целью "держать и не пущать":
- Амонали Джаевич сказала, вас пока здесь жить. А дела вся там была, на другая поляна.
Для жилья на время дознания из Одинцова был пригнан специальный вагончик вроде дома на колесах. И даже не просто дома, а настоящего Дома (живут же люди). В котором Пеликаев-старший в молодости ездил по Европам. Припасов всяких и прочих мелочей под завязку: "Пользуйся, ребята, и если еще чё надо, тока свистните"! Во как. Но - результат! Кровь из носу или еще откуда, но обязательно результат! И чтобы Амонали Джаевич поверили! И опять не осерчали!
Конечно, начальство клятвенно пообещало, что никакого рукоприкладства к своим сотрудникам не допустит, но кто ж начальству нашему верит, если у Пеликаева нефти на двадцатилетний бюджет всего управления? Скользкое дело, а Дрожкову хоть бы хны. На ночь глядя ушел со старшим лейтенантом осматривать место происшествия. Просвирин не пошел. Во-первых, зуб, а во-вторых... Да ну, нафиг. Красненькое в горошек. Почти час ворочался. Хорошо еще, что комаров нет, хотя для них самая пора. Короче, всю ночь ворочался, но когда вернулся Дрожков, так и не заметил. Но выспался при всем при этом вполне успешно. Вот что значит - на свежем воздухе! Эх, деревня, благодать, выйдешь в поле ... погулять - далеко тебя видать...
Утречком раненько, эх, хорошо на холодке помыться-побриться! Надо же, в чем это рука у меня? Будто краска красная. И пахнет приятно. Странно, вроде губная помада... Откуда? А, ладно.
Потом с не меньшим удовольствием Просвирин растолкал и отправил сонного капитана в деревню "опрашивать население", а сам со старшим лейтенантом выдвинулся на место происшествия. Ничего личного, Леша, ничего личного.
Прекрасная представительница районного РУВД, ночевавшая (?) в маленькой казенной палатке неподалеку, выглядела на пять с минусом. Минус был чуть-чуть под глазами, но он вскоре исчез, и Федор Иванович старался специально на старшего лейтенанта не смотреть и даже близко особо не подходить. Ээээ ... как же ее? А, вот. Субординация!
Идти было недолго, пару минут. А не всю ночь, как некоторым.
- Товарищ майор, мы тут все оставили, как было. По возможности, конечно.
"Как было" оказалось затоптано, загажено и никакого смысла не имело. Палатки оказались даже не на поляне, а прямо в лесу, в небольшой такой прогалине между двумя здоровенными дубами. На расстоянии около пяти метров друг от друга. Рядом несколько бревен явно "для посидеть" и старое, добротно оформленное кострище.
- Странное место. Тут же вроде речка недалеко, поляны - почему не там? - Просвирин рассуждал вслух, но старший лейтенант вновь оказалась на высоте, что было весьма необычно после столь насыщенной, гм, ночи:
- Я тоже поначалу не поняла. У ребят спросила. Оказалось, что сюда их вывозил школьный учитель физкультуры. На какие-то "Веселые старты". Но в остальном - туман. Они даже не могут вспомнить, кто придумал именно сюда ехать.
- А как звали того учителя?
- Ферапонтов, вроде, но я уточню.
- Да, Зоя Леонидовна, уточните, и пусть сюда подъедет, если он еще здесь.
Федор Иванович в свое время на горьком опыте убедился, что нельзя оставлять факты "на потом". Тот же Кузимазов. Он ведь не только сетью подпольных казино владел, но и был неплохим фокусником-любителем. Полмиллиона долларов - это вам не "по итогам квартала", а вполне увесистый чемоданчик, и вручить его так, что будто все по обоюдному согласию происходит, это ой, какую сноровку надо иметь.
Кстати, ничего себе "палаточка". Душ оборудован. Биотуалет. В наше время романтика была. А теперь... Так, а прорез этот?..
- Это, Федор Иванович, охранник сделал. Тут, видите, замок на клапане. Он ночью заперт был, но один из охранников "кровь почуял". Подошел к палатке и... Хотя нет, сначала еще одного - дежурного из охраны Геффер - позвал. Потом они еще мялись, спрашивали, можно ли зайти?
- А этот охранник ... Кровь, говорите. Они ж, вроде как вон там, метрах в двадцати отсюда расположились?
- Да, верно, но каждые полчаса - обход. По двое кругами между палатками. Впрочем, это все на видео есть.
Внутри палатка двухкомнатная, с предбанником. Высокая, вполне встать можно. Надувные матрацы, хорошее постельное белье. Но все в крови, хотя особого беспорядка не видно.
- Тут уже эксперты поработали. Пеликаев нанял. Они сказали, что кровь здесь везде. Там, в комнате Розалины - только ее, а в ... прихожей - и ее, и Геффер. То есть первый порез Розалина вроде как сделала себе, лежа на матраце, потом встала, вышла сюда, встретила Соню, ударила ее пару раз ножом, вернулась к себе, легла и сделала себе еще два пореза, более глубоких. Нож один и тот же.
- Ясно, а откуда нож взялся?..
- Нож кухонный, из набора. Еще один такой же у костра до сих пор валяется. А этот в коробке оставался, которая у девочек здесь же в прихожей стояла. Отпечатки на коробке только Розалины и Сони. На ноже - только Розалины. Да, и еще, товарищ майор. Пеликаев, опять-таки. У всех сразу анализы взяли. На наркотики и все такое.
Вот ведь, блин, "майор", да еще и "товарищ"...
- И что анализы?
- Только алкоголь. У всех, кроме Козлова.
- Так, а насчет девочек вы сегодня узнавали?
- Обе все там же, в стационаре. И пока ни к той, ни к другой никого, кроме врачей, не пускают. Вчера вечером самого Пеликаева притормозили, хотя он грозился всех "земля зарыть", но главврач как-то справилась. По последним данным, завтра можно будет проведать Геффер.
- Хорошо, спасибо, Зоя Леонидовна.
Больше в палатке у девочек смотреть было нечего. Палатка мальчиков, хотя какие ж это уже мальчики, оказалась примерно такой же.
- Здесь Георгий спал, а здесь - Никита. Хотя последний, по его же словам, ночью глаз не сомкнул: животом маялся. Похоже на пищевое отравление. Но специалисты ничего этакого в его крови не нашли. К тому же и ели-пили все одно и то же.
- Странно...
- Похоже на аллергию, хотя у него аллергия на кошачью шерсть, а кошек здесь никто не видел.
- Так, а что еще странного вы тут заметили?
- Я - ничего, товарищ майор, но вот, по результатам анализов, в крови Георгия обнаружено сильнодействующее снотворное.
- В смысле?
- Вот, смысл-то и не понятен. Молодой еще. Зачем ему снотворное?
- А сам что говорит?
- Что не спится что-то. Впрочем, и Прухин утверждает, что в последнее время Георгий все время какой-то смурной ходит.
- Так, понятно.
После этих, дежурных по своей сути, слов старший лейтенант Красуля с такой надеждой посмотрела прямо в глаза Просвирину (женщины это умеют), что он твердо решил раскрыть это дело. А если нет, то тогда сам на конюшню или где там, у Пеликаева, порют. Красненькое, в горошек.
Ближе к обеду Зоя Леонидовна уехала по делам, но зато вернулся Дрожков. Замена оказалась неравноценной, поскольку на вопросы Просвирина капитан отвечал невпопад, задумчиво и явно пытаясь что-то такое сообразить.
Ничего, когда поймет, что не соображается, сам расскажет.
Обед был ... ммм. Впрочем, это к делу не относится, хотя после в сон клонит капитально. Особенно Дрожкова. Смотреть больно, когда этакий орел... Просвирин сжалился и разрешил "прикорнуть".
А нормальным работникам надо работать. Добрая порция кофе и можно смотреть кино.
Просвирин просмотрел ночное видео со всех восьми камер. НИ-ЧЕ-ГО.
То есть никто ночью из палаток не выходил, а охранники бдели точно по расписанию. Непонятно даже, за что их, болезных, пороли. Хотя рожи - да, не плетки просят, а чего покрепче. Но это тоже к делу не относится.
Финальная сцена спасения впечатления не произвела. Да, охранник прошел рядом с палаткой, немного задержался и, похоже, принюхался. Потом быстро разрезал борт палатки и посветил фонариком. Потом позвал напарника, и они полезли внутрь. Один за другим.
Надо бы еще раз "мальчиков" опросить. Наша Красуля, точнее, Зоя Леонидовна доложила, что говорила с ними наскоро, без подготовки. Кстати...
Просвирин набрал номер старшего лейтенанта. По делу, исключительно по делу, хотя пальчики того, пару раз мимо кнопочек. Красненькое в горошек. Красненькое! В! Горошек!! Нет, точно, вернусь - третьего заведем.
А не берет трубочку Зоя Леонидовна. Видать, тоже где-то "прикорнула". Что ж, не вышло по-хорошему, придется, как всегда.
Буквально один звонок "господину Ахмонали Джая Пеликаеву" и ... Хотя нет, сначала фамилия, имя и по какому вопросу. А потом - "канечна, дарагой, вэзде хади". И главное, "кого пороть, а кого в землю рыть узнай" - хотя это уже сам, из подтекста.
Поездка на джипе типа Лехус с опытным водителем даже по проселочным дорогам, в сравнении с нехитрыми удобствами районного "козлика", это как нечто несравнимое сравнивать с еще более несравнимым. Русские поймут.
Оба фигуранта, то есть и Прухин и Козлов, дома. Сидят, в универы свои не ездят, Пеликаева боятся. Тот ведь аж из Лас-Вегаса-батюшки "токо-токо", даже, говорят, не дождался, пока шарик в последний раз докрутится. Сразу сюда. Минимум на два лимона раньше, чем планировал! И сразу пороть, сразу "земля рыть". Рука и так горячая, а дочь родная "ни бе, ни ме", никакой конкретики.
Итак, сначала Прухин. Здоровенный парень, но явно не в форме. Красный весь, глаза слезятся.
- Да, аллергия, господин ... эээ ... майор. У меня всегда так, сначала живот прихватит, а потом не продохнуть.
- А сами-то вы как думаете, это от еды?
- Не, апчхи, простите. От еды такого не бывает. Это они, кошки проклятые. Я и в школе сколько раз мучился. Меня ребята норвежским лыжником дразнили. Потому что красный весь и сопли... Вот. У нас же в палатке еда всякая была, может, они пролезли как, хотя я-то палатку всегда закрывал. Но ребята...
- Да, верно. В "мальчиковую" палатку за время посиделок попеременно заходили все участники пикника. И только Прухин неизменно и аккуратно застегивал молнию клапана. Кстати, никаких кошек возле палатки на видео видно не было.
- А что вы пили?
- Кто что. Гошка - так вообще ничего такого. Но он болеет вроде. Зато Сонька, как всегда...
- В смысле?
- Ну, она знает, как ей с пива нехорошо, и боится, но кто-нибудь ее обязательно развяжет под разговор или еще как. Она смешная тогда. Но засыпает быстро. А потом в туалет бегает по пять раз за ночь. Мы где-то к полуночи разошлись.
Да, судя по таймеру видеозаписи, молодежь успокоилась на удивление рано. Первой, заметно пошатываясь, ушла Геффер, за ней почти сразу Пеликаева и Козлов. Прухин немного посидел один, но потом, видимо, заскучал и тоже залез в палатку.
- Никита, а вы, пока у костра сидели, вообще ничего не чувствовали?
- Нет. Только в палатке, когда заснуть попытался. Я поначалу-то думал, что это от дыма, и только посреди ночи сообразил, что к чему. Хотел уже домой ехать, но тут эта кутерьма началась с девчонками.
- А Козлов?
- А что Козлов? Спал Гошка. Как с поляны ушли, вырубился. Вроде даже под одеяло не залез. Храпел страшно. Его потом охрана не смогла разбудить, когда ночью сваливали. Как мешок, грузили. Он, похоже, с колё... с таблетками своими перебрал.
По поводу организации пикника Никита высказался однозначно:
- Это у Розалины что-то взбрыкнуло. Так-то мы уже все сами по себе. Только она все за Гошку цепляется, хотя он ее чуть ли не бьет. Вот. И с Сонькой они в растопырку. Девчонки, у них не поймешь. Уговорила, короче. И меня тоже. А вот куда ехать.... да, вроде бы, тоже она. Или Гошка. Не знаю даже. Но точно не я.
Вскользь коснулись и физрука Ферапонтова. Георгий отозвался о нем хорошо:
- Нормальный мужик, не прогибался под родичами, себе на уме. Скандал? Да, помню. Как раз на последнем выезде. Я-то сам не поехал, болел тогда, но ребята рассказали. Вроде как кто-то из девчонок что-то украл, а кто-то подсмотрел, и не просто подсмотрел, а заснял все и потом деньги тянул.
Разговор с Георгием Козловым получился ... точнее, нет, просто не получился. Невысокий худенький Георгий отвечал односложно, смотрел сонно и безразлично:
- Да, собрались, да, поехали.
...
- Нет, не знаю. Таблетку, может, две.
...
- Рецепт мама выписала, она врач.
...
- Точно не я, может Розка? Она, правда, с Ферапонтычем не ездила, но наслушалась...
...
- Не, кражу не помню, вроде было что-то такое...
А в конце просто-таки уснул.
Однако поездка в Одинцово в целом, оказалась удачной. Просвирин как раз вышел с Территории Козловых (иначе ЭТО не назовешь: Территория), как зазвонил мобильник, и уже бодрый и, как всегда, прекрасный голос старшего лейтенанта проворковал:
- Федор Иванович, подъезжайте скорее, врачи Геффер разбудили, осмотрели и сказали, что можно поговорить. Сейчас у нее родители, но как вы подъедете, уже...
Геффер для больной с "серьезной потерей крови и психологической травмой" выглядела на удивление хорошо. Как потом доложила Красуля, "она же сначала стилиста вызвала, а потом родителей". И Просвирин впервые услышал в голосе старшего лейтенанта легкий оттенок зависти.
Однако говорила девушка с трудом, и потеря крови все же явно давала о себе знать.
На главный вопрос она ответила однозначно:
- Да что там вспоминать, Розка меня ударила. У нас там, в... эээ... средней части свет горел: мало ли, в туалет или еще что. Я всхлипы какие-то услыхала, встала, и только молнию раскрыла, а она - ррраз!
- Уверены?
- Да, точно она.
В общем и целом ответы Геффер совпадали с тем, что сказал Прухин, но были и небольшие расхождения:
- Мне-то что? Я так, за компанию. Это все Никита. Он за Розалиной стал приударять, но там ловить нечего. Для нее только "Гошечка" и существует. Я просто хотела...
Тут Соня как-то странно поморщилась и тему не развила.
На вопрос о "посиделках у костра" отозвалась скупо:
- Гошка "за старую дружбу" предложил. И так серьезно... Да, опять думала, что с одного бокальчика ничего, а потом ... Да ну, даже вспоминать неохота. А, кстати, Розку развезло не хуже моего. Она ж не пьет обычно. А тут... Гошка ее даже остановить пытался, но куда там. Понеслась душа по кочкам. Хотя от костра она нормально отошла, но потом, с непривычки-то, сразу мордой в унитаз. Минут на двадцать.
Зато о Ферапонтове вспоминала с удовольствием:
- Хорошо тогда было. Старты эти. Действительно веселые. Драмкружок всегда что-нибудь смешное к вечеру готовил. Гошка там зажигал. Дружили все. И до того случая проблем не было.
О "том случае" тоже рассказала.
- Была у нас одна такая. Вся из себя. Раиса Валерьевна. Она потом с родителями в Лондон стекла. Так вот, у нее сережки тогда пропали. Хорошие сережки. Картье из белого золота с брюликами, но так, без фанатизма, на красоту сделанные. Мне потом папик похожие привез. Оказалось, всего-то ... ладно. А она тогда жуткий скандал подняла. И, главное, чуть ли не меня же и обвинила. Тогда тоже всё ночью записывали, и получилось так, что она в палатку последней зашла. И сережки на ней были. Потом оттуда никто не выходил всю ночь, а утром сережек на ней нет и, ... и нигде нет. Тогда у нас пятиместная палатка была.
- То есть вы тоже там были, в той же палатке? А Розалина Пеликаева?
- Да, я была, а Розка... Так она позже к нам переехала, и "Веселые старты" не застала.
- И чем все закончилось с теми сережками?
- А ничем не закончилось. Их ведь так и не нашли, хотя охрана все в палатке перерыла и всех досмотрела. А потом сбоку прорез обнаружился.
- В смысле?
- Ну, дыра в стенке. И решили, что охрана недосмотрела, и кто-то из леса пришел, разрезал палатку, залез, взял сережки и...
- Но запись...
- Да, судя по записи ничего такого не было, но ведь и сережки не нашли. Тогда все на охрану свалили.
- А потом?
- Да, потом еще что-то такое было...
- А что?
- Даже не знаю. Слухи разные ходят, но Ферапонтова тогда уволили. Как-то нехорошо уволили. И, говорят, он как-то с сережками этими замешан оказался.
- А где он сейчас этот Ферапонтов?
- Не знаю...
- А кто может знать?
- Тоже не знаю, только отца моего не спрашивайте, он почему-то эти разговоры не любит.
Вот такие пироги. Начиненные еще и тем, что Зоя Леонидовна также не нашла никаких следов Ферапонтова после его увольнения из школы. Пропал человек - и все. Одинокий он был, вот никто и не искал.
О состоянии здоровья Пеликаевой врачи отозвались как-то двусмысленно. Красуля предположила, что все они боятся Амонали Джаевича и специально держат его дочь в неадеквате, чтобы потом быстренько разбудить и выписать. А то мало ли что. Вдруг она прямо там, в больнице, еще какой номер выкинет.
Ну, на нет и суда, нет и следствия...
Вечером Дрожков достал откуда-то небольшую бутылку и вопросительно посмотрел на старшего товарища.
- Ну, что, Иваныч, будешь сеанс разоблачения демонстрировать или еще маешься?
И выразительно так поводил кругами мерзавчик с "Путинкой".
Просвирин отреагировал симметрично:
- А что, Леша, Зои Леонидовны сегодня уже не будет?
Капитан заметно смутился и немного увял:
- Нет, она домой уехала переодеться. Сказала только, что обязательно будет, если позовем, конечно. Может, позвать, а, Иваныч? Ты только скажи, я позвоню, хотя...
- А что у тебя нынче со старшим лейтенантом? Кошка что ли какая между пробежала?
Бравый капитан уныло развел руками:
- Да я и сам не пойму, Иваныч. В первый раз такое. Она ж вчера, когда на ночь прогуляться предложила, я ж сразу о-го-го, что подумал.
- Знаю, я, Леша, что ты подумал. У тебя это дело баальшими такими розовыми буковками во весь лоб написано было. Аж в темноте светилось.
- Ну, Иваныч, светилось или нет, тебе виднее, но пошли мы, короче. Прямо к тем дубам подошли, где пикник-то был. На бревнышки сели, костерок запалили, разговариваем. Пивко пьем. Там от ребят много чего осталось, не пропадать же.
И что-то меня в сон потянуло. А она тут и говорит: ты, мол, ежели что, Леша, вот этой помадкой крестик поставь здесь вот, на бревнышке. И из кармана маленькую такую косметичку достала, а оттуда помаду свою. Хотел я ее, было, переспросить, но вот тут-то меня сон как раз и сморил.
Посреди ночи проснулся я, а Зои Леонидовны и след простыл. Но вот что странно. Там, где она сказала, на бревнышке... нет, не крестик, а два слова написаны: "не судьба".
- Крестика, значит, не было?
- Нет, не было, я специально посмотрел.
- Ну, что ж, Леша, занятную историю ты рассказал, но я тебе верю. А товарищу старшему лейтенанту звонить пока рано. Ты лучше бутылочку-то свою спрячь и доложи, что там народ обо всем этом деле думает.
Дрожков еще больше погрустнел и спрятал бутылку. Потом рассказал.
С его слов выходило, что Синьков лес пользуется у местных, нет, не то, что дурной, а какой-то странной славой. Бабы поджимали губы и крестились, пряча смущенные улыбки. А мужики просто замолкали, и только один, милицейский водитель, тот самый Кривцов, который подвозил их со станции, чуть разоткровенничался. Да и то, по словам Дрожкова, нес какую-то чушь про особую лесную траву, у которой в июне самая пора. И что именно сейчас в теплую погожую ночь ходят туда деревенские, чтобы, как он выразился, породниться. Но не у всех получается. В смысле, "породнится". Точнее, даже редко у кого. Мол, и сам он в свое время с некоей Варварой туда ходил, но ничего у них там не вышло, и Варвара потом... Короче, даже слезу мужик пустил, хотя с виду и не скажешь. Потом слезы утер, принял еще самогонки (сам я, Иваныч на работе ни-ни, ты же знаешь), и чуть пояснил. Что есть те, кто может "породниться", и кто не может. И хорошо, если оба, и парень и девка, или оба могут, или оба не могут. Тогда нормально это. И Варварушка его, похоже, смогла, а он - нет. Правда, еще хуже, когда породниться-то получилось, а сердце не лежит. Тогда говорят аккурат те слова, что я утром увидел: "не судьба".
- Я-то, Иваныч, поначалу подумал, что насчет "породнения" они попросту на это самое намекают, ну, сам понимаешь. Ан, нет, оказалось.
Потому что потом, после Кривцова, капитан наудачу еще раз к одной молодухе заглянул. Которая на людях пуще всех ухмылялась, когда про Синьков лес разговор заходил. А тут Дрожков ее одну прижучил. Прикинулся пьяненьким с самогона Кривцовского и таки выведал, что, по местным предрассудкам, в пору, когда трень-трава цветет, можно ночью на время разумом поменяться с тем, с кем неподалеку уснул. Но, что интересно, утром никто не помнит, что с ним ночью было. Я даже переспросил: если никто ничего не помнит, откуда ж тогда узнали про это всё?
- А она?
- Рассмеялась только. И понял я, что дурили меня, дурачка приезжего. Я тогда вместе с молодухой смеяться затеял. А вот папаня ее, он позже подошел, сразу цыкнул на нас волком- и разговор наш закончился. Я это к тому, Иваныч, рассказываю, что рассказывать больше нечего. Поскольку Одинцово для местных, это как Марс: забор-то все видят, а что там и как, один Бог знает. Так что извини, что уже второй день балластом жирую.
- Ничего, Леша, любая информация полезна. Даже бесполезная. Давай-ка спать. Как-то тут знатно в сон клонит...
Ночью Просвирин опять хорошо отдохнул, встал бодро и с большим трудом пересилил себя, чтобы не вылить ковшик холодной водички на безмятежно спящего Дрожкова...
- Здравствуйте, Федор Иванович, и вы, капитан, здравствуйте.
Утро началось хорошо. Старший лейтенант Красуля сообщила, что уже позвонила в стационар, и там ее уверили, что все идет по плану, и к утреннему обходу надо бы успеть в...
- Здравствуйте, Зоя ... Леонидовна.
Это Дрожков проснулся и догнал ситуацию. Капитан был в необычном для себя, каком-то растерянном состоянии. Он смешно суетился и, казалось, никак не мог выбрать тон для обращения к старшему лейтенанту. Она, в свою очередь, тоже вела себя немного странно. Отстраненно, что ли. Или тоже растерянно. Иногда мельком и как-то вопросительно поглядывала на Просвирина. Мда... А что, если?.. Хотя... Нет, чушь какая-то. Чушь. Но случайно сложившаяся перед глазами картинка всплывала вновь и вновь. А если все так, то...
- Так, ребята, а давайте-ка сейчас скоренько в стационар. Когда там обход-то?
- В одиннадцать ноль-ноль, - по военному отрапортовала Красуля.
- А сейчас... Так, половина восьмого. А в девять, по идее, уборка. Да, должны успеть...
По дороге, а ехали, конечно же, в Лехусе, на все вопросы Просвирин отмалчивался и только нервно поглядывал на часы. Волнение передалось и водителю. Говорят, что в Африке по дорогам нельзя ездить со средней скоростью. А если ехать медленно, всю душу вытрясешь на колдобинах. Остается мчаться на сто- сто двадцать. И если скорость правильная, то колеса будут касаться дороги только на гребнях выбоин. Похоже было, что водила Лехуса знал этот прием. В половине девятого они уже стояли у входа в стационар.
- Так, Леша, теперь быстро. Мы за тобой. Второй этаж, палата четыре. Там охрана, скажи им, чтобы никого не впускали. Даже уборщицу.
И уже вслед исчезающему за дверью Дрожкову:
- Если уборщица там, проходи и бери ее...
Потом, когда все закончилось, был небольшой прием у Пеликаева. Собственно, даже не прием, а только Пеликаев, Просвирин, Дрожков и Красуля.
Все было. Насчет меда по усам - не уверен, а про остальное в русском языке слов маловато.
- Дарагой, что хочешь проси... Хочешь, самый главный начальника там у себя будишь? А?
Но главным блюдом был все же не запеченный осетр с белыми трюфелями, не "Дом Периньон" середины прошлого века, и даже не Зоя Леонидовна на шпильках и в темно-зеленом вечернем мини от Тома Форда. Нет, главным все же был рассказ Просвирина.
Итак, вот он, этот рассказ.
С самого начала дело показалось мне одновременно и очень простым и очень сложным.
Простым- из-за того, что самая очевидная версия, а именно: попытка самоубийства, состояние аффекта и случайно пострадавший свидетель - подтверждалась всеми имеющимися в моем распоряжении фактами. Сложность же заключалась в том, что эта версия никак не устраивала уважаемого Амонали Джаевича, значит, и меня.
Вторая рабочая версия появилась после просмотра видеозаписи. Охранник, тот, который, якобы, почуял кровь. Вдруг он ничего такого не почуял, а просто влез в палатку и подвернувшимся под руку ножом порезал и Розалину, и Соню? А со вторым, с Гефферским, охранником он был в сговоре. Чисто технически - вполне правдоподобная версия, однако чуть позже очнувшаяся Соня подтвердила, что охранники здесь не при чем. К тому же при таком варианте охранники эти должны были или разбежаться кто куда при первой возможности, или попытаться проникнуть в стационар и добить Пеликаеву и Геффер. Однако ни того, ни другого не произошло.
Третья версия появилась сразу после разговора с Соней. Ревность- весьма характерный мотив для подростков ранне-пубертатного периода. Геффер почти вскользь упомянула, что Никита в последнее время "стал приударять" за Розалиной. И кто знает, как это преломилось в ее головушке? Старые связи и все такое. Вдруг она посреди ночи взяла, что под руку попалось, и решила свести счеты с соперницей? А Розалина, в свою очередь, как-то отобрала нож, выгнала Соню в предбанник и там нанесла ей несколько ран. Потом... А вот это "потом" не подтверждается результатами экспертизы. Специалисты установили, что, судя по следам крови, порезы на руках Розалины появились в два этапа: до и после ранения Сони. И оба раза эти порезы наносились на матраце в комнате Пеликаевой. Также важно, что в комнате Розалины не нашли следов крови Геффер. Даже если Розалина, ранив Геффер в предбаннике, внезапно сдалась и отдала или выронила нож, а та, в свою очередь, опять отвела Пеликаеву в ее комнату и, гм, дорезала, то почему же там не оказалось следов ЕЕ крови? Еще раз: не оказалось следов крови Сони в комнате Розалины. Ведь, судя по всему, кровь из ран текла, не переставая, вплоть до появления охранников, которые и оказали девушкам первую помощь.
Так что и третья версия выглядит, мягко говоря, нежизнеспособной. И тут мне пришла в голову следующая мысль. А что, если предположить, что существует некий преступник, который каким-то хитрым способом организовал все это дело, оставаясь в стороне. Чего, например, он хотел добиться?
Ведь что у нас в промежуточном итоге? Аллергическая реакция и легкие ножевые ранения. И что? Тот, кто все это замыслил, он добился своего? Или стоило ожидать некоего продолжения?
По логике вещей, проще всего было бы немного подождать и потом сопоставлять факты уже по двум эпизодам. Однако в наших особых условиях (тут Просвирин невольно покосился на Пеликаева), рисковать было нельзя.
Что ж, если нету гербовой, пишут на простой. Так кто же мог бы быть этим самым сторонним преступником?
И сразу очевидный ответ - Георгий Козлов. Потому что он никак не пострадал- это во-первых А во-вторых, уж очень его крепкий сон во время совершения, сейчас я уже не боюсь этого слова, преступления, был похож на искусственно созданное алиби.
Однако факты, факты, факты. Практически все факты опровергали непосредственное участие Козлова в этом деле.
И тут всплывает эта история с "Веселыми стартами". Что важно: примерно тот же антураж. Неусыпная охрана, видеосъемка. Опять дыра в палатке, опять кто-то сделал нечто, никак не сообразующееся с его нормальным поведением. Ну зачем кому-то из девочек красть эти дурацкие сережки, если можно было просто "попросить папу"? И, кстати, чисто технически логично просто разрезать стенку палатки и выбросить эти серьги в кусты. А потом, когда все уляжется, найти и забрать. Но, ювелирка - такое дело. Если не знать все ходы-выходы, пользы от нее никакой: ведь серьезную вещь в ближайшую скупку не сдашь. Зато, если знать, что и когда произойдет, выбрать правильный ракурс и издали заснять, как ... некто выбрасывает что-то из палатки, то...
Сейчас уже трудно сказать, так ли все это было? Главное- это указанное выше странное поведение. Кого? Получается, что Сони Геффер. В первом случае она была в палатке с той самой Раисой, а во втором - с Розалиной Пеликаевой. И опять-таки в обоих случаях где-то рядом присутствовал Георгий Козлов, у которого оба раза было алиби.
Итак, мы опять вернулись к личности Георгия. Единственного из всех участников нынешнего пикника, у которого могли быть финансовые проблемы. Помните, отец ограничивал его в средствах и заставлял решать свои дела самостоятельно. А ведь некоторые дела просто так не решаются.
Но как же он мог заставить Геффер снять с Раисы сережки и выбросить их из палатки? И тут меня осенило: гипноз, мать его, гипноз же! Ведь хороший гипнотизер может заставить восприимчивого к этому воздействию человека сделать совсем не свойственные тому вещи.
Козлов внушил Геффер, что она должна взять сережки, разрезать стенку палатки и выбросить сережки в кусты. Сам же он снял все это на видеокамеру и решил, что теперь может шантажировать Сониных родственников. Каким-то образом он привлек к этому делу Ферапонтова, и тот вышел на отца Геффер. Однако ребята связались с противником, гораздо более умным, чем они сами. В результате Ферапонтов пропал, а Козлов остался ни с чем, поскольку сам он светиться не хотел, а другого напарника не нашел.
Теперь вернемся в наше время. Я предположил, что Георгий серьезно задолжал, и, пользуясь привязанностью Розалины, попросил у девушки денег. И та попросту взяла их у своего отца. Разумеется, без его ведома. Для нее же все это было не очень серьезно, поскольку в их доме ей, судя по всему, ни в чем не отказывали. Но дела у Козлова не задались, и он не смог вовремя вернуть долг. А дата возвращения Амонали Джаевича неумолимо приближалась. Ну, что прикажете делать?
Даже не знаю, как можно воспитать парня так, чтобы он скорее пошел на убийство, чем просто повинился. Ведь сумма-то, я полагаю, для вас была не очень большая?
Тут Амонали Джаевич многозначительно кивнул.
Далее все просто. Организуем себе алиби, внушаем Геффер жгучую ненависть к Розалине - и вперед. Но ... опять не получилось, что ж такое. А Пеликаев уже вернулся, и Розалина вот-вот очнется и все ему расскажет! Что же делать? Еще раз Геффер использовать не удастся, она явно не в форме, нужно придумать что-то иное.
Он понимает, что сейчас в палату к Розалине могут пустить только врачей и обслуживающий персонал, и решается на отчаянный поступок. Он проникает в стационар, вырубает уборщицу и переодевается в ее халат. Невысокий худой паренек да еще и с незаурядным драматическим талантом. Охранник беспрепятственно пропускает Георгия в палату, и если бы не быстрота и решительность капитана Дрожкова...
Здесь рассказ прерывается аплодисментами. Алексей встает и раскланивается. Казалось бы, все?
Но Просвирин продолжает свой рассказ.
Можно предположить и пятую версию. Вдруг гипнозу подверглась сама Розалина? Однако я слышал, что внушить человеку мысль о самоубийстве под гипнозом невозможно. И еще. Если уж Пеликаева так серьезно подвержена гипнотическому воздействию, почему бы попросту не заставить ее забыть, кому она отдала деньги отца? Так что эта версия менее вероятна, чем предыдущая.
Но и это еще не все. Есть и шестая версия объяснения всего происшедшего. Я, конечно же, во все эти "породнения" и "трень-траву" не верю, но... Пожалуй, это единственный способ объединить все факты. Допустим на минутку, что обмен разумами возможен, и еще в школьные годы Козлов каким-то образом понял, что может проделывать это с Соней Геффер. Да, в случае с сережками ничем хорошим дело не кончилось, но сейчас новая проблема, и, возможно, результат будет лучше?
Самое важное было сделать так, чтобы Соня не проснулась, не обнаружила себя в теле Козлова и не наделала глупостей. Для этого тело Козлова нужно было надежно усыпить. Что Георгий и сделал, сославшись на мифическую бессонницу и получив от матери хорошее снотворное.
В свою очередь, тело Геффер должно было обязательно уснуть в полночь, а потом обязательно проснуться. Для этого есть простой и универсальный способ. Побольше пива и ранний сон, сопровождаемый регулярными пробуждениями для посещения туалета.
Дополнительное алиби должен был предоставить Никита Прухин, в спальник которого Георгий заблаговременно засунул небольшой клочок кошачьей шерсти. И последнее. Жертва, то есть Розалина Пеликаева, должна была спать всю ночь.
Но тут Козлову не повезло. Снотворное, которое он подсыпал девушке в процессе подготовки шашлыка в сочетании с алкоголем сработало, как рвотное. Вся хитрость ушла в унитаз, и ночью девушка случайно проснулась. Но и это еще не все. Оказалось, что именно она, а отнюдь не Геффер лучше всего могла "породниться" с Георгием. А раньше он этого знать не мог, поскольку Пеликаевы переехали в Одинцово уже после окончания периода "Веселых стартов".
И посреди ночи Козлов проснулся в теле Пеликаевой. Что делать? И Георгий находит, как ему кажется, единственно правильное решение. Он вскрывает у Розалины вены. Его расчет понятен. От потери крови он потеряет сознание - и его разум успеет вернуться в его родное тело. А потом Пеликаева умрет. Уже вместе со своим разумом. Так бы получилось или не так, мы уже не узнаем, поскольку в этот момент переполненная пивом Геффер проснулась и попыталась помешать, как она подумала, суициду. За что и поплатилась. Временное препятствие устранено, и Козлову оставалось только довершить начатое. Для надежности он порезал руку Розалины еще и еще раз и действительно потерял сознание. И если бы не чутье и решительность охранников, все закончилось бы не столько благополучно.
Проснувшись утром, Козлов узнал, что дело так и не доведено до конца, однако шансы выйти сухим из воды еще оставались. Дальше вы знаете.
Стоит ли продолжать?
Хотя, да. Стоит. Старший лейтенант Красуля пригласила майора Просвирина на белый танец и почти безнадежным голосом переспросила:
- Не судьба?
Просвирин смущенно улыбнулся и слегка кивнул. Мысли майора были уже далеко. Он наконец-то завершил анализ всей имеющейся в его распоряжении информации и пришел к однозначному выводу, который собирался озвучить буквально завтра:
- Я тут подумал, дорогая, и понял: все-таки красненькое в горошек тебе не идет...