...День умирал. Еще полыхал багрово-красными языками пламени закат, сползая в океан остывающей кровью. Еще розовели волны, разносящие тепло уходящего дня. Но сумерки уже надвигались, неся густеющую тьму. Ночь все полнее вступала в свои права. Накрывала океан беспроглядным одеялом. Ее наступление было неотвратимо и тем пугающе. На востоке зажглись первые звездочки, мерцающие как ходовые огни кораблей сквозь туман. Уже три года корабли не ходят с огнями...

- Никого... Продуть балласт! - Карл Зигфрид, командир подводной лодки оторвался от перископа.

Уже месяц U-85 бороздила океан у побережья Америки. За это время она потопила 5 транспортов. 5 кораблей было положено на алтарь войны, этой ненасытной богини. Сотни людей сгорели в ее безжалостном пламени.

Лодка, подобно огромной касатке, выставила свою черную мокрую спину из глубины. Невысокая рубка дополняла сходство с самым лучшим морским охотником. Урчание электромоторов сменилось стуком дизелей. Свежий и холодный морской воздух наполнял отсеки, выталкивая затхлый запах глубин.

Уже стоя на мостике Вольфганг Топп, старший помощник, вновь вспомнил события вчерашней ночи. Тогда лодка совершенно случайно наткнулась на одиночный транспорт. Может, он отстал от прошедшего недавно "НХ - 12", который почти полностью уничтожила "волчья стая", детище талантливого стратега и тактика подводной войны - Карла Деница, командующего подводными силами Германии. U-85 тоже участвовала в этой бойне. Американские эсминцы, сопровождавшие конвой, так и не смогли защитить неповоротливые и неуклюжие транспорты. Слишком велико было мастерство немецких команд и их вера в свою победу. Маневрируя, не прячась под воду, лодки заходили в атаки и, освободившись от торпед, разворачивались, уступая товарищам место. Огонь на тонущих кораблях, зарницы залпов эсминцев, водяные столбы от разрывов, крики тонущих, предсмертные вздохи кораблей, из которых выходил воздух, вытесняемый водой, стук дизелей... Все это слилось в один многочасовой кошмар для тех, кто был не на лодках. С рассветом, когда океан на многие мили вокруг был покрыт нефтяными пятнами, останками кораблей, лодки разошлись по позициям. Вскоре, после того как над последней из субмарин сомкнулись волны, сверкая плоскостями в лучах восходящего солнца, показались самолеты. Они должны были защитить хоть кого-нибудь из оставшихся кораблей, но защищать уже было некого. Только один эсминец, дымя и черпая носом волну, ковылял к родным берегам. Слишком беспечным было американское командование, не сумевшее предвидеть такой размах подводной войны, которую развернула против них Германия.

И вот один из оставшихся в живых транспортов, встретил-таки своих врагов вновь. Первая же торпеда преломила корабль пополам. Взрыв разметал тысячи метеоров на сотни метров вокруг. С палубы американца посыпались люди. Это было страшное зрелище. Лодка, покачиваясь на волнах, легла в дрейф. Не спеша, капитан записал тоннаж корабля, посмотрев на упавший рядом с бортом обломок, задумчиво произнес:

- Наверное, они везли снаряды. - и продолжил заполнение журнала боевых действий.

Обросшее ракушками и водорослями днище корабля, словно огромный старый кит, почти полностью показалось из воды. Океан вокруг него был похож на затопленный муравейник. Десятки людей пытались найти спасение хватаясь за все, что попадется под руку. Перед глазами старпома вновь встало лицо той девушки. Невероятно, но ей удалось преодолеть в волнующемся море несколько сотен метров и подплыть к лодке. Когда до борта субмарины ей оставалось около десятка метров, Зигфрид приказал дать малый ход. Ночь была лунной, и ее лицо, светлые мокрые волосы, прилипшие ко лбу, были хорошо видны. Она даже не кричала, когда сталь корпуса проходила рядом. Но Вольфганг хорошо заметил чувство безысходности и осознание скорой смерти, которые были в ее глазах. Он воевал с начала войны и ему доводилось видеть тонущих не только в перископ. Но сочетание сюрреалистичной картины пожара на тонущем в ночи корабле, разбрасывающем огненные брызги, невероятная, как он подумал, красота девушки и явственно ощущаемое дыхание смерти рядом, потрясли его. Кто она и как оказалась на транспорте? Война все-таки не женское дело.. Может, показалось? Да, конечно показалось. На таком расстоянии, да еще ночью... что там можно было рассмотреть. Он вспомнил мать, она часто говорила знакомым : "Мой Вулли, такой впечатлительный...".

Генрих Мертен, заканчивал прокладку курса, Виктор Шульце усталым голосом отрапортовал об устранении небольшой течи в пятом отсеке, Карл Зигфрид, листая бортовой журнал, насвистывал "Лили Марлен", молодой, а поэтому очень старательный, лейтенант Эрвин Витт доложил с мостика строго по форме. Ветер подхватывал тучи брызг, поднимаемых носом, нес их на мостик. Звезды мерно покачивались в такт палубе. Луна, - ну почему она такая яркая!; - беспристрастно взирала на океан. Обычная ночь, каких были сотни в их морской жизни, и будет, может быть, столько же. Может быть, если их не обнаружат самолеты и, пикируя, с пронзительным воем, взметая винтами при выходе из пике водяные смерчи, не расстреляют погружающуюся лодку. Может быть, если эсминцы не будут более удачливыми и не накроют субмарину глубинкам, когда звенящее постукивание "асдика" по корпусу становится последним, что слышат подводники. Да мало ли опасностей у маленькой стальной скорлупки под названием подводная лодка в огромном океане в котором идет война. Может быть...

Сегодня ночью U-85 должна была встретиться с лодкой-танкером и, заправившись, снова вернуться в служение войне. До места встречи, оставалось немногим больше 3 часов хода. Карл взглянул на часы, потом на Топпа.

- Пожалуй, можно вздремнуть. Останешься за меня. В 2.15 будет передача от "папы".

Кивнув, старпом повернулся к карте. В маленьких и узких отсеках лодки все рядом. "Папа"... Он усмехнулся. А ведь и в самом деле, Дениц относится к ним никак не хуже, чем к своим детям. Он встречает и провожает лодки, выслушивает все их просьбы и, что главное, выполняет. Однажды, находясь на докладе в оперативном отделе штаба, Вольфганг видел реакцию Деница на известие о потоплении лодки. Горе достаточно явственно читалось на его лице.

...Wie einst Lili Marleen...промычал Топп. Привязалась же песенка.

Ровно в два часа пятнадцать минут ожил радиоприемник. Выплюнув набор цифр, он умолк. Все нормально. Все как обычно.

Потирая глаза на мостик поднялся Зигфрид.

- Сколько осталось?

- 20 миль до точки встречи.

- Хорошо.

Ветер, волны, звезды, стук дизеля... ночь на подлодке продолжалась...

- Наблюдаю подводную лодку, 15 градусов!

Крик вахтенного офицера вывел Вольфганга из оцепенения, когда он задремал, прислонившись к переборке.

- Свои, - удовлетворенно хмыкнул Карл, опустив бинокль, и тут же снова поднес его к глазам. - Только... что-то непонятно.

Мощная оптика приблизила танкер. Обшарпанный, избитый океанскими волнами изъеденный корпус лодки чуть покачивался в такт волнам. Ситуация, действительно, была непонятной, а если быть точнее, так и вовсе непривычной. Полная луна светила не хуже прожектора. И то что она высвечивала совсем не понравилось Зигфриду. На мостике, палубе никого не было. Лодка выглядела ... омертвевшей. Как будто экипаж вдруг покинул ее, оставив дрейфовать по воле волн. Сиротливо торчащие позади рубки зенитные пулеметы напомнили Вольфу кадры кинохроники о войне в России. Там в селениях возле колодцев торчали высокие шесты. Задранные вверх стволы пулеметов были очень похожи. И еще... общая картина опустошения и забытости была такой же, как там, в России, в сожженной деревне с колодцами.

U-85 замерла, не решаясь подойти к внезапно омертвевшей товарке. Жерло пушки развернулось, нацелившись черным бездонным зрачком на длинный корпус танкера.

- Общее молчание! Акустик! Слушать!

Гнетущая тишина повисла над мостиком, моментально расползлась по отсекам. Плеск волн о борт лодки только и нарушал ее. Вольфганг услышал даже как тикают часы. Тиканье пробилось сквозь несколько слоев одежды, толстый рукав бушлата и, нарастая, превращалось в удары огромного метронома...

Никого... Глубина отвечала такой же тишиной. Непробиваемо-плотной и тягучей. Как-то незаметно она осталась над лодкой, океаном. В этой тишине спускали резиновую лодку, загружалась абордажная команда. Так же под грохот часов они подплыли к танкеру.

Резкий скрип открываемого люка разорвал тишину, физически располосовал ее напополам. И снова зашумел ветер, стал слышен плеск волн. И метроном утих так же неожиданно как начал свой отсчет неумолимо бегущего времени. Вольфганг склонился над темнеющим провалом. Тишина...Лучик фонарика прорезал тьму, заплясал по переборкам. Сжимая парабеллум, Топп спустился вниз. За ним, поводя стволами автоматов по сторонам, разбрелись по отсекам матросы. Было немного диковато наблюдать лодку без единого человека. Субмарина была абсолютно целой, никаких ожидаемых следов перестрелки, рукопашной не было. Но и людей тоже не было. Никого... Вспыхнувший свет резанул по глазам, заставил зажмуриться. Освещенные, внутренности лодки не выглядели столь мрачно и пугающе. Холодный блеск металла, бесчисленное количество лампочек отражающихся в остеклении приборов. Все кругом насквозь привычно если бы не...Вольфганг протиснулся в каюту капитана. Ничего нового. Обстановка была такой, как если бы тот только что вышел. Ага, вот и журнал боевых действий. На секунду взгляд задержался на фотографии, прикрепленной к переборке. О, мой Бог...Ральф...На фотографии молодой моряк позировал на фоне моря и подводных лодок, под руку его держала очаровательно улыбающаяся девушка. Это был его старинный друг Ральф Вернер. Вместе они учились в училище, вместе начинали войну. Потом, уже в 40-м, после ранения, Топп надолго задержался в тылу, и их дороги разошлись. Доннер-веттер...Что же все-таки произошло?!

Вольфганг вышел из каюты. Вдруг в углу, между трубами и кабелегонами он, краем глаза, уловил дымку, как будто кто-то собрал туман, подкрасил его сиренево-фиолетовыми красками и заботливо разложил. Через мгновение там уже ничего не было. Надо поспать. Вторые сутки уже на ногах, -подумал моряк, гдядя на такую же дымку вокруг плафона.

Вернувшийся с кормы матрос, внезапно закашлялся, потом, потирая горло, сказал, что и там никого не удалось обнаружить. Закашлялся...

- Всем наверх, покинуть лодку!

По корпусу танкера уже стекал туман, расползаясь над волнами, разносясь на клочья легким ветерком.

Уже на мостике родной субмарины Топп высказал предположение об отравляющих веществах. Но симптомов отравления ни у кого не было. И тот матрос тоже выглядел бодро.

Последняя запись в журнале была сделана за пару часов до их прихода.

- С ума сойти - пробормотал Зигфрид. Топп молчал, глядя на танкер. Туман так же быстро рассеялся, как и появился. Далеко, в той стороне, где находится Германия, рождался новый день, костер рассвета разгорался.

- Надо дать радио "папе". - Металлический перестук трапа сопроводил Зигфрида.

Налетевший порыв ветра внезапно разорвался криком. Рванувшийся из люка крик был полон боли и ужаса. Человеческого в нем не было. Вольфганг нырнул в люк.

Сиренево-фиолетовое облачко тумана обвивало Зигфрида. И медленно, как в страшном сне, исчезала одежда, расползаясь, словно политая кислотой. И так же растворялась плоть. Словно под огромной язвой расползалась кожа, таяли мышцы, открывая белизну костей. Рядом сползало со стола нечто... бывшее когда то человеком. Карл размахивал руками, пытаясь сбить с себя туман. Его пальцы превращались в обглоданные обрубки, потом, уже слабея, он взмахивал только культями. Струя крови рванула из проеденной артерии. И тут же из багровой превратилась в сиреневую - туман обволок ее, рассыпался вслед за кровью на тысячи капель и тут же собрался снова. Собрался, уплотнился...Так же медленно Топп достал парабеллум. Два выстрела оборвали крик. Но он продолжился. Из соседнего отсека выпал, именно выпал акустик. Ног у него уже не было. За ним клубился все-тот же сиреневый ужас. Лодка кричала, извивалась в отсеках, от немыслимой боли заживо съедаемых людей. Глядя на туман, густеющий над трупом, старпом почувствовал, как шевелятся волосы. А облачко тумана выросло и все увеличивалось. Топпу показалось, что он слышит чавканье... Туман расползся по отсеку, он уже чувствовал новую жертву, тянулся к ней, расходясь сиреневыми клубами. Отрезая Топпа от трапа.

Вольфганг метнулся в ближайший люк - дальше, куда угодно, только спастись, убежать, спрятаться от сиреневой смерти. Отсек был пуст. Только огромное пятно крови на переборке и клок волос на палубе говорили о том, что тут кто-то был. Он привалился к люку и, уже задраивая его, увидел, как дрожат пальцы, отметил стук собственных зубов.

Ему повезло, что ЭТО уже ушло отсюда. Ушло, утекло, улетело, как угодно. Оставив после себя от десятка людей только пятно крови.

........

Вольфганг привалился к переборке, стараясь держаться подальше от этого пятна. Только сейчас до него стал доходить ужас положения. Он отрезан от систем управления. Выйти из лодки он сможет только через торпедные аппараты. Выйти, а смысл? Конечно, он сможет доплыть до танкера. Но где гарантия, что и там нет ЭТОГО? Он подошел к люку в торпедный отвек. Люк был задраен. И "задрайка" не крутилась. Топп навалился на нее со звериным рыком, вложив в это движение все силы, все чувства, весь свой страх и ужас, боязнь остаться здесь навсегда. Люк не шелохнулся. Возможно, находившиеся там матросы пытались забаррикадироваться и как-то спастись. Но туман достал их и там. Все... Это конец... Он прислушался. Ни звука. Тишина. Действительно мертвая. На всей лодке он один живой.

Присев у переборки Вольфганг вынул из внутреннего кармана фотографию. Отец и мать. Еще живые. Они погибли при первом же налете американцев на Гамбург.

Через два часа Топп встал, размял затекшие ноги. Парабеллум удобно лег в руку. Висок почувствовал приятную прохладу стали, легкий запах сгоревшего пороха расплылся вокруг.

Нет. Он опустил пистолет. Представив, как сюда придет другая лодка. И как повторится кошмар.

- Принять балласт, - скомандовал он сам себе.

В балластные цистерны хлынула забортная вода. Стрелка глубиномера медленно поползла вверх и влево.

....Лодка начала свое последнее погружение.

И звучала мелодия, и лились слова, о том, что на могиле моряка не растут цветы....

Auf einem Seemannsgrab,

Da blьhen keine Rosen,

Auf einem Seemannsgrab,

Da blьht kein Blьmelein,

Der einz'ge GruЯ, das sind die weiЯen Mцwen

Und eine Trдne die ein kleines Mдdel weint.

P.S. Из сообщения информационного агентства "Рейтер" 29 июля 1987г: "...В ходе экспедиции по обследованию затонувшего в 1912 году лайнера "Титаник", была обнаружена подводная лодка времен второй мировой войны. Предполагается, что это немецкая субмарина U-85 пропавшая в апреле 1942 года в этом районе. В настоящий момент рассматривается вопрос о поднятии лодки"