Я вот еще полюбил тут всяких Герценов и Чернышевских читать. Иной раз такое завернут - не поверите, плачу от восторга и непонятости:
"У Кирсанова не было такого случая, а был другой случай".
И у меня тоже другой случай был, когда я тут совсем обжился.
Заходит ко мне однажды мой автомеханик. Его молодецкая карело-финская харя с мужественными баками так и лучится тихим безмятежным счастьем. Этакий Зигфрид Нибелунгович, заваливший-таки мускулистую Брунгильду на еловый лапник.
- Лови! - широким жестом он бросает мне через стол ключи от моего многострадального авто с гордым именем одного из киногероев Мэла Гибсона. А чего ж не поймать-то. Молодость моя, господа антропологи, прошла в Средней Азии, так что я не то что ключи - муху на лету могу поймать не напрягаясь. И не то жирное, облезлое и малодвижное насекомое, которое тут, в холодном Петербурге, по недомыслию называют мухой. Азиатская муха стремительна как молния, смазанная салом, настойчива, как страховой агент, а по интеллекту практически приближается к налоговому инспектору. Охота на азиатских мух - увлекательное, но опасное занятие, требующее физической силы, немалой ловкости и отточенной быстроты реакции. А тут ключи. Смех.
Механик Саша привез мне машину из ремонта. Собственно, и ремонтом это назвать трудно - просто просил привести машину в порядок перед дальним пробегом. Маслице там поменять в двигателе, обследовать подвеску, найти парные колесные гайки взамен скрученных классовыми врагами. Гайки у меня скрутили прямо на Невском, да так мимолетно, что я обнаружил это лишь на скоростной трассе, когда колесо начало отваливаться. Хорошо не убились всей семьей. Вот еще понять бы - зачем им мои гайки понадобились.
Словом, работы на пару часов.
Глядя на него, я и сам начинаю улыбаться, счастливо и неудержимо. Завтра, уже завтра мне не надо будет до рези в глазах пялиться в опостылевший компьютер и пытаться что-то втолковать на пиджине полоротым инглишменам, датчанам и разным прочим шведам. Тысяча с лишним километров избитых российских дорог пролягут серою лентой между мной и загадочным миром коммерческого морского судоходства. И глаза мои по утрам будут нечувствительно напоминать о трехсотлетнем татарском нашествии и несомненной пагубности употребления внутрь себя алкоголесодержащих напитков на лоне дикой природы; ага, и мобильный телефон там не берет, так что накось, выкуси.
Потому что папуас, изволите ли видеть, уезжает в Гондурас, где секретная рыба вешается на воблер как обманутая девственница, где в утренней туманной дымке плывут неторопливые острова с труднопроизносимыми чухонскими названиями, где наивные северные зори целуются над шоколадно-сиреневой водой. Там, прячась во мху, дрожат от росы оранжевые капли морошки, и высокие красноголовики гордо торчат между камней подобно древним фаллическим символам. Отпуск, короче говоря.
- Ну как? - трепеща от возбуждения, задаю я сакраментальный вопрос. Его задают все автомобилисты независимо от пола и возраста, получая назад свою ласточку, козочку, лапочку, чудовище четырехколесное, с которым отношения ближе, тоньше и интимнее, чем с самой желанной женщиной. Потому что возможности женщины изначально ограничены природой и воспитанием, а автомобиль может вступить с вами в вышеупомянутые отношения тысячью различных способов.
- Дак все о'кей! - радостно ответствует чухонская харя.
- Масло поменял?
- А как же! Мы тебе туда на пробу налили присадочку одну. Движок как новый будет. Только ее слить надо обязательно через тыщу километров. И масло поменять, а то движок стуканет.
Я падаю на стул.
- Саша, - я говорю медленно, чтобы мысли успели рассосаться и пустить корни в спящем пролетарском сознании. - Я. Завтра. Уезжаю. На Север. Я тебе говорил уже. Мне полторы тысячи километров в одну только сторону. Где я там буду масло менять?
На короткую секунду Саша задумывается - но тут же лицо его вновь проясняется.
- А, ну это ж не вопрос вообще. Сейчас пацаны сольют присадочку и масло заменят. Я тебе тогда вечером машинку-то подгоню. Просто присадка хорошая, я тебе думал компрессию поднять.
Но я уже насторожился.
- Саша, а ты гайки подобрал мне?
- Гайки? - мой вопрос, похоже, вызывает у бравого механика легкую растерянность. - А, гайки! Да гайки-то ваще говно вопрос. Не, пока не нашли таких гаек. Весь город объехали - нету. Но ты не бойся, гайки будут. Завтра и поставим.
- Саша, - проникновенно говорю я. - Я уезжаю завтра утром. Ты же мне обещал привезти полный комплект гаек. Я не могу без гаек ехать.
- Кто ж говорит - без гаек? - легко соглашается Саша. - Без гаек нельзя. Ты во сколько уезжаешь? Я к тебе утром приеду и поставлю.
- А с подвеской что?
- С подвеской хорошо все. Все проверили. Резиночки там поменяли. Как новая подвеска, сам почувствуешь. Ну, давай ключи, я поехал.
Завладев ключами, Саша снова впадает в легкую задумчивость. Ну, это мы уже проходили, тут у него шансов нет.
- Слушай... а денег-то дай мне? На масло там, на гайки?
- Денег? - ненатурально удивляюсь я. - Ах, денег... Деньги ваще не вопрос, Саша. Вот нынче поменяешь масло, завтра в шесть утра поставишь мне гайки - и будут у тебя деньги! много денег!
Я чуть не падаю со стула, пытаясь жестами и мимикой изобразить ту кучу денег, которая ожидает Сашу при удачном и своевременном выполнении задания.
- Пацаны вчера всю ночь работали, - канючит Саша.
- Да хоть трое суток не вынимая. Мне ехать завтра. Будет результат - будут деньги. Масло и присадку, кстати, на свой счет запиши.
Такой подлянки Саша от меня явно не ожидал. Ха, мы ж тоже в борьбе закаляемся. За отпуск свой, короткий, как женская молодость, я кому хочешь глотку перегрызу.
Ага. Щас.
Нет у нас методов против Коти Сапрыкина (с).
В первом часу ночи, оборвав все телефоны и трясясь в перманентной истерике, я наконец получаю назад свою машину. Поменяли ли там масло? Мне уже все равно. Я гружу ее и прицеп до трех часов и падаю замертво.
В шесть часов утра я вскакиваю по будильнику и начинаю названивать Саше. Мне ж еще гайки менять, не забыли? Но Сашин телефон жизнерадостно молчит.
В мрачном остервенении я мчусь на авторынок и там, буквально за десять минут, нахожу искомые гайки по 30 рублей штука. Этих гаек там столько, что хватило бы средней руки автопарку на добрый десяток лет даже при регулярном скручивании. Просто завались там гаек.
И вот, голодный, злой и невыспавшийся, я наконец стартую. За спиной весело прыгает по российским ухабам взятый напрокат прицеп. Подвеска и впрямь радует незнакомыми доселе ощущениями. Машину ощутимо ведет вправо, в повороте рыскает... плевать. Теперь меня уже ничто не остановит.
Километрах в трехстах от города меня догоняет Сашин звонок.
- Слушай, ты где? Никак найти тебя не могу. Гайки-то куда тебе подвезти?
Я тихим счастливым голосом говорю куда и даю отбой.
А еще спустя небольшое время я обнаруживаю, что нижний рычаг передней подвески у меня буквально сломан пополам и держится на одном переднем сайлент-блоке. Отсюда и заваливание вправо, и рысканье, и радостное повизгивание покрышки на неровностях трассы.
Нет, я все же доехал. Заточил две покрышки по краю буквально в ноль, но флот не опозорил.
Первое, что я увидел после отпуска, выйдя на работу - это радостная и честная Сашина физиономия. Он ждал меня из отпуска, как верный пес, чтобы получить деньги за смену масла, профилактику подвески и колесные гайки.
Но я не потерял веру в человечество. Даже сына Сашей назвал. С таким именем не пропадет.
Примечание:
* Гондурас (рыболовн.) - не страна, а место, где гондурасят, в данном конкретном случае - Северная Карелия