Автобус был наполовину пуст. Любимое место Веры возле окна, в конце правого ряда, пустовало. Она с удовольствием расположилась в кресле и открыла форточку. В лицо ей подул ветерок. Он не был прохладным, скорее горячим, но успешно высушивал на лбу Веры росинки пота, выступившие после входа в душный салон автобуса.
Она надела на голову любимые гламурные наушники и собралась включить музыку, когда ее ушей достиг властный окрик соседки с левого ряда:
- Женщина, немедленно закройте окно!
Вера в недоумении оглянулась.
На нее в упор смотрели два злых зрачка. Рыжие редкие волосинки едва прикрывали кожу головы, на кончике пуговичного носика висели очки в тонкой металлической оправе, брезгливо искривленные губы, обвисшие щеки и двойной подбородок довершали портрет дамы за шестьдесят. Рядом с ней восседал худосочный мальчуган лет десяти.
- Внук, - мелькнула мысль в голове Веры, - это она его охраняет от сквозняков с упорством, достойным лучшего применения.
Пришлось прикрыть форточку и положить под язык таблетку валидола. Крик действовал на Веру всегда одинаково, начинало покалывать сердце и становилась тяжелой голова.
Автобус понемногу наполнялся пассажирами. Скоро в нем не осталось ни одного пустого кресла. Рядом с Верой уселась рыхлая немолодая дама с объемистой сумкой. Раскрыв ее, она достала пакет с пирожками и бутылку фанты. В нос Веры ударил запах перекаленного растительного масла и синтетики оранжевого напитка. У нее запершило в горле, а женщина с жадностью начала поглощать содержимое пакета и бутылки, шлепала губами и чавкала так, что негромкая музыка в наушниках не могла заглушить вульгарных звуков, издаваемых жадным ртом. Вера включила музыку погромче и отвернулась к окну. Потный, жирный зад соседки не умещался на одном сидении, поэтому ей пришлось притиснуться ближе к окну. Она была напряжена, как туго натянутая струна. Ехать предстояло еще целых два часа и она понимала, что не выдержит такого напряжения долго.
- Наверное, так выглядят муки ада, - подумала Вера и улыбнулась своим мыслям.
В довершении всех мук, наевшаяся соседка начала клевать носом и вскоре разразилась оглушительным храпом. Этого Вера вынести уже не могла. Она разбудила соседку и попросила выпустить ее. Та недоуменно уставилась на Веру выпученными спросонья глазами, привстала, выпуская Веру, и тут же плюхнулась на сидение, заняв его почти полностью. Вера вздохнула и отошла в конец салона. Воздух из приоткрытой фрамуги немного освежил ее, стало легче дышать, она постепенно пришла в себя и успокоилась.
Простояв около часа, она почувствовала, что больше стоять не в силах, решительно уселась на верхнюю ступеньку задней двери, предварительно подстелив под себя газету, и оглядела салон. Никто не обращал на нее внимания, кроме мальчика, ехавшего с бабушкой. Встав на колени и держась двумя руками за спинку своего кресла, он смотрел на Веру серьезно и пристально.
- Вам плохо, тетя? - спросил он участливо, - Давайте я уступлю вам свое место!
Вера улыбнулась и отрицательно покачала головой.
Встрепенувшаяся от дремоты бабушка властной рукой посадила малыша на место и, грозно шипя, прочла длинную нудную нотацию о плохом поведении внука. Мальчик поник и не возразил бабушке ни слова, а Веру захлестнуло чувство жалости к маленькому добряку.
Она подумала, что, несмотря на бабушкино суровое воспитание, малыш не утратил человеческих чувств и вряд ли их утратит в дальнейшем. Если в человеке есть чувство сострадания от рождения, он останется человеком на всю жизнь.
- Повезло этой женщине с внуком, - подумала Вера, - Мне бы такого в старости!
Она вздохнула и углубилась в мысли о собственном сыне, живущем холостяцкой жизнью и не торопящемся с ней расставаться.
До места назначения доехали без приключений. Вера первая пошла к передней двери на выход. Она могла бы выйти и в заднюю, но ей очень хотелось еще раз посмотреть в глаза мальчугана и послать ему взглядом и теплой улыбкой свое одобрение.