"Путь Его был долог и тернист.Покинув свой небесный город, он ушел на Восток, туда, где восходит солнце. Он мечтал найти Истину. Но старая ложь притворилась новой правдой, облачившись в её одежды, как волк, накинувший на себя шкурку ягненка. И тогда Талион решил оставить свои поиски и ушел на Запад, туда, где садится солнце..."
Хроники Небесного города Валхайма.
I. Голубая книга
II. Красная книга
III. Белая книга
IV. Письмо
Главы этой истории взяли свои имена от имен книг, хранящих историю великого Валхайма, созданных Детьми и последователями правителя небесного города. Каждая история отражает содержание каждой из этих книг, и все они настолько правдивы, насколько правдивыми могут быть летописи.
I.
Много времени строил он свой последний Воздушный замок, призванный защищать мягкое сердце от злых и холодных северных ветров, призванный стать храмом бессмертной души. Закрыв глаза, на ощупь, словно проверяя себя, он старательно искал то, что мог бы полюбить всей душой. Нельзя больше обжигаться, нельзя верить словам, нельзя поддаваться эмоциям...
А когда его замок был наконец построен, Талион открыл глаза, впервые за долгое время увидев солнечный свет. Долго рассматривал он свое создание. Его храм был красив и светел, он, спрятанный от посторонних глаз среди еловых лесов, словно улыбался своему создателю. И Храм этот стал всем для бывшего правителя небесного города. Он приходил сюда каждый день, и каждый день его храм набирался сил, оживал. Да, он стал живым, стал частью души Талиона. В своем храме Талион молился и плакал, пел и смеялся, сочувствовал и любил. Он бежал в свой храм, когда наталкивался на стены грубости и непонимания, и когда хотел поделиться счастьем. Талион приносил сюда все, что копилось в его душе: боль, радость, обиду, любовь, негодование и ликование, воспоминания и мечты. Так он вдохнул жизнь в свое создание, подарил ему свои разум и душу, наполнил его красками и светом. А в темные промозглые ночи правитель засыпал в мягких лапах того, кто стал уже не убежищем, а другом. Засыпал, вслушиваясь в приглушенные голоса стен, шептавшие: "Мы вместе: ты и я. Мы неразлучны".
II.
Он бежал по раскаленной до красна, режущей босые ноги шкуре огнедышащего зверя, звавшегося жизнью. Бежал, чтобы спастись, спрятаться хоть на минуту в прохладе и верности своего храма. Каждый шаг приносил боль, но Талион не чувствовал этой боли. Он знал, что скоро попадет туда, где хоть на несколько минут сможет обрести спокойствие, свободу, счастье. Жар хватал его босые ноги языками пламени, словно длинными сильными руками. Дикий зверь звал и заманивал Талиона в свою пасть, обещая богатство, успех, радость. Но разве может сравниться эта радость с истинным счастьем, которое ожидало Талиона там, за сиренево-красной далью, там, где нет ни времени ни пространства, там, где он мог летать. Талион знал, что радость однаминутна, она приносит удовлетворение, покой. А счастье несет в себе сладкую боль и необъяснимое беспокойство. Счастье постоянно; оно не ублажает тело, но согревает душу. Радость - это теплый плед и горячий чай в холодный осенний день. А счастье - горький кофе с апельсинами, когда поздним вечером ждешь своего непутевого сына домой. Радость рождается тогда, когда желаешь, а счастье тогда, когда любишь.
III.
Он подошел к стенам своего храма, но уже на пороге ощутил странный холод. Смутное, неведомое чувство нахлынуло на него и дрожь пробежала по его телу. Талион уже ожидал самого худшего, того, что он, казалось, никогда не смог бы пережить... Но он ошибся: друг его был жив, но какой-то новой жизнью дышали его стены. Талион слышал это дыхание. Все внутри храма покрылось льдом, прозрачным и обжигающе-холодным. Талион огляделся, пытаясь найти хоть что-то родное, но сквозь глыбы полупрозрачного льда он увидел лишь как умирают его ещё не родившиеся дети. Он поднял голову и увидел, что над самой крышей, в темном углу, свила себе гнездо дикая черная птица. Она то и дело вылетала из гнезда и парила над его головой, издавая звонкий, пронзительный крик, похожий на истеричный смех. Талион замер и стоял неподвижно очень долго. Лишь взгляд его бегал по комнате, ощупывая стены, но не зацепляясь ни за что, а просто скользя по ледяной поверхности. Теперь все, что окружало Талиона и все, что было внутри него наполнилось звенящей пустотой. И можно уйти, можно начать все сначала, но пустоту внутри уже ничем не заполнишь. Лишь сотни тысяч одинаково-серых "почему" бороздят остатки его измученной души, натыкаясь друг на друга, падая и разбиваясь о каменное "просто так".
Письмо.
Прошло так много сотен лет, а я до сих пор ощущаю эту Пустоту в каждом своем вздохе, в каждом движении, в каждом слове. Почти физически (или это только кажется) ощущаю Пустоту в голове, в мыслях, во взгляде и вокруг себя. Я сам убил нас обоих. Я отдал слишком много. Так бывает, мы создаем оружие, чтобы использовать его против себя (сознательно или нет - все равно), а потом нам остается только молча наблюдать за медленным умиранием наших предков и наших будущих детей.