Аннотация: Небольшая зарисовка о том, как люди обычно встречаются, знакомятся, женятся в одном далёком королевстве
Они впервые увидели друг друга близь алтаря и первым, что он подумал при этом, было совсем нелестное "Ну и дылда!". Что подумала она, увидев его, осталось большим секретом, но, судя по широко раскрытым, изумлённым глазам, он ей тоже, мягко говоря, не слишком понравился.
Да и какая здравомыслящая девушка пятнадцати лет обратит внимание на смотрящего волком парня с большой серебряной серьгой в ухе и кривым шрамом через всю левую щёку? Он не знал, как других мужчин, но его этот шрам точно не украшал, делая и без того угловатую внешность ещё угловатей. Как родители не старались, прекрасным принцем их судьба не одарила.
Его невеста, эта высоченная башня в белом, которой он едва-едва дотягивал до брови, почти наверняка не была эталоном красоты. Отсюда он мог видеть только глаза, два больших бледно-зелёных нефрита, и кусочек носа, который иногда показывался в прорези. Об остальном приходилось гадать.
Принца звали Дорн. Ему было слегка за семнадцать, он предпочитал носить чёрное и не уважал этикет. Взгляд у него действительно был "волчий" и вовсе не из-за того, что какая-то из его прабабок королев в своё время согрешила с оборотнем. Просто этот парень, несмотря на столь юный возраст, уже являлся опорой и защитой трона и имел нехорошую привычку постоянно щуриться, пронизывая собеседника сотней ледяных лучиков, отчего тот спешил быстрее высказать всё, ради чего пришёл, и уносить ноги. Поэтому никто не знал, какого цвета его глаза.
Вот и сегодня, в столь знаменательный день, он проявил все свои сводящие с ума привычки во всей красе. Светлые, прямые, как солома и почти такие же жёлтые, волосы совсем немного не доходили до плеч. Из-под длинной жёлтой чёлки в зал смотрел тот самый, фирменный взгляд, который как нельзя лучше контрастировал с парадным чёрным камзолом, чёрными брюками и высокими чёрными сапогами, которые визуально делали его выше, чем на самом деле.
Всё это великолепие из кожи и металла подпоясывалось простым чёрным поясом с массивной железной пряжкой. У бедра болталось сущее недоразумение: тонкий, хрупкий, напоминающий богато украшенную камнями дамскую шпильку клинок.
Этот меч, серьга и фамильный перстень-печатка на среднем пальце правой руки - вот и все украшения, которые он позволял себе носить, да и то, потому что перстень без его желания можно снять, только отрезав палец, меч ровным счётом ничего не стоил, а серьга - простой стальной кругляш.
Наконец, невесту подвели к алтарю, и император с торжественной улыбкой вложил руку незнакомки в его затянутую в чёрную кожу перчатки руку. Дорн почувствовал, что ручка его невесты заметно подрагивает, и непроизвольно сжал пальцы, чтобы эту дрожь унять. Девушка вздрогнула и стрельнула в его сторону испуганным взглядом. Принц прикинулся, будто ничего не произошло.
Церемония бракосочетания началась с того, что его отец разразился вступительной речью о том, как это хорошо, что они все собрались здесь в такой знаменательный день. Принцесса снова вздрогнула и поёжилась под слоями атласа и тончайшего шёлка, которыми её укутали. Принц только тряхнул головой, отбрасывая с глаз прядку из чёлки.
Свидетели со стороны жениха, все как один знатные имперские вельможи, довольно ухмыльнулись в веера и высокие вороты парадных мундиров. Свидетели со стороны невесты, тоже поголовно знатные вельможи, не стесняясь, убивались горем. Особенно старалась королева: её мужу и паре стражников приходилось сдерживать бедную женщину, чтобы она не набросилась с кулаками на жениха, с криками "ирод!" и "детоубийца!" не надавала тумаков императору и не разрушила тем самым тот хрупкий мир, который им удалось установить.
Пока он размышлял о политике и мире, император начал задавать ритуальные вопросы. Начал с невесты, которая на протяжении всего монолога смотрела исключительно себе под ноги, изучая мраморную мозаику.
- Принцесса Арилия Эрагонская согласны ли вы сопровождать этого мужчину в горе и радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии?
Из-под фаты прошелестело едва различимое, больше похожее на всхлип:
- Да.
- Принц Дорн Саладорский согласны ли вы сопровождать эту женщину в горе и радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии?
Он коротко кивнул.
- Согласен.
- В этом случае властью данною мне объявляю вас мужем и женой. Можете обменяться кольцами и поцеловать невесту.
Император подал знак, и внесли небольшую бархатную подушечку, на которой покоились два скромненьких золотых ободка. Он мог поклясться, что в этот момент они оба подумали, что это и есть конец.
Дорн, мысленно прощаясь со свободной жизнью, которой он был вполне доволен и до идеи завоевания Эрагона, кончиками пальцев подхватил ближний к нему ободок и, придерживая слегка подрагивающую женскую ручку, надел его на оказавшийся необычно изящным средний пальчик с аккуратным ноготком в белой кружевной перчатке. Потом наблюдал, как она повторяет его действия, одевая второй золотой ободок поверх кожаной перчатки на его руке. Оба кольцо подошли идеально.
Теперь оставалось самое последнее: поцелуй... Он потянулся к опутывающей её белой ткани и начал медленно, но верно продвигаться к цели, поднимая и сбрасывая всё новые и новые вуали, фаты и накидки. Где-то после пятой вуали, его охватил некий азарт: может он ошибся, считая её одной из тех благородных серых мышей, которые сейчас рожают наследников его старшим братьям?
Как ни странно, она больше не тряслась. Видимо, поняла, что этим делу не поможешь. Когда он в следующий раз взглянул ей в глаза, то с лёгкой улыбкой заметил, что ей тоже стало интересно, хватит ли ему терпения добраться до конца.
Он добрался. Увидел ничем не примечательное бледненькое личико, заплаканные глаза цвета зелёного нефрита, симпатичный курносый носик и длинные светлые волосы, заплетённые в сложную причёску из косичек и лент. Если бы не чуть-чуть оттопыренные в стороны ушки, выглядело бы даже красиво.
Арилия смотрела на него с немым испугом, когда он решительно привлёк её в себе и, вполголоса чертыхаясь, потянул за одну из косичек, вынуждая нагнуться. Они несколько секунд смотрели друг другу в глаза, а потом она судорожно вздохнула и закрыла глаза. В этот самый момент принц резко рванул её на себя и впился в её губы, оказавшиеся неожиданно мягкими и приятными на вкус.
Девушка вздрогнула в его объятьях и слабо ответила, неловко обняв его за шею. Получился полный идиотизм, но толпа гостей и император разразились наигранно радостными криками.
В этот же день он увёз её в столицу Саладора, раз и навсегда отрезав её от родины и родителей.
***
Брачная ночь превратилась для них в настоящую пытку. Скованные брачными обязательствами, молодожёны были вынуждены уединиться в специально выделенной спальне и, так сказать, приступить с процедуре исполнения супружеского долга. Однако Дрон с самого начала, как захлопнулись двери за спиной, решил, что всё будет по-другому.
В прихожей он помог ей избавиться от тяжёлого подбитого мехом плаща и, усадив на небольшой стульчик, снял её обтянутых белыми чулками ножек туфли.
Арилия, которая совсем пала духом, оставшись с ним наедине, наблюдала за ним с лёгким недоумением. Потом недоумение сменилось лёгкой улыбкой, когда она наблюдала за тем, как он прыгает на одной ноге, стараясь снять сапог. В конце концов, она встала и, толкнув его на пресловутый стульчик, помогла ему избавиться от обуви. Вслед за сапогами, отправился его камзол, её шаль и всяческие верхние юбки от платья.
В спальню он внёс её на руках. На принцессе была только нижняя комбинация и чулки, он же остался в одних брюках и льняной нижней рубашке. Зачем он это сделал, Дрон не знал. Просто в какой-то момент ему показалось, что так и должно быть. Арилия не сопротивлялась: ей тоже казалось, что так будет правильнее.
У кровати он поставил её на ноги и усадил на пушистую перину. Подождал, пока она устроиться поудобнее, а потом нырнул в это мягкое облако гусиного пуха сам. Перевернулся на спину и уставился в потолок, украшенный искусно выполненной лепниной с обнажёнными нимфами и козлоногими сатирами. Чуть позже она пристроилась рядом и, проследив за его взглядом, тоже уставилась в потолок.
Спустя полчаса...
- Дорн?
- Да?
- А разве мы не будем...? Ну, ты понимаешь...- и покраснела, не решаясь продолжить мысль. Он отвлёкся от созерцания потолочных композиций и взглянул на лежащую рядом девушку. В проникающем через витражи лунном свете её невзрачное лицо приобрело некий внеземной шарм.
- А ты... этого хочешь? Со мной?
Она неуверенно качнула головой и прикрыла глаза, откинувшись на перину. Сотни тонких косичек веером раскинулись по белому хлопку, когда она ответила:
- Не знаю. Я никогда не задумывалась над этим. Ну а ты... хочешь провести эту ночь со мной?
Теперь задумался он, а потом пожал плечами:
- Я тоже над этим никогда не задумывался.
- Я, наверное, не очень красива. Ты ведь ожидал, что я буду красивой, верно?
- Нет, не ожидал. А ты представляла меня другим?
Через мгновение она смущённо призналась:
- Я думала, ты выше.
Он рассмеялся.
- Все так думают. Помочь тебе расплести косички?
- А ты можешь?
- Расплетать всегда легче, чем сплетать. Тебе должны пойти распущенные волосы.
- Ты думаешь?
- Определённо.
Зашуршали простыни и покрывала, когда она вставали. Арилия села к нему спиной, раскинув свои роскошные волосы по плечам и спине, предоставив ему любоваться блеском светлых прядей и серебристых лент. Длинные волосы действительно ей очень шли, делая похожей на одну из тех нимф с потолка.
Девушка почувствовала, как его ловкие пальцы одну за другой распускают косички, вытаскивают ленточки и аккуратно складывают их рядом. Как только их накопилось довольно много, она принялась плести из них фенечки. Это занятие позволило им убить час времени, но конца ночи оставалось ещё очень много. Тогда молодожёны снова возобновили прерванный ими разговор. Откровенность была едва ли не предельной.
- У тебя были женщины до меня, Дорн?
-Угу: служанка и две молодые баронессы из свиты моей матери, - он помолчал немного. - Мне не понравилось в первый раз.
- Мне тоже, хотя мой возлюбленный старался, как мог.
В образовавшейся паузе он взглянул на неё с невольным интересом. Честно говоря, такого он не ожидал от такой на вид скромной девушки.
- Твои родители знают?
На её губах появилась лукавая усмешка, и этого вполне хватило, чтобы сказать, что нет, не знают и не узнают. И даже если она вдруг захочет сказать им, то это будет ещё очень не скоро.
- Ты выглядишь удивлённым.
- Правда?
- Ага.
- Сейчас исправим, - он попытался принять серьёзный вид, чем заставил её рассмеяться. - Знаешь, это даже к лучшему, что всё вышло так. Я не представляю, как буду причинять тебе боль.
- Ты странный, Дрон. Мы знакомы всего один неполный день, а такое ощущение, будто всю жизнь рядом провели, - она придвинулась к нему поближе и положила голову на его плечо. - У нас ведь ещё много времени впереди?
Он не ответил: только перевернулся на бок и обнял свою молодую жену, прижимая ближе. Принц и так чувствовал, что именно так оно и будет.
***
Через три дня после этой ночи, когда Дорн уже начал привыкать звать её коротким и звонким Риль, а она уже, не смущаясь, звала его Рони, в столицу заявился её бывший возлюбленный. Пришёл во дворец и на глазах у собравшихся в его покоях тысячников высказал принцу в лицо всё, что он о нём думает. Верные солдаты, прошедшие с ним огонь и воду, чуть не прирезали наглеца на месте, но Дорн не позволил, но и на дуэль не вызвал.
Они вышли во внутренний двор. Парень тут же обнажил меч и встал в стойку. Дорн некоторое время разглядывал его, а потом усмехнулся и спросил:
- Ты, наверное, очень хорошо владеешь этой шпилькой, если отважился бросить мне вызов. Или ты здесь чтобы разыграть очередной спектакль?
- Я пришёл, чтобы убить тебя, принц Дорн, - голос парня был сух и как будто твёрд. - Иной цели я не преследую.
- А как же Риль? - принц незаметно вытащил из рукава метательное лезвие; оскорблений он не прощал никому. - Она была бы рада видеть тебя, будь она в замке.
Тонкий клинок из голубой стали слегка опустился, парень выглядел озадаченно. Лезвие полностью выскользнуло из рукава и удобно устроилось между пальцев. Дорн выжидал.
- А где она?
- Поехала к тётке в Девенпорт. Должна вернуться со дня на день.
- О, мой Бог! Я опоздал!
С этими словами он резко вложил клинок в ножны и со всех ног бросился в конюшне. Принц на секунду оторопел, но потом его охватила тихая ярость (никто он него ещё не убегал, не ответив), и лезвие вместо того, чтобы вонзиться наглецу в шею, гладко вошло в икру ноги, пробив кожу сапога.
Парень, вскрикнув, упал. Когда Дорн подошёл, тот уже перестал кричать и начал ругаться. Заметив в руке дворянина ещё одно лезвие, он ругаться перестал. Видимо, до него только сейчас дошло, чем его глупая игра в благородство может закончиться.
- Как тебя зовут? - он присел рядом на корточки и не сводил с пришельца внимательного взгляда.
- Кай.
- Сколько тебе лет, Кай?
- В-восемнадцать.
- В армии служил, дорогуша?
- Нет, я студент.
- Ага. Так я и думал, - принц кивнул своим мыслям. - А ты знаешь, что я могу одним своим словом отправить тебя месить южные болота? И никто ничего о тебе не узнает.
- Вы этого не сделаете! Она вам не позволит!
- Не знаю, не знаю. Понимаешь, она очень изменилась за эти дни. Не думаю, что она будет сожалеть о том, что я мог бы сделать. В крайнем случае, я ей просто ничего не скажу ни о тебе, ни о твоей дальнейшей судьбе. Поверь, совесть меня не замучает.
- Злодей!
- "Ревнивый муж" было бы точнее.
- Не важно! - он попытался встать, и это ему удалось; окровавленное лезвие упало в пыль рядом. - Я всё равно заполучу её.
- Если тебе дорога жизнь, ты не станешь творить таких глупостей. В следующий раз наш разговор будет намного короче...
Прошло ещё три дня, и Дорн снова получил весточку от Кая. Это было письмо, в котором весьма популярно рассказывалось, как он, Кай, приехал к тётке Риль, забрал оттуда безмерно радую видеть его принцессу, и увёз неизвестном направлении. Он ожидал, что принц тут же помчится спасать свою молодую жену.
Дорн только покачал головой и выбросил скомканную бумажку в урну. Случись что-нибудь с Арилией, ему бы доложили об этом в течение минуты после происшествия. Почему он был так уверен? Просто сейчас его жена гостила вовсе не у тётки в Девенпорте, а в гораздо более надёжном месте: его дракон, рубиново-красный Думгард, изъявил огромное желание познакомиться с супругой своего всадника, а надёжней места, чем сокровищница красного дракона не найти. В какой-то момент его даже посетила злорадная мысль, что лучше бы он не лгал когда называл место пребывания Риль, Думгард непременно съел бы этого наглеца и ещё одной проблеме пришёл бы конец. Нет, иногда принцем быть очень тяжело.
Остаток дня он провёл в делах, разгребая тысячу и одну проблему, связанную с размещением его Всадников в городских казармах. Оторванные от своих драконов, они то и дело старались компенсировать избыток свободного времени частыми пьяными дебошами и драками с городской стражей. Вести себя пристойно этих сорвиголов заставить было невозможно, но это было единственным их недостатком. Будь иначе, Рон не старался бы так.
До кровати он добрался глубоко за полночь. Раздевшись, он как подкошенный упал на перину и мгновенно отключился. Сон ему тоже снился соответствующий: длинноволосая девушка в простом белом платье сидит на небольшом сундуке с золотыми монетами и внимательно слушает рассказы большого рубинового дракона, положившего рогатую голову на передние лапы и смотрящего на девушку с бесконечным участием.
***
Думгард оказался замечательным собеседником. Так уж получилось, что именно он ответил на многие вопросы о Дорне, которые начали мучить Арилию в первые дни их супружеской жизни. Девушку удивляло не только его поведение, но и сам образ мысли этого странного молодого человека.
Когда принцесса попросила дракона рассказать ей о "чёрном принце", тот только милостиво улыбнулся. Она не думала, что он расскажет хоть что-нибудь, ибо драконы обязаны хранить не только своего всадника от опасностей, но и его секреты от посягательств. Однако Думгард считал иначе...
- Что именно вы хотите узнать, госпожа моя Арилия?
- Дорн - единственный наследник вашего правителя?
- У него есть три старших брата, но все они отдали себя волшебным наукам. По нашему закону, волшебник наследовать трон не может. Когда у нашего правителя родился ещё один сын, император решил его судьбу за него.
- Но у Дорна есть способности, ведь так?
Дракон рассмеялся, отчего стены пещеры ощутимо вздрогнули. Девушка же и бровью не повела. Создавалось впечатление, что она это слышала не раз.
- О, просто огромные способности - чистейший, ничем не замутнённый Дар. Такие люди рождаются раз в тысячу лет. Великий волшебник - вот кем он мог бы стать, дай старый император ему выбор.
У Риль похолодели пальцы рук, хотя в пещере было довольно тепло.
- О Боже, а он сам в курсе?
- Для него это данность: видеть больше и глубже, чем остальные, говорить на языке драконов, хотя никогда его не изучал, читать древние письмена и угадывать чужие намерения.
- Император?
- Он знал об этом с самого начала. Этот властолюбивый человек не понимает, что как только его наследник познает всю глубину своего Дара, то произойдёт нечто ужасное. У таких, как Дрон, зачастую бывает очень сложная судьба...- дракон тяжело вздохнул и зачем-то повторил: - Да, очень сложная. Кстати, сегодня во дворец приходил ваш бывший партнёр (у драконов нет такого понятия, как брак и семья) и пытался вызвать моего всадника на поединок. Его звали Кай...
- Он не мой партнёр, - принцесса невольно поморщилась. - Между нами вот уже год, как всё кончено. Рони с ним дрался?
- Нет, но очень популярно объяснил, чтобы он больше во дворце не появлялся, - Думгард насмешливо фыркнул, выдув из ноздрей две струйки золотисто-красного пламени. - Если у этого Кая есть хотя бы кроха здравого ума, то он будет держаться от дворца и от вас на расстоянии полёта стрелы, а то и больше.
- Не убил, надеюсь?
- О нет! Вы плохо его знаете, госпожа моя Арилия. Он редко убивает из удовольствия.
- Но ведь убивает, правда? - спросила она и мгновенно покраснела, увидев заинтересованный блеск в больших золотистых глазах рубинового ящера, когда тот возразил:
- Никто не идеален. Госпожа моя Арилия, странные у вас рассуждения, для простой принцессы. Кажется, мне или вы что-то скрываете? Лучше, чтобы я узнал об этом сейчас, чем когда уже ничего нельзя изменить.
- Зачем? - девушка приосанилась на сундуке, а в её нефритовых глазах появилось самое решительное выражение. - Саладор не собирается воевать с Эрагоном.
- Никогда не знаешь, что прикажет император в следующий раз.
- И всё же, господин Думгард? Вас Дорн просил, да?
- Ну, скажем так, это моё личное любопытство. Первый раз вижу Всадницу, которая пошла наперекор всем традициям и вышла замуж за кровного врага. Да и Кай этот... весьма сомнительный тип, чтобы просто быть обычным дворянином.
- Не говорите Дорну ничего. Это его ранит.
- Вряд ли, дорогая моя. У "чёрного принца" броня покрепче моей будет. Но ты мне скажи вот что: он тебе хоть сколько-нибудь симпатичен?
- Как мужчина?
- И так тоже.
- Ну, он особенный. Такого, как он, наверное, и нет больше.
- Что да, то да. И знаешь что?
- Что?
- Ты тоже единственная в своём роде. Наверное, поэтому он тебя так сильно любит.
Арилия снова залилась краской. Она никогда не считала те тёплые отношения между ними любовью, особенно если Дорн ничего не говорил, а из его многочисленных взглядов мало, что можно было понять определённого. Но стоило дракону сказать об этом, как она точно поняла, что их чувства - это действительно любовь. Странная, ненавязчивая, но необыкновенно сильная.
***
- Можешь мне не верить, дорогая, но по тебе очень скучал, - промурлыкал он ей на ушко, нежно и как-то по-новому сжимая её в объятьях. - Три дня, как три столетия.
Девушка, повинуясь неожиданному порыву, сильнее, чем обычно обняла своего супруга за шею и прижалась к груди.
- Ты в этом не одинок, - она прижалась щекой к его щеке (той самой, что со шрамом) и заговорщески прошептала в ухо с серьгой: - Давай я тебя поцелую? Уж очень хочется!
Он подавил удивление и, немного отстранившись, внимательно взглянул ей в глаза. И через мгновение понял, что произошло: она знала, что он к ней испытывает, и сама испытывала к нему взаимные чувства. Такого облегчения Дрон в жизни не испытывал.
- И тебе всё равно, что на нас сейчас смотрит половина дворца, два моих старших брата и мать со старой бабкой-кормилицей?
Она усмехнулась и утвердительно кивнула.
- Абсолютно.
- Тогда - вперёд!
Этот поцелуй, первый за прошедшие недели, получился долгим, неожиданно сладким и оттого в считанные секунды опьянил обоих. Взаимное желание, тревожно спящее всё это время где-то внутри их обоих, проснулось и, вскинув голову, голодно взвыло.
Дорн успел подхватить её на руки и унести во внутрь, прежде чем случилось нечто совершенно непоправимое. Дорогу до их совместных покоев они преодолели почти бегом, а там... эта была самая лучшая "брачная ночь" в их жизни.