"... - Ругался нецензурными словами", - пишет мент-старлей, заканчивая протокол о противоправных деяниях гражданина в отключке, уложенного на скамью.
- Разрешите спросить, гражданин старший лейтенант, - просит другой задержанный, который находясь далеко и в безопасности, сказал бы, не различая званий "мусор пассивный педераст", а сейчас охваченный неожиданной тягой к самообразованию, - почему вы пишете "нецензурными словами"?
- Вообще-то уже не пишу, ответил "менто-мусор", чья длинная, затянутая ремнем талия и гибкая, ловкая фигура, как и длинные руки, обещала ушибы, травмы и увечья любому, вздумавшему оказать сопротивление при задержании, преступнику. - Но все же, как бы написали вы?
- Матерными словами! - с горящими от любви к родному великому и ох, как могучему русскому языку, - сообщил задержанный.
- Вот как, - удивился старлей. - Что ж, назовите хоть одно и можете идти домой.
- Правда? - загорелся задержанный.
- Правда, подтвердил свои слова работник милиции.
Внезапно, задержанный потух, съежился и побледнел.
- Так ведь нельзя же, - прошептал он, в невыразимой тоске.
- Когда я разрешаю - можно, по-прежнему невозмутимо ответил милиционер.
Задержанный задумался, кожа на лбу сморщивалась, губы беззвучно шевелились. Через пять минут он с надеждой спросил:
- А три слова можно?
- Нет! - отрезал старлей.
- Так что же, - спросил задержанный и в голосе его звучала полная безнадежность, а из глаз смотрел страх, - их нет?
- Нет, подтвердил с милицейской беспощадностью офицер.
- Нет, прошептал задержанный и неудержимо заплакал, как будто какой-то чудовищный пресс выжимал все увеличивающийся поток слез из его широкой русской души. Нет больше нашего русского мата...
- Успокойтесь, задержанный, все так же невозмутимо произнес работник милиции. Когда ругаются матом, используют МАТЕРНЫЕ ВЫРАЖЕНИЯ.
P.S. Часть ленинградских рабочих не уступала в грамотности старшему лейтенанту милиции, превосходя в ней нынешних писателей. Выражения и понятия "ругаться матом" и "ругаться х&ем" они различали четко!