Как известно, есть три вида служения: рабское, наёмническое и сыновнее. И Русская Литература не является здесь исключением.
Рабы её - те, кто читает всякий ширпотреб и находит в том для себя удовольствие. За Словом читающий раб признает действие наркотика, его развлекающего. Есть не только рабы читающие, но и рабы пишущие (например, бригады литературных негров, отдельные писатели, штампующие чтиво), а также рабы издающие (издательства, двигающие в массы плебейские проекты). Можно сказать, что рабы успеха - пишущие и издающие - работают на рабов читающих, потребляющих их продукцию. Таковых всегда было большинство в любой литературе, и отечественная словесность не является здесь исключением.
Следующая, более высокая ступень служения есть служение наёмника. Наемник - тот, кто получает плату за свой труд; тот, кто пишет и читает за деньги. К таковым можно отнести 1) читателей, извлекающих из Слова не удовольствие только, но и нечто полезное для себя; 2) критический цех; 3) коммерческих издателей; 4) коммерческих писателей.
Последняя, наивысшая ступень служения есть служение сына. К сынам Русской Литературы относятся все те, кто ее любит - самоотверженно и бескорыстно. Это, во-первых, читатели и критики с утонченным вкусом и просветленным умом, ищущие в литературном произведении прежде всего эстетического наслаждения; во-вторых, нищенствующие писатели, не могущие не писать; в-третьих, издатели-подвижники, желающие сделать Слово общедоступным (но не общетоптаемым).
В наше время всеобщей грамотности есть большой соблазн отнести всякого умеющего читать по-русски к Русской Литературе. Это не так. Не всякий знающий грамоту есть человек литературный, но лишь тот, кто испытывает потребность в литературном чтении, и, следовательно, в литературном развлечении или познании мира.
Кстати: почему самая читающая страна после падения советской власти стала абсолютно равнодушной к литературе? Да потому что 99% "самых читающих" были - рабы, которым и нужно то было всего-навсего - словесное развлечение по сходной цене. Как только цена на печатные издания стала неприемлемой - они нашли своим убогим сердцам иное, внелитературное утешение.
Моя Госпожа, Русская Литература! У тебя всегда было много рабов, много наёмников - и всегда мало любящих сынов, которые бы думали не о том, что взять от тебя, но о том, что дать тебе. Причисли же и меня - в число своих рабов, чтобы со временем сделаться тебе наемником, и, если ты благоволишь, любящим сыном.