Теряя путь, ты предаёшь меня, Но так сложилось. Ты теперь живи, скорбя, Доколь не станешь богом, Не для них - для самого себя, И я вернусь к тебе. Твоя любовь, твоё предназначенье. Чужак ''устроился'' в теле одного из путников каравана. Он намеренно избрал своей жертвой человека ущербного. То был молодой человек, с головой у которого не особо ладилось. Благо, что проявлялось это в исключительно безвредной форме. Несчастного звали Суди. Удачливый, вот что значило это имя. Не очень-то соответствует действительности. Хотя, может, пустое забытьё и лучше беспросветных метаний от одних тягот к другим? Кто сказал, что полудурков следует лечить? Вдруг им и так хорошо? Отец Суди владел десятью повозками в караване, а в подчинении имел около тридцати рабочих и с полдюжины охранников. Состоятельный человек. Такой может позволить себе спокойно сидеть дома, а не отправляться в длительные и опасные путешествия. В делах торговли сейчас его представлял брат. Мастер Хей, так он хотел, чтобы все его называли. Одно ''Хей'' казалось ему слишком простым и походило на обычный окрик незнакомца в толпе. Желания желаниями, а большинство рабочих и так с трудом объяснялись с нанимателем. Куда им разбираться, кто Хей, кто не Хей, а кто Мастер Хей? Их же взяли на работу не стихами разговаривать, а ухаживать за скотиной и грузы таскать. В итоге все просто звали его Мастер. Большего добиться удалось лишь от пары рабов из Греции. Мастер Хей вёз племянника к целителю. О мудрости и невероятных свершениях последнего не слыхал разве что глухой. Целитель или пророк, как его многие называли, стал последней надеждой родни уродца. Суди оказался очень удобным ''сосудом''. Не сопротивлялся, даже и не думал об этом, он вообще ни о чём не думал, просто уступил ''место''. Кажется, внутри него и не было никого, будто часть неживой природы ошибочно приняла форму человеческой плоти, напрочь забыв обзавестись разумом. В прошлом кое-какие проблески всё-же случались. Но то были лишь редкие нечаянные совпадения, которые родня сразу принимала за чудо. ''Он улыбается! Он улыбается!'' - кричала однажды на весь дом мать Суди. Одного она не учла - сын свалился со стула и защемил шею, после чего и стал жизнерадостно лыбиться во весь рот. Что всё не так уж и хорошо, стало ясно пару дней спустя. Бедолага явно нуждался в помощи, пришлось искать лекаря. К тому моменту уже никто и не радовался внезапному ''улучшению''. Окаменевшая шея Суди дрожала от напряжения, а пустые тёмные глаза слезились от боли. И при этом всему миру даровалась ярчайшая улыбка. Те два дня впервые за свои пятнадцать лет жизни Суди казался по-настоящему живым. Нечаянные радость и мучения, что на время зародились в нём, создали иллюзию разума. Они подпитывали ложные надежды, в итоге лишь умножая боль и без того страдающей от своей беспомощности семьи. Тело мальчика оказалось слишком слабым, и в первую неделю после появления ''гостя'' он едва не умер от истощения. Ещё бы, нынешняя умственная активность требовала гораздо большего количества сил чем раньше. Было бы жаль терять столь удобный ''транспорт''. В нём ведь преспокойно можно заниматься Тенью, и не беспокоиться о внимании со стороны. Пришлось слегка изменить прежний уклад вещей. Теперь женщина, что кормила Суди и отмывала его в конце дня от дерьма и блевотины, приносила порции еды побольше. Ширин хоть и была рабыней, но выполняла свои обязанности отменно. Вероятно, Чужак где-то ошибся, может выражение лица стало другим или взгляд наконец обрёл осмысленность, в общем подвижки в сторону ''исцеления'' у подопечного, похоже, не скрылись от её взора. Похвальная дотошность в работе - чрезвычайная редкость в рядах подневольных! ''Новый'' Суди на самом деле был благодарен и ''одарил'' её регулярным наполнением испражнениями глиняного сосуда, а не кучи смердящих тряпок, которые приходилось постоянно стирать. Исполнительность и внимание должно поощрять хоть как-то, кроме того, сидеть по уши в собственных прелестях не так уж приятно. Это первый ''владелец'' ничего не замечал. Чужак хоть и мог пренебречь восприятием подобных неудобств, но всё же предпочитал находиться в здоровом и относительно чистом теле. До места назначения в Кашмире караван добрался почти без приключений. На одном из переходов в горах не повезло столкнуться с пантерами. Конечно, олухи из караванной охраны прикончили прекрасных животных. Однако, последние всё же успели порвать двух слуг и искалечить лошадь. Бедные дикие твари. Ведь эта земля - только их, а мы здесь лишь незваные гости! Жалкие, подлые и беспощадные, мним себя хозяевами всего сущего, плюём на любые законы, соблюдая лишь одно: человек - превыше всего. После случая с пантерами люди стали осмотрительней, и когда судьба свела нас с ещё одним представителем местной природы, всё прошло гладко. Теперь охранники организовали нечто в роде разведки, и вовремя остановили караван. Могучее существо получило шанс уйти с миром. То был медведь, он лениво тащил половину тушки оленя, не смущаясь перепуганных людишек и их взволнованных лошадей. Ему доводилось пробовать как первых, так и вторых - хорошее мясо. Но тратить силы и рисковать шкурой, когда ты и без того сыт, не хотелось. Пускай идут себе. Чужак лишь на миг проник в разум хозяина лесов. Такой редкий случай изучить ещё одно живое существо не хотелось упускать. Он казался чрезвычайно ленивым и хотел лишь тепла, солнца, сытости и... мира. Этот смертельно опасный громила желал жизни отшельника. Единения с природой ему было вполне достаточно. Но мир слишком реален. Фантазии и оторванные от жизни мечты не имеют и шанса на воплощение даже для таких, мохнатых. Драгоценная природа, которую так боготворит эта клыкастая тварь, то и дело сама подбрасывает новых проблем. А неуёмный в желании покорять и убивать человек каждым своим действием создаёт для всего сущего непростой выбор - подчинись или исчезни. О том, что при этом рушатся любые проявления естественной гармонии, никто и не пытается думать. Не считая случая с пантерами, дорога выдалась довольно нудной. На караван так никто и не напал... из людей. Так что охрана зря проедала свой хлеб. Но так думал себе лишь Чужак, остальные же радовались и твердили наперебой о доброй воле богов. Самые богатые торговцы даже устроили небольшую пирушку для своих измученных дорогой людей. По этому поводу Мастер Хей набрался, как скотина, и решил всплакнуть в плечо ни в чём не повинного Суди. Дорогого стоило сдерживать зёв, когда он жаловался на старшего брата, что вынудил Хея отрабатывать проступок. Он ведь слегка увлёкся племянницей, и однажды об этом узнали все. Хей едва решился на признание, и сразу же угодил в лапы жёстких традиций. Мелкая стерва, как позже выяснилось, отчего-то просто дразнилась... Подобное оскорбление подрывало один из базовых законов. Такое обычно смывалось кровью. Брат же решил дело иначе - навязал Хею свои торговые дела. Это значило, что три четверти года он будет в дороге, а оставшееся время придётся тратить на подготовку. Брат умён и отлично использовал возникшую ситуацию, не проливая и капли родной крови. Не он ли подсказал дочурке, как нужно себя вести? Что одному горе, другому - в радость. Упомянутые обстоятельства вполне порадовали старейшин. Они были чрезвычайно довольны - половину заработка Хей должен отдавать им, и это при том, что он и так всё делает за треть обычной платы. Зачем ему всё это? Можно же сбежать и зажить себе, как вздумается? Ведь в его распоряжении вполне приличное состояние. Даже не обязательно дожидаться золота от скупердяев кашмирцев, что дважды в году идут менять металл на товары. Очевидно, боги обделили Хея решительностью. Жизнь труса, вот что осталось. Хотя, ведь это не тот вид трусости, что заставляет вжиматься в землю от малейшего намёка на опасность. Напротив, Хей славился своим мастерством. Однако, это нисколько не помогало в решении других вопросов. Проблема Хея состояла в извечных терзаниях между ''хорошо'' и ''плохо''. Он не мог просто жить и делать то, что нужно ему. Не думать об остальном мире, казалось ему чем-то чуждым. Хотя, где-то глубоко-глубоко внутри себя он прекрасно понимал, что миру в действительности плевать на любые проявления праведности. Караваны брата Хей водил уже пятый год. Наложенный старейшинами штраф он давно отработал, и мог просто уйти, куда пожелает в любой момент. Но что-то снова и снова заставляло его отправляться в дорогу и испытывать каждый раз множество трудностей, порой даже рискуя собой. Чужак не совсем понимал Хея и его способ траты единственной жизни. Ясно было одно - этот человек в действительности не знает, чему себя посвятить, вот и мечется по миру, пытаясь понять, что ему нужно. Наверняка и конфликт с братом возник по этой же причине. Такие часто проживают отведённое время впустую, не достигая ничего, безымянно растворяясь в истории среди бесчисленных толп себе подобных.