За плечами наконец остался универ, и теперь на всех парах я мчался в контору давнего приятеля отца. Звали его Игорь Николаевич Чёрный, в прошлом военный, объездил весь мир в качестве консультанта, в отставке, и сейчас ему за пятьдесят. Недавно он вернулся на родину и открыл охранное агентство, куда, вероятно, я и буду принят работу в должности юриста. Если получится пройти собеседование. Отец советовал не юлить, сразу выкладывать всё как есть. Чёрный - мужик деловой и не любит церемоний. Человек действия, как никто другой, ценит время. Но ведь это же хорошо! Ведь отсутствие пустой лирики и ненужных слов позволит быстрее выяснить, получу я работу или нет. Собеседования в привычном для большинства людей понимании - отвратительны по своей сути. Особенно те, что в сводятся к трёхчасовому заполнению анкет с кучей тупых вопросов. Хуже бывает лишь когда офисная крыса с фальшивой улыбочкой и стеклянными глазами с высоты своего грандиозного опыта задаёт вопросы в стиле: 'Почему это мы должны взять именно вас, молодой человек?', или 'Как вы видите свою карьеру в нашей компании?', или 'Почему вы пришли именно к нам?'. Но нужно ведь всего лишь две-три конкретных тематических задачки, и более десяти минут на это уж точно тратить не понадобится. Хотя, это если кому-то и правда требуется работник. Я появился чуть раньше назначенного времени. Возле двери с табличкой 'Чёрный И.Н. директор ООО 'Антидот' молча сидели ещё три кандидата. Если отец прав - двое из них хлопнут дверью, и уйдут ни с чем минут через пять 'допроса'. Подобных персонажей проще всего описать словом 'стрёмные' - сидят, смотрят на всех котячьими глазами, ещё и нервничают так, будто это место единственное на планете и если их не возьмут, то наступит конец света или ещё чего похуже. Чёрный действительно ценил время. Из кабинета выбежала секретарша, пригласила следующего кандидата, а перед двумя другими извинилась и сообщила, что собеседование они не прошли. Похоже, процесс отбора начинается сразу же после входа в офис. Зачем тратить время босса на какого-то человечка, если он не внушает доверия даже секретарше? Два уже не потенциальных сотрудника неумело попытались выяснить, что да почему. Они даже хотели было выразить недовольство - под дверью битый час, мол, проторчали, но матёрая дамочка выставила их за порог, не дав сказать и слова. Казалось, что на меня она вообще внимания не обращает. Хотя, судя по тому, как обошлись с парой 'котят', какое-то наблюдение всё-таки велось. И, таким образом, само моё присутствие в приёмной говорило, что этап 'присмотр из далека' всё же пройдён. Минут через десять из кабинета директора вышел последний приглашённый кандидат. Довольная физиономия и слегка насмешливый взгляд давали понять, что на работу он взят, и нет нужды беседовать со следующим претендентом. Секретарша же придерживалась иного мнения. Она проводила зазнайку до двери, попросила завтра не опаздывать, попрощалась, а затем пригласила меня. Кабинет у Чёрного оказался странным. По центру стоял длинный стол для переговоров, во главе его вполоборота, погруженный в полумрак огромного кресла, сидел сам руководитель предприятия. Он уставился в монитор на стене, на какой именно, было неясно, их там висело не меньше двух десятков, и каждый транслировал новости с той или иной точки планеты. Стена напротив также оказалась увешана 'зомбо-ящиками'. Они наперебой извергали как хорошее, так и плохое. В помещении стоял негромкий, но довольно навязчивый гул множества голосов. Расслышать что-то конкретное представлялось маловероятным. В общем, обстановка в кабинете директора являлась рабочей лишь с большой натяжкой. Чёрный держал лист бумаги и, немного шевеля губами, читал содержимое. - Максим Николаевич. Присаживайся, - вполголоса сказал Чёрный, не отрываясь от листика с распечаткой. - Итак, красный диплом, значит. Рекомендации от декана. Практика у зампрокурора. Хм! Чёрный, видимо, не признавал стандартных правил этикета. Он до сих пор ни разу даже не взглянул в сторону потенциального сотрудника, да и манера его поведения как-то не располагала к дальнейшему общению. В общем, я ещё думал, дерзить мне или, может, сразу уйти, хлопнув дверью. Не зря отец говорил о моих проблемах с самоконтролем. - Чего-молчишь-то? Это что же? Проверка такая? - Игорь Николаевич, я хочу работать в вашем агентстве. - Хочешь? Ну, я это и так знаю, раз ты здесь. Вот в руках у меня твоё резюме. Но это словно описание какого-то прибора. Выпущен тогда-то, работает так-то, умеет то-то. Но ты же живой человек, насколько я понимаю? - Разве там что-то не так с описанием моих навыков? - О, нет, с этим порядок. Нормально всё смотрится. Но, согласись, описание это слегка смахивает на перечень свойств чего-то невоодушевлённого. Будто ты лишь вещь бездушная? - Но у вещей ведь нет увлечений и взглядов на жизнь? - Хорошо, читаем дальше, вот: 'Главное в жизни - работать, расти, учиться'. Скажи, Максим Николаевич, а зачем тебе это? Зачем тебе работа, рост и обучение? - Я так хочу... - О! Молодец. Чушью не кормишь. Но ты же понимаешь, что сейчас признался в бесцельности своего существования? Зачем ты живёшь? - Разве желание что-либо делать и развивать себя не может быть целью? - Может. Вполне. Но зачем живёшь ты? - Мне нравиться жить. - Но что для тебя это значит? - Быть кем хочется и когда вздумается. - Ха! Самоед проклятый! Ты часом с утра в зеркало на себя не любуешься? Ну и кто же ты сейчас? - Сейчас я тот, кто придёт сюда завтра утром в качестве нового юриста. Видимо... - Ошибаешься, дружок, новым юристом будет предыдущий кандидат. А ты - его помощник. Мои поздравления, это успех! С последними словами Чёрный повернулся лицом ко мне и небрежно бросил на стол листик с резюме. Что он говорил дальше - нельзя было разобрать. Точно не знаю, что такое 'контузило', но, похоже, со мной произошло именно это. Мир сжался в точку, а потоки бурлящей крови заглушили все ощущения. В памяти снова всплыли жуткие зелёно-синие декорации странного леса. Там погиб друг из забытого детства. Я снова был измучен, истощён и будто намертво врос в кресло. Тело снова изменило мне. Оно не слушалось, напрочь забыло, что такое движение. Сидящий напротив человек с серыми водянистыми глазами был полностью лишён волос, а ещё он оказался обладателем внушительных размеров шрама. Тот начинался у остатков левого уха и уходил за воротник дорогой белой рубашки.