Мишенька не любил осень. Особенно октябрь. И дело было не в революции, а в деревьях. Они умирали и кидали на асфальт листья, в надежде, что те выживут. Мишенька брел через пустой родимый двор, ковырял указательным пальцем в носу и смотрел под ноги. Он подошел к горке, старой, ржавой. Вытащил палец из носа и вытер его об покоцанный эрозией металлический край. Где-то рядом каркнули грачи. Мишенька поднял камень и начал искать, кто где шумит. Увидев, что каркающие далеко, он выкинул камень, засунул палец в нос и побрел к качелям. На мощных ржавых цепях болталась влажная деревяшка. На деревяшке было написано "Юля дает всем" и шестизначный телефон, "Реп это искусство жить", "Гламур победит" и что-то еще, но не слишком разборчиво. Мишенька подошел и плюхнулся на качели. Цепи истошно скрипнули, дернулись и порвались.
- Ну едрен-пентон! - обижено воскликнул Мишенька уже на земле, потирая ушибленное место. - Говорила же мама, нехрен впадать в ностальгию, когда весишь 120 килограмм и тебе уже за 30.
По асфальту куда-то медленно ползли полумертвые листья.