Таню мы заметили сразу же. Да и мудрено было не заметить. Этакая кукла Барби - прелестная блондинка, с чарующей белозубой улыбкой, с изысканными манерами и вкусом, полная изящества в неторопливых движениях. Ее внешность, поведение и разговор настолько отличались от окружающих, что казалось, будто ее по ошибке занесло в нашу библиотеку и вообще в нашу действительность с какой-то другой планеты или из другой эпохи.
Жизнь Тани была до краев наполнена всевозможными приключениями.
В своей семье она не просто 'казалась девочкой чужой', но контраст был так велик, что вызывал всеобщее недоумение. Родители Тани напоминали двух колобков, настолько одинаковых, что их легко было перепутать. Низенькие, коренастые, с бесформенными фигурами и полустертыми крестьянскими лицами, они не отличались ни изысканностью манер, ни чистотой речи. Под стать им был и старший брат Тани. Как в такой семье могла появиться эта прекрасная длинноногая принцесса, оставалось полной загадкой. Безусловно, Таня была всеобщей любимицей: ей внимали и поклонялись, ею гордились и любовались. Не очень понятно, как ей удалось сохраниться в этакой обстановке и не превратиться в заносчивого и амбициозного тирана. Она была добра и отзывчива, разумеется, избалована всеобщим благоговением, но, в целом, оставалась очень милым существом. Особой глубиной и содержательностью Таня не отличалась, но ничуть по этому поводу не печалилась. Она летала по жизни легко и с удовольствием, иногда слегка опаляя крылышки, но неизменно успевая вовремя упорхнуть.
Таня закончила театроведческий факультет Театрального института. Она, разумеется, мечтала о сцене, о полной захватывающих приключений актерской карьере, но поскольку особыми талантами не обладала, ей пришлось довольствоваться театроведеньем, хотя она и не испытывала к этому ровным счетом никакой тяги. Училась она без большой охоты и не слишком усердствовала, но с грехом пополам доползла-таки до диплома. После окончания папа пристроил ее в библиотеку Горного института. Танин папа в прошлом трудился на ниве искоренения вольнодумства, весьма почитаемой сильными мира сего, и потому обладал немалым влиянием и связями. Выйдя в отставку, он продолжал служить тем же богам, только масштабы его деятельности сузились, ограничившись рамками Горного института.
Несомненно, унылая библиотечная обстановка, была не для Тани, да и 'королевство маловато, разгуляться негде'. Пользуясь той же протекцией, Таня вскоре начала преподавать русский язык иностранцам. Это поприще пришлось ей куда больше по душе. Она почувствовала себя на сцене, окруженная привычным и столь необходимым ей вниманием и восхищением. Все взоры были прикованы к ней, а в глазах читалось неподдельное обожание, тем более что состав студентов был в основном мужским. Таня наслаждалась и таяла в лучах славы.
Ее брак к тому времени уже дал трещину, и она созрела для новых приключений.
С мужем - студентом актерского факультета, Таня познакомилась, учась в Театральном. Ему прочили большое будущее, но Саша доверия не оправдал. Не прижившись на театральных подмостках, он решил податься в эстрадные певцы. Голос у него был приятным, но небольшим. И хотя его импозантная фигура неплохо смотрелась на сцене, и тут удача не улыбнулась. Возможно, если бы он вовремя попал в руки кому-нибудь из всемогущих импресарио, его сумели бы 'раскрутить', но никого подходящего поблизости не оказалось. Так что мелькнувшая было надежда, активно подогреваемая Таней, растаяла. Отчаявшись дождаться мужниного взлета и заслуженной славы, Таня постепенно потеряла к нему интерес. Саша еще продолжал некоторое время биться, но тут случилось несчастье: занимаясь йогой, он повредил позвоночник. Лечение только ухудшило положение - теперь он мог с трудом передвигаться в инвалидном кресле. Психика не выдержала нагрузок, и Саша превратился в безучастное существо, способное лишь мычать по одному ему ведомому поводу. От этого удручающего зрелища Таню избавила свекровь, забрав домой сына, вернее то, что от него осталось.
Быстро справившись с постигшим ее ударом, Таня закрутила роман с одним из своих студентов. Излишне говорить, что романы с иностранцами, а тем более преподавателей со студентами, мягко говоря, не поощрялись, потому все держалось в строжайшем секрете. Тайны поверялись только нам с Любой и со всяческими предосторожностями: 'Девочки, вы даже не представляете, какой он замечательный! Я влюбилась по уши!' - 'Что же теперь будет?' - 'Понятия не имею! Но все так здорово! Я только сейчас поняла, что такое настоящая любовь. Лишь бы никто не узнал...' - взволнованно шептала она во время обеденных перерывов. Мы, хоть и гордились оказанным доверием, Танин роман не одобряли, считая риск не оправданным. Но, похоже, Танину страсть риск только подогревал. Обычно рассудочная, невозмутимая и осторожная, тут она 'закусила удила'. Избранник ее был из Марокко, к тому же оказался крупным деятелем не то коммунистической партии, не то Народного фронта. Вскоре грянул гром, но совсем не с той стороны, с которой мы могли ожидать. Внутри этого самого Народного фронта (или что там такое было?) начались нешуточные разборки и Таниного Мухаммеда достали местные или залетные 'плохиши', так что в один прекрасный день наш герой оказался на больничной койке с серьезным пулевым ранением. Роман еще какое-то время теплился, но, похоже, раненому стало не до любовных игр, а, подлечившись, он и вовсе удалился в иные веси.
Придя в себя и после этого разочарования, Таня вновь принялась за старое. Теперь ее взор привлек иракский курд, борец за права своих гонимых собратьев. Уж не знаю, то ли все Танины студенты на поверку оказывались борцами за чьи-нибудь свободы, то ли у Тани был особый нюх на эту публику. Новый роман был еще менее продолжительным. И на сей раз, невидимые враги настигли свою жертву. Правда, обошлось без кровавых битв. Пламенному революционеру удалось счастливо увернуться от 'вражьей пули', но вскоре и он исчез из Таниного поля зрения.
Таня была безутешна, но время от времени скашивала глаза на потенциальных кавалеров.
И тут появился Он...
Как-то Таня позвала нас с Любой и, 'сияя лицом', поведала о невероятно романтической встрече (то есть встречи-то как раз и не случилось). 'Ой, девочки, это все похоже на сказку! Кажется, наконец-то мне повезло!' Родственник одной из ее знакомых, увидев Танину фотографию, без памяти влюбился в прекрасную незнакомку. Дальше события начали развиваться с фантастической скоростью. Немедленно разыскав Танин адрес, напористый обожатель стал забрасывать ее письмами, цветами и заграничными подарками. Весь этот груз несли Тане сбившиеся с ног почтальоны. Личная встреча, хоть и планировалась, но постоянно откладывалась по причине занятости Таниного воздыхателя важными государственными делами. Трудился он на дипломатическом поприще и по долгу службы, якобы, пребывал в каком-то далеком зарубежье (по крайней мере, именно так он объяснял свою занятость). В одном из посланий обнаружилась фотография государственного мужа, с которой обольстительный красавец с голливудской улыбкой заглядывал в душу бархатным взором. Таня вся лучилась, озаряя сиянием окружающее пространство.
Откладывавшаяся встреча не помешала, однако, Артуру (и имя-то столь благозвучное и романтичное) в одном из писем предложить Тане руку и сердце. Влюбленная в образ прекрасного принца с дипломатическим паспортом, Таня, не задумываясь, дает согласие. Далее события развиваются еще более стремительно, но все также - на бумаге. В приходящих почти ежедневно письмах воспроизводятся мельчайшие подробности заказанного в заморских странах свадебного платья и всевозможных аксессуаров. Отдельные послания посвящаются детальному описанию обручального кольца, свадебного пиршества, путешествия и прочих увеселений.
И вдруг... на самой высокой ноте все обрывается.
Таня начинает метаться, но тщетно. Наконец откуда-то она узнает, что Артур получил травму на оборвавшемся под ним эскалаторе. Опять вмешались потусторонние или 'вражьи' силы, так и витавшие вокруг Таниных избранников, норовя лишить ее заслуженного счастья. Узнав, что Артур лежит в Кремлевской больнице, окрыленная невеста, немедленно мчится на встречу с суженым. Но попасть в 'Кремлевку' не так-то просто. Одних крыльев тут недостаточно. Уж не помню, чем Тане удалось растопить решимость 'неподкупных' стражей, но в больницу она все-таки проникает и обнаруживает там своего сильно потускневшего принца, мало похожего на того, кто так лучезарно улыбался ей с фотографии. Решив, что перемены вызваны состоянием больного, она проводит у его постели несколько часов и, получив заверения в вечной любви и пустяковости травмы, отправляется домой.
На этом связь с 'женихом' прекращается. Все Танины попытки натыкаются на стену молчания, как вдруг кто-то неведомый сообщает ей, что Артур скончался, так и не оправившись от травмы. Полная отчаяния, Таня не желает мириться с известием. Узнав, где его похоронили, она снова едет в Москву, но отыскать могилу не может. В кладбищенской конторе выясняется, что могилы с таким номером не существует, а усопшего с подобным именем и подавно. Несолоно хлебавши, измученная и раздавленная, она возвращается в Ленинград. Опять стучится в какие-то двери и бьется головой о стены, но, разумеется, безуспешно. А в один прекрасный день получает по почте письмо без обратного адреса. Полная надежд, она вскрывает конверт и... обнаруживает аккуратно сложенный чистый лист. Нервы ее, и без того полностью расшатанные, не выдерживают, и она впадает в истерику.
Как раз на этом месте я возвращаюсь из отпуска. Уезжая, я оставила Таню в состоянии полнейшей эйфории, счастливейшей из смертных. Получив сразу же по приезде сигнал SOS, я без промедления отправляюсь к Тане, прихватив по пути и Любу. Неожиданно и молниеносно слетевшая с роскошного пьедестала, казавшегося таким прочным, Таня и выглядела, и звучала ужасно. Как затравленное и насмерть перепуганное животное, она вздрагивала и шарахалась от любого шороха.
Наш 'совет в Филях' сильно затянулся. Вечер плавно перетек в ночь, а затем и в утро. Выслушав сбивчивый, но подробный рассказ, мы поохали, поспорили и, в конце концов, постановили: 'Надо постараться забыть об этой истории как можно быстрее, а, главное, никому об этом не рассказывать и не пытаться ничего узнавать. Этот лист - скорее всего предупреждение, так что сиди тихо'. Несмотря на водевильный сюжет, мы заподозрили, что тут могли быть замешаны серьезные силы, чьи действия нередко представляются в виде фарса, правда, лишь до тех пор, пока эта публика держится на расстоянии. Но даже, если случившееся было всего лишь чьей-то коварной шуткой, эпизод стоило похоронить и, желательно, как можно скорее. Так мы справили поминки по очередной порции Таниных надежд - самых многообещающих, но и самых призрачных, и полусонные поплелись на работу.
Слегка потускневшая Таня постепенно обретает внутренний статус-кво, но к романам на время охладевает.
Вскоре влиятельные родственники отправляют ее трудиться в ближнее зарубежье (тогда к нему еще относились так называемые страны Народной демократии). Конечно, Тане мечталось о Лондоне и Париже, но, видимо, столь далеко их связи не распространялись, к тому же, вряд ли русский язык пользовался там большим спросом. Потому в список предложений попали Бирма с Лаосом и Польша с Чехословакией. Экзотики Таня уже нахлебалась вдоволь и потому выбрала небольшой тихий городок в Чехословакии, вблизи Швейцарской границы. Туда она и отправилась преподавать аборигенам русский язык.
Красоты Чешской провинции
Поначалу Таня опасалась всего: отсутствия привычной атмосферы и окружения, существования без маминой заботы и ухода и вообще совершенно непривычного для нее самостоятельного житья. Но постепенно ей стала нравиться эта новая обстановка, радовали даже тишина и бессобытийность обывательской жизни в этой ухоженной провинции. Столь удачное место для отдыха от бурь, зализывания ран и перегруппировки сил.
Но, верная себе, она не могла долго существовать в вакууме и вскоре закрутила роман со своим земляком - режиссером местного театра. Несомненно, для Виктора режиссура была лишь поверхностью айсберга, основная же деятельность, лежала совсем в иной плоскости. Таня, периодически наезжавшая в отпуск, с преувеличенной восторженностью рассказывала о своем заграничном житье-бытье, но ее изложение деталями не изобиловало. Пропущенных мест здесь было даже больше, чем в истории с мифическим Артуром. В основном она с упоением рассказывала о местных магазинах, демонстрировала коллекцию шуб и туалетов, до которых всегда была большой охотницей и в которых знала толк.
Учитывая, от каких органов исходило Танино назначение, можно предположить, что она не случайно попала в этот город, и не менее случайной была ее встреча с Виктором. Видимо, коллеги ее отца и брата, не привыкшие расточать дармовые подарки, устроили эту вожделенную командировку в обмен на кое-какие услуги. Не думаю, что Танины обязанности были особенно серьезными, для этого она сама была недостаточно серьезна - так, что-нибудь по мелочи. Сомневаюсь также, что в планы ее благодетелей входило усложненное развитие сюжета; к тому же, у Виктора уже имелась семья, что, правда, ничуть не помешало их роману.
Поначалу Таню нисколько не заботило семейное положение Виктора, но поскольку она всякий раз по уши влюблялась в очередного избранника, ей становилось необходимо владеть им безраздельно. Таня начала нервничать, но изо всех сил старалась скрыть это от Виктора, внешне являя полнейшую невозмутимость. Только все чаще заговаривала о возвращении домой.
Виктор как будто не особенно реагировал на ее слова, но внутри вел постоянный спор с самим собой. Снова и снова взвешивал все 'за' и 'против', и хотя 'против' обычно перевешивали, он не желал с этим соглашаться и искал все новые аргументы в защиту решения, казавшегося безрассудным, но от этого еще более желанного. Развод непременно сломал бы карьеру, которую он так старательно строил всю сознательную жизнь. Карьера превратилась для него в некое божество, фетиш, которому он поклонялся и беззаветно служил. Нельзя же было в одно мгновение разрушить столь долго и бережно возводимое здание. Однако и лишиться Тани он не мог. С женой Виктора уже давно не связывало ничего, кроме чистейшей формальности. Они прожили врозь многие годы, и у каждого была своя жизнь. Наезжая время от времени домой и оказываясь под одной крышей с женой, он не мог дождаться отъезда. Жена реагировала на его пребывание также: они с трудом выносили общество друг друга.
Он так ни на что и не решился, но тут как раз подоспела перестройка, а с ней перемена ветров и ориентиров. Теперь уже начальству стало не до таких мелочных разборок, как разводы сотрудников, у них появилась масса более важных забот.
Освободившись от мучивших сомнений, Виктор развелся с женой. Они с Таней поженились, родили дочку, нареченную тем же именем, что и ее очаровательная мама. Несмотря на смену властей и соответственно великодержавных задач, муж Тани еще какое-то время продолжал исполнять свои обязанности. Наверное, его хозяевам мерещилось скорое возвращение былого могущества, а, может быть, им стало просто не до него. Поскольку история не повернула вспять так быстро, как им того хотелось, Виктор с новой семьей вынужден был вернуться в Ленинград, то есть уже в Санкт-Петербург. Прибыли они впятером: родители с маленькой дочкой и двумя собаками - старым ирландским сеттером, умницей и добрягой, и юным бультерьером, безмозглым и свирепым. Последнего приобрели перед самым отъездом для защиты обеих Тань от ставшего к тому времени безмерно бандитским Петербурга. Но бультерьер надежд не оправдал. Возможно, на него повлияла атмосфера всеобщей неразберихи, царившая тогда в бывшей столице, где никто толком не понимал, кто друг, а кто враг, и кого от кого следует защищать. Не умея разобраться в обстановке, пес направил свою неуемную агрессивность не на внешних врагов, а на своих домашних. Так что его жертвами стали именно те, кого он призван был защищать.
Первый 'подвиг' буль совершил на одной из прогулок, неожиданно напав на старшую Таню и прокусив ей руку до самой кости, несмотря на толстую шубу и пару свитеров. Травмированная хозяйка еще долго лечилась от нанесенного увечья, но происшествие почему-то не послужило ей уроком. Совершенно обезумевший от безнаказанности пес задумал тем временем новую зверскую акцию. Как-то, войдя в спальню, Таня застала такую сцену: бандит занес свои страшные клыки над горлышком ее спящей дочки. Только чудо спасло маленькую Таню от мучительной смерти. Но и после этого чуть не свершившегося злодеяния чудовище не предали анафеме, а лишь выдворили из квартиры, где обитали обе его жертвы. Виктор, забрав злодея, переселился к своим родителям, а Таня вместе с дочкой и доживавшим дни старым сеттером осталась жить со своими.
Ни Таня, ни Виктор не были подготовлены к обстановке, которую застали по приезде и потому с трудом приспосабливались к новой жизни. Но постепенноони стали привыкать к этой новой для них действительности.
Танина жизнь текла неспешно и бессобытийно, если не считать того, что дом ее постепенно пустел. Сначала умер старый сеттер, затем один за другим тихо ушли родители. С Виктором, однажды разъехавшись, они так и продолжали жить порознь. Уже не стало бультерьера, и причина разъезда как будто исчезла, но оба привыкли к сложившемуся укладу и не спешили его менять.
Дочка росла, превратившись сначала в дерзкого подростка с замашками уличного хулигана, а затем и в очаровательную девушку, улучшенную копию своей прелестной мамы. Но очарование это длилось ровно до того момента, пока она не открывала рот. Речь ее была обрывистой, грубой и изобиловала жаргонными словечками. Она не желала ни учиться, ни подчиняться каким-либо правилам, лишь огрызалась на любые родительские увещевания и просьбы. Таня пыталась бороться с этим, но добилась лишь того, что дочь вообще перестала с ней разговаривать. Большую часть времени младшая Таня проводила у зеркала, любуясь собой. Она могла с удовольствием часами разглядывать свое лицо или фигуру, могла потратить целый вечер на полировку ногтей. Собственная внешность стала ее единственной заботой, больше ее мало что интересовало.
Так они и существовали под одной крышей - двое самых близких и вместе с тем абсолютно чужих друг другу людей...