Леший сидел на берегу омута. Мокрые лапти сиротливо лежали рядом. На носу висела капля воды, упорно не желавшая падать. Мокрая борода Лешего напоминала мочалку. Леший был очень обижен. И поэтому он не просто сидел, а вел прицельный огонь по воде заранее собранными камнями, приговаривая при этом:
- Все равно ведь достану, водоросль ходячая.
Потом он взял камушек покрупнее, поднатужился и закинул его прямо на середину омута. Из воды вылез мрачный Водяной, потирая свежую шишку на макушке.
- Ты что кидаешься, старый хрыч? - недовольно поинтересовался он. Макушка болела, пообедать спокойно не дали. Воду, опять же, всю замутили. Она и так кристальной чистотой не отличалась, но все же...
- Чего кидаешься, чего кидаешься, - передразнил Леший. - Того и кидаюсь. Ты чего за своими русалками не смотришь? Взяли моду... Идешь по бережку, к тебе, между прочим, никого не трогаешь, природой любуешься... И вдруг тебя ни с того, ни с сего поливать начинают, словно ты огород пересохший. Я не нанимался купаться, когда мне этого не хочется. Да и холодно еще. У меня, вон, зуб на зуб не попадает, - высказался Леший. Его возмущению не было предела.
- И не попадет. Их у тебя всего два, и те по разным местам, - ехидно сказал Водяной. - Подумаешь, искупали его. А нечего было мою русалочку, красавицу мою, жабой пучеглазой вчера называть...
- Пучеглазая и есть, - перебил его Леший. - И зеленая, что твоя жаба. Как мне на удочку рваный башмак подвешивать, так это, значит, нормально, да? А ты ей в ответ и слова не скажи?
- Ой, держите меня, сейчас лопну! На башмак он обиделся, - Водяной демонстративно засмеялся. - Уже и пошутить над ним нельзя. Ну скучно им в омуте, рыбонькам моим. Народ весь поразъехался, пугать некого. Одно слово - глушь. Один ты и остался. Вот они и развлекаются, как могут.
- Вот и я развлекаюсь, - взвился в ответ Леший. - Или, может, запретишь?
- В своем лесу развлекайся, нечего мне воду мутить.
- Тогда нечего твоим "рыбкам" мои цветочки рвать, - возмутился Леший. - И кстати, она меня на берегу облила. В моем же, собственно, лесу. На моей территории.
- А вот это еще посмотреть надо, чья там территория. Берег, он и есть берег. К водоему он относится.
- Ничего подобного! Если уж на то пошло...
Ругались они долго и со вкусом. Через некоторое время на "поле битвы" уже собралась довольно большая аудитория. За Водяного "болели" русалки, Лешего же поддерживала всякая мелкая живность. Впрочем, ни тот, ни другой этого не замечали, настолько увлеклись. К вечеру пыл слегка поостыл. Макушка уже так не болела, да и борода высохла. И сил почти не осталось.
Солнышко ушло за горизонт, ему уже надоело наблюдать эту свару. Резко похолодало. Леший остановился на полуслове, задумчиво посмотрел на уже высохшие лапти. Неторопливо обулся в полной тишине.
- Ладно, старый, - смущенно сказал он Водяному. - Ты уж извини, погорячился я. Больно уж настроение было... Ну, сам понимаешь.
- Понимаю, - вздохнул Водяной. - И ты не сердись, чего не бывает. Русалки, они же чисто дети малые.
- Да оно понятно, - Леший почесал затылок. - Так я чего к тебе шел-то, чего сказать хотел: может чайку лесного завтра попьем? С тебя вода, с меня травки. Орехи, опять же, ягоды разные. Медведь, вон, медку принести обещал. День рождения у меня завтра, семьсот тридцать лет исполняется. Какой, никакой, а юбилей... Так придешь?
- Приду, - ответил Водяной и бултыхнулся в воду. Леший постоял еще немного над водой, побурчал чего-то себе под нос и, вдруг заторопясь, отправился в гущу леса. Завтрашний день сулил много хлопот.