Мне все время снится бабушкин сад. Днем я живу в аккуратном, стерильном, правильном мире, независимо от дня недели ношу строгие костюмы или закрытые платья и до блеска начищенную обувь, все понимаю, знаю, от чего защищаться, что любить и что ненавидеть, я горожанка, мне кажется, я плоть от плоти города. Но первые несколько лет жизни я провела у бабушки - в деревне. Родители навещали редко. Самое непримечательное в мире детство. Когда я превратилась в подростка, они забрали меня в город. В городе я чувствую себя как рыба в воде... Однако каждую ночь на протяжении последних месяцев мне снится бабушкин сад, и это меня тревожит.
Я панически боюсь наступления темноты. Процедуру засыпания воспринимаю как медленное самоубийство. Однако не спать - не могу, не умею. Я не в силах отказаться от того человеческого, что было вложено в меня природой. Мне снится исключительно сад, залитый белой кровью лунного света, притихший, холодный. Сад принадлежит моему детству и моей бабушке. Однако ни того, ни другого в нем нет. И хотя во сне мне совсем мало лет, сон обращается со мной так, будто я должна быть гораздо старше.
Я закрываю глаза, и снова мне около семи. Лето. Платье выгорело на солнце, измялось, покрылось пятнами. Руки и ноги исцарапаны. В сандаликах песок... Я стою одна-одинешенька на пороге сада. Почему-то ночь. И страшно так... За спиной темно, кажется, жадные ледяные руки тянутся ко мне и, когда я представлю, что будет дальше, случится самое ужасное. Я стараюсь не представлять, делаю шаг вперед - на выложенную обломками кирпича дорожку. Я не знаю, что будет дальше, чувствую себя беззащитной, испуганной, но отчего-то не плачу. Кровь стучит в висках и даже немного подташнивает, я боюсь сделать еще шаг и боюсь его не сделать.
Сад запущен, стар и велик для меня одной. Все в нем чужое, инородное. Я не понимаю его, не могу объяснить, почему вырастает дерево, почему оно дает плоды, почему, созревшие, они превращаются в мерзость, если их не собирать. Деревья как будто наблюдают за мной, между стволов натягивается невидимая сеть, и я неминуемо попаду в нее... нужно только сделать еще несколько шагов вглубь сада. Я не знаю, какое решение принять. Мое лицо кривится, из глаз текут слезы, из рта - ни звука. Бабушка спит. Как выяснилось, я не хочу ее будить. Я неожиданно обнаруживаю, что все вокруг происходит беззвучно. Потому что я так хочу.
Утром я просыпаюсь в холодном поту и долго не могу поверить в то, что я уже выросла, что могу себе позволить находиться там, где хочу, что рядом есть человек, он живой и даже словно любит меня. За что? Я ничего не в силах объяснить, долго не могу выплакаться, соглашаюсь пойти к врачу, но потом... чашка кофе, тушь, тени, немного помады - и я смело становлюсь собой, иду на работу, люблю этот город и, сидя за компьютером, последовательно удаляю старые файлы, чтобы очистить место для новых.
А ночью снова снится сад... Сколько лет прошло, сколько пережито... Неужели бабушкин сад так важен? Неужели в моем детстве было что-то важное... настолько важное, что мешает мне жить сейчас? Я ведь не глупая - я поняла, к чему сама себя привела...
Бабушкин сад был невелик: три яблони, две сливы, две вишни. Еще смородина, малина, клубника и в центре - беседка. В снах... сад огромен. От сна к сну я все дальше от порога сада, все дальше от себя прежней, взрослой, состоявшейся женщины, я уже искренне верю, что мне семь лет, что я еще не способна отличить заботу от обязанности, любовь - от лжи, ночь - от дня. Мир снова не рад мне, не укладывается в голове, пугает, ежесекундно удивляет, заставляет бороться с невидимыми для взрослых противниками, он похож на гигантское животное, которое с одной стороны испытывает ко мне родительские чувства, с другой - готово разорвать на части. Да, у меня есть родители, но они далеко. Они там, где все объясняется, где все просто, где все счастливы. Бабушкин сад представляет собой растущие внутри меня чувства, я не могу пролить на них свет... разобраться, почему мне так страшно. В саду холодно, у меня зуб на зуб не попадает, я делаю шаг вперед - и просыпаюсь.
Утро все ставит на свои места. Или не ставит? Через месяц я почти привыкла. Я уже не просыпаюсь в холодном поту, не плачу. Улыбаюсь любимому и отправляюсь в ванну, где сижу слишком долго. Ему приходится звать меня. На работе я мучительно пытаюсь вспомнить, что произошло в том саду, что произошло в том заросшем сорной травой, уродливом, неприветливом саду. Я верю, что ключ ко всему в моей памяти. Я должна вспомнить. И пока сижу на работе, глубоко задумавшись, мир вокруг преображается: здания разбираются, как детский конструктор, машины на улицах стремительно уменьшаются, люди застывают, наливаясь пластмассой, дороги вспарывают деревья, деревья тянутся к небу плодами и небо снисходит до них, обрушивая на плоды гниение. Сад разрастается. Я не контролирую его рост. Вечером меня лихорадит. Я боюсь ложиться спать. Я понимаю, что так дальше продолжаться не может...
--- Может быть, нам надо побеседовать? - именно эту фразу сказал мне однажды любимый.
Меня как будто вырезало из теплой тьмы ледяным светом - я вспомнила. Словно лгала себе постоянно и вдруг сказала правду.
--- Что с тобой?!
Я поцеловала его и отвернулась.
***
Много лет назад в очередной раз над бабушкиным садом взошла луна. Я, зажмурившись, сжав маленькие зубки, шаг за шагом шла к беседке. Чтобы не упасть, иногда открывала глаза - свои ощущения при этом помню в деталях. Мне чудилось, я вся покрываюсь чешуйками, очень хорошо чувствую свое тело - беспомощное, неуклюжее; меня будто выбрасывает из спокойной теплой глубины на рваную поверхность, на берег - не хватает воздуха, испаряются все надежды на следующее движение... Осматриваюсь - и быстро ныряю обратно. Нужно пройти всего несколько метров - именно пройти. Мощенная кирпичом дорожка в самом начале, дальше - усыпанная шагами тропка, нервно вьющаяся между грядок и деревьев, осторожно огибающая сарай и колодец. По этой тропке опасно бегать в любое время суток.
В тот вечер я поссорилась с бабушкой. Она отругала меня за то, что я целыми днями сижу на чердаке, играю со старыми поломанными вещами и не выхожу гулять на улицу, где свежий воздух и где мне не угрожают крысы. На улице, кроме меня, никогда не было детей - ни зимой, ни летом. Видимо, эту ссору я приняла слишком близко к сердцу. Сразу после нее незаметно выскользнула из дома. Собралась бежать - рано утром сесть на поезд и уехать из постылого места и постылого времени. Все поезда для меня шли домой. Несколько часов до утра, казалось, были непреодолимым препятствием. Однако обида и ярость не позволили сдаться. В отчаянии я вспомнила про беседку в саду. Беседка была застеклена, в ней стояла кровать, стол, два стула... на окнах висели занавески... Я точно знала, что там полно пауков, не говоря уж о других насекомых, но больше спрятаться мне было негде. Я успела сделать всего несколько шагов, когда меня позвала бабушка. Сначала она в ужасе металась по дому, потом выбежала во двор - и стала звать меня так, как будто ей больше никто не нужен на был свете. Я в жизни не видела, чтобы из-за меня кто-то плакал. Оказывается, я была нужна - только мне было под силу остановить бабушкины слезы. Конечно, ее солнышко, ее девочка, ее родненькая осталась с ней.
Если бы меня тогда не позвала бабушка, я бы, наверное, все равно не дошла бы до беседки. Слишком велик был страх перед садом.
Сейчас, когда больше некому нарушить безмолвие внутри и я в безвыходном положении, нужно заставить себя дойти...
***
От сна к сну я приближаюсь к цели. Я верю, что смогу сбежать, что преодолею свой страх, что вернусь к родителям, что все станет просто и ясно. Я иду по дорожке, по обе стороны которой сырые тени и темный холод. Я сама себе удивляюсь - откуда во мне столько смелости? Я иду очень медленно и очень долго. Назад уже не вернуться, и заставляет двигаться вперед не надежда, а страх. Мне важно преодолеть этот сад, этот неуправляемый ужас, это недоступное моему пониманию препятствие. И вот уже беседка, вот дверь - я не контролирую себя, я вся - плач. Я просыпаюсь.
Лучи солнца ласкают кроны домов. Любимый смотрит на меня как-то странно, я не хочу понимать, почему он так смотрит, я не хочу его слушать...