Мы возвращаемся в то время, когда, благодаря смелости Маргариты, Воланд освобождает на одну ночь мастера. В то время, когда Маргарита Николаевна отдаёт всё, что может отдать женщина, ради спасения своего возлюбленного.
И после всех мытарств, сломленные возвращаются наши любовники назад, в свою, подарившую им любовь, квартиру.
Из главы 24.
"...В подвале маленького домика в одном из арбатских переулков, в первой комнате, где было всё так же, как было до страшной осенней ночи прошлого года..."
Здесь было их маленькое счастье, здесь им суждено умереть.
Продолжим.
"- Ты знаешь, - говорила Маргарита, - как раз когда ты заснул вчера ночью, я читала про тьму, которая пришла со Средиземного моря... и эти идолы, ах, золотые идолы! Они почему-то мне все время не дают покоя. Мне кажется, что и сейчас будет дождь. Ты чувствуешь, как свежеет?
- Все это хорошо и мило, - отвечал мастер, куря и разбивая рукой дым, - и эти идолы, бог с ними... но что дальше получится, уж решительно непонятно!
(идолы - это бесконечные сменяющие друг друга портреты новейших вождей советской власти повсюду)
Разговор этот шел на закате солнца, как раз тогда, когда к Воланду явился на террасе Левий Матвей
(автор указывает на то, что приговор им выносится в одно время с тем, когда они в последний раз беседуют между собой).
Окошко подвала было открыто, и если бы кто-нибудь заглянул в него, он удивился бы тому, насколько странно выглядят разговаривающие. На Маргарите, прямо на голое тело был накинут черный плащ, а мастер был в своем больничном белье. Происходило это оттого, что Маргарите решительно нечего было надеть, так как все ее вещи остались в особняке, и хоть этот особняк был очень недалеко, конечно, нечего было и толковать о том, чтобы пойти туда и взять там свои вещи. А мастер, у которого все костюмы нашли в шкафу, как будто мастер никуда и не уезжал, просто не желал одеваться, развивая перед Маргаритой ту мысль, что вот-вот начнется какая-то совершеннейшая чепуха. Правда, он был выбрит впервые, считая с той осенней ночи (в клинике бородку ему подстригали машинкой)".
Необходимое дополнение.
Вдосталь насладившись дарованным ей счастьем - обслуживать руководителей партии и правительства, Маргарита Николаевна выброшена на улицу. Именно поэтому покидает она казённую квартиру совершенно голой, в одном старом списанном обмундировании в кожаном чёрном плаще, сдав и квартиру, и все свои вещи следующей фаворитке, вероятно Дарье. Никакого собственного имущества не полагается женщине, исполняющей такие обязанности. Все блага, которыми она пользовалась раннее, принадлежат государству.
В отличие от советской власти, простой обыватель, сдавший, на свое несчастье, квартиру мастеру, по всей видимости, из чувства милосердия или порядочности, добросовестно сохранил в квартире все вещи. Более того, позволил жить в квартире его подруге.
Очевидно, надеясь на то, что мастер всё же благополучно освободится, Алоизий Могарыч поселил на время отсутствия мастера в комнате Маргариту Николаевну. Судя по тому, что в квартире не появилось её барахла, она проживала здесь недолго и нелегально.
Продолжим.
"Комната также имела странный вид, и что-нибудь понять в хаосе ее было очень трудно. На ковре лежали рукописи, они же были и на диване. Валялась какая-то книжка горбом в кресле
(ночью книгу читала сама Маргарита, а рукописи они привезли с собой).
А на круглом столе был накрыт обед, и среди закусок стояло несколько бутылок. Откуда взялись все эти яства и напитки, было неизвестно и Маргарите и мастеру. Проснувшись, они все это застали уже на столе
(на овальном столе накрывала стол сама Маргарита в главе 13, кроме неё некому распоряжаться обедом в квартире по-прежнему известному только им двоим сценарию).
Проспав до субботнего заката, и мастер, и его подруга чувствовали себя совершенно окрепшими
(они, конечно, ощущают себя совершенно разбитыми, в каком ещё состоянии могут быть люди после того, что им пришлось перенести не только в предыдущую ночь, но и за последние полгода?),
и только одно давало знать о вчерашних приключениях. У обоих немного ныл левый висок. Со стороны же психики изменения в обоих произошли очень большие, как убедился бы всякий, кто мог бы подслушать разговор в подвальной квартире
(после личного свидания с Воландом у мастера и Маргариты сменилось мировоззрение, они расстались с иллюзиями о сущности советской власти).
Но подслушать было решительно некому. Дворик-то этот тем был и хорош, что всегда был пуст
(М.А.Булгаков напоминает читателям про точильщика и других посетителей двора, которые переполняли его недавно).
С каждым днем все сильнее зеленеющие липы и ветла за окном источали весенний запах, и начинающийся ветерок заносил его в подвал.
- Фу ты чёрт! - неожиданно воскликнул мастер. - Ведь это, подумать только... он затушил окурок в пепельнице и сжал голову руками. - Нет, послушай, ты же умный человек и сумасшедшей не была... Ты серьезно уверена в том, что мы вчера были у сатаны?"
Необходимое дополнение.
Разговор мастера и Маргариты переполнен аллегориями. В очередной раз разбирая содержание диалога, я снова и снова нахожу новые. У меня нет никакой уверенности, что мне удалось понять их все.
Поминая раз за разом чертей, ведьм, нечисть, М.А.Булгаков устами главных героев называет настоящие имена советской власти и её вождей и их истинное, не на словах, а на деле, предназначение.
Сатана Воланд - это Иосиф Виссарионович Джугашвили, по партийной кличке Сталин. Его свита или черти - это руководители секретной службы Советского Союза ВЧК, ОГПУ, НКВД Ф.Э.Дзержинский, Н.И.Ежов, Л.П.Берия, наиболее близкие Сталину вожди советской власти. Женская прислуга Воланда или ведьмы - это необходимые для релаксации представителей высшей власти проститутки, секретные сотрудники, которые за натуральные подаяния в виде приличного жилья, посещения мест развлечений, санаториев, домов отдыха, казённого обмундирования исполняют помимо наблюдения за всеми ещё и нехитрые сексуальные функции.
Ирония истории России.
В 1946 году сочетались официальном браком сын Азазелло или Л.П.Берии и дочь мастера или А.М.Горького. Этот союз будет разрушен после 1953 года, когда сын Л.П.Берии Серго будет осуждён вслед за своим отцом.
Продолжим.
"- Совершенно серьезно, - ответила Маргарита.
- Конечно, конечно, - иронически сказал мастер, - теперь, стало быть, налицо вместо одного сумасшедшего двое! И муж, и жена
(несмотря на её падение и служебные функции, мастер величает Маргариту своей супругой).
- Он воздел руки к небу и закричал: - Нет, это чёрт знает, что такое, чёрт, чёрт, чёрт!
Вместо ответа Маргарита обрушилась на диван, захохотала
(впервые мастер назвал ее женой),
заболтала босыми ногами, и потом уж вскричала:
- Ой, не могу! Ой, не могу! Ты посмотри только, на что ты похож!
Отхохотавшись, пока мастер сердито поддергивал больничные кальсоны, Маргарита стала серьезной.
- Ты сейчас невольно сказал правду, - заговорила она, - чёрт знает, что такое, и чёрт, поверь мне, все устроит! - Глаза ее вдруг загорелись, она вскочила, затанцевала на месте и стала вскрикивать: - Как я счастлива, как я счастлива, что вступила с ним в сделку! О дьявол, дьявол!... Придётся вам, мой милый, жить с ведьмой!
(так случилось, что Маргарита повстречалась с мастером благодаря её службе в рядах НКВД, исполняя секретное задание, она привлекла внимание писателя весной в 1935 году)
- после этого она кинулась к мастеру, обхватила его шею и стала его целовать в губы, в нос, в щеки. Вихры неприглаженных черных волос прыгали на мастере, и щеки, и лоб его разгорались под поцелуями
(танец бракосочетания пляшет Маргарита, празднуя свое короткое бабье счастье).
- А ты действительно стала похожей на ведьму.
- А я этого не отрицаю, - ответила Маргарита, - я ведьма и очень этим довольна
(если бы она не состояла в НКВД, то не встретила бы мастера никогда).
- Ну, хорошо, - говорил мастер, - ведьма так ведьма. Очень славно и роскошно! Меня, стало быть, похитили из лечебницы.... Тоже очень мило! Вернули сюда, допустим и это.... Предположим даже, что нас не хватятся.... Но скажи ты мне ради всего святого, чем и как мы будем жить? Говоря это, я забочусь о тебе, поверь мне!
(прощая Маргарите ее прошлое в НКВД, он спрашивает ее разум о том, что мало того, что его вряд ли оставят в покое, но им ведь даже не на что жить, кроме оставшихся десяти тысяч рублей; Воланд определённо назвал будущее мастера в лучшем случае - "нищенствовать")
В этот момент в оконце показались тупоносые ботинки и нижняя часть брюк в жилочку. Затем эти брюки согнулись в колене, и дневной свет заслонил чей-то увесистый зад.
- Алоизий, ты дома? - спросил голос где-то вверху над брюками, за окном.
- Вот, начинается, - сказал мастер
(начинается слежка за ними, как за неблагонадёжными элементами).
- Алоизий? - спросила Маргарита, подходя ближе к окну, - его арестовали вчера. А кто его спрашивает? Как ваша фамилия?
(так часто шутили чекисты, когда хотели кого-нибудь напугать или прогнать).
В то же мгновение колени и зад пропали, и слышно было, как стукнула калитка, после чего все пришло в норму
(опасно было в те годы поддерживать знакомство с арестованным человеком).
Маргарита повалилась на диван и захохотала так, что слезы покатились у нее из глаз
(она смеётся над своей шуткой, слёзы льются ручьём по другому поводу).
Но когда она утихла, лицо ее сильнейшим образом изменилось, она заговорила серьезно и, говоря, сползла с дивана, подползла к коленям мастера и, глядя ему в глаза, стала гладить голову
(убиваясь, рвет на голове волосы, переживая за свой позор, ползая, как провинившиеся собака перед хозяином):
- Как ты страдал, как ты страдал, мой бедный! Об этом знаю только я одна. Смотри, у тебя седые нити в голове и вечная складка у губ! Мой единственный, мой милый, не думай ни о чем! Тебе слишком много пришлось думать, и теперь буду думать я за тебя. И я ручаюсь тебе, ручаюсь, что все будет ослепительно хорошо!
(обещает решить все жизненные неурядицы, пользуясь своими связями, Маргарита; теперь, когда с них снято обвинение в антисоветской деятельности, она может обращаться к своим влиятельным знакомым во власти).
- Я ничего не боюсь, Марго, вдруг ответил ей мастер и поднял голову и показался ей таким, каким был, когда сочинял то, чего никогда не видал, но о чем наверно знал, что оно было
(историю последних дней жизни царя Николая Второго мог бы описать сам Император, быть может, частично Яков Юровский и его сотрудники, больше никто ничего не видел),
- и не боюсь, потому что я всё уже испытал. Меня слишком пугали и ничем более напугать не могут
(он человек уже морально сломленный, более его пугать незачем, мастер вполне управляем и послушен).
Но мне жалко тебя, Марго, вот в чем фокус, вот почему я и твержу об одном и том же. Опомнись! Зачем тебе ломать свою жизнь с больным и нищим?
(но даже в этом надломленном состоянии ему приятнее судьба бродяги, чем сотрудничество с советской властью)
Вернись к себе!
(он предлагает ей вернутся на службу и отречься от него, поступая таким образом, в те годы многие женщины спасали свою жизнь и жизнь своих детей)
Жалею тебя, потому это и говорю
(мне не нужны твои знакомства и связи, живи с ними сама, без меня).
- Ах, ты, ты, - качая растрепанной головой, шептала Маргарита. - Ах, ты, маловерный, несчастный человек. Я из-за тебя всю ночь вчера тряслась нагая, я потеряла свою природу и заменила её новой
(Маргарита, благодаря влиянию мастера, поменяла свои убеждения),
несколько месяцев я сидела в тёмной каморке
(она тоже отсидела только что срок, добиваясь встречи с мастером и его освобождения, только она сидела под домашним арестом в маленькой квартире мастера, в подвале)
и думала только про одно - про грозу над Ершалаимом, я выплакала все глаза, а теперь, когда обрушилось счастье, ты меня гонишь?
(она называет счастьем возможность разделить с ним его нищенскую судьбу)
Ну что ж, я уйду, я уйду, но знай, что ты жестокий человек! Они опустошили твою душу!
(Маргарита говорит, что жестокость оставлять её теперь советской рабыней, пусть даже сытой и живой).
Горькая нежность поднялась к сердцу мастера, и, неизвестно почему
(вдумчивым читателям ясно, что они оба рыдают над своей растоптанной большевиками и несостоявшейся судьбой, нереализованным счастьем),
он заплакал, уткнувшись в волосы Маргариты. Та, плача, шептала ему, и пальцы ее прыгали на висках мастера.
Да, нити, нити... на моих глазах покрывается снегом голова...
(на её глазах за полгода, с октября 1935 года по май 1936 года полностью поседел мастер)
ах, моя, моя много страдавшая голова! Смотри, какие у тебя глаза! В них пустыня.... А плечи, плечи с бременем.... Искалечили, искалечили.... - Речь Маргариты становилась бессвязной, Маргарита содрогалась от плача
(М.А.Булгаков показывает читателям, что ни при каких обстоятельствах у них нет никакого будущего; образ непоправимо изувеченного инвалида описывает в своей речи Маргарита).
Тогда мастер вытер глаза, поднял с колен Маргариту, встал и сам и сказал твердо:
- Довольно! Ты меня пристыдила. Я никогда больше не допущу малодушия и не вернусь к этому вопросу, будь покойна
(мастер обещает более никогда не обсуждать прошлую жизнь Маргариты).
Я знаю, что мы оба жертвы своей душевной болезни, которую, быть может, я передал тебе.... Ну что же, вместе и понесем ее
(мастер говорит о своей любви к истине, которую он, возможно, передал Маргарите; ясно, что моральные устои, которые мастер называет душевной болезнью, были заложены в ней её родителями, их дореволюционным воспитанием).
Маргарита приблизила губы к уху мастера и прошептала:
- Клянусь тебе твоею жизнью, клянусь угаданным тобою сыном звездочета
(Маргарита клянётся самим дорогим, что есть у неё, кроме собственно жизни, это царь Николай Второй или символ Российской Империи),
все будет хорошо.
- Ну и ладно, ладно, - отозвался мастер и, засмеявшись, добавил: - Конечно, когда люди совершенно ограблены, как мы с тобой, они ищут спасения у потусторонней силы! Ну что ж согласен искать и там
(нет выбора у людей в СССР по трудоустройству, кроме как идти работать на советскую власть, потому что никакой другой службы в стране нет, как нет и другой формы собственности, кроме государственной, впрочем, можно ещё и просто сдохнуть).
- Ну вот, ну вот, теперь ты прежний, ты смеешься, - отвечала Маргарита, - и ну тебя к черту с твоими учеными словами
(она утверждает, что потомки сами разберутся, изучая их жизнь, что они сделали хорошо, а что плохо).
Потусторонняя или не потусторонняя - не все ли это равно? Я хочу есть"
(главное не цель, главное дорога, главное, что есть работа, которая сможет их прокормить).
Необходимое дополнение.
Но не даст им этого счастья родная власть, не простит сотрудничества с собой. Если ты служил мафии, то уйти от себя она не позволит. И не мир она вам принесет, но смерть.
Продолжим.
"И она потащила за руку мастера к столу.
- Я не уверен, что эта еда не провалится сейчас сквозь землю или не улетит в окно
(мастер спрашивает о происхождении угощения, подозревая чекистов, как служителей подземелья, и своего старого знакомого застройщика Алоизия, который в главе 24 вылетел в окно),
- ответил тот, совершенно успокоившись.
- Она не улетит!
(это подсказка о происхождении пищи, Маргарита берёт ответственность за неё на себя, то есть это она сама заранее "подсуетилась").
И в этот самый момент в оконце послышался носовой голос:
- Мир вам
(убийца входит к ним в дом с интернациональным, религиозным приветствием, которое звучит так: шолом-алейхем на древнееврейском языке иврит, ассалом уагалейкум на казахском языке, ас-саляму `алейкум в арабской транскрипции; так приветствуют друг друга иудеи и правоверные мусульмане).
Мастер вздрогнул
(он хорошо понимает, зачем явился такой гость, впрочем, это должно быть ясно и читателям),
а привыкшая уже к необыкновенному Маргарита
(она кричит от возмущения, от того, как быстро вышел отпущенный им срок на прощание друг с другом, с жизнью, наконец; ничего необыкновенного в визите Азазелло нет, они уже встречались не раз)
вскричала:
- Да это Азазелло! Ах, как это мило, как это хорошо! - И, шепнув мастеру: - Вот видишь, видишь, нас не оставляют!
(как и говорила Маргарита, когда объясняла мастера про смену своей природы, их судьбы теперь неразлучны)
- бросилась открывать.
- Ты хоть запахнись, - крикнул ей вслед мастер.
- Плевала я на это, - ответила Маргарита уже из коридорчика
(о каком стыде можно говорить, когда за вами приходит смерть?).
И вот уж Азазелло раскланивался, здоровался с мастером, сверкал ему своим кривым глазом, а Маргарита восклицала:
- Ах, как я рада! Я никогда не была так рада в жизни! Но простите, Азазелло, что я голая!
(не знают стыда друг перед другом коллеги из НКВД, видали во всяких видах они и друзей, и женщин, и детей, да и не молода уже Маргарита, особо нечем прельщать ей чужие взоры).
Азазелло просил не беспокоиться, уверял, что он видел не только голых женщин, но даже женщин с начисто содранной кожей
(натурализм описаний творимых советской властью чудовищных изуверств поражает даже моё современное воображение, которое довольно развращённо фильмами ужасов),
охотно подсел к столу, предварительно поставив в угол у печки какой-то сверток в темной парче.
Маргарита налила Азазелло коньяку, и он охотно выпил его. Мастер, не спуская с него глаз, изредка под столом тихонько щипал себе кисть левой руки. Но щипки эти не помогали
(болью мастер освежает своё расшатанное, в заключение или в так называемой клинике и на допросах, сознание).
Азазелло не растворялся в воздухе, да, сказать по правде, в этом не было никакой необходимости
(М.А.Булгаков, как обыкновенно в романе, уводит мысль читателя в область мистики, чтобы больше запутать цензоров; трудно придумать в романе более реального и материально ощутимого персонажа, чем Азазелло).