"Солнце уже снижалось над Лысой горой, и была эта гора оцеплена двойным оцеплением".
Необходимое дополнение.
Заводит меня в сумерки, в любимый "сухой туман", цепь описываемых М.А.Булгаковым событий.
Перемешались в бесчисленных перемещениях войска. Запутались в провозглашаемых ими свободах партии.
Не возьмут на себя ответственности применить силу и власть ни Каркаралинский станичник полукровка генерал Л.Г.Корнилов, ни первый глава Временного правительства, чистейший и порядочный человек, князь Георгий Евгеньевич Львов, из-за своей безоглядной веры в народную мудрость и великое сердце русского народа.
"Передо мной сидел старик, с белой, как лунь головой, с медленными, редкими движениями... Г.Е.Львов очень серьезно произнес:
"Мне ничего не оставалось делать. Для того, чтобы спасти положение надо было бы разогнать Советы и стрелять в народ. Я этого не мог сделать. А Керенский это может". Энциклопедия для детей, Издательство "Аванта+", 2002 год, История России, том пятый, часть третья, XX век, страница 212.
Но не смог и А.Ф.Керенский, и его ярый сторонник пламенный революционер Борис Викторович Савинков.
В суете борьбы не заметили они:
"Толпы богомольцев стояли за каппадокийцами, покинув свои временные полосатые шатры".
Тельняшки матросов Балтийского флота обыгрывает в описании М.А.Булгаков.
Подберут власть в России, по мнению М.А.Булгакова, никем серьезно не рассматриваемые "зеленоспинные ящерицы, единственные существа, не боявшиеся солнца и шнырявшие меж раскаленных камней".
Так характеризует он толпу дезертиров и мародеров, чьими услугами не брезговал пользоваться В.И.Ленин и, кого, по убеждениям М.А.Булгакова, и представляют основная масса большевиков.
Продолжим.
"Та кавалерийская ала, что перерезала путь прокуратору около полудня, рысью вышла к Хевронским воротам города. Путь для неё был приготовлен. Пехотинцы каппадокийской когорты отдавили в стороны скопища людей, мулов и верблюдов, и ала, рыся и подымая до неба белые столбы пыли, вышла на перекрёсток, где сходились две дороги: южная, ведущая в Вифлеем, и северо-западная - в Яффу. Ала понеслась по северо-западной дороге. Те же каппадокийцы были рассыпаны по краям дороги, и заблаговременно они согнали с неё в стороны все караваны, спешившие на праздник в Ершалаим. Толпы богомольцев стояли за каппадокийцами, покинув свои временные полосатые шатры, раскинутые прямо на траве
Пройдя около километра, ала обогнала вторую когорту Молниеносного легиона и первая подошла, покрыв ещё один километр, к подножию Лысой Горы. Здесь она спешилась. Командир рассыпал алу на взводы, и они оцепили всё подножие невысокого холма, оставив свободным только один подъём на него с Яффской дороги
(в силах пока Временное правительство, контролирует власть и порядок в стране Верховный главнокомандующий генерал Корнилов).
Через некоторое время за алой к холму пришла вторая когорта, поднялась на один ярус выше и венцом опоясала гору.
Наконец подошла кентурия под командой Марка Крысобоя
(лейб-гвардии Преображенский полк).
Она шла, растянутая двумя цепями по краям дороги, а между этими цепями, под конвоем тайной стражи, ехали в повозке трое осуждённых с белыми досками на шее, на каждой из которых было написано "Разбойник и мятежник" на двух языках - арамейском и греческом
(по всей Европе бродят революционные идеи).
За повозкой осужденных двигались другие, нагруженные свежеотесанными столбами с перекладинами, веревками, лопатами, ведрами и топорами. На этих повозках ехали шесть палачей. За ними верхом ехали кентурион Марк, начальник храмовой стражи Ершалаима и тот самый человек в капюшоне, с которым Пилат имел мимолетное совещание в затемненной комнате во дворце
(кем командует кентурион Марк, известно в его звании, начальник храмовой стражи командует охраной осужденных, человек в капюшоне руководит палачами, да и само его облачение в капюшон с наполовину закрытым лицом и есть традиционная маска палача с прорезями для глаз).
Замыкалась процессия солдатской цепью, а за нею уже шло около двух тысяч любопытных, не испугавшихся адской жары и желавших присутствовать при интересном зрелище
(какую праздничную толпу собирают кровавые зрелища, можно и сегодня понаблюдать на "боях без правил", "собачьих боях", "корридах", особенно приглядевшись к завсегдатаям подобных увеселений).
К этим любопытным из города присоединялись теперь любопытные богомольцы, которых беспрепятственно пропускали в хвост процессии
(скопище мародеров, дезертиров, насильников и убийц, исключительно богомольцами обзывает М.А.Булгаков последователей-соратников Иешуа большевиков).
Под тонкие выкрики глашатаев, сопровождавших колонну и кричавших то, что около полудня прокричал Пилат, она втянулась на Лысую Гору.
Ала пропустила всех во второй ярус, а вторая кентурия наверх пропустила только тех, кто имел отношение к казни, а затем, быстро маневрируя, рассеяла толпу вокруг всего холма, так что та оказалась между пехотным оцеплением вверху и кавалерийским внизу. Теперь она могла видеть казнь сквозь неплотную цепь пехотинцев.
Итак, прошло со времени подъёма процессии на гору более трёх часов, и солнце уже снижалось над Лысой Горой, но жар ещё был невыносим, и солдаты в обоих оцеплениях страдали от него, томились от скуки и в душе проклинали трёх разбойников, искренне желая им скорейшей смерти
(изнывают от бездействия вооружённые армейские части, разлагают их большевистские агитаторы, всё тяжелее сохранять дисциплину в войсках офицерам без сильной верховной власти).
Маленький командир алы со взмокшим лбом и в тёмной от пота на спине белой рубахе, находившийся внизу холма у открытого подъёма, то и дело подходил к кожаному ведру в первом взводе, черпал из него пригоршнями воду, пил и мочил свой тюрбан. Получив от этого некоторое облегчение, он отходил и вновь начинал мерить взад и вперёд пыльную дорогу, ведущую на вершину. Длинный меч его стучал по кожаному шнурованному сапогу
(даже в привычке ходить, постукивая плёткой или мечом по сапогу, узнаю я традиционную манеру ходить по земле лихих степных казахских всадников).
Командир желал показать своим кавалеристам пример выносливости, но, жалея солдат, разрешил им из пик, воткнутых в землю, устроить пирамиды и набросить на них белые плащи. Под этими шалашами и скрывались от безжалостного солнца сирийцы. Вёдра пустели быстро, и кавалеристы из разных взводов по очереди отправлялись за водой в балку под горой, где в жидкой тени тощих тутовых дерев доживал свои дни на этой дьявольской жаре мутноватый ручей. Тут же стояли, ловя нестойкую тень, и скучали коноводы, державшие присмиревших лошадей
(я никогда не слышал о существовании в регулярных кавалерийских войсках специальной должности коновода, каждый кавалерист сам всегда следил за своей лошадью, старший офицерский состав называет коноводами М.А.Булгаков).
Томление солдат и брань их по адресу разбойников были понятны. Опасения прокуратора насчёт беспорядков, которые могли произойти во время казни в ненавидимом им городе Ершалаиме, по счастью, не оправдались. И когда побежал четвёртый час казни, между двумя цепями, верхней пехотной и кавалерией у подножия, не осталось, вопреки всем ожиданиям, ни одного человека. Солнце сожгло толпу и погнало её обратно в Ершалаим
(обычная жизнь растащила бунтующую толпу по свои домам и делам, светом бытовых забот разогнало солнце людей).
За цепью двух римских кентурий оказались только две неизвестно кому принадлежащие и зачем-то попавшие на холм собаки
(уморившихся и оголодавших беспризорных детей России имеет ввиду автор).
Но и их сморила жара, и они легли, высунув языки, тяжело дыша и не обращая никакого внимания на зеленоспинных ящериц, единственных существ, не боящихся солнца и шныряющих меж раскаленными камнями и какими-то вьющимися по земле растениями с большими колючками".
Необходимое дополнение.
Повстанцы входили в задние неохраняемые двери Зимнего дворца беспрепятственно и сдавались юнкерам. Быстро сравнявшись по численности с самими юнкерами они разоружила их.
Так, воспользовавшись нежеланием сражаться защитников Временного правительства и их милосердием, пришли во власть в России большевики.
Без всякого сопротивления, шныряя туда и сюда, между враждебными сторонами мародёры и дезертиры, попутно грабя Зимний дворец, совершили, так называемую в советское время, Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию, которой на самом деле не было. Энциклопедия для детей, Издательство "Аванта+", 2002 год, история России, том пятый, часть третья, страница 237.
Продолжим.
"Никто не сделал попытки отбивать осужденных ни в самом Ершалаиме, наводненном войсками, ни здесь, на оцепленном холме, и толпа вернулась в город, ибо, действительно, ровно ничего интересного не было в этой казни, а там в городе уже шли приготовления к наступающему вечером великому празднику Пасхи"
Необходимое дополнение.
Свершилась смена эпох, пронеслась мимо колесница истории невостребованных войск, праздной толпы, отмечающих праздник пасхи, мимо сознания Российского народа.
Только маленький сириец командир алы, кентурион Марк Крысобой, "тот человек в капюшоне" и Левий Матвей присутствуют при казни, при переходе власти в руки большевиков.
Продолжим.
"Римская пехота во втором ярусе страдала ещё больше кавалеристов. Кентурион Крысобой единственно что разрешил солдатам - это снять шлемы и накрыться белыми повязками, смоченными водой, но держал солдат стоя и с копьями в руках. Сам он в такой же повязке, но не смоченной, а сухой, расхаживал невдалеке от группы палачей, не сняв даже со своей рубахи накладных серебряных львиных морд, не сняв поножей, меча и ножа. Солнце било прямо в кентуриона
(никак не прячется от солнца, рождённый светом былинный богатырь),
не причиняя ему никакого вреда, и на львиные морды нельзя было взглянуть, глаза выедал ослепительный блеск как бы вскипавшего на солнце серебра
(сверкая, радуя глаз на солнце ходит Марк Крысобой).
На изуродованном лице Крысобоя не выражалось ни утомления, ни неудовольствия, и казалось, что великан кентурион в силах ходить так весь день, всю ночь и ещё день, - словом, столько, сколько будет надо. Всё так же ходить, наложив руки на тяжёлый с медными бляхами пояс, всё так же сурово поглядывая то на столбы с казнимыми, то на солдат в цепи, всё так же
(обходит заставы древней Руси русский богатырь)
равнодушно отбрасывая носком мохнатого сапога попадавшиеся ему под ноги выбеленные временем человеческие кости или мелкие кремни
(не эти ли самые кремни упомянет автор, когда в главе 32 герои романа будут прощаться навсегда со светом?).
Тот человек в капюшоне поместился невдалеке от столбов на трехногом табурете и сидел в благодушной неподвижности, изредка, впрочем, от скуки прутиком расковыривая песок
(падает едва ли не сама в руки тайной службе власть в стране, практически ничего не делает для ее захвата Афраний, не трогают его душу муки умирающих, в расслабленном спокойствии ждет он конца казни).
То, что было сказано о том, что за цепью легинеров не было ни одного человека, не совсем верно. Один-то человек был, но просто не всем он был виден. Он поместился не на той стороне, где был открыт подъем на гору и с которой было удобнее всего видеть казнь, а в стороне северной, там, где холм был не отлог и доступен, а неровен, где были и провалы и щели, там, где, уцепившись в расщелине за проклятую небом безводную землю, пыталось жить больное фиговое деревцо"
(инжир, смоковница).
Необходимое дополнение.
Постоянно вместе с появлением Левия Матвея упоминает автор фиговое дерево.
В главе 2:
" - Левий Матвей, - охотно объяснил арестант, - он был сборщиком податей, и я с ним встретился впервые на дороге в Виффагии
(в переводе с арамейского "дом незрелых смокв"),
там, где углом выходит фиговый сад, и разговаривал с ним";
"Позавчера днем Иешуа и Левий находились в Вифании
(в переводе с иврита дом фиников или дом бедных)
под Ершалаимом...";
В главе 26 Понтий Пилат читает свиток пергамента:
"Смерти нет.... Вчера мы ели сладкие весенние баккуроты..."
(ранние плоды инжира, смоковницы).
Из Энциклопедии Русского гуманитарного университета, 2006 года издания:
"Фиговое дерево (Смоковница).
Плодородие, жизнь, мир, процветание. Фиговое дерево иногда олицетворяет Древо Знания и соединяет в себе символику как мужского, так и женского принципов, поскольку фиговый лист имеет мужскую символику лингама, а фига - женскую символику йони. Фиговый лист означает похоть и секс. Фиговый лист означает пьянство и телодвижение, и, говорят, походит на мужской половой член (Плутарх). Корзина с фигами означает плодородие, и представляют женщину, как богиню или мать. Ассоциируется с лозой как местом покоя и тишины, а также с грудью как древо с грудями многими. В буддизме это священное Дерево Бо, под которым Будда достиг прозрения. В христианской символике фига используется вместо яблока в Саду Эдемском. В Греко-римской традиции посвящен Дионису (Вакху), Приапу, Юпитеру и Сильвану. Имеет фаллический смысл. У евреев означает мир, процветание, множество. Символ Израиля с лозой. В исламе Древо Небес, священное, поскольку Мухаммед им клялся. У народов Океании Древо Жизни и объект всевозможных ритуалов".
Упоминая, рядом с именем Левия то незрелую, то больную, то раннюю смоковницу, М.А.Булгаков указывает на известное публичное выступление Г.Е.Зиновьева и Л.Б.Каменева перед Октябрьским переворотом, о преждевременном захвате власти большевиками, о неготовности российского народа к идеям социализма, о пагубности подобного восстания для судеб страны.
О Евангельском проклятии смоковницы Иисусом пишет автор, указывая нам на то, какими плодами питались учитель и ученик, Иешуа и Левий Матвей. Не христианскими плодами питались наши герои.
Мой дед, Ж.А.Орманбаев, "враг народа", ученик казахского писателя Сакена Сейфуллина, расстрелянного в 1938 году, получивший высшее образование, закончив татарскую семинарию в 1916 году, современник революции, вспоминал, что после революции в 20-х и 30-х годах об отношениях Г.Е.Зиновьева и В.И.Ленина говорили, что они, как нитка с иголкой. Туда, куда шел Владимир Ильич, следом тянулся и Григорий Евсеевич.
Продолжим.
"Именно под ним, вовсе не дающем никакой тени, и утвердился этот единственный зритель, а не участник казни, и сидел на камне с самого начала, то есть вот уже четвертый час. Да, для того, чтобы видеть казнь, он выбрал не лучшую, а худшую позицию
(18 октября 1917 года по Юлианскому календарю Г.Е.Зиновьев и Л.Б.Каменев, два видных члена ЦК большевиков высказали своё мнение в газете "Новая жизнь" о готовящемся восстании, как губительном для судеб революции, что вызвало бурю негодования в руководстве большевиков, В.И.Ленин предложил исключить обоих из партии, как штрейкбрехеров. Энциклопедия для детей, Издательство "Аванта+", 2002 год, история России, том пятый, часть третья, страница 234).
Но все-таки и с нее столбы были видны, видны были за цепью и два сверкающие пятна на груди кентуриона, а этого, по-видимому, для человека, явно желавшего остаться мало замеченным и никем не тревожимым, было совершенно достаточно
(выступив против переворота, Г.Е.Зиновьев не принимал участия в захвате власти во время Октябрьских событий, будучи простым зрителем, в дальнейшем, он покаялся и был активным строителем "новой жизни").
Но часа четыре тому назад, при начале казни, этот человек вел себя совершенно не так и очень мог быть замечен, отчего, вероятно, он и переменил теперь свое поведение и уединился
(бесчисленные и бестолковые попытки интеллигенции сопротивляться казни, то есть Октябрьскому перевороту власти, губительному для страны, описывает автор в образе мельтешащегося Левия Матвея).
Тогда, лишь только процессия вошла на самый верх за цепь, он и появился впервые и притом как человек явно опоздавший. Он тяжело дышал и не шёл, а бежал на холм, толкался и, увидев, что перед ним, как и перед всеми другими, сомкнулась цепь, сделал наивную попытку, притворившись, что не понимает раздражённых окриков, прорваться между солдатами к самому месту казни, где уже снимали осуждённых с повозки. За это он получил тяжкий удар тупым концом копья в грудь и отскочил от солдат, вскрикнув, но не от боли, а от отчаяния. Ударившего легионера он окинул мутным и совершенно равнодушным ко всему взором, как человек, не чувствительный к физической боли.
Кашляя и задыхаясь, держась за грудь, он обежал кругом холма, стремясь на северной стороне найти какую-нибудь щель в цепи, где можно было бы проскользнуть. Но было уже поздно
(оказавшись в изоляции и вне партии во время Октябрьского переворота и позже Г.Е.Зиновьев быстро признал свои заблуждения и вернулся в большевистские ряды, но И.В.Сталин заставил его унижаться, оправдываться и каяться за своё выступление до самой смерти, 25 августа 1936 года вместе с Л.Б.Каменевым его расстреляли).
Кольцо сомкнулось. И человек с искажённым от горя лицом вынуждён был отказаться от своих попыток прорваться к повозкам, с которых уже сняли столбы. Эти попытки ни к чему не привели бы, кроме того, что он был бы схвачен, а быть задержанным в этот день никоим образом не входило в его планы.
И вот он ушел в сторону к расщелине, где было спокойнее и никто ему не мешал.
Теперь, сидя на камне, этот чернобородый, с гноящимися от солнца и бессонницы глазами человек тосковал. Он то вздыхал, открывая свой истасканный в скитаниях, из голубого превратившийся в грязно-серый таллиф
(голубые мечты декабристов втоптаны в грязь),
и обнажал ушибленную копьем грудь, по которой стекал грязный пот, то в невыносимой муке поднимал глаза в небо, следя за тремя стервятниками, давно уже плававшими в вышине большими кругами в предчувствии скорого пира, то вперял безнадежный взор в желтую землю и видел на ней полуразрушенный собачий череп и бегающих вокруг него ящериц".
Необходимое дополнение.
Не парят высоко в небе птицы пред грозой, не шныряют ящерицы.
Замирает животный мир в оцепенении в знойной духоте, ожидая бури и ударов грома.
Про трех монстров-китов дореволюционного мира: Англию, Францию, Германию, страждущих поживиться на разлагающемся теле России, - говорит М.А.Булгаков, когда упоминает стервятников;
про будущих бесцельно убиенных детей
(собачий череп);
про мародеров и дезертиров
(ящерицы).
Продолжим.
"Мучения человека были настолько велики, что по временам он заговаривал сам с собой.
- О, я глупец! - бормотал он, раскачиваясь на камне в душевной боли и ногтями царапая смуглую грудь. - Глупец, неразумная женщина, трус! Падаль я, а не человек!
(слова из покаянных выступлений бывших советских вождей, сломленных под пытками, на показательных постановочных процессах 1930-тых годов повторяет Левий Матвей)
Он умолкал, поникал головой, потом, напившись из деревянной фляги теплой воды, оживал вновь и хватался то за нож, спрятанный под таллифом на груди, то за кусок пергамента, лежащий перед ним на камне рядом с палочкой и пузырьком с тушью
(тушь использовалась в качестве чернил для написания текстов в Китае, в Европе тушь распространилась только в 19 веке, мастер и М.А.Булгаков аккуратно подсказывают временные рамки происходящих в романе событий).
На этом пергаменте уже были набросаны записи:
"Бегут минуты, и я, Левий Матвей, нахожусь на Лысой Горе, а смерти все нет".
Далее:
"Солнце склоняется, а смерти нет".
Теперь Левий Матвей безнадежно записал острой палочкой так:
"Бог! За что гневаешься на него? Пошли ему смерть".
Записав это, он бесслёзно всхлипнул и опять ногтями изранил свою грудь"
(муки передового русского дворянства и "гнилой" интеллигенции расписывает М.А.Булгаков, готова она только, жертвуя собой, погибать, но не умеет ничего делать, решать, брать на себя ответственность).
Причина отчаяния Левия заключалась в той страшной неудаче, что постигла Иешуа и его, и, кроме того, в той тяжкой ошибке, которую он, Левий, по его мнению, совершил. Позавчера днём Иешуа и Левий находились в Вифании под Ершалаимом, где гостили у одного огородника, которому чрезвычайно понравились проповеди Иешуа".
Необходимое дополнение.
В затворничестве, спасаясь от ареста, после 4 июля 1917 года, в шалаше на станции Разлив, прятались В.И.Ленин и Г.Е.Зиновьев.
Продолжим.
"Всё утро оба гостя проработали на огороде, помогая хозяину, а к вечеру собирались идти по холодку в Ершалаим. Но Иешуа почему-то заспешил, сказал, что у него в городе неотложное дело, и ушёл около полудня один
(на встречу с Афранием торопится Иешуа, засекречены их отношения).
Вот в этом-то и заключалась первая ошибка Левия Матвея. Зачем, зачем он отпустил его одного
(после разоблачительных выступлений в прессе охладеют отношения между соратниками, потеряет Левий Матвей доверие своего учителя).
Вечером Матвею идти в Ершалаим не пришлось. Какая-то неожиданная и ужасная хворь поразила его
("траванул" своего спутника сам Иешуа, не должен знать тот лишнего и мешает он его планам).
Его затрясло, тело его наполнилось огнём, он стал стучать зубами и поминутно просить пить. Никуда идти он не мог. Он повалился на попону в сарае огородника и провалялся на ней до рассвета пятницы, когда болезнь так же неожиданно отпустила Левия, как и напала на него. Хоть он был еще слаб, и ноги его дрожали, он, томимый каким-то предчувствием беды, распростился с хозяином и отправился в Ершалаим
(не стали бы прощаться Левий Матвей и огородник, если бы отравителем был последний, незаметно подкладывает в текст романа слова оправдывающие благодушного и гостеприимного хозяина мастер).
Там он узнал, что предчувствие его не обмануло. Беда случилась. Левий был в толпе и слышал, как прокуратор объявил приговор".
Необходимое дополнение.
Сам Иешуа автор истории с собственным арестом. Нужны ему в будущем связи и деньги Иуды. Вместе с Афранием разработали они план с помощью своих ораторских качеств, гипнотической способности внушать и денег втянуть в свои ряды Иуду. Для этого спешит к храму Иешуа.
С Иудой Иешуа познакомится вечером в четверг возле храма. Во временных рамках, установленных автором, Иуда физически не успевает стать предателем. Невозможно, ничего не зная о человеке, тем более о бродяге, коим выглядит Иешуа, в первый раз услышав его речи, преднамеренно, заранее подговорить служителей Синедриона схватить его после крамольных слов.
Познакомившись с Иешуа непосредственно вечером возле храма, попав под его гипнотическое влияние, Иуда ведет того к себе в дом.
Чётко и назойливо указывает мастер время всех передвижений Иешуа.
Едва ли не по минутам преднамеренно рассчитано расписание его действий в четверг.