Всякий живой язык развивается, следуя крутым поворотам истории народа, его породившего. В этом развитии вообще немало удивительного, но отдельные слова, путешествуя во времени вместе с языком, порой эволюционируют самым поразительным образом. В качестве примера можно привести слово "пиит": будучи старшим братом "поэта", оно принадлежало к "высокому штилю" и использовалось для обозначения человека, пишущего стихи. В таком значении ещё в первой половине XIX в. его употребляют Жуковский и Пушкин. Однако уже к началу века двадцатого "пиит" приобретает ярко выраженный негативно-иронический оттенок: теперь он обозначает скверного виршеплёта или просто человека недалёкого и напыщенного, с важным видом изрекающего прописные истины. Ещё одно слово с интересной биографией - невинный глагол, в незапамятные времена обозначавший всего-навсего "красить", а сейчас - вместе со своими многочисленными родственниками - прочно обосновавшийся среди обсценной лексики и более не звучащий в приличном обществе.
Впрочем, и "пиит", и злосчастный запретный глагол - слова, по большому счёту, малозначительные. Сейчас на наших глазах то же самое происходит с гораздо более важными, нужными и полезными словами - теми, которые служат для выражения чувств. В первую очередь это касается слова "любовь" и производных от него.
"Любовь" везде. Она аршинными буквами бросается на читателя со страниц газет. Популярные певцы и певицы голосят о ней, перебивая друг друга. В телевизионных ток-шоу она - постоянный предмет обсуждения. Иногда мне кажется, что не менее четверти эфирного времени российских радио- и телестанций посвящены "любви". Немудрено, что сильнейшее и прекраснейшее из слов, обозначающее сильнейшее и прекраснейшее из чувств, начинает звучать так же плоско и обыденно, как "трактор", "правительство" или "инфляция".
Результаты можно видеть вокруг каждый день. Так, у меня есть один приятель. Будучи обладателем смазливой внешности и дорогого спортивного автомобиля, он не испытывает недостатка во внимании со стороны представительниц прекрасной половины человечества. И каждый раз, когда я слышу, как он вешает лапшу на уши очередной доверчивой девице, мне хочется его убить. Задушить теми же самыми руками, которыми сейчас пишу этот текст.
Такие слова, как "любовь", нельзя трепать понапрасну.
Нельзя говорить о любви женщине, которая нужна тебе на одну ночь.
Слово чем-то похоже на виниловую пластинку. Если произносить его слишком часто и не по делу, оно "заигрывается", обрастает ненужными коннотациями... В результате за этим треском с каждым разом становится всё труднее и труднее различить первоначальное глубокое и чистое звучание. А вместе со звучанием уходит и внутреннее наполнение, происходит девальвация не только смысла, но и самого чувства.
И - кто знает? - может быть, недалёк уже день, когда наши разговоры станут похожими на монологи актёров труппы Monty Python: "Привет, крошка! Я люблю тебя почти так же сильно, как яичницу с беконом. Потрахаемся?"