Ушаров Александр Викторович :
другие произведения.
Избранное
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оставить комментарий
© Copyright
Ушаров Александр Викторович
(
oucharov@web.de
)
Размещен: 22/07/2007, изменен: 17/02/2009. 14k.
Статистика.
Сборник стихов
:
Поэзия
Скачать
FB2
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Озарение
Мысль одна всегда меня томила
И рвала на части мою душу -
Что страна мечты моей разбилась,
Что хрустальный замок мой разрушен.
Лишь потом, скучая на чужбине,
Средь раздумий долгих я вдруг понял -
Не было страны моей в помине,
Да и замок тот не я построил.
И тогда среди осколков старых,
Там среди камней, золы и щепки
Я решил построить новый замок -
Маленький, но очень, очень крепкий.
Депрессия
Ни мудрой ночью, ни беспутным днём,
Нигде и никогда мне нет покоя,
Как будто кто то сильною рукою
Сдавил мне горло и трахею в нём.
От тои руки вовек не убежать.
Нет, никуда мне от нее не скрыться.
Холодных, липких пальцев не разжать,
От мертвои хватки не освободиться.
Я сила! Я добро! Я благодать!
Я мир спасти когда-нибудь сумею!
Но тои руке на это наплевать,
Она мою сильнеи сжимает шею,
И вот уже предсмертныи, хриплый стон
Наружу рвётся вместо песни звонкой
И погребального набата звон
Смолкает в барабанных перепонках.
Но знаю я, когда уже черта
Почти преступлена моеи ногою,
И власть свою мирская суета
Передаёт блаженному покою,
Рука отпустит и, расправив спину,
Шагну я снова на полоску света.
Пегас мои бодро крылья вдруг раскинет,
Будя во мне уснувшего поэта,
И полетят повсюду над землёй
Моих стихов ласкающие строки,
И новых рифм разношерстный строй,
И дерзких мыслей бурные потоки.
Ах, сколько добрых дел бы я наделал!
Ах, сколько бы прекрасного создал!
Со злом бы я в борьбу пустился смело
И каждому б по совести воздал.
И я бы стал наверное великим,
Примером был бы многим, а пока
Бреду, усталый, по просторам диким.
Ах, если б не проклятая рука.
Предвзятость
Там, где причудливо повисли
Артерий синих гобелены,
Родилось слово - отпрыск мысли,
Частица малая вселенной.
Оно пока ещё бесцветно -
Души мятежной импульс краткий,
В потоке дум едва заметно
Своей улыбкой детской, сладкой...
Спеша по коридорам тёмным,
Где всё гудело и визжало,
Борясь со страхом неуёмным -
Оно росло, оно мужало,
И в мутном сумраке сомнений,
Под рёв трубы и стон гитары,
Встречало плачущие тени
От слов невысказанных, старых...
Боясь их участь перенять,
Оно свои точило грани,
Чтобы потом на поле брани
Свою свободу отстоять...
И вот уже, остро как бритва,
Летит к воротам из неволи,
Чтоб там, снаружи, сразу в битву,
Чтоб не от страха ныть - от боли,
А проскользнув, от злобы воя,
В полураскрытых губ кольцо,
Оно увидело лицо -
Знакомое и дорогое.
"Позвольте!" - вскрикнуло оно.
"Я не для битвы рождено!
Мне озаренье снизошло -
Я для любви сюда пришло!"
Внезапно оказавшись рядом,
Для поцелуя губы сделав,
Оно смогло лишь плюнуть ядом
В лица родного образ белый...
*************
Разметал проказник ветер
Золотых волос соцветие,
А глаза неосторожно
Забросал песком дорожным.
И теперь мне непонятно -
Толи плачешь ты от горя,
Что уходят безвозвратно
Годы, вою ветра вторя.
Ну а может быть песчинка
Надавила острым краем,
И поэтому слезинки
По щекам твоим стекают.
Так и не найдя ответа,
Я глаза твои целую,
Закрывая их от ветра
Тёплым, мягким поцелуем,
И слезинки испарялись,
Испугавшись губ горячих...
Я счастливо улыбаюсь -
Не люблю когда ты плачешь.
Лагерная
Расстели мне тайгу, как на нарах сырую постель
И сиянием северным тусклую лампу зажги.
Пусть поёт колыбельную злобная сука метель,
Словно лаем собачьим, да в белое горло тайги.
Ошалевшей судьбою заброшен я в проклятый край,
В край, где ветер-зануда унылые песни поёт
И дерёт перепонки собачий, неистовый лай,
По бараку летает и ночью уснуть не даёт.
А глаза забросай мне колючим, январским снежком -
Не могу я смотреть на свободу сквозь рану в стене.
Вместо хлеба краюхи, наотмашь сигнальным флажком,
Да железом калёным по согбенной, голой спине.
Я сорву с тебя платье, бесстыжая девочка-ночь,
И израненным телом к здоровому телу прижмусь.
Голос ласковый твой мне терпеть почему-то невмочь,
И в холодном поту я опять на рассвете проснусь.
Знаю, если весна, словно хмель, зашумит в голове,
Я прорвусь сквозь кардоны угрюмых, нетающих льдов
И, лохмотья сорвав, вновь пройдусь босиком по траве -
На траве мои ноги почти не оставят следов.
Ну а свора собачья, мой след потеряв, зарычит,
И завоет тоскливо, хотя мы теперь не враги.
Мать старуха, увидев меня, побледнев промолчит,
А жена, отворивши, воскликнет: "Господь помоги!"
Только вдоволь хлебнув передержанной, терпкой любви,
Я пойму, что уже без неё никогда не смогу,
Вновь почувствую прежний огонь в застоялой крови,
И тогда прокляну я навеки седую тайгу...
*******
Бумажек стопка, да старая лампа,
Тетрадка и каменный круг,
Вы сцена моя, вы огонь моей рампы,
Вы занавес мой, вы - друг.
И хоть иногда мне хочется помпы,
Вина и кривых зеркал,
И чтобы домой провожали толпы,
И письма, и полный зал.
И чтоб с восхищением смотрели в спину
С почтением чтоб и без,
Я знаю, меня не рванёт в пучину
Сегодня лукавый бес
Меня защитит от него бумага,
И жало шальной строки,
И старой настольной лампы отвага,
И сонный полёт руки...
Компьютер шуршит, зараза,
Как игла патефона старого,
И нервы дрожат, как струны,
Зажатые в чьей то руке.
Душа тоскует по фразам,
Да знать бы, каких ей надобно,
Обёрнутых светом лунным,
Иль спрятанных в тёмном мешке.
Чего-то накатит в сумерках
И добрые планы спутает,
Изранит, оттискает за сердце,
Глаза запретит сомкнуть.
Я всё же счастливей умерших -
Их ночь в одеяло кутает,
И голову гладит месяцем,
Чтоб после под рёбра ткнуть.