Вот кто мне объяснит, почему так происходит в жизни - делаешь вроде бы всё правильно, а ни черта не выходит? Ну... То есть... Не то чтобы совсем уж ничего, а как-то так - всё в минус. Ну... В ноль, в лучшем случае... И предпосылок для этого никаких: в принципе всё правильно, всё верно, всё - как учили, а результат... А результат, граждане, никакой. Словно бег на тренажёре - сколь быстро ногами не перебирай, а остаешься всё на том же месте. Плохо учился? Да нет - как все, звезд с неба, конечно, не хватал, но и конченным обалдуем не слыл. Ленив? Тоже - нет. Ну, то есть... В меру... Как все... Другими словами - ровный середнячёк. Но, почему-то, всё из рук вон... Если есть на дороге яма - то именно в неё колесом, и не то чтобы остальные проезжали без проблем, но именно у меня покрышка в клочья, а диск яйцом. Или вот ещё - сокращения... Не хуже ведь других, а вот, на тебе! Рожа директора по кадрам и всё те же словеса: "Понимаешь, старик, ты уж прости... Так вот вышло... Расчет забери у главбуха, если что - звони...". А дружбаны закадычные? Противным менторским тоном - "Ты, брат, просто не оказываешься в нужном месте, в нужное время...". И хоть бы один объяснил - это как? Каким образом, и где находится то самое - "нужное" место? Спинозы недоделанные...
Резкая трель телефонного звонка оторвала от тяжких раздумий: - Калитеевский, зайдите к Аркадию Ефимовичу, и побыстрее! - проскрипела трубка голосом секретарши главреда - Нионилы Семёновны. Вот же старая грымза! Покоя от вас нету...
- Да-да, уже иду... - я откинулся на спинку редакционного кресла, и с тоской посмотрел на висящую уже третий день на экране монитора недописанную статью о привидениях, блуждающих по цехам второго городского хлебзавода. Боже, какая тоска... Да, кстати, забыл представиться - Матвей Калитеевский, в настоящее время репортер отдела расследований в нашей, желтее жёлтого лимона, городской газетёнке - "За гранью". Зря ухмыляетесь, а куда было деваться после сокращения из областной многотиражки? Тут хоть какие-то денюжки платят, правда мало и крайне не вовремя, но... Не до жиру, граждане...
- Нионила Семёновна, а вы не знаете в связи с чем меня вызывают?
- Нет! - рявкнула секретарша, - Поторопитесь, Калитеевский! - знает, знает гиена в сметане, но ведь не скажет ни за что! Потому как имеет на меня стойкую, непроходящую аллергию. Причем на пустом месте - вот не нравлюсь я ей и все, хоть стреляйся! Ссориться же с этой особой - себе здоровья не желать, меня об этом сразу предупредили коллеги по "жёлтому" цеху - неуживчива, злопамятна и сварлива. Тьфу, провались ты пропадом... Я выбрался из-за стола, и прихватив, на всякий случай, папку с последними материалами, поплелся на второй этаж, где и располагалась святая святых нашего "вестника непознанного" - кабинет главреда - Аркадия Ефимовича Штерна, на редакционном жаргоне - "Звездюка". Надо сказать, что с главредом нам повезло. Звездюк был мужиком не злобным, и не считал для себя зазорным учитывать мнение пишущей братии. И хотя рубахой-парнем его назвать тоже было нельзя, какой-никакой авансец, перехватить до зарплаты, труда не составляло - шеф никогда не жмотничал.
- Здрасьте, Аркадий Ефимович. Вызывали? - я боком протиснулся в крохотный кабинет Звездюка и остановился у заваленного бумагами приставного стола.
- Ага, здорово, Матвей. Проходи, - не отрываясь от экрана компьютера, он ткнул рукой в ближайший стул, - Так-с... Слушай, - шеф наконец отлип от монитора и посмотрел на меня, - Тут вот какое дело, Матвей. Надо бы тебе сгонять в небольшую коммандировочку, в Заозёрск...
- Ну Аркадий Ефимов-и-и-ч, у меня же дел - валом! - заныл я, - И статья о привидениях не закончена, и еще две заметки об НЛО... - надо сказать что волочься за тридевять земель, в какой-то богом забытый Заозёрск мне совершенно не улыбалось. Мало того, что осенью, любое путешествие в наших краях превращается в своего рода "Кэмел Трофи", так ещё на эти выходные мы сговорились сходить в баньку, где в полной неге и покое расписать партийку в преферанс.
- Калитеевский, ты это брось! Во, заныл! Все заняты, у всех дел по горло, материалы свои передашь Богдановой и вперед, за орденами!
- Аркадий Ефимович, а может Богданова съездит? Или Орлов... - я, как утопающий, решил схватиться за последнюю соломинку.
- Не съездит! - рявкнул Звездюк, - У Богдановой дети, а Орлов, в понедельник отправляется на съезд экстрасенсов в Питер. Так что, сам видишь - более некому. И пожалуйста, давай не канючь, не до тебя сейчас... Вот тебе материалы, - он пошебуршал в бумажных развалах на столе и, вытянув тоненький пластиковый файл, пустил его по полированной столешнице ко мне, - Глянь, тут, правда, не много, но... В общем сам разберешься. И давай, к Неониле за командировочными.
- У-ф-ф... - я тяжело поднялся со стула, - Вы хоть намекните - о чем речь-то?
- Черт его знает, Матвей. Материалы эти мне мой однокашник, Ванька Полежаев перекинул. Он в Заозёрске заводской малотиражкой рулит. Какие-то там у них странности начали происходить, народ, непонятные миражи стал видеть... Призрачные, понимаешь, строения... Улицы... Хрен его знает, может действительно чего эдакое имеет место быть, а может работяги "белку" поймали. Сам понимаешь - пьют там без меры... Глубинка... Хм-м... Ну, не маленький - разберёшься! Давай, удачи, - Звездюк поднялся со своего места и протянул мне руку.
- О! Вспомнил! - он звонко хлопнул себя по лбу ладонью и полез в ящик стола, - На вот, Полежаеву передашь, - шеф вытащил наружу прозрачный пластиковый прямоугольник размером со стандартный печатный лист. Вся поверхность пластика была разбита на небольшие, квадратные кармашки, в каждом из которых было запаяно по монете.
- Это что? - спросил я.
- Советские юбилейные рубли - полный набор. Кореш мой нумизматикой увлекается, вот и просил переслать ему с оказией. Не потеряй, Калитеевский!
Захватив материалы Звездюкова однокашника и тяжеленный, не менее килограмма, нумизматический холдер, я обреченно поплелся в отдел. Вот скажите - как это назвать, а? Ладно, фиг с ней, с командировкой, но меня, почему-то, в Заозёрск, а этого конченного придурка Орлова - в Питер! Нормально? Да? И вот так - всегда! Что, скажете: не в то время, не в том месте? Ну не может же так быть, чтобы всегда место было не то, а время - не правильное?!
*****
Выйдя из ароматнейшего общего вагона, после шести, нескончаемых, как китайская пытка, часов езды, я спрыгнул на мокрый перрон железнодорожной станции. Серые, рваные облака медленно ползли по низкому небу, оставляя за собой пелену холодной водяной взвеси. Мокрые голуби жались под карнизом обшарпанного станционного здания, пара грязнущих собак лениво ковырялась у мусорных контейнеров в конце платформы... Осень... Глубинка... Тоска... Поддёрнув воротник куртки, я тяжело вздохнул и двинулся к выходу, перепрыгивая через подёрнутые радужной, бензиновой плёнкой, лужи. Добраться до редакции заводской малотиражки оказалось проще пареной репы. Ну... По крайней мере со слов вокзальной лоточницы. Всего-то и надо - пересечь привокзальную площадь, пройти по переулку до салона сотовой связи, там повернуть налево, потом еще раз, но уже направо и... Будет вам счастье - автобусная остановка, где и следует подождать, потому как ежели Иваныч на линии, то точно приедет, а вот если Федька... То тогда лучше искать попутку, такие дела... Проторчав с битый час у кривого ржавого столба с облупленной жестяной вывеской, я уверился, что сегодня явно работает Федька, и добраться с относительным комфортом, мне, похоже, не светит. Между тем, мокрая взвесь висевшая в воздухе превратилась сначала в мелкий колючий дождик, а спустя минут пять выросла до взрослого, унылого ливня. И так не радужное настроение, превратилось в устойчивую осеннюю хандру. Я уже решил было возвратиться под крышу вокзала, как вдруг, из-за ближайшего поворота, раздалось завывание терзаемого на высоких оборотах мотора и громкий скрежет переключения передач. Из-за угла, подпрыгивая на вдребезги разбитой дороге, выплыл чудо-агрегат - автобус марки КВАЗ, наверняка ещё помнящий героев целины и покорителей Саматлора. Это был шанс! Семафоря руками изо всех сил, я выскочил на проезжую часть. Агрегат обиженно взрыкнул двигателем и, пронзительно заскрипев тормозами, причалил к остановке. Пожилой шофёр, в засаленной кепке шестиклинке, дёрнул рычаг, открывая автобусную дверь, и хмуро уставился на меня.
- Извините пожалуйста, вы куда едете? - спросил я.
- Прямо, - лаконично ответил водила.
- А меня не возьмете?
- Отчего же не взять, давай, залазь бедолага! - милостиво буркнул мужик и кивнул головой. Машина снова взвыла натруженным мотором и заскрипев разболтанным кузовом медленно потащилась через серую пелену дождя. Несмотря на седую древность аппарата, автобусная печка исправно гнала волны теплого, слегка пахнущего машинным маслом, воздуха. Я рухнул на переднее сиденье, и прислонив голову к окну задремал, под мерное поскрипывание старых рессор.
- Алле, товарищ! Гражданин! Просыпайся, приехали! - кто-то тряс меня за плечо. Разогнав сонную муть в глазах, я привел свою тушку в вертикальное положение, и взглянул через запотевшее автобусное окно наружу. Дождь кончился, блеклое осеннее солнце освещало узкую, зажатую меж могучих деревянных лабазов, улицу.
- Всё, вылазь, конец маршрута, - водила дернул рычаг, открывая автобусную дверь, - Мне в парк.
- А-а-а... Простите... - я заозирался по сторонам, - А где это мы?
- Как это - где? - удивленно вздернул брови водятел, - Куда заказывали - туда и приехали! Давай, не задерживай! - и он притопнул кирзачём по полу машины. Еще не совсем придя в себя, я снова обратился к шофёру: - Простите, мне в редакцию заводской газеты было нужно...
- Ничего не знаю! Вон, - водила ткнул пальцем вдоль улицы, - Вон там площадь будет, там и спросишь... Пока, бедолага! - он хлопнул дверью, и со скрежетом врубив передачу, отчалил, оставляя меня на тротуаре. Вот же попал, твою мать... Куда завез, колхозник драный?! Я огляделся по сторонам: под ногами странный деревянный тротуар, вокруг глухие стены домов, сложенные из могучих, почерневших от времени бревен... Просто Кижи какие-то... Куда же это меня угораздило? Потоптавшись с минуту, я вытащил сигарету и, прикурив, забросил на плечо сумку: ну что, надо двигать на площадь, там спрошу кого-нибудь. Ещё раз глубоко вздохнул, и зашагал вдоль по улице, последними словами матеря урода-водятла и свою злодейку-судьбу.
Площадь появилась как-то совершенно неожиданно, словно в детском мультфильме - раз! И вот она перед глазами. Небольшая, правильной круглой формы, ограниченная кондовыми деревянными двухэтажными домами, с затейливо вырезанными оконными наличниками. Первые этажи которых, были заняты какими-то торговыми точками и официальными учреждениями. На площадь выходило несколько узких радиальных улочек, на вроде той, по которой я и пришел. Городок - как городок, площадь - как площадь, вроде, как и ничего особенного. Сохранились у нас ещё такие места - мало тронутые бетонно-витринной "цивилизацией". Единственно что бросилось в глаза - в самом центре, где обычно, посреди пожухлой клумбы, стоит крашеная серебрянкой гипсовая статуя вождя, показывающая рукой с отбитыми пальцами каким путем нужно идти товарищам, торчала скособочившаяся будка, с забитым крест на крест окошком и облупившейся вывеской - "Прием стеклотары"... Стайка мальчишек носилась вокруг строения с упоением пиная старую консервную банку. Тэ-э-кс... Не знаю почему, но где-то в районе диафрагмы я, вдруг, почувствовал неприятный холодок... А повернув голову направо, так и вовсе замер в каком-то ступоре - на первом этаже ближайшего ко мне дома располагался небольшой, всего в два окна магазинчик, над фронтоном которого размещалась весьма занятная вывеска - " Сигизмундъ Квачъ, Колонiальные Товары". Именно так и написано, в старой, дореволюционной орфографии! Нет, я бы совершенно не отреагировал на эти художества, будь они написаны на современных городских забегаловках, чего там только не увидишь - одни "Дымофф" с "Чайникоффым" чего стоят. Но тут! В этом богом забытом городке... Ох, граждане... Чую, что-то тут не то... И как на зло, ни одного прохожего в поле зрения, даже извечного постового, которому положено топтаться у присутственного места, и того - нету. Еще раз вздохнув, я подошел к магазинчику и потянул тугую, звякнувшую хриплым колокольчиком дверь. Лавка оказалась достаточно большим, вытянутым навроде пенала помещением. По периметру высились огромные, под самый потолок, стеллажи, а торцевая стена была перекрыта могучим, темного дерева, прилавком. Войдя, я первым делом мазанул взглядом по стеллажам и... И снова почувствовал странный, пугающий холодок - на полках, выстроились ровными рядами совершенно невероятные предметы. Родные колхозные кирзачи соседствовали со странными, сплетенными из кучи тонких ремешков, сандалиями. На вбитых в дерево гвоздях висели связки ботфорт, за которыми примостились ряды лакированных белоносых штиблет, соседствующие с умопомрачительными, расшитыми блестящими нитями, сапогами ярко-красного цвета, с носками загнутыми на манер беговых лыж... Ближе к прилавку высилась высокая, напоминающая стакан, плетеная корзина, из которой торчал пучок пик... Или копий... Или... Хрен его знает, мне на ум пришло, почему-то, слово - "протазан". Ну не силен я в этом, колюще-режущем ассортименте. А поверху, у самого потолка, на мощных крюках висели разнообразные седла, перемежающиеся с хомутами, и тускло посверкивающими селедочным блеском, частями средневековых доспехов... Это просто какой-то сюр, подумал я, оглядываясь по сторонам.
- Кх-кх, - мое созерцание этой товароведческой вакханалии было прервано легким покашливанием. Из-за прилавка на меня уставился какой-то тип. Небольшого росточка, пухленький, с лысиной отороченной слегка вьющимися волосами и могучими, "буденовскими", иссиня-черными усами. Напортив него, по другую сторону прилавка, замер еще один местный индивид с раскрытой газетой в руках, он, видимо, только что вытянул ее из пухлой пачки, лежащей на углу прилавка. Высокий, сутулый, мужик походил на изможденного длительным перелетом журавля. Одет был в длиннополое клетчатое пальто, шапку-пирожок и тонкие очки в проволочной оправе, криво повисшие на его длинном, унылом носу.
- Доброго утречка, уважаемый! - коротышка выкатился из-за прилавка, смешно перебирая ногами, - Рады приветствовать в нашем городе. Чем можем помочь неожиданному гостю? - он расплылся в улыбке, блеснув из-под усищ золотой фиксой.
- А... М-м-м... - я несколько опешил от такого напора, - Здрасьте... Тут такое дело... Я, видите ли, подзаплутал немного и... Мне бы до редакции заводской газеты добраться. Вы бы не смогли подсказать в какую сторону идти?
- Какой, какой газеты?
- Ну, Заозёрской, заводской газеты. Не слыхали?
- Ах, Заозёрс-к-о-й, - протянул коротышка и как-то странно взглянул на своего приятеля у прилавка.
- А вы, простите ради бога, сюда-то как попали?
- Да понимаете, я на попутке ехал, ну и задремал по дороге... Ну, вот тут меня и высадили... То есть... Высадил. Водила. А сам уехал, мерзавец... - я пожал в смущении плечами. Ситуация, конечно, дурацкая, очень уж неловко чувствовать себя полным придурком.
- А попутка какая была? - продолжал свой допрос коротышка.
- Да развалюха старая - автобус...
- Это Хароныч был, сегодня его смена, - резким каркающим голосом произнес человек с газетой.
- Да-да-да! - продавец, сцепив коротенькие ручки в замок за спиной, быстро забегал перед прилавком, бурча что-то в свои роскошные усищи. На третьем круге, он вдруг резко остановился и, склонив голову к плечу, прищурившись взглянул на меня.
- Дело в том, молодой человек, что это совсем не Заозёрск. То есть - совершенно не Заозёрск, а даже напротив - Пупоземск! - выдал он единым духом.
- Что?! Как вы сказали? - я почувствовал, как мои брови начали ползти вверх, - Как вы назвали это место?
- Пу-по-земск! - по слогам повторил коротышка.
- Вы чего, издеваетесь надо мной, что ли?! - у меня появилось жгучее желание вкатить ему по розовой лысине, КВНщику хренову.
- Даже и не думали, - снова прокаркал типус с газетой, - А что это вы так завелись, молодой человек? Значит, по-вашему, Збалдуево, или какие-нибудь Грязи звучит музыкой для души, а Пупоземск - нет?
- Всё, всё, извините, вспылил... - решил я разрядить ситуацию, - Вы просто не подскажете, где тут ближайшая автобусная остановка?
- Ближайшая? - хмыкнул продавец, - Да вот прямо тут, у магазина. Только вот ближайший автобус... Минуту...- коротышка скользнул за прилавок, и чем-то пошебуршав под ним, извлек здоровенный, серый "гроссбух". Раскрыв его, он перевернул пяток разлинеенных, слегка желтоватых страниц и проведя пальцем сверху вниз, воткнул его в какую-то точку.
- Та-а-кс, молодой человек, ближайший рейс - послезавтра, в два пополудни... Желаете ли приобрести билет?
- Как послезавтра?! А раньше?
- А раньше, - продавец развел руками, - А раньше - никак... Так билет-то будете брать?
- Да что за ерунда! - я, похоже, опять начал заводиться, - Ладно, фиг с ним, с автобусом, трасса, где тут проходит? Ну, дорога хоть какая-нибудь есть?! - в этот момент, за ближайшим окном, послышалось дробное, громкое цоканье копыт. Я метнулся к окну и расплющив нос о стекло выглянул наружу. Метрах в десяти от магазина, из кривого проулка, на площадь выезжал отряд всадников... Десяток здоровенных, мохноногих лошадей несли на себе сурового вида мужиков в грязно-белых, скрепленных под подбородками, плащах с нашитыми на спинах большими, черными крестами. Кожаные, потертые нагрудники, притороченные к сёдлам мечи, длинные, чем-то смахивающие на пожарные багры, копья...
- Это что? - я в изумлении повернулся к прилавку.
- А - так, тевтоны, не обращайте внимания, - мужик в клетчатом пальто оторвался от газеты и мельком глянул в окно, - Опять пробой где-то...
- Подождите, подождите! Это что же - у вас кино снимают?! - это был шанс! Надо быстренько добраться до киношников, а там, глядишь, уломаю подкинуть до трассы, или, чем чёрт не шутит, может, снизойдут и до самой редакции довезут! Я подхватил свою сумку и рванулся к двери. Выскочив на улицу, я увидел, как хвост отряда каскадеров медленно втягивается в узкий переулок на другой стороне площади, скрываясь за углом ближайшего здания. Вперед, "золотая рота"! Подстегнув самого себя, я, чуть не в припрыжку рванул в след за квавлеристами. Быстро проскочив площадь и обогнув угол дома, я сбился с шага и замер пытаясь понять увиденное. Уличка была девственно пуста... Ну, то есть - совершенно. Никого. Ни отряда, ни даже следов от копыт на грязной мостовой... Бред, да и только... По северному маленькие, занавешенные "весёленькими" ситцевыми занавесками окна домов, наглухо запертые ворота, покосившийся деревянный столб с жестяным фонарем на макушке и более ничего... Стоп! Спокойно! Киношники повернули в эту сторону, значит и мне нужно туда же. Мало ли, может они на это... Как его там - на галоп перешли? Глубокий очистительный вздох, волю в кулак и вперед! Я поддернул ремень сумки и двинулся на поиски киногруппы, мерно стуча каблуками по гулкому, деревянному тротуару. Минут десять я шёл мимо каких-то строений, напоминающих блокгаузы времен покорения Дикого Запада, пересек пару кривоколенных переулков, отходящих от улицы под совершенно немыслимыми углами и вдруг, обогнув угол могучего, приземистого дома, почувствовал как моё сердце, буквально, провалилось в желудок - я снова стоял на той же площади, а передо мной высилась будка пункта приема стеклотары... Земля мягко поплыла из под ног, заставив тяжело плюхнуться на ближайшее деревянное крыльцо. Так не бывает... Нет, вы не подумайте, я совершенно не склонен к истерии, или там к паническим атакам, как какая-нибудь экзальтированная жительница Рублевки которую оставили на кухне коммунальной квартиры. Но... Но все мои чувства кричали, что так быть не может! Слегка подрагивающими пальцами я вытащил сигарету, прикурил, и потянул из кармана телефон, осознавая, что мне сейчас скажет Звиздюк, и как потом долго будет ржать вся редакция при каждом моём появлении на работе... Вот же дерьмо! Сотовый пискнул, мигнув голубым экраном, и показал пять прозрачных белых полосок - покрытия не было. Ну, кто бы сомневался! Опять, и опять все происходит именно со мной! Да что же за карма-то такая... Огонек догоревшей сигареты ужалил палец, выводя меня из ступора: хорош рефлексировать, выбираться-то надо все равно. Я поднялся на ноги и зашагал к магазину, с твердым намереньем вытрясти из этих клоунов хоть какую-то полезную информацию.
*****
- И снова - здрасьте! - улыбнулся мне широкой, "карабасовской" улыбкой продавец, - Набегались? Ну ничего, ничего, вы вон, батенька, присядьте, отдохните, - плеснул руками коротышка, показывая на широкую скамью у стены.
- А-а... Нет, спасибо, не надо, - я шагнул к прилавку, - Кто-нибудь мне может объяснить, что тут у вас происходит?!
- Да в общем-то - ничего особенного... - замялся продавец, - Это попервоначалу кажется странным, а после, как привыкнешь, так вроде и ничего... Местечко-то у нас, конечно, особенное, но... Вы уж простите, молодой человек, не мастак я объяснять. Вот, разве, уважаемый Вольфганг Карлович сможет вас просветить, он у нас человек учёный - директор гимназиума, - при этих словах продавца, мужик в клетчатом пальто отложил газету и церемонно наклонил голову, слегка приподняв шапку-пирожок.
- Разрешите представиться, - прокаркал он, - Вольфганг Карлович Браунгагель, ректор Пупоземского гимназиума, с вашего позволения. А-хм... С кем имеем честь?
- Ой, простите, - я полез во внутренний карман и выложил на прилавок визитную карточку, - Матвей Калитеевский, журналист.
- О-о-о... Представитель центральной прессы! - Браунгагель склонился над карточкой, - Польщен, знаете ли, польщен знакомством, - в этот момент я бросил взгляд на оставленную на прилавке газету. На первой странице, чудным, готическим шрифтом было набрано название листка - "Пупоземский Геральд", а ниже значилось следующее: "ежедневная независимая газета при совете мудрейших и исполкоме Пупоземских легатов"... Меня никогда не били пыльным мешком по голове, но после прочтения газетной шапки, я досконально прочувствовал что это за состояние...
- Господин журналист, господин журнал-и-и-ст! Да что это с вами, право слово? - вернул меня к реальности голос продавца.
- Не изволите ли газетку?
- А... Да-да, пожалуйста... Сколько с меня? - я вытащил кошелёк и открыв его, оглядел невеликую коллекцию купюр внутри.
- Два дупония, с вашего позволения.
- Два чего?! - я уставился на коротышку.
- Дупония... Секундочку... - наглый типус, вдруг, перегнулся через прилавок и совершенно по-хамски сунул свой нос к моему кошельку. Не знаю чего уж он там высмотрел, но смяв физиономию в печеное яблоко, коротышка цикнул золотым зубом и подвинул газету ко мне, - Э-э-э... Знаете, так берите... Презент от фирмы, - и он еще раз укоризненно взглянул на меня.
- Ну что же, господин Калитеевский, - прорезался голос Браунгагеля, - Если вы все ещё горите желанием узнать побольше о нашем городе, то у меня к вам следующее предложение, - он сунул руку за борт пальто и вытащил большие, чуть не с блюдце размером, часы на толстой серебряной цепочке. Открыв прозвеневшую мелодией крышку, он посмотрел на циферблат, - Время обеденного перерыва, так что, не изволите ли составить мне компанию и отобедать совместно? А там уж я попытаюсь удовлетворить ваше любопытство, чем смогу.
Мы вышли из магазина и, перейдя площадь, углубились в одну из радиальных улиц. Пройдя ещё метров двадцать, мой провожатый остановился перед большим приземистым зданием с длинной, во весь первый этаж, вывеской - "столовая номер три, управление общепита Пупоземского исполкома".
- Прошу вас, - Браунгагель потянул тугую дверь пропуская меня вовнутрь. Столовка встретила нас приглушённым гулом голосов и легким позвякиванием столовых приборов. Большая часть столиков была уже занята обедающим людом, но каким! Я опять почувствовал, что начинаю проваливаться в какой-то ступор. Слева от входа, за составленными вместе столами, сидела группа людей в странной, но кажущейся почему-то очень знакомой, серой униформе. Во главе, расположился сухощавый блондин в черном, перетянутом портупеей, кителе с серебряными молниями в петлицах... Чуть дальше, у самого окна, негромко переговариваясь между собой, сосредоточенно работала ложками компания военных, в старой советской форме, со шпалами в малиновых петлицах и темно-синих галифе, заправленных в блестящие хромовые сапоги... Это какой-то бред... Я почувствовал что меня потянули за локоть: - Ну что же вы встали, господин Калитеевский! Пойдемте, а то места не найдем, сейчас еще народ набежит, - Браунгагель потащил меня к свободному столику в дальнем конце зала.
- А-а-а... Э-э-э... Это что... - выдавил я, совершенно по-свински тыча пальцем в обедающих людей.
- Как что? Исполкомовская столовая, видите ли, так сказать - место временного отдохновения работников аппарата и госслужащих, - объяснил он усаживаясь.
- А кто все эти люди? Актеры?
- Помилуйте, батенька, ну какие же актеры! - он повернулся и кивнул своим длинным носом, - Вон у дверей наш городской полицмейстер - гуптштурмфюрер Папке с дежурной сменой, а у окна - руководство "шарашки" - старший майор Синебрюхов, Харлампий Степанович с заместителями.
- Какой такой "шарашки"?! - я схватился руками за голову, - Это же было чёрт знает когда! Больше семидесяти лет тому! И фашисты эти и НКВДшники! Вы тут все в своем уме?!
- Спокойнее, спокойнее, господин журналист! Чего это вы так взбеленились? Вон, люди уже оборачиваются, не хорошо-с, знаете ли, неприлично, право слово, - Браунгагель укоризненно покачал головой, - А вот по поводу времени... Это - да, с этим, у нас в Пупоземске, есть определенные странности. Даже не странности, а своего рода, природные аномалии, если можно так выразиться... Давайте-ка мы сейчас чего-нибудь закажем, а после я попытаюсь вам объяснить. Василий! - мой собеседник поднял руку останавливая проносившегося мимо официанта, - Василий, друг мой, два комплексных обеда, будь так любезен! - официант, молодой парень, в красной атласной косовортке, сером фартуке и синих, растянутых на коленях пузырями, трикотажных трениках, кивнул на бегу головой и унесся куда-то вглубь успев бросить: - Сей момент, Вольфганг Карлыч, уже несу!
- Так вот, молодой человек, - Браунгагель поправил очки на носу и продолжил довольно противным, менторским тоном: - Как я успел заметить, исходя из вашей визитной карточки, газета, коею вы представляете, имеет некоторое отношение к явлениям... Хм-м-м...- он защелкал пальцами, - Назовем их - труднообъяснимыми, так сказать, с общепринятых позиций. Вот, к примеру, вы, сударь мой, для чего в этот Заозёрск прибыли?
- Ну... - я развел руками, - По заданию редакции, расследовать... Да вот, сами посмотрите, - я дернул молнию на сумке, и полез за файлом с материалами Звездюкова приятеля. Заразная папка оказалась завалена всяким барахлом, в том числе и тяжеленным холдером, который мне пришлось выложить на стол, прежде чем выудить искомое, - Вот, полюбопытствуйте сами, - я обернулся к Браунгагелю, протягивая файл, и изумился перемене в его облике. И без того длинное лицо ректора гимназиума вытянулось, нижняя челюсть отвисла, вдруг, разом, задрожавшие крупной дрожью руки, потянулись к чертовому нумизматическому хранилищу, а по щеке заскользила крупная капля пота...
- Э-э-э... кх-х-хе... - заклокотало в его горле, - От-т-т-кх-уда... - казалось, что глаза ректора вот-вот выскочат из орбит, - Откуда у вас это сокровище?!!! - никогда не подозревал, что возможно кричать трагическим шёпотом, однако голос Браунгагеля звучал именно так! Он уставился глазами на холдер, не в силах отвести от него взгляда, и опустил дрожащую руку на запаянные в пластик монетки, - Вы хоть понимаете, что это такое?!
- Что? Это? - кивнул я на стол, - А-а, да так, сувенир попросили передать... Тяжелый, зараза... А что это с вами, уважаемый?
- Сувенир?! Это же советские юбилейные рубли! Величайшее из сокровищ для каждого нумизмата нашего города! Немыслимая ценность... - мне показалось, что мужика сейчас хватит кондратий, настолько он разошёлся. Вот же не было печали...
- Э-гей! - раздался за моей спиной радостный баритон, и около нашего стола нарисовался ещё один местный персонаж. Он был чрезвычайно колоритен - длинное, до пола, черное кожаное пальто с наброшенным на плечи ослепительно-белым кашне, мягкая широкополая шляпа, сбитая на самый затылок, суровые, словно рубленные топором, черты лица и сверкающая голливудская улыбка.
- Приветствую возделывателей нивы общественного просвещения! - человек панибратски хлопнул моего соседа по плечу, и плюхнулся на свободный стул.
- Как дела, Вольфганг?! Я смотрю у тебя гости, - он развернулся в мою сторону, и приподнял шляпу, - Коль скоро мой старый приятель Вольфганг не торопится нас представить, то... Возьму эту смелость на себя! Разрешите отрекомендоваться - Аристарх Эмильевич Боголюбский, редактор и по совместительству издатель "Пупоземского Геральда", к вашим услугам!
- Матвей Калитеевский, журналист, - кивнул я и, вытащив визитную карточку, передал её собеседнику.
- Ха! Вот так удача! Коллега по цеху! Вас явно послало провидение,- редактор навалился грудью на стол и воткнулся в меня горящим взглядом, - мне нужен журналист!
- Арист! Арист! Ты только взгляни на это чудо! - перебил его Браунгагель, указав дрожащим пальцем на холдер.
- А-а-а... Юбилейные рубли. Да вы, молодой человек, богаты как Крез, - сказал Боголюбский мазнув взглядом по монетам, - Но это все лирика и суета сует. Мне нужен журналист! До зарезу!
- Погоди! Да погоди же ты! - Браунгагель ухватил приятеля за плечо и снова повернулся ко мне, - Матвей! Господин Калитеевский! Умоляю... Всего одну монету... Христом богом прошу! Хотите я на колени встану? - и он сделал попытку сползти со стула.
- Да что вы! Что вы! Не надо... - в смущении, я не знал что поделать с этим, явно сумасшедшим, деятелем. И, чтобы избежать еще большего конфуза, а того и гляди какой-другой крайне неприятной ситуации - мало ли, что у психов может быть на уме... Я решил немного разбазарить чужое имущество: - Да возьмите, бога ради! - я ковырнул первый попавшийся на глаза пластиковый карманчик, и вытащил блестящий кругляш. В этот момент у нашего стола возник официант, и стал споро сгружать с подноса заказанный обед.
- Нет - нет! Так нельзя! - вдруг задергался Браунгагель, - Я не могу принять такие подарки... Василий, друг мой, - он обернулся к официанту, - Каков на сегодня курс юбилейного рубля?
- Айн момент, Вольфганг Карлыч, - парень полез в карман фартука и выудив оттуда планшетник, заелозил пальцем по экрану, - Тэ-кс... Рупь, шестьдесят седьмого года - "пятьдесят лет советской власти"... Э-э-э... Ага! Вот! Курс на сегодня - триста четырнадцать сестерциев Августа, или пятьдесят геллеров Барбароссы, или... Ага! Семь луидоров! - отчеканил Василий.
- Спасибо, друг мой, ступай, - Браунгагель поднялся из-за стола и прижав к груди свою шапку-пирожок повернулся ко мне, - Матвей! Умоляю! Я сейчас мигом метнусь в банк за деньгами и обратно, только никуда не уходите! Заклинаю вас... - последние слова он прокричал уже на бегу, ловко петляя между столов.
- Во, дает! Одержимый... - хмыкнул в спину убегающему ректору Боголюбский, и повернулся ко мне, - Вернёмся к нашим баранам, господин Калитеевский. Мне нужен журналист. До зарезу нужен! - и он чиркнул пальцем по горлу.
- Вы что же, мне работу предлагаете? - спросил я.
- Именно! Именно работу! И не просто там какую-нибудь, а работу начальником отдела расследований нашей газеты.
- Э-э-э... Это как-то неожиданно... - замялся я, - Да и потом, у меня уже есть работа...
- Ах, оставьте! - редактор всплеснул руками, - Ну что у вас там за работа? Так, корреспондентишка - куда пошлют. А я вам предлагаю самую интересную должность, не побоимся этого слова, во вселенной! Грандиозные перспективы, потрясающие задачи, запутаннейшие расследования! Эх! Да что там! А с какими людьми вам предстоит встретиться... И потом, очень, очень приличное содержание. Вот у вас жилье есть?
- А-м-м... - снова замялся я, - Ну... Я снимаю...
- Вот! Вот видите! - Боголюбский хлопнул ладонью по столу, - А у нас - сразу исполкомовская квартира в центре города, владей - не хочу! Три комнаты вам подойдет?
- Подождите, подождите! - я ошарашено затряс головой пытаясь унять яростную атаку редактора, - Может, для начала, вы объясните мне что тут вообще происходит, в этом вашем Пупоземске?
- Ну что же... - Боголюбский откинулся на спинку стула и задумчиво потер подбородок, - Городок у нас, действительно, необычный. Дело в том, что место на котором он расположен - эдакая временная аномалия. Ну... Как бы это попроще-то... - он сморщил нос, - Город, существует во всех временах одновременно!
- Это как?! - я снова почувствовал, как пол начинает уплывать из-под моих ног...
- Как? Да пес его знает! Это вам с парнями из "шарашки" поговорить надо - с яйцеголовыми нашими! Но факт остается фактом - мы, своего рода, обитатели безвременья. И потому, жизнь у нас тут, довольно странная, пока не привыкнешь. Ну а после - вполне себе ничего, очень даже занятная.
- Простите! А как же тогда все эти люди сюда попали, если город стоит вне времени?!
- Ну... - редактор на секунду задумался, - Каждый по своему... Некоторые провалились целыми группами - вот как "Институт времени" НКВД СССР. "Шарашка" то есть... А другие - поодиночке... Вот вы, как сюда попали?
- Сам не знаю, водятел, мерзавец, высадил!
- А вы, простите, на чем ехать изволили?
- На автобусе... На старом таком...
- А-а-а! - он усмехнулся, - Тогда все ясно! Иероним Харонович Неупокоев вас довез.
- Кто?!
- Так Хароныч, чёрт старый! Он у нас в "шарашке" работает - начальник транспортного цеха. А вот почему... Это вопрос... Кстати, если примите моё предложение, то часто с ним ездить придётся.
- Ох, подождите... - я схватился руками за голову, - Так ведь не может быть!
- Не может, - кивнул головой редактор, - Но есть.
Я почувствовал, как мои мысли начинают разбегаться словно тараканы на свету. Это какой-то горячечный бред! И опять, и опять все это происходит со мной! Да что же за карма-то такая...
- Скажите, а почему эти все люди не уехали отсюда? - спросил я.
- Да как вам сказать... Некоторые не хотят, а некоторые просто не могут. Физически не могут - время их отсюда не выпускает...
- Чего же тут можно не хотеть? Почему?
- Это вопрос очень личный... - хмыкнул Боголюбский, - Вот, к примеру, полицмейстер наш со товарищи. Куда им возвращаться? В сорок третий год? Под пули? А тут - спокойная, нужная обществу работа, а как отпуск подошел - пожалуйста! Хочешь - к океану в юрском периоде, там у нас неплохой санаторий построен. А хочешь - в Венецию времён дожей, на карнавал. Чем не жизнь-то?! А вы говорите - почему...
- То есть, вы говорите, что отсюда можно в любое время попасть? - от неожиданности у меня перехватило дыхание.
- А что, я разве не сказал? - вздернул брови редактор, - Можно, конечно. Не совсем в любое, и не совсем свободно но... По служебной надобности, при наличии командировочного предписания - пожалуйста! У нас, практически все городское население на это работает.
- Это как? - спросил я.
- К примеру, мы - акулы пера, так сказать. У меня вот, от городского начальства, заказ на статью имеется. Репортаж - расследование о карфагенских слонах.
- О ком?
- О слонах, коллега, о слонах. Тут дело-то в чем: легаты наши наимудрейшие совместно с "шарашкой" считают, что дело там не очень чистое. Явно прослеживается лапа братцев Духовичных, из цирка "Пирелли". Журналистское расследование потребно...
- Кого? - изумленно спросил я.
- Дрессировщиков - братьев Духовичных, не слыхали? Интересно, сколько им карфагеняне заплатили и через кого? А вот ещё один срочный заказ - надобно к Бен-Бецалелю смотаться, в Прагу шестнадцатого века. Там у него тоже, не все слава богу! Голем-то явно на микропроцессорах построен, вот и интересно выяснить - а кто это там так насвинячил? Кто технологии передал и для чего? И вообще, стоило бы там порыться - каббалисты эти - народец тот ещё, тайна на тайне! Вот, кстати, вам бы я это и поручил... - Боголюбов снова навалился на стол, и слегка склонив голову взглянул прямо мне в глаза, - Матвей! Дружище! Решайтесь! Такой шанс выпадает только раз в жизни, да и не каждому. Вам повезло оказаться в нужном месте... Не упустите его!
Я, словно во сне, откинулся на спинку стула и вытянув из смятой пачки сигарету, чиркнул зажигалкой. Тонкая, сизая спиралька дыма потянулась к высокому сводчатому потолку столовки, ассоциируясь, не понятно почему, с джином готовящимся вылезти из бутылки. Черт побери! А может он прав, и мне в самом деле, в кой-то веки, повезло оказаться в нужном месте?! А на счет нужного времени... Так я его сам смогу выбирать! Я вдруг почувствовал, как мои губы самопроизвольно растягиваются в дурацкой улыбке: - Согласен, господин редактор!