Ночь мы провели возле речной заводи, наслаждаясь теплым паром - поднимающимся над непрерывно бурлящей водой. Мои друзья спали, а я сидела на поросшей мягким мхом кочке и купала свою больную ногу, безоговорочно уверенная в лечебных свойствах этой реки. Различные нерешенные вопросы - терзавшие меня ранее и образующие кусочки сложной, разрозненной головоломки, неожиданно встали на свои места, сложившись в целостную и вполне логичную картину. Теперь я знала - как и почему сумели выжить Полуночные эльфы, изгнанные из родного Блентайра. И следовало признать, что на деле этот факт уже не выглядел какой-то особенной загадкой, а оказался намного проще и банальнее, чем я думала о том изначально...
Итак, проиграв битву при Аррандейском мосту, остатки разбитого клана Крылатых покинули столицу, отступив к Зачарованному берегу. Они унесли с собой тело погибшего в бою короля Арцисса, а так же его стилет, потеряв при отступлении два парных меча - Лед и Гром. Эльфов вели чародей Лаллэдрин и верный королевский оруженосец Овэлейн, возглавляемые безутешной Эвреликой, на тот момент уже беременной сыном от своего скончавшегося возлюбленного. Очевидным стало и то (конечно, если мой недавний сон соответствовал реальности), что Эврелика все-таки задумалась о благе Лаганахара и поступилась собственным счастьем, еще в детстве жертвенно отказавшись от уготованной ей любви. И этот печальный выбор внушал мне искреннее восхищение, попутно наполняя мою душу предчувствием грядущей беды. Неужели мне предстоит повторить трагическую судьбу моей бабушки?
Полуночные беспрепятственно достигли города Эррендира, но не остались в твердыне своих родичей, опасаясь навлечь на оных гнев преследующих их людей. Там они похоронили в море своего мертвого короля, и возложила на алтарь в храме бога Шарро его стилет, а мудрая Эврелика добавила к клинку еще и последнее яйцо мантикоры, трепетно ее сбереженное. В последствие обе эти реликвии попали к притворяющемуся старьевщиком жрецу Пресветлого бога, а в дальнейшем - ко мне. Стремясь отыскать свою новую родину, способную надежно защитить остатки полуистребленного клана, Полуночные отправились дальше - на север. Я совсем недавно повторила их путь и посему могла с уверенностью утверждать: эльфы преодолели Черные холмы, Лиднейское болото и негостеприимную степь. Они не погибли в Пустоши, достигли Белых гор и прошли перевалом Косолапого медведя, начертав тайный знак на стене "Приюта странников". Скорее всего - многие из них погибли по пути, не выдержав лишений, холода и голода. Возможно, их осталось очень мало, но они не заплутались в горах лишь потому, что некогда король Арцисс подарил своей прекрасной невесте один пустячный, казалось бы бесполезный подарок, в итоге все-таки и спасший его народ...
Утро безудержно расплескалось в небе, окрасив его в прекраснейший лазоревый цвет. Я выбросила в кусты совершенно размокший лубок, ставший не нужным, и требовательно пихнула тихонько похрапывающую Ребекку, совсем разомлевшую и заспавшуюся. Возле разведенного мною костерка исходила ароматным паром жареная рыба, подманенная в тихой речной заводи, да призывно алела сорванная с куста малина - крупная и спелая. Пробудившаяся вперед всех Мифрил жадно схватила самую крупную рыбину и принялась отрывать от нее большие куски, ловко орудуя своим изогнутым клювом.
- Даже не верится, что мы смогли сюда добраться! - воскликнула плотно позавтракавшая лайил, нежась в теплой воде. - Сто лет ванну не принимала, - она терла свои плечи найденным мною мыльным корнем и выглядела абсолютно счастливой. - Благодать!
- А как твоя нога? - осведомился Беонир, скрючившись присевший чуть поодаль, и стыдливо прикрывающий наготу огромным листом кувшинки. С его до скрипа отмытых волос стекала вода, а свои свежевыстиранные одежки мы разложили на прогретых лучами Сола камнях, дожидаясь, пока они просохнут.
Я, завернувшаяся в распущенные крылья, довольно улыбнулась:
- Зажила. Кстати, в этой долине сконцентрировано очень много магии, поэтому ее и не затронуло смертоносное дыхание Пустоши.
- Интересно, - задумчиво протянула фривольно разлегшаяся на мелководье лайил, - а каким образом эльфы сумели найти это богоданное место? Неужели удача сама приплыла к ним в руки?
Беонир молчал, увлекшись разглядыванием округлых ягодиц своей нареченной, пикантно виднеющихся в прозрачной речной воде. Я заливисто рассмеялась, наслаждаясь ничем не омраченной беззаботностью нашего нынешнего положения:
- Не выдумывай. Само к тебе в руки может приплыть лишь нечто совсем не тонущее! - грубовато пошутила я.
Ребекка согласно фыркнула и, забывшись, перевернулась на спину... Беонир охнул от неожиданности, а затем крепко зажмурился, почти ослепленный видом открывшихся ему прелестей... Воительница смущенно ругнулась и отплыла на глубину, покраснев, будто вареный рак.
- Дар любви! - подсказала я, отсмеявшись. - Помните, я о нем уже упоминала?
Друзья синхронно замотали головами, сетуя на свой преждевременный склероз.
- Основные судьбоносные события нашей жизни базируются отнюдь не на подвигах и громких деяниях, - увлеченно философствовала я, зарываясь босыми ступнями в теплый речной песок, - а на обыденных мелочах и милых, малозначительных пустяках. Некогда три великих короля ударились в ребячество, увлекшись резьбой по дереву. Об этом нам рассказывал король Адсхорн. Можете мне подсказать, какие конкретно безделушки они изготовили? - я поддразнивающе усмехнулась, испытывая память своих друзей.
- Адсхорн вырезал гребень, который подари своей любимой Сильване! - блеснула внимательностью Ребекка.
- А Джоэл - седло, - осуждающе нахмурился ниуэ. - Словно в насмешку доставшееся королю Арциссу.
- А что же сделал сам Искупитель? - лукаво просила я.
- Не помним! - виновато сообщили жених и невеста.
- И зря! - мягко пожурила я. - Ибо Арцисс вырезал из дерева то, что изначально сочли всего лишь бесполезной безделицей, грубой и никчемной. Он вырезал посох!..
- И...? - нетерпеливо спросила Ребекка, так до сих пор и не вникшая в ход моих мыслей.
- Не знаю, почему, но Эврелика не бросила тот, подаренный ей посох, - вслух размышляла я. - Возможно, он напоминал ей об ухаживаниях короля, а возможно - она хотела сберечь эту вещицу для своего будущего ребенка - лишенного отцовского наследства. Хотя, не исключено так же, что она была очень умна и прозорлива, чувствуя скрытую в посохе силу. Ведь именно он и помог ей спасти остатки своего народа...
- Шутишь? - некрасиво округлил рот Беонир. - Палка, опора при ходьбе. И как она могла помочь эльфам дойти сюда?
- Король Адсхорн упоминал, что этот посох был необычным, - напомнила я. - Он обладал способностью указывать на теплую воду, скрытую в почве. Мягкий климат оной долины объясняется горячими источниками, во множестве бьющими из-под земли именно в этой огражденной горами котловине. С помощью посоха короля Эврелика нашла путь в долину и спасла свой народ от гибели, обнаружив идеальное место для создания нового дома Полуночного клана...
- Значит, так они и спаслись... - удивленно протянула Ребекка, барахтаясь в воде. - Подумать только... Йона, так ты точно уверена в том, что этот край и ныне населен покинувшими Блентайр эльфами?
Я собиралась дать утвердительный ответ, но не успела этого сделать, потому что наших ушей вдруг достиг слабый, исполненный чудовищной боли зов:
- Спасите! - умолял молодой женский голос. - Помогите, во имя Неназываемых! Я умираю...
- Вот те раз, вот те два! - нижняя челюсть Беонира потрясенно отвисла. - Опять? А вам не кажется, что однажды мы уже слышали подобную просьбу о помощи?!
Мы растерянно переглянулись и, не сговариваясь, бросились одеваться, совершенно забыв о стыдливости, да впопыхах натягивая на себя едва просохшую одежду...
К нашему великому облегчению, бежать пришлось не далеко... Преодолев невысокие холмы, обильно поросшие молодым ивняком, мы очутились на укромной лужайке, со всех сторон окруженной густыми зарослями орешника. Мягкая трава скрадывала шаги, позволяя двигаться совершенно бесшумно. В отличие от речного берега, буквально переполненного всевозможной беззастенчиво шуршащей, пищащей и квакающей живностью, оная полянка пребывала во власти идеальной, какой-то обреченной тишины, ощутимо пропитанной флюидами страха и отчаяния. И лишь один звук регулярно нарушал кошмарную тишину этого места - громкий женский голос, нет - скорее истошный вой, взывающий о помощи. Крики доносились из крохотного шалашика, установленного в центре лужайки...
- Орет! - с беспокойством констатировала Ребекка, чутко замирая на границе орешника. Она рукой раздвинула его развесистые ветви и боязливо выглянула на полянку. - Женщина орет, причем так, будто ее заживо на куски режут!..
- Там кого-то убивают! - нахмурился Беонир, на всякий случай, предусмотрительно удерживая свою невесту за плечо и не пуская ее дальше. - Вроде бы, нужно помочь... А с другой стороны, она и вправду кричит так ужасно, что туда и соваться боязно! Пойдем или не пойдем? - ниуэ и лайил вопросительно уставились на меня, ожидая моего решения. Бойкие, склочные и хулиганистые, в любой критической ситуации они непременно тушевались и без возражений уступали мне лидирующую позицию, полагаясь на мою уже неоднократно оправдавшую себя объективность и завидную интуицию. Впрочем, я и сама уже заметила, что стать настоящим командиром способен не тот - кто выступает громче и чаще всех; а тот - кто говорит тихо, редко, кратко, но всегда по делу.
- Пойду я! - категорично сообщила, будто обрезала я, своей безапелляционной интонацией сразу же пресекая все возможные возражения. - А вы отползете в кусты, успокоитесь, и не станете мне мешать...
- Еще чего... - вскинулась было Ребекка, но Беонир весомо возложил свою лопатообразную ладонь на затылок воительницы и ткнул ее лицом в траву, заставляя замолчать. Девушка удивленно дернулась и замерла, подчинившись его воле. Я восхищенно расшила глаза. Кажется, весы субординации начали склоняться на сторону Беонира. Ну, или ему просто по-мужски надоело потакать капризам своенравной воительницы. М-да, выходит, что и дама сердца может однажды застрять в печенках!
- Молчи! - лаконично приказал юноша, обращаясь к подруге. - Пойми, мы вступили на территорию эльфов, а значит, нам лучше сейчас слушаться ту, которая по зову родства способна понять и предугадать их поступки.
Ребекка недовольно зашипела, но не осмелилась протестовать. Она выплюнула попавшую в рот траву и заискивающе улыбнулась, признавая правоту жениха.
- Да, я сильная, - полушутливо-полусерьезно сообщила она, проявляя потрясающую самокритичность. - Да, я смелая. Но иногда пришибленная на всю голову...
Ниуэ ласково улыбнулся, нежно поглаживая воительницу по волосам. Возможно, он тоже знал, что мудрая женщина никогда не строит против ветра стену, она возводит ветряную мельницу...
- Это кричит женщина... - заговорила я, но Ребекка вывернулась из-под руки терпеливого юноши и язвительно фыркнула:
- Слышим, что не мужчина!
- Рожающая женщина, - невозмутимо продолжила я, мысленно усмехнувшись над неописуемым выражением лица лайил, явно шокированной моими словами. - Причем, сразу понятно: дела ее складываются отнюдь не завидно и роженице нужна помощь целительницы. Я пойду к ней одна, дабы не пугать и без того впавшую в панику даму. А вы корректно не будете нам мешать...
- Поняли, не дураки! - слаженным дуэтом отозвались мои друзья и ловко ретировались в кусты. Я же тотчас поднялась на ноги, выпрямилась во весь рост и, уже ничуть не скрывая своего присутствия - неспешно зашагала к шалашу, сопровождаемая безмерно любопытной Мифрил...
Пригнувшись, я просунула голову под переплетение ветвей и осторожно заглянула глубь шалаша... Сначала я не разглядела ничего, постепенно привыкая к царящему внутри полумраку. Но вскоре мои глаза полностью адаптировались к неяркому зеленоватому свету, проникающему сквозь листья, и я увидела женщину которая, тяжело дыша, свободно распростерлась на ароматной, сделанной из цветов подстилке. Ее огромный, тугой словно барабан живот безошибочно подтвердил мое предположение - женщина готовилась произвести на свет ребенка, причем сам процесс родов уже прошел стадию потуг, перейдя в финальную фазу. Хотя нет - он скорее всего застопорился, ведь судя по ее багровому от напряжения лицу и ходящему ходуном животу, ребенок шел неправильно, застряв в родовых путях. Очевидно, схватки становились все более частыми, но не приносили ожидаемого результата, подтачивая силы роженицы и причиняя ей чудовищную боль. Боюсь, все это могло закончиться очень и очень плачевно...
Мифрил протиснулась мимо меня, пролезла в шалаш и уткнулась клювиком в судорожно сжатый кулак роженицы, всем свои видом выражая огорченное бессилие. Пребывающая в полузабытье женщина открыла глаза и испуганно вскрикнула:
- Смилуйся надо мной, Шарро! - жалобно застонала она. - Неужели ты обрек меня на смерть и уже прислал за мной белую мантикору, должную отнести на небо мою душу? - тут она заметила меня и приподнялась на локте, готовая бежать прочь, но не имеющая для этого ни сил, ни возможности. - Кто ты, девушка? - вопросила она дрожащим от волнения голосом, второй рукой придерживая свой тяжелый живот. - Если ты пришла для того, чтобы навредить мне и моему сыну, то...
- Я пришла для того, чтобы вам помочь! - успокаивающе улыбнулась я, и положила свою ладонь на лоб страдалицы, творя чары холода. Почувствовав облегчение, связанное с уменьшением сжигающего ее жара, женщина благодарно улыбнулась, сразу же проникнувшись расположением ко мне. - Ведь вы же сами просили о помощи? - напомнила я, умело ощупывая ее живот. Я руководствовалась знаниями, почерпнутыми из Первой Книги, найденной мною в эльфийском Лазарете.
- Ты чародейка! - уверенно опознала роженица. - Человек? - она нервно вздрогнула, но тут же смирила свои эмоции, показывая тем самым, что перед лицом смерти все равны. Пред ним не существует врагов и друзей, а есть только умирающие. - А впрочем, какая разница!..
- Никакой! - согласилась я, старясь ничем не выдать своего восхищения этой смелой женщиной, любой ценой старающейся спасти свое еще не рожденное дитя. - Ибо милосердие не имеет расовой или клановой принадлежности, распространяясь на всех.
- Ты права! - обрадовалась женщина. - О, значит, Пресветлый бог услышал мои мольбы и прислал мне тебя. К несчастью, у нас в Дархэме нет целительниц, а мужчинам-магам запрещено присутствовать при родах венценосных особ!
- Глупый закон! - сердито буркнула я, решив отложить на более подходящий момент все свои вопросы, касающиеся упомянутого ею Дархэма. - Впрочем, поговорим о нем после, - я внимательно оглядела потный лоб роженицы, ее расширенные - полные муки глаза, услышала дико частящий пульс и мгновенно поставила диагноз: - Ваш ребенок застрял на выходе из чрева и сейчас задыхается. Если вы будете послушной и беспрекословно выполните все мои рекомендации, то мы еще сможем спасти и его и вас. А если нет... - я красноречиво развела руками.
- Я сделаю все, что скажешь! - послушно ответила роженица. - Приказывай, целительница!
- Я возьму на себя вашу боль, - пообещала я, крепко ухватил женщину за запястье, - чтобы вы смогли собраться с духом и вытолкнуть из себя дитя. Но лишь в тот миг, когда я вам это прикажу - не раньше и не позже. Если вы нарушите это условие - то умрете. Нет, умрете не только вы, но так же и ваше дитя - от недостатка воздуха, и я - получившая откатный удар моей магии. Готовы ли вы рискнуть?
- Ты жертвуешь ради меня своей жизнью? - не поверила женщина, доверчиво вцепившись в мои пальцы. - Но почему, зачем?
- Я чувствую, что этот ребенок чрезвычайно важен для вашего народа! - призналась я. - Вернее, - я откинула капюшон плаща, прикрывающий мою голову, и показала роженице свои остроконечные уши, совершенно такие же, как у нее самой, - для нашего народа!
- О, - слезы облегчения заструились по щекам моей пациентки, - так ты эльфийка! Но откуда ты появилась? Ах, неужели... - она прикусила губу, не осмеливаясь озвучить пришедшую на ум догадку. - Так значит, ты и есть та самая Наследница, которую все мы ждали так долго...
- Об этом мы тоже поговорим позже, - приказала я, требовательно сжимая ее руку. - А теперь, приготовьтесь... - и я мысленно слилась с сознанием роженицы, принимая на себя терзающую ее муку...
Сначала перед моим ментальным взором предстала удивительна картина. Я узрела покои какого-то замка, построенного с невероятным, поистине нечеловеческим изяществом... Потолок комнаты шатром сходится в необозримой вышине, и там, под стрехой и на стропилах, висят пучки полевых трав. Густой теплый запах лета идет оттуда волной, раскачивая широченную кровать, зачем-то повернутую к стене не боком, а изголовьем - где можно сладко дремать, и терять, и снова находить себя. От окна с опущенными шторами из деревянных реек по стенам расползаются причудливо изогнутые радужные полосы. И пахнет чем-то нестерпимо вкусным, перебивая даже сладкий запах ароматических свечей и мускусных духов. А на кровати лежат двое - мужчина и женщина: слитые в экстазе плотской любви. В женщине я сразу же узнаю свою пациентку, а мужчина неожиданно поворачивает голову, и мне становятся виды его сиреневые глаза и его черные, длинные локоны. Ах, это же мои глаза, мои волосы... И я понимаю, что случайно стала свидетельницей зачатия того самого ребенка, рождению коего я помогаю сейчас... Но картинка исчезает так же внезапно, как и появилась, а все мое тело будто окатывает кипятком - отшвыривая в круговорот неистового, всепоглощающего страдания.
Невиданная боль... Она стала огненной пучиной, в которой нет ни времени, ни места; пламенем, где растворяются кости, сердце, мозг, разум... Черные шарики трусости и сомнений, из которых состоит низменная часть моего естества - они барахтаются в кипящей лаве боли, тянут свои черные отростки через оранжевое зарево самопожертвования. Хватит! Прикажи себе остановиться, ибо терпеть такое не возможно! Я вижу, как черные шарики сбиваются в клубки, растягиваются лентой, и эти нити накрывают, отдаляют от меня пламя целеустремленности. Они выстраиваются во что-то мерзкое и отделяют меня от спасаемой мною женщины... Цепь. Решетка. Стена. Скорее! Красно-оранжевое зарево жизни притухло, гаснет совсем. Это смерть, наползающая на меня с неотвратимостью лавины, и я принимаю ее со смирением, ведь головка ребенка уже показалась между ног роженицы, устремляясь вперед - к жизни и свету... И тут из черного выплескивается зеленое - цвета весенней травы; а моя боль - это камень под его покрывалом, который обволакивают поющие струны надежды. Не касаться, только не касаться ее! Черная пустота - это больше не я, я вовне, это мой юный голос, это голос Ардена поет вокруг меня о любви - прекрасной и бессмертной. Черная дыра втягивает зеленый мир, но это не страшно, в ней рождаются иные цвета... И вдруг - точно хлопок, и вселенные снова меняются местами, выбрасывая меня на пол шалаша. Боль ушла, испарилась, будто ее и не было. На руках у меня заливается первым победным криком прехорошенький, здоровенький мальчик, а я смеюсь и рыдаю одновременно, прижимая к своей груди его крепкое тельце. И я понимаю, что и на сей раз успешно справилась с неслышно подкравшейся ко мне бедой, а смерть снова отступила, не выдержав победоносного напора жизни!
Роженица устало вздохнула и откинулась на травяную подстилку, предоставив мне приятную возможность поухаживать за ее сынишкой. Стараясь не обращать внимания на свои дрожащие от слабости руки, я распотрошила найденную в шалаше сумку и обнаружила в ней приданое для новорожденного ребенка, пришедшееся очень кстати. Малыш невозмутимо посасывал собственный пальчик, наблюдая за мной ярко-сиреневыми глазенками. На его круглой, словно наливное яблочко, головенке вились длинные, черные будто смоль, волосики. Почти не соображая, что я делаю и действуя будто по наитию, я приложила к его лобику свою хрустальную Звезду и прошептала:
- Милостью покровительствующего мне бога Шарро, я Йохана - Наследница трех кланов, нарекаю тебя Арциссом вторым!
Его мать удивленно вскрикнула, но не осмелилась протестовать, взирая на меня с благоговейным испугом.
Я запеленала малыша Арцисса в мягкое полотно, и обвязала найденным в сумке свивальником. Мальчик сердито кряхтел, приобщаясь к реалиям нашей непростой жизни. Неожиданно снаружи донесся шум, образованный из торопливой мужской перебранки, конского ржания и мелодичного бряцания воинской амуниции. Я снова прикрыла голову капюшоном плаща и, прижимая к себе новорожденного ребенка, поднялась, раздвинула ветвистый полог шалаша и вышла на поляну, щурясь от лучей Сола, безудержно хлынувших мне в лицо...
Меня встретил гомон недоуменных голосов...
Приставив ко лбу сложенную козырьком ладонь, я пытливо всматривалась в гарцующих передо мной всадников, восседающих на высоких, тонконогих скакунах. Рельефные торсы этих мужественных воинов облекали серебряные кольчуги филигранной работы; а их спины прикрывали какие-то черные складки, изначально принятые мной за откинутые к плечам плащи. И лишь приглядевшись повнимательнее, я поняла: это - крылья! Мощные, черные, будто покров ночи - то были самые настоящие крылья! Итак, невозможное стало возможным, в миг обретя форму и плоть. Передо мной предстали крылатые эльфы Полуночного клана, некогда изгнанные из Блентайра! Трудно передать словами, какой шквал - сотканный из противоречивых эмоций, бушевал сейчас в моей душе. В нем смешалось все: восторг, недоверие, настороженность... Я потерянно молчала, не способная вымолвить ни слова... Плотный, крикливый мальчишка, только что испытавший первую в жизни крупную неприятность, сердито ворочался у меня на руках, пытаясь выкрутиться из меховых пеленок. Его обнаженная головка щекотала мне ладонь, которой я пыталась прикрыть ее от палящих лучей Сола. Расплавленное золото жаркого полдня шквалом лилось с небес, очерчивая мою фигуру четким ореолом. Наверное, вот такой - с нимбом во весь рост и с ребенком на руках, я напомнила прибывшим на поляну мужчинам кого-то знакомого, потому, что они вдруг дружно спрыгнули с коней и опустились на одно колено, склонив свои гордые головы. На волосах того, кто возглавлял пышную кавалькаду, я увидела тонкую золотую диадему и мгновенно поняла - передо мной находится сам король...
- Ваш сын, сир! - я почтительно протянула королю несомого мною младенца, испытывая чувство забавной неловкости за мокрые пеленки своего подопечного.
Мужчина с диадемой вздрогнул всем телом и поднял на меня свои глаза, оказавшиеся восхищенно расширенными и бездонно-сиреневыми. Да, вне всякого сомнения, это его я и видела в своем странном видении!
- О, спасибо вам, вечные небеса, у меня есть сын! - король вихрем взвился с колен, выхватил у меня малыша, расцеловал его личико и радостно закружился по поляне. - Теперь наш род не прервется, род Эврелиев продолжится! - счастливо восклицал он, поднося малютку сопровождающим его дворянам, торжественно салютовавшим новорожденному принцу своими обнаженными клинками. - Мы должны как можно скорее доставить моего сына в Дархэм, в ЕЕ храм! - он голосом выделил значимость непонятного для меня слова "ЕЕ". Внезапно он остановился, словно опомнившись от своего праздничного ликования, и повернулся ко мне. Его прекрасное лицо приобрело отчужденное выражение:
- Кто ты такая и как осмелилась ты, девушка, вторгнуться в наши владения? - с угрозой вопросил он, передавая младенца стоящему за ним юноше-оруженосцу, а клинки его свиты немедленно обратились в мою сторону.
Но я не спешила с ответом, любуясь статным обликом того, в существование кого верила все безрадостные годы своего сурового детства. Да, меня всегда называли безродной сиротой, то какой-то частицей душе я не переставала надеяться на возможность этой встречи, состоявшейся ныне, сейчас - на поляне, скрытой за отрогами Белых гор. И тогда, сама не зная почему, я неожиданно запела странную балладу, некогда услышанную мною на площади Блентайра. О, чего уж хвастаться - певицей я всегда была никакой, но наверное сами Неназываемые вложили сегодня в мой слабый голос эти проникновенные интонации, призванные достучаться до сердца венценосного мужчины - растерянно замершего напротив меня...
Так не ропщи в плену оков,
Себя судьбе своей вручи,
Мы много взяли у богов -
От счастья выбросив ключи.
Я замолчала, закончив последний куплет... Лик короля, искаженный от невыплаканной, не имеющей выхода муки - омылся чистыми слезами угрызения совести, принесшими ему успокоение. Он пошатнулся и, дабы не упасть, тяжело оперся на мое плечо:
- Где ты услышала эту песню, девочка? - горестным шепотом осведомился он. - Наши законы суровы и предписывают казнить каждого незнакомца, пришедшего с той стороны Белых гор, ибо такой пришелец может быть только шпионом и лазутчиком, засланным к нам чародеями Блентайра. Но если ты поведаешь - откуда знаешь эту песню, то обещаю, что дарованная тебе смерть станет быстрой и безболезненной!
- С чем же таким значительным связана эта песня? - вопросом на вопрос ответила я, снедаемая волнением, сходным с теми эмоциями, что обуревали того, чье прикосновение буквально до кости прожигало мое плечо. Ведь я уже догадалась, кем именно доводится мне этот величественный мужчина...
- О, ты бередишь мои старые раны, которые я ошибочно считал почти затянувшимися! - скорбно улыбнулся король. - Но разве пристало мне таиться от приговоренной к казни девочки? - он сердито ругнулся, недобрым словом поминая Тьму, и заговорил: - Около восемнадцати лет назад, повинуясь непреоборимому зову души, я покинул наш тайный край и отправился в сторону Блентайра, дабы посетить Осеннюю ярмарку. Подробности того путешествия сохранятся в моей памяти до самой смерти! - король положил руку на грудь и глубоко вздохнул, отдаваясь на волю дорогих ему воспоминаний. - Но увы, меня покорили отнюдь не увиденные там развлечения и торговые ряды, не лакомства и танцы, а встреченная на ярмарке девушка - человек по происхождению, но эльф по чистоте и благородству. Наверное, это судьба свела нас с Аньерд, ибо с самого первого взгляда я влюбился в нее, а она в меня!
Я судорожно проглотила застрявший в горле комок сбившегося дыхания, понимая, что король рассказывает мне о моей матери, которую я так никогда и не увидела.
- Мы, эльфы, любим не так, как люди! - между тем проникновенно продолжил король, изливая мне свою исстрадавшуюся душу. - Мы влюбляемся лишь однажды, но раз и навсегда. И никакие испытания, даже гибель одного из влюбленных, не может освободить нас от этого чувства, потому что наша любовь вечна, и умирает только вместе с нами! - торжественно признался он, всецело подтвердив мои наиболее худшие опасения.
Да, теперь я понимала, что все обстоит именно так. Всеобъемлющее чувство бессмертной любви связывало Эврелику и ее трагически скончавшегося жениха - короля Арцисса. Роковая любовь соединила моих родителей, обрекая их на муку... И вот теперь точно такая же непобедимая страсть влекла меня к моему Ардену, отказаться от которого я не смогу уже никогда, как не променяю я его на все сокровища нашего мира!
- Увы, - шепотом рассказывал король, адресую свою исповедь только мне одной, - я должен был вернуться домой. Подчинившись требованиям своего народа, и дабы продолжить род Эврелиев, я женился задолго до встречи с Аньерд - соединившись с девушкой, происходящей из славной и знатной семьи. А Аньерд являлась человеком - нашим ненавистным врагом, и поэтому я не имел возможности узаконить наши с ней отношения. Она подарила мне три волшебные ночи, а затем мы расстались, клятвенно пообещав друг другу сохранить в тайне подробности нашей встречи. Но перед разлукой я сочинил для нее песню, ту самую - которую ты, чужеземка, и спела мне сейчас. С тех пор я ничего не слышал о моей дорогой Аньерд!..
Я безрадостно усмехнулась, поймав себя на мысли о том, что совершенно случайно исполнила данное себе обещание: раскрыла загадку трагической судьбы своей матери и расшифровала скрытный смысл однажды услышанной песни, как я и предполагала - вплотную связанной с моим прошлым и будущим. А возможно, все это произошло совсем не случайно?
- Я знаю, какая участь постигла Аньерд, и что произошло с нею после вашей встречи! - спокойно известила я.
- Так расскажи! - потребовал король, немилосердно тряся меня за плечо. - И тогда ты сможешь просить у меня всего, чего пожелаешь: золото, алмазы, дворцы! - похоже, он уже позабыл об уготованной для меня казни. - Клянусь, я не пожалею ничего, только бы узнать о судьбе моей любимой девушки...
- Аньерд оказалась не обычной девушкой, происходящей из простонародья - с беспощадной прямолинейностью сообщила я. - Она носила титул принцессы Блентайра и приходилась сводной сестрой самому королю Вильяму!
- Так значит она прямой потомок Джоэла Гордого! - потрясенно ахну король. - Потомок нашего злейшего врага...
- Но ведь вы наверное тоже не открыли ей тайну своего происхождения? - предположила я, ничуть не сомневаясь в справедливости своего утверждения.
- Да, - виновато кивнул король. - Я не осмелился раскрыть Аньерд свое инкогнито. Для нее я так и остался просто бедным эльфийским бардом, тайно прибывшим на ярмарку. Меня тоже обременило страшное наследие моих предков... И мы заплатили за несомую нами ношу!
- Разве дети ответственны за грехи своих родителей? - искренне удивилась я. - Разве пристало им нести наказание за ошибки своих отцов и матерей?
- К сожалению, в нашем мире все обстоит именно так! - горько вздохнул король. - Но умоляю, продолжи свой рассказ!
Все обломки разрозненной головоломки - не дающей мне покоят так долго, встали на свои места, а поэтому я заговорила, уверенная в безошибочности своей версии:
- Ваша встреча не прошла бесследно, ибо вернувшись домой принцесса Аньерд поняла, что зачала, но - верная данной вам клятве, она так и не открыла родственникам имени отца свого ребенка. Измученная нападками своей семьи, несчастная женщина родила дочку - недоношенного урода, горбатого, болезненного и безобразного. Не сумев оправиться от родильной горячки, принцесса Аньерд скончалась, оставив сиротой свою незаконнорожденную дочку!
- О-о-о, - слабо простонал король, пряча в ладони заплаканное лицо, - если бы я только знал об этом... Я бы голыми руками разломал разделяющие нас горы, повернул вспять реки и нашел своего ребенка. Дочка, где бы ты ни находилась сейчас, умоляю - прости своего несчастного отца!
Мое сердце почти разрывалось от сострадания к нему, но я поборола свои эмоции и продолжила с деланной невозмутимостью.
- Кларисса - королева и глава гильдии Чародеев, захотела извести новорожденного бастарда - позорившего честь королевской семьи. Но милостью бога Шарро девочка избегла гибели и попала в сиротский приют, где и воспитывалась, в последствии...
- Опять чародеи! - возмущенно перебил меня король. - А ведь это они и стали причиной гибели короля Арцисса и изгнали эльфов из Блентайра. Но откуда ты, девочка, знаешь так много о происках коварных чародеев? - с вкрадчивым подозрением осведомился он.
Я вдохнула побольше воздуху, вместе с ним набираясь и не хватающей мне смелости, а затем дерзко рванула завязки своего плаща, открывая Звезду моей души, спрятанную у меня на груди:
- Потому что я и сама являюсь чародейкой! - отважно провозгласила я.
И тут же десяток остро-отточенных клинков уткнулся мне в грудь, не давая пошевелиться...
- Чародейка! Враг! Смерть ей! - обличающе выкрикнул король, пальцем указывая на меня - Убейте ее немедленно!
Я печально усмехнулась, ничуть не удивленная. Трудно сосчитать, как много раз я уже слышала этот жестокий призыв, почти привыкнув к его категоричности! Это мой дар и моя ноша, моя самая любимая привычка - которую уже не искоренить. Тьма, ну почему все и всегда так сильно хотят меня убить? Кончики эльфийских мечей уже проткнули мою одежду, впиваясь в кожу, а я даже веком не моргнула - продолжая оставаться абсолютно невозмутимой. А что еще мне, спрашивается, оставалось делать, если пройденные испытания уже научили меня главному правилу моей жизни: улыбайся всегда и везде! Улыбайся назло всем и наперекор всему! Улыбайся так, чтобы все видели - у тебя на лицо остался след от поцелуя фортуны, а отнюдь не от ее колеса!
- Остановитесь! - требовательный оклик, донесшийся слева, нарушил гнетущую тишину, нависшую над полянкой. Я повернула голову...
К нам приближались еще двое всадников, скачущих торопливой рысью. Первый из вновь прибывших - худощавый и каштановокудрый, чьи длинные волосы серебрились на свету, обильно присыпанные сединой, властно вытянул руку - призывая воинов к повиновению. Приставленные ко мне клинки немедленно опустились...
- Но учитель, как же так!.. - возмутился король, гневно сжимая кулаки. - Ты сам постоянно напоминал мне никогда не забывать о том, что каждый человеческий чародей является нашим врагом!
- Напоминал! - покладисто согласился названный учителем мужчина, ловко соскакивая с коня. Я же со все возрастающим удивлением рассматривала его синий, расшитый звездами плащ, красноречиво свидетельствующий о направлении его жизненной стези, ибо этот эльф был магом. Лицо чародея, старое и молодое одновременно, поразило меня выражением потаенной силы, подчиненной и любовно взлелеянной. Да, уж этого-то мага точно не назовешь "диким"!
- Каждый, за исключением нее! - лукаво улыбнулся он. - Скажи, дорогая, если ты пришла в нашу долину, то значит - все-таки сумела найти мой знак на стене охотничьего домика?
- Да, учитель! - коротко ответила я, понимая, что речь идет о путеводной руне, оставленной им на нижнем венце "Приюта странников". - А еще я владею вашей сумкой, жемчужными слезами и последним яйцом, сохраненным для меня принцессой!
- Отлично! - счастливо рассмеялся маг, потирая ладони. - Признаюсь откровенно, ты превзошла все мои ожидания, девочка. Твой отец должен тобой гордиться! - он подмигнул мне с заговорщицким видом, откровенно забавляясь комичностью создавшейся ситуации. Я ответила понимающей улыбкой, отдавая должное его мальчишескому пристрастию к сценическим эффектам.
- Прекратите это немедленно! - негодующе затопал ногами король, вконец запутавшийся во всем происходящем. - Я требую объяснений...
- Изволь! - чародей с наигранным равнодушием пожал плечами. Он щелкнул пальцами, творя самую простейшую волшбу и, повинуясь его чарам - мой плащ красиво спланировал на траву, открывая взглядам всех присутствующих мои острые уши и костюм короля Арцисса, а так же стилет и меч, привешенные к моему поясу.
- Забери меня Тьма! - шокировано ругнулся король. - Так она эльфийка?
- Не только! - довольно хохотнул чародей. - Она - девушка из пророчества Неназываемых, пришедшая в наш край для того, чтобы спасти весь Лаганахар от надвигающейся на мир гибели.
- Наследница трех кланов! - с прозрением ахнул король.
- Не только! - маг расхохотался еще задорнее. - Она...
Но договорить он не успел, потому что из шалаша вдруг вылетела изрядно припозднившаяся Мифрил, и картинно приземлилась ко мне на плечо, чуть не придавив меня своим уже довольно солидным весом.
- Белая мантикора! - стон благоговейного восхищения прокатился по ряду снова упавших на колени дворян. - Посланница пресветлого бога Шарро!
- Так кто же ты такая на самом деле, девочка? - дрожащим от волнения голосом вопросил король, испытующе вглядываясь в мое лицо. - Твои сиреневые глаза, черные локоны... - кажется, он только теперь увидел то яркое внешнее сходство между нами, которое я заметила уже давным-давно...
- А еще это! - чародей снова сплел заклинание, и надетый на меня камзол лопнул по спинному шву, выпуская на волю мои крылья - блестящие как хрусталь, серебристые, трепещущие.
- Ты, так ты..., - охнул король, хватаясь за сердце.
- Она твоя дочь! - со вздохом глубочайшего удовлетворения уточнил чародей, изрядно утомленный его нерешительностью. - Рожденная принцессой Аньерд и наконец-то отыскавшая своего ветреного папочку! - маг решительно схватил нас за руки, подталкивая друг к другу. - Поцелуйтесь же скорее, бесценные мои!
Этот категоричный жест не оставил мне никакого пути к отступлению. Ощутив мощный толчок его жилистой длани, а невольно качнулась вперед и, дабы не упасть - выставила ладони перед собой, непреднамеренно упираясь ими в грудь короля. И вот, совсем рядом со своим лицом, я увидела его предобморочно расширенные зрачки, взбудоражено подрагивающие губы, гладкую щеку - искаженную судорогой нервного тика. А он, в свою очередь - испуганно и жалобно взирал на меня с высоты своего отнюдь немалого роста, глазами испрашивая любви и прощения...
- Отец! - робко вымолвила я, привставая на цыпочки и несмело обнимая его за шею. - Отец, я так долго тебя искала. Я много лет ждала нашей встречи, чтобы сказать - как сильно я тебя люблю! - я смутилась и замолчала, мысленно умоляя: ну помоги же мне, поддержи, прими меня...
И тут я буквально взлетела в воздух - подхваченная его сильными руками. Король крепко прижал меня к себе, осыпая сотнями поцелуев и заливая своим слезами мое доверчиво прильнувшее к нему лицо.
- Доченька! - нежно шептал он, баюкая меня в своих объятиях так бережно, будто я была малолетним ребенком. - Девочка моя долгожданная!
А я плакала вместе с ним, не стыдясь своих счастливых слез, и попутно отвечала на десятки сбивчивых вопросов - касающихся моей необычной судьбы. Отец восхищенно улыбался; чародей - оказавшийся тем, кем он и должен был оказаться - великим Лаллэдрином, выпытывал у меня подробности, а его друг скромно держался чуть в стороне, как и подобает оруженосцу короля - носящему легендарное имя Овэлейн. Вобщем, вокруг меня образовалась настоящая неразбериха, наверное, совершенно естественная при встрече двух вечно нуждающихся друг в друге родственников: отца и дочери...
И вдруг, среди всей этой суеты, я неожиданно заметила, нет - скорее подсознательно засекла какую-то полупрозрачную тень, мелькнувшую за задней стенкой шалаша... На сердце сразу же стало нехорошо и душно, так - будто я на короткий миг разучилась дышать, столкнувшись со смертоносным смерчем, поглощающим все живое... Я огорошено мотнула головой, усомнившись в своих ощущениях. Смутное видение тут же исчезло, оставив после себя какой-то нехороший осадок, затаившийся в самом укромном уголке моей души. Что это было? Я непроизвольно задалась этим вопросом, абсолютно не уверенная в адекватности своего восприятия. Возможно, так сказывается владеющее мною утомление, или я грежу наяву - истратив слишком много жизненной энергии? Убедившись в том, что смутившую меня тень не увидели ни король, ни Лаллэдрин, ни бдительный Овэлейн, я решила выбросить из головы оный непонятный феномен, дабы подумать о нем позже. Тогда, когда я вновь обрету четкость мышления и избавлюсь от нудного головокружения, почти валящего меня с ног. Да, кажется, так будет правильно!
А потом я отвлеклась от своего странного видения, переключившись на куда более приятные вещи. И лишь много дней спустя я узнала, какую страшную ошибку совершила в тот судьбоносный момент, легкомысленно отмахнувшись от своей многократно проверенной интуиции. О да, тогда мне стало совсем не до нее - этой истинной подруги, не подводившей меня еще ни разу. В тот миг меня переполняли доселе непознанные чувства: экстаз обретения, откровенное поклонение окружающих и гордость за новую себя. Тьма, какой же я была глупой! Увы, тогда я еще не знала, что беда всегда ходит об руку с радостью, а размеры нашей гордости определяются масштабами наших несчастий.
Впрочем, таких как я - близоруких глупцов и зазнаек, непременно нужно наказывать - обучая уму-разуму, а посему вполне закономерные беды не заставили себя ждать и начались очень скоро. Точнее, они начались слишком скоро, обрушившись на меня внезапно, словно гром с ясного неба и никак не предупредив о своем приближении...