Посадку еще не объявляли. Вокруг бурлила обычная вокзальная жизнь. Вчера утром у меня и в планах не было столь дальних путешествий - эта командировка стала полной неожиданностью. Ну да ладно, сегодня уже в Москве, завтра днем в Ижевске, а там останется километров пятьдесят-шестьдесят. Приказ о командировке пришел по факсу утром: "...направить эксперта-аналитика, Захарову Ирину Александровну на ГПО Свияжский завод...". Примерно через час, после получения факса, на корпоративный ящик пришло письмо от зам. директора с весьма сумбурными объяснениями. Дескать, в корпорации сейчас полный бардак из-за реорганизации, на проекте в Свияжске за последний месяц дважды менялись эксперты, но работа там "не пыльная", и все что требуется так это "отсидеть" у них две недели, на которые меня туда и направляют.
Мои соседи по купе появились, когда до отправки поезда оставалось минут пять: две женщины, видимо сестры, и маленькая девочка, которую держала на руках одна из них. Спустя полчаса после отправки, познакомившись со своими попутчицами, мы пили чай. Оля и Зоя действительно были сестрами, а Лена, или, как ее ласково звали женщины, Ляля, была дочерью одной из них. На вид девочке было года четыре. Она все время молчала. Маленькое тельце было болезненно худым, но что особенно бросалось в глаза так это руки. Противоестественно вывернутые, они напоминали сложенные крылья только что вылупившегося птенца. Женщины, разговаривая, постоянно обращались к Ляле, из-за чего у меня по началу сложилось мнение, что девочка вообще-то разговаривает, но сейчас молчит, стесняясь. Однако позже я поняла, что ребенок не говорит. Если бы не ее глаза, можно было бы подумать, что она полностью отрешена от всего происходящего. Большие карие глаза, резко выделявшиеся на бледном худеньком личике, казалось, жили своей жизнью. Они были полной противоположностью ее застывшей фигурке - живые, быстрые, полные эмоций. Заинтересованный взгляд скользил по купе, время от времени задерживаясь на ком-нибудь или чем-нибудь. Несколько минут она изучала меня, а потом будто бы потеряла интерес.
- Ты в Ижевск едешь? - спросила Ольга.
- Нет, мне в Свияжск, - ответила я, поймав на себе удивленный взгляд девочки.
- Ой, мы тоже туда возвращаемся, - подхватила разговор Зоя. - В гости, наверное?
- В командировку на ваш завод.
Так вот за неспешной беседой и чаем мы коротали дорогу. Они рассказывали о своем городе - родине
известного композитора, о заводе, основанном еще в XVIII веке, о превратностях погоды... Время от времени я ловила на себе заинтересованный взгляд Ляли. Часа через два забралась на свое место на второй полке и открыла купленную на вокзале книгу. Я задремала. Проснулась примерно через час от громкого крика. Свесившись вниз, я увидела, как тельце девочки сотрясают сильные судороги. Миленькое личико было перекошено от боли. Женщины суетились вокруг.
2 июня
В Ижевске на привокзальной площади я быстро договорилась с водителем копейки. Он долго рассматривал присланную мне из Москвы схему проезда к профилакторию.
- Значит в командировку к нам? - спросил он, возвращая схему.
- Да, на завод, - кивнула я.
- А сами-то из Москвы будете?
- Из Самары.
- А на Волге, знаю. Климат у вас там хороший.
- Да не жалуемся, - улыбнулась я.
- А у нас плохой климат. Болеют все. Особенно как завод начали строить, - посетовал водитель.
- Так его ж еще при царе-горохе строили, - удивилась я.
- Да я не про тот. Новый завод лет десять назад начали строить, а потом забросили. Только у нас после этого болеть многие стали.
- А до этого все здоровые были, никогда не болели, - усмехнулась я.
- Почему ж не болели. Болели, конечно, - кивнул он. - Но редко. Вот мой прадед рассказывал, брат композитора нашего то же болел. Так его ели выходили. Икону богородицы чудотворную тетка из Казани
привезла. Всю ночь вся усадьба молилась: и господа, и прислуга.
- А что с ним было? Этой истории про брата композитора я не слышала никогда.
- Да кто же теперь знает. Врач говорил, воспаление мозга у него было. Одно точно знаю, как только
выздоровел малец, семья в Москву уехала. А ведь отец-то семейства - управляющим на заводе был, да только матушка композитора настояла.
3 июня
Профилакторий, в котором меня поселили, оказался лучше, чем я предполагала. Удручало только полное
отсутствие людей - я была единственным постояльцем этого заведения. С утра немного побаливала голова - всю ночь мучили какие-то кошмары, кажется, даже кричала во сне. Видимо смена часового пояса сказывается. Уже к обеду многие вопросы, из-за которых меня вызывали, удалось решить.
4 июня
Опять мучили кошмары. Снилось, что я ночью одна иду через лес, обхожу кустарники, перебираюсь через поваленные деревья. Где-то вверху шумит ветер, деревья скрипят, словно стонут, а под ногами хрустят сухие ветки. Из-за деревьев за мной следят множество разноцветных глаз. Желтые, синие, красные... Злые... Лес закончился неожиданно. Я вышла к каким-то развалинам. Ноги несли меня вперед. Миновав развалины, я вышла на большую площадку. Люди в белых длинных рубахах танцевали, размахивая большими рукавами, словно птицы. На их лицах были берестяные маски. За спиной слышался нарастающий шум. Я обернулась. Позади собирались люди в таких же масках, они что-то говорили на непонятном мне языке. Постепенно вокруг меня сжималось кольцо. А они все повторяли: "Кык пыдес ванданы кулес..." Вдруг по площади пронесся ропот, я разобрала только "Керемет". Огромное существо с крыльями, перепончатыми, как у летучих мышей, и, совершенно невероятно, с человеческим лицом, спланировало и уселось на развалине на краю площади. Следом слетелось еще несколько подобных тварей, меньших размеров. Они издавали звуки, от которых кровь в жилах стыла. Они изучали меня, я, оцепенев от страха, изучала их. В общем, проснулась посреди ночи в холодном поту, да так и не смогла больше
уснуть. В голову лезли дурацкие мысли.
Под утро я философски решила - это переутомление, вернусь, возьму отпуск, поеду на море. И все же... Глаза, я их уже где-то видела.
Вечером поделилась с охранником, что меня мучают кошмары. Он, помолчав, сказал, чтобы я возвращалась. Возразила ему, мол, из-за парочки кошмаров, пожалуй, глупо бросать работу. Денис был неумолим - те, которых до этого присылали, вернулись же. Я закруглила мрачную тему и ушла спать. Свет гасить не стала.
5 июня
Оставленный на ночь свет не помог. Кошмар повторился. Надо было все-таки выпить немного перед сном и вообще больше не вспоминать эти глупости. Вот сейчас приду на завод, свяжусь с нашими и выясню, что с моими предшественниками, наверняка в отпуске. Ответ не заставил себя ждать. Оба мои предшественника живы и почти здоровы.
Вечером, как обычно, гоняли чаи с охранником, да смотрели телевизор.
- Денис, а ты по-местному понимаешь?
- Немного, у деда в деревни научился.
- А как перевести: "Кык пыдес ванданы кулес"?
Он испугано дернулся.
- Где ты это слышала?
- Во сне, позавчера и вчера, опять эта ерунда снилась. Так как перевести, ты не сказал?
- Надо принести в жертву двуногого.
С вечера я твердо решила не спать. Усевшись в холле, я обложилась подшивками старых газет. Денис дремал за столом дежурного. В одном из пожелтевших номеров я наткнулась на статью, посвященную незавершенному строительству завода, про который мне рассказывал водитель. Речь шла о том, что в проекте не рассчитали, под землей оказались пустоты. Строительство пришлось свернуть.
6 июня
- Ты совсем не спала?
- Нет, вот газеты читала, - кивнула я на ворох старых номеров.- А кто такой Керемет?
- Злой дух. Он душами людей питается.
- Не лучший корм, выбрал. Вдруг попадется черствая душонка, - хмыкнула я.
- Не смейся. Он кошмары насылает и "улум ис" забирает, говорил дед.
- И что же такое "улум ис"?
- Сонная душа. Вот если человек спит или в обмороке, скажем, его "улум ис" отдельно живет.
Пока завтракали, Денис поведал мне про злого духа, являющегося в образе птицы с человеческим лицом. Увидеть его может только "сонная душа". Дети, души которых похитил злой Керемет, теряют дар речи, превращаясь в таких же крылатых духов. Мне надоели его страшилки, и я отправилась на работу.
Договорилась с главным инженером на счет машины. Решено, сегодня же возвращаюсь. Нет, во все эти бредни я решительно не верю. Это все нервы, переутомление, смена часовых поясов и чертов климат.
Все позади, я возвращаюсь. В машине тепло и уютно, а за окном опять идет дождь. Можно немного вздремнуть до Ижевска часа полтора, не меньше. Визг тормозов, толчок... Я открыла глаза. Перевернутая машина полыхала в стороне. Сильно болела нога. Правая штанина вся пропиталась кровью. Ощупала - перелома вроде нет. В голове звон. Уже темно, наверное, я долго пролежала без сознания. Неужели за это время здесь ни одной машины не проехало? Дело плохо придется идти.
Через лес короче. Волоча за собой больную ногу, я двинулась к кромке леса. Продираясь сквозь кустарник, переползая через упавшие деревья, я двигалась в направлении Свияжска. Неожиданно деревья расступились, и я вышла на заброшенную строительную площадку. Видимо, тот самый завод. По спине побежали мурашки. А может быть, я сплю, и мне снится этот кошмар? Сейчас надавлю на глазное яблоко и, если это все не расплывется, значит - это галлюцинация, это ночной кошмар... Я вышла на большую открытую площадку. Над головой раздался крик, надо мной кружила эта жуткая тварь. "Всего лишь сон", - произнесла я в слух, и, нагнувшись, подхватила камень. Встав поустойчивее, запустила камень в эту тварь. Она увернулась. Теперь их было больше. Они кружили надо мной. Эти глаза, я вспомнила, где их видела. Та девочка в поезде. Одна из тварей спикировала на меня. Мне удалось увернуться и ударить ее зажатым в руке камнем. Другая налетела на меня сзади, и я упала, потеряв равновесие...
P.S. "На ваш запрос сообщаем, что Захарова И.А. выбыла из Свияжска 6 июня с.г. на автомобиле главного инженера. Водитель и ваша сотрудница числятся в розыске".