Ни какими словами не передать того волнения, радости, одновременного ощущения бескрайнего владычества и столь же бескрайней ничтожности своей, когда стоя на вершине "восьмитысячника" вдыхаешь разряженный опьяняющий воздух личного подвига. И пускай непокорёнными остались ещё и Эверест и Чогори, это всё будет, это перспектива, ради них ещё стоит пожить, но пожить вот так!
Обнявшись и неровно покачиваясь от порывов ветра на вершине стояли трое мужчин. Самому молодому из них едва исполнилось тридцать, день рождения отметили на пути к Китаю, к своему первому "восьмитысячнику". Вместе с остальными он вглядывался в горизонт, окаймлённый грядами тибетских вершин, находил в нём неуловимые рериховские пейзажи. Ещё немного и он закричал бы во весь голос от избытка ощущений, крик вот вот готов был сорваться с губ, но вместо этого им овладело странное чуство отстранённости от этой грандиозной по своему величию панорамы и вместе с тем нахлынуло узнавание этих мест, на мгновение он даже ясно понял что знает, какой вид откроется ему при следующем повороте головы. Что это? Он уже был здесь?! Нет нет, этого не могло быть не при каких обстоятельствах.
Заломило виски и секундное наваждение пропало, оставив после себя недосказанность. Вид гор уже не вызывал в мужчине раздвоенности сознания, всё действительно происходило в первый раз. Но кричать он всё таки не стал...
- Парни, со мной сей час как будто дежа-вю случилось - сказал он и улыбнулся - как бы два раза пережил одно и тоже. Надо же, нашло время...
- Эх, Серёга, хотел бы я пережить такое дважды!... даже трижды - ответил ему со смехом один из друзей.
Двумя часами позднее проговорив, что хотелось проговорить, поделившись, чем хотелось поделиться, утолив жажду высоты и волшебных минут высокогорного счастья они стали спускаться по маршруту подъема. Шли, как обычно в связке, но даже это не уберегло от трагедии. Оступившись, Сергей, шедший впереди, мгновенно пропал из поля зрения товарищей. Они ожидали натяжения связывающего шнура, уже приготовились сопротивляться скольжению за весом тела Сергея, выдержать, спасти друга, но шнур натянулся как струна всего на секунду и тут же опять обвис, уже пустой, уже без ноши, со сломанным карабином на конце.
***
Я знаю, что случилось. Я сорвался вниз с уступа и крепление не выдержало. Судя по всему, я обречён. Смешно, но мне вдруг представилось лицо менеджера той фирмы, где мы заказывали экипировку. "Уверяю вас, всё наше оборудование сертифицировано в соответствии...", и так далее. Ведь отзывы хорошие были. Видимо микротрещина, воздушная каверна... да не всё ли равно теперь, когда уже поздно об этом думать. Странно, что я ещё думаю. Ни какой паники. Наверное, у последней черты все эмоции притупляются.
Остатки карабина на конце линя стремительно, безнадёжно отдаляются, я лечу вдоль скальной стены и любой её выступ убъёт меня, хорошо, если мгновенно, а то буду ещё болтаться с переломанными костями до самого дна.
Затошнило и вместе с тошнотой появилось чувство стеснённости и боли. Что это? Внезапно темнеет в глазах и я кричу, но почему то крик выходит какой то не мой. О Боже! Я кричу голосом младенца! Открываю глаза, но вокруг всё как в мутном тумане, лица людей, почему то перевёрнутые. Я умер? Вдруг я вижу напряжённое радостное лицо своей мамы, хоть перевёрнутое, я сразу узнаю его. Она молода, волосы из под медицинской шапочки выглядывают не седые, а чёрные, как смоль. Хочу сказать, мама, как я здесь оказался?, но выходит только крик...
Картинка теряется.
Теперь я стою у зеркала в детском саду, изучаю своё лицо в отражении. Я помню, я только что на глазах у всех поцеловал девочку из нашей группы, это увидела воспитательница и отругала меня, теперь я стою в умывальнике, переживаю обиду. а слёзы текут по щекам. Как давно это было, Боже мой, я уже забыл про этот случай. Лицо из зеркала смотрит на меня удивлённо, даже испуганно.
- Кто ты? - спрашиваю я сам себя.
- Я, это ты - отвечаю я, - не бойся. Не знаю, как это получилось, я уже давно взрослый, но тем не менее, я, это ты.
- Я и не боюсь - всхлипывая, отвечает моё отражение. А может это я его отражение?
- Ты знаешь, а ведь Наталья Ивановна всё расскажет маме - говорю я ему и поспешно добавляю, - но мама ничего тебе не сделает, а наоборот порадуется за тебя.
- Правда?
- Правда.
- А ты теперь всегда будешь со мной?
- Не знаю - я задумался, - а тебе лучше ни кому не говорить, что ты видел меня, обещаешь?
- Обещаю.
Опять чернота в глазах.
Мне 15 лет. У меня выпускной в девятом классе. Сегодня я первый раз в своей жизни выпил с друзьями вино, отмечая успешное завершение школы.
- Здравствуй.
- Здравствуй - вздрагиваю я пятнадцатилетний, - Ребята, подождите, мне нужно отойти в ванную, - говорю я своим школьным друзьям и иду к зеркалу в ванной. Ого! У меня уже растут усы! А вот эти прыщики мне долго не давали покоя, я помню.
- Ты вырос - я разглядываю себя внимательно, даже ревностно,- усы то брить не пора?
Отражение улыбается. Видно, что я уже порядком захмелел, но это даже хорошо, пропал страх перед ситуацией, хотя ясность ума сохранилась.
- Как долго тебя не было, я уже начал думать, что мне приснилось всё тогда, в детском саду.
- Я был - отвечаю я, - ещё два раза, просто не подавал голоса. Не бойся, постыдные моменты твоей жизни я не посещаю.
- Так кто же всё таки ты?
- Я тебе уже говорил, что я - это ты.
- Но как такое возможно? И зачем тебе это?
- Как такое возможно, не знаю. А вот зачем мне это... - я вспоминаю, где нахожусь на самом деле,- знаешь такое поверье, что перед смертью человек видит всю свою прошедшую жизнь?
- Да.
- Так вот я её сей час и вижу. Но вообще то я должен быть только наблюдателем, правда? Наверное что-то где-то дало сбой, раз ты знаешь обо мне, а я о тебе...
- Но ведь... ты что, сей час умираешь?
- Это так. Как, где и когда, не спрашивай. Почему то я знаю, что не должен тебе говорить об этом.
- Я понимаю, но... скажи мне только одно, ты остался доволен своей жизнью?
- Да. Я говорю тебе это с лёгким сердцем. Жизнь ты проживёшь интересную, и проживёшь её хорошо...
Ещё много раз я был свидетелем его... или моей жизни. Иногда я говорил с ним, иногда молчал и просто наблюдал взлёты и падения, радости и горе. Вспоминал, оценивал, переживал по новому. О чём то сожалел до слёз, что то хотел исправить, но понимал, что вмешиваться в его жизнь нельзя. Мы порой по долгу беседовали, даже спорили иногда. Но я никогда не просил его что то изменить, а он не просил меня что то подсказать, мы как то молча об этом договорились...
И вот я вновь увидел горы Тибета. Какая всё же красота здесь! Мои друзья как тогда, стоят рядом и мы обнимаемся.
- Здравствуй! Не говори ничего, что бы не спугнуть момент. Дай мне снова прочувствовать это...
В ответ он только улыбнулся и чуть наклонил голову, соглашаясь.
Вместе мы вдыхали морозный запах гор, наши с ним глаза утопали в расстояниях, в небе, в переливах красок. Сердце наполнилось умиротворяющей теплотой, счастьем законченности, мне почудилось, что я постиг все тайны этого мира. И как только я понял это, неотвратимые скалы ущелья приняли моё тело.